Читать книгу Ошибка императора. Война - Виталий Аркадьевич Надыршин - Страница 3

«Как трудно жить, когда с

Россией никто не воюет».

Лорд Палмерстон.

Конец декабря 1852 года.

С утра, как обычно, пасмурно. И хотя дождь, по-видимому, не собирался, но, глядя из окон на серые тучи, жители Лондона знали: погода изменчива – зонты обязательны.

Сэр Генри, английский аристократ почтенного возраста, это помнил и лично проследил, чтобы этот незаменимый аксессуар слуга не позабыл подать ему перед выходом из дома.

Конец недели. Неожиданный вызов в Букингемский дворец. Его, министра иностранных дел, хочет видеть королева. Чем закончится визит, сэр Генри не знал и оттого немного волновался.

Неброская, без всяких излишеств карета, служившая сэру Генри не один год, остановилась за квартал от королевского дворца.

Из окошка салона выглянул сам хозяин. Он подозрительно посмотрел на небо, для пущей убедительности высунул наружу руку: не моросит ли дождь? И только убедившись в отсутствии такового, осторожно ступил на небольшую лесенку, предварительно опущенную слугой-кучером. Не успел сэр Генри сделать пару шагов, как к нему подскочил нищий.

От неожиданности он вздрогнул и беспомощно посмотрел на кучера. «Откуда он здесь?» – читалось в его взгляде. Слуга виновато развёл руками: мол, не ведаю…

В грязном одеянии, хотя, если приглядеться, скорее, в давно не стираной некогда приличной одежде, нищий протянул к пожилому джентльмену ладонь для милостыни. Сэр Генри невольно сделал шаг назад и поморщился: от нищего исходил неприятный запах давно не мытого тела. Нищий плутовато разглядывал подвернувшегося с утра солидного господина и, видимо, будучи опытным в таких делах, понял: без денег он не уйдёт. Весь его облик преобразился: на его губах заиграла плохо скрытая ухмылка. Вместо просителя, коим он был только что, перед сэром Генри стоял уже наглый уличный попрошайка, старавшийся подойти к джентльмену как можно ближе, дабы, по понятным причинам, ускорить процесс выдачи денег. И нищий уже не просил, он требовал. Почти на голову выше сэра Генри, попрошайка нагло поднёс свою ладонь к самому лицу пожилого господина.

Сэр Генри опять поморщился. Он понял, что этот проходимец от него не отстанет, давать все равно придётся и не стоит медлить, пока его одежда не пропиталась этим очень неприятным запахом. Сэр Генри так огорчённо и тяжело вздохнул, что ладонь нищего от испуга за старого джентльмена (а вдруг старику станет плохо с сердцем?) дрогнула.

Поспешно сунув руку в свой карман, старый джентльмен достал трехпенсовик и молча, с нескрываемой брезгливостью вложил монету в грязную ладонь нищего. Со словами «Боже, храни королеву!» попрошайка быстро-быстро, едва не бегом, поспешил удалиться.

Сэр Генри хмыкнул, удивившись такой благодарности не в свой адрес. Он ещё раз посмотрел в сторону кучера, погрозил зачем-то ему своим зонтом и, покачав головой, поспешил в сторону дворца.

Букингемский дворец, огромный и монументальный, как и сама Британская империя, стоял во всём своём великолепии напротив улиц Пэлл-Мэлл и Грин-парка, являя собой прекрасный пример архитектурного шедевра.

Выстроенный полтора столетия назад для герцога Букингемского, дворец в дальнейшем перешёл в собственность королевской семьи. Однако, несмотря на роскошество апартаментов, не все жившие в нём были счастливы. К их числу, правда, не относилась царствующая нынче королева Виктория. Она была любима мужем, детьми и своими подданными.

Забот у монаршей особы хватало всегда. Королева многое контролировала лично. Даже в строительство дополнительного зала для официальных приёмов, огромного, почти сорок ярдов в длину и двадцать в ширину, она постоянно вмешивалась. Богатая отделка зала требовала больших средств, и королева каждый раз, согласовывая с подрядчиками цены, тяжело вздыхала и не стеснялась торговаться. Но, несмотря на это, суммы на отделку зала из казны уходили большие.

Что ж, Британская империя себе это могла позволить, хотя в воздухе уже сгущались тучи больших событий, требующих в дальнейшем громадных вложений. Каких?..

Вот на этот вопрос и должен был ответить пожилой джентльмен, сэр Генри, лорд Палместрон. Он как раз входил в парадные двери дворца.

Сдав слугам верхнюю одежду, шляпу и зонт-трость, гость оглядел себя в большом зеркале, принюхался к одежде и без сопровождения (внутренне расположение помещений он знал) направился в кабинет королевы.

Поднимаясь по широкой дворцовой лестнице на второй этаж, сэр Генри услышал раздававшиеся сверху возбуждённые детские голоса и приглушённый разговор взрослых. Очутившись на этаже, он увидел, как из распахнутой двери приёмной королевы выходят гувернантки и нянюшки, а за ними шумной толпой, толкая друг друга, идут отпрыски королевской фамилии. Вытянув по сторонам руки, нянечки создали импровизированный коридор, и гувернантки аккуратно подталкивали по нему шумную детвору в сторону открывшейся в это время двери в конце широкого коридора, возле которой стоял слуга.

«Свидание с венценосными родителями, видимо, закончено, теперь моя очередь», – решил пожилой джентльмен.

Дети неохотно покидали отца и мать. Старшие, Виктория и Альберт-Эдуард, оглядывались назад, одновременно ухитряясь толкать в спины сестру Алису и брата Альфреда. Те огрызались, и при этом все четверо дружно и громко выражали своё неудовольствие по поводу предстоящих нудных уроков. Зато младшие, Елена и Луиза, шли спокойно, тихонько переговариваясь между собой. Крохотный Артур вообще вёл себя смирно, не возмущался, как старшие, а спокойно восседал на руках одной из нянек.

Сэр Генри улыбнулся. Его умилила одна деталь: рыжеватые, в папу-немца, волосы детей.

Он с почтительным полупоклоном и вежливой улыбкой пропустил всю эту разновозрастную толпу, которая, кажется, даже и не заметила седовласого под семьдесят лет джентльмена.

Взрослые вежливо, не повышая голоса, наконец, загнали королевских отпрысков куда положено. Слуга тут же закрыл за ними дверь. Сразу стало тихо. Но тут тишину нарушил бой часов: полдень.

С последним ударом курантов из приёмной вышел камергер-распорядитель, статный, высокий, с официальным строгим лицом. Безучастно взглянув на посетителя, он вежливо произнёс:

– Прошу следовать за мной, сэр! Её величество ждёт вас.

Миновав приёмную, они подошли к широким дверям. Камергер открыл обе половинки, сделал два шага вперёд и металлическим голосом произнёс:

– Министр внутренних дел, сэр Генри Джон Темпл, третий виконт[12] лорд Палмерстон, ваше величество.

– Проси, – услышал сэр Генри хорошо знакомый мелодичный голос королевы.

Палмерстон вошел в кабинет королевы: большой, богато обставленный ещё её дедом, Георгом III, и отцом, королём Эдуардом. Как он и ожидал, королева Виктория была не одна. Справа от пылающего камина за большим письменным столом сидел её муж, принц Альберт. Принц, по известным только ему причинам, недолюбливал старого аристократа и сейчас совершенно неприлично, словно впервые видит министра своей супруги, разглядывал старого джентльмена.

Одних лет с супругой, принц выглядел моложе своей жены. Его красивое холёное лицо, обрамленное бакенбардами и аккуратными усиками, мягкий говор с небольшим, едва заметным акцентом, стройная фигура, высокий рост способствовали весьма нежному отношению королевы к своему красавцу-супругу. Брак их был счастливым, сэр Генри знал это наверняка. А как не верить: семеро принцев и принцесс только что покинули кабинет.

«При такой производительности эта пара обеспечит женихами и невестами все монархии Европы. Только за это можно каждый день начинать с восторженного «Боже, храни королеву!» – успел подумать сэр Генри, прежде чем поздороваться.

С детства не привыкший к подобострастию, виконт, склонив немного голову, сдержанно и с достоинством поздоровался с королевской четой. На лице королевы мелькнула лёгкая гримаса неудовольствия, но она тут же исчезла, уступив место привитой с детства дежурной, вежливо-покровительственной улыбке. Государыня протянула своему министру руку для поцелуя.

– Сэр Генри! Я пригласила вас, чтобы выразить своё неудовольствие, – капризно, но достаточно строго и внушительно, как и подобает монаршей особе, произнесла она.

Королева многозначительно взглянула на мужа и продолжила:

– Мне не нравится, когда мои подданные не ставят свою королеву в известность по весьма важным для Англии вопросам.

– И даже не согласовывают свои действия с членами кабинета, – язвительно добавил супруг.

– Ваше величество, я готов понести заслуженное наказание, коль провинился, но скажите мне причину вашего недовольства.

– Вы, виконт, как министр редко и с запозданием докладываете мне о своих действиях, а некоторые свои поспешные решения вообще скрываете от меня. Я уже высказала свои претензии главе правительства графу Абердину.

И она, отвернувшись от Палмерстона, опять посмотрела на принца.

– Вы понимаете, милорд, о чём я говорю?

– Ваше величество, вы имеете в виду мою депешу, в которой я поддержал президента Франции Шарля-Луи Наполеона в связи с его провозглашением императором? Я действительно передал это послание через нашего посла в Париже барона Коули.

Не ожидавшая такой догадливости от министра, королева, несколько другим тоном недовольно произнесла:

– Не только, но и это тоже, сэр Генри.

– Вы, милорд, поставили нас в крайне неловкое положение, – опять подал голос принц Альберт. – Вам прекрасно известно, что, несмотря на наши разногласия с Францией, мы в достаточно дружеских отношениях с её королем Луи-Филиппом. Не вы ли в 1843 году готовили наш первый за три столетия визит во Францию, Палмерстон? И теперь, когда французские бунтари сначала лишили престола законного короля, затем произвели очередной переворот, упразднили республику, объявив монархию, вы торопитесь поздравить этого выскочку Шарля-Луи Наполеона?!.. Стыдно, милорд. Стыдно!

– Видите ли, ваше величество, – глядя на королеву, несколько раздражённо и с долей иронии произнёс сэр Генри, – не Наполеон свергал короля, и моя поддержка, как министра правительства, далеко не поспешная, как вы изволили выразиться, а весьма и весьма своевременная. А что поспешил, на то были веские причины. У меня просто не было времени согласовать сие действие с вашим величеством. И потом, – он повернулся в сторону принца, – я, ваша светлость, лично поздравлял не Шарля-Луи Наполеона, а императора Франции – монарха крупной европейской страны, которую в скором будущем хотел бы видеть в роли нашего союзника.

Во время своей речи Палмерстон дважды делал паузу, тщательно подбирая слова, чтобы избежать сарказма в адрес принца Альберта, которого недолюбливал за его не английское происхождение.

Королеве не понравился тон министра, и она, чтобы прекратить возможную перепалку между мужчинами, с лёгким укором, в котором сквозило явное недовольство, произнесла:

– Странно слышать это, милорд. Я всегда готова к общению с моими подданными, тем более с моим министром.

– Получить аудиенцию вашего величества – дело не одного дня. Протокол… Его неприлично нарушать без особой на то причины. Позвольте, ваше величество, рассказать вам маленькую предысторию моего поступка.

Королева, пожав плечами, кивнула.

– Как вы знаете, ваше величество, Шарль-Луи Наполеон за свою революционную деятельность сидел в тюрьме. Отсидев шесть лет, он в 1846 году бежал из неё к нам, в Лондон. Вы, ваше величество, сами дали на это своё разрешение.

В знак согласия королева опять кивнула.

– Так вот, живя в Лондоне, ещё в 1847 году этот Шарль-Луи тайно посетил русского посла, но наши лондонские «бобби»[13] об этом визите узнали. О чём говорили посол Бруннов и Наполеон, мы не знаем, однако, как потом выяснилось, француз передал послу письмо, в котором просил о личной аудиенции с русским императором Николаем I. Нас тогда это весьма встревожило.

Увидев удивлённое лицо королевы, сэр Генри поспешно пояснил:

– У нас есть свой человек в Санкт-Петербурге, ваше величество.

– У этого человека есть имя? – поинтересовался супруг королевы.

– Извините, ваша светлость! Сие есть государственная тайна. Я не вправе назвать его имя, но, поверьте мне, это лицо весьма значимо. Вот этот человек и сообщил мне содержание того письма, а также он передал, что Наполеону было отказано в его просьбе. Император Николай не стал встречаться с тогда ещё беглым политиком.

– Император правильно сделал: беглый арестант… Какая встреча?.. Русские щепетильны в подобных делах, не то что некоторые, – не без доли ехидства вставил принц Альберт.

Совсем не по-королевски хихикнув, королева произнесла:

– Кто же знал тогда, что этот «маленький Наполеон» неожиданно станет президентом Франции, а затем и императором? Выходит, сэр Генри, русские просчитались?..

– Именно так, ваше величество. Мы же благодаря вашему дальновидному решению дать приют беглецу выиграли! – льстя королеве, напыщенно произнёс сэр Генри.

Он заметил, как при этих словах зарумянились щеки принца, а в глазах королевы появился довольный блеск.

Королева не спеша села в кресло, затем плавным движением руки в сторону дивана напротив пригласила сесть министра.

– Продолжайте, сэр Генри. Но мы с принцем Альбертом так и не поняли причину вашей поспешности с поздравлением. Так ведь, дорогой? – нежно взглянув на супруга, произнесла она.

Принц Альберт кивнул головой:

– Надеюсь, сэр Генри более убедительно объяснит свой поступок.

Палмерстон скромно сел на краешек дивана.

– Вы же, господа, понимаете, что после разгрома Россией Бонапарта и появления русских войск в Париже сие не могло не насторожить все европейские страны. Не надо забывать: границы Российской империи в ходе почти беспрерывных военных кампаний постоянно расширяются. В конце прошлого века на западе после раздела Речи Посполитой[14] во владения Российской империи отошли значительные территории. На юге после двух войн с Турцией – Крым и почти весь Северный Кавказ. Усиление России не нравится никому.

– Допустим, и Великобритания не сидела сложа руки, – самодовольно произнёс принц Альберт.

– Согласен, ваша светлость. Однако сравнивать Англию и Россию – смешно. Вот потому-то правительство вашего величества усиленно ищет пути объединения европейских стран против этого монстра – России. Признаюсь, ваше величество, мы не брезгуем ничем. На всякий случай не оставляли Шарля Наполеона без внимания. По моей просьбе лорд Малмсбери[15] ещё пять лет назад посетил бунтаря в тюрьме, чему, кстати, арестант удивился, но был весьма рад. Они тогда нашли общий язык по многим вопросам, в том числе и по России.

Супруги с удивлением переглянулись. Заметив это, министр дал пояснение:

– Потому нас и удивил неожиданный визит нашего подопечного к русскому послу… Причём этот визит он нанес в воскресный день, да ещё поздним вечером, то есть тайно. Меня это насторожило. Однако желаемого, как мы знаем, Наполеон не получил: встреча с русским императором не состоялась, и наш гость, видимо, обиделся на русских, и сильно. Что весьма важно, ваше величество. А тут баррикады на улицах Парижа. Народ лишил трона короля. Наш француз срочно отбыл на родину. И, как вы, ваше величество, метко подметили, «маленький Наполеон» неожиданно стал во главе республики, а вскоре и императором. Русские опомнились, и, несмотря на негативное отношение царя Николая к Наполеону, стали искать пути примирения с ним. Вот почему, ваше величество, я постарался опередить всех и выразить поддержку императору Франции первым. При этом я от имени правительства, единственный из всех участников «Священного союза», назвал Шарля-Луи Наполеона титулом, приличествующим только монархам, что очень обидело императора Николая. Как мы знаем, царь Николай не признаёт переворот во Франции законным, а, следовательно, её президента-императора – себе равным. Однако сей маленький факт ещё более расположил Наполеона к нам, англичанам.

От такой длинной речи, да ещё в жарко натопленном помещении, на лбу сэра Генри выступили капельки пота. Он аккуратно промокнул платочком лоб и замер в ожидании ответной реакции королевской четы.

– Ну, хорошо! – сказал принц. – Это как-то оправдывает ваш поступок. В соперничестве с Россией нам действительно необходимо иметь сильных союзников. Но в то же время, сэр Генри, Великобритании как-то не с руки иметь взаимоотношения с государем, взявшим власть незаконным, бунтарским путём. Это может ударить по авторитету Великобритании среди венценосных особ Европы. И вот вам результат! Царь Николай уже высказал через посла нам своё неудовольствие по этому поводу. Он просит наказать виновных. Ну и как нам теперь быть?

А что мог ответить сэр Генри? Возникла пауза…

– А это Россия, милорд. И нам придётся с ней считаться. И потом, а как же наша вековая неприязнь к Франции? Так ведь, дорогая? – добавил супруг, обращаясь к королеве.

При упоминании России королева нахмурилась. Морщина, пробороздившая её лоб, сделала еще довольно привлекательное лицо Виктории сразу постаревшим и уставшим. Она несколько тяжеловато поднялась с кресла и стала медленно прохаживаться по кабинету. Воцарилась тишина, нарушаемая потрескиванием поленьев в камине.

Палмерстон тоже встал. Он с сочувствием смотрел на свою королеву, догадываясь о причине резкой смены её настроения.

В 1839 году только-только вступившая на английский престол тогда ещё незамужняя молоденькая Виктория весьма сильно увлеклась гостившим в Лондоне сыном русского императора Николая I, красавцем Александром. Идиллия молодых людей продолжалась около пяти месяцев, и поговаривали… Впрочем, это только слухи! Как вдруг неожиданно наследник русского престола покинул пределы Туманного Альбиона. Королева обиделась на Александра Николаевича, как, впрочем, и на Россию в целом. Оскорблённое девичье сердце… Девушки такое не прощают. Королева стала скрытой русофобкой, но об этом мало кто знал. Впрочем, это тоже только догадки… Политические интересы Англии, видимо, и есть причина русофобии.

«Вот что значит английская сдержанность… А, по сообщению нашего агента, царь Николай даже не догадывается о неприязни к нему несостоявшейся невестки. И прекрасно…» – чуть было вслух не произнёс Палмерстон.

Королева прервала размышления своего министра:

– Супруг мой прав. Нам придётся крепко подумать над просьбой русского царя, сэр Генри, и, конечно, мы примем решение.

Министр с безразличным видом пожал плечами:

– Как вам будет угодно, ваше величество.

Сделав небольшую паузу, королева совсем неожиданно произнесла:

– Так вы сказали, сэр Генри, что вели разговор с Наполеоном о России?

– Да, ваше величество. И, смею вас заверить, Шарль-Луи согласился вести совместные действия против русских.

При этих словах королева скривилась.

– Хм… Ну если вы, сэр Генри, обо всё договорились с Наполеоном ещё до его восхождения на престол, тогда почему он всё-таки захотел встретиться с русским императором? Наполеон же, скорее всего, знал о встрече нашей королевы с Николаем I в мае 1844 года здесь, в Лондоне. Он, полагаю, догадывался и о наших дружеских отношениях. Что хотел Наполеон предложить русским? Как считаете, Палмерстон? – продолжил мысль супруги принц Альберт.

– Да-да, было бы интересно и нам узнать: не ведёт ли Наполеон двойную игру? А может, и того хуже… Не имел ли он желания договориться с царём Николаем о совместных действиях против Великобритании? – поддержала мужа королева.

– В полной осведомлённости Наполеона о результатах вашей встречи с русским царём, ваше величество, я не уверен. Почему он хотел лично встретиться с царём Николаем?.. Деньги, ваше величество, деньги! Этому авантюристу было всё равно, кто ему их даст. А по поводу двойной игры… Мы, дипломаты, всегда ведём эти игры, коль того требуют интересы страны, – опять с недовольной интонацией проговорил министр, но тут же спохватился и, взглянув в сторону принца, уже другим тоном произнёс:

– Я, ваша светлость, отвечу на ваш вопрос об авторитете Великобритании. Мощь нашей страны позволяет нам не сильно заботиться о приличиях, коль того требуют обстоятельства. Англия всегда права, даже если и не права. Авторитет нашей страны незыблем, несмотря ни на что!

Сэр Генри позволил себе сделать паузу, давая королевской чете осознать сказанное. И в конце добавил:

– И почём знать, может быть, новый император Франции станет вашим лучшим другом, ваше величество. Что было бы весьма кстати, учитывая наши планы в отношении России, особенно после того, как её войска подавили венгерское восстание.

– Ну, насчёт авторитета Англии мы с вами, сэр Генри, полностью согласны. А вот по поводу дружбы… Этот ужасный император-президент, пусть и племянник самого Наполеона, вряд ли станет нашим другом, – пробурчал принц. – А русских, – добавил он, вставая с кресла, – надо хоть как-то уважать, лорд Палмерстон. Брат нынешнего императора Николая, покойный Александр I, как-никак, крестный отец моей супруги, королевы Великобритании. Да и Николай I при встрече нам всем весьма пришёлся по душе. Не надо об этом забывать.

Лёгкая тень недовольства опять пробежала по лицу государыни.

– Как я понимаю, правительство моего государства хочет начать военную конфронтацию с Россией?

– Да, ваше величество. И не просто конфронтацию, как вы изволили выразиться, а настоящую войну. Россия – страна огромная и непонятная нам, европейцам. По мнению многих моих коллег из Европы, возникла реальная необходимость борьбы за свободу и независимость европейских стран от этого монстра. Угроза москвитов поработить цивилизованные страны растёт год от года. И святая обязанность англичан перед человечеством – защитить…

– Ах, оставьте, милорд, эти площадные лозунги лорда Дадли Стюарта[16] для выступлений в Палате общин. Лорд Стюарт, как мне известно, уже лет двадцать на всех углах проповедует о русской угрозе, даже когда и причин-то для этого особых не было. Как тут не сформироваться негативному общественному мнению против русского императора? Так что не надо нас агитировать… Лучше говорите по существу, – недовольно перебил министра принц. – Говорите о реальных угрозах со стороны России. Захват Индии, например… И я с вами соглашусь. Как пишут газеты, действительно не мешало бы загнать русских вглубь своих лесов и полей, коих у них тьма-тьмущая. Пусть себе обрабатывают земли и не распространяют свои идеи миролюбия по сторонам.

– Да-да, сэр Генри, – вмешалась королева. – Говорить надо о конфликте интересов между Россией, Великобританией и Францией за господство на Ближнем Востоке вообще и в Чёрном море в частности. А не о миссии английских послов по защите интересов других стран от России. Это всё пустые слова и не более. Прежде всего – интересы Англии. Тогда как-то будет оправданно стремление англичан начать военные действия против России.

Министр в это время задумался, мечтая о победном финале своих планов, не отреагировал на слова своей королевы и, как ни в чём не бывало, продолжил:

– Мы возьмём Россию в клещи: начнём военные действия по нескольким направлениям, причём почти одновременно. С её-то территорией русские сразу и не поймут масштабность всей кампании. Для начала заблокируем подступы к их столице, Санкт-Петербургу, и северным территориям. Затем высадимся на её дальневосточных окраинах: Камчатка, Аляска, побережье Берингова и Охотского морей плюс острова… Богатейший край, ваше величество. И наконец – юг России: Крымский полуостров, база её флота на Чёрном море – Севастополь. Наша цель не может быть достигнута до тех пор, пока будут существовать Севастополь и русский флот на Чёрном море. Большие затраты?.. Да!.. Но взятие Севастополя и занятие Крыма, уверяю вас, ваше величество, вознаградят все военные издержки.

– Крым, Севастополь – оправданно, не спорю. Однако позвольте, сэр Генри, спросить: Камчатка, Аляска… Это же так далеко… Справимся ли? – искренне удивился принц.

– Совсем не лишним будет вспомнить, ваша светлость, нашу победу над Китаем[17]… Тоже не близко, но справились же!.. И потом, в тех совершенно глухих и малолюдных местах практически нет русских укреплений и населения. Так, небольшие поселения, одно из которых – недавно образованный Петропавловск, – ответил сэр Генри. – А в тех краях, господа, огромные необжитые территории… Почему бы там не развеваться Британскому флагу?

– Хорошо, это как-то будет оправдывать нашу военную кампанию. Но Крым… сэр Генри, – не совсем уверенно произнесла королева. – Мне кажется странным…

… Некоторые наши генералы считают нецелесообразным начинать эти действия против России. Ведь, как говорят военные, нам до сих пор неизвестны реальные силы русских даже в Крыму, не говоря по всей стране.

– Ваше величество, нам нельзя допустить распада Турции, и это главное. Хочу напомнить слова бывшего члена парламента Томаса Этвуда. Он говорил, что завтра русские получат крепости на Дарданеллах и понадобятся миллионы фунтов стерлингов, чтобы выдворить их оттуда. Разве не так? Его слова, как мы видим, подтверждаются.

Палмерстон сделал паузу, а затем продолжил:

– Правительство Великобритании скрупулёзно оценило создавшуюся ситуацию в России. Царь Николай уверен в крепости своей власти, надёжности армии и флота. Однако, как нам известно, это не совсем так. У России огромные территории, и отсюда – слабая управляемость на местах, неуёмное казнокрадство на всех уровнях, слабая, по сравнению с нами, промышленность…

– Это не ответ, милорд, – перебила министра королева. – Так уж всё плохо у русских? Верится в это, сэр Генри, с трудом. Всё, что вы перечислили, существует в России много веков, и ничего, она только крепнет. Русский флот вполне боеспособный, армия – одна из самых больших и преданна своему императору…

– Ваше величество, мои и сэра Этвуда слова подтверждаются сообщениями некоторых высокопоставленных лиц из ближайшего окружения императора. Русский истеблишмент весьма неоднороден. Правительство Великобритании считает, что сейчас самое время приступить к военным действиям с этим монстром.

Зная отношение Виктории к русскому императору, принц Альберт подошёл к супруге. Приобняв её, он, не глядя в сторону министра, произнёс:

– Война, дорогая, отвлечёт наш народ от якобинских настроений. Хватит этих революций… Страшно бывает порой. Они прокатились даже по Пруссии. Мне прямо-таки стыдно за добрых немцев. Зачем и они выражали недовольство? Что с ними случилось?

Принц повернулся в сторону министра:

– И кто, дорогая, может гарантировать, что эта зараза не затаилась в Великобритании? Может, и правильно, что наше правительство приняло такое решение.

– Принц Альберт опять прав, сэр Генри. Прав в отношении императора Александра I, моего крёстного, – раздражённо сказала королева, акцентируя внимание на имени своего крёстного. – Супруг мой прав и в отношении наших договорённостей с Николаем I на известной вам встрече… Но, как мы знаем, Россия – огромная страна, дорогой, – взглянув в сторону мужа, с огорчением добавила она. – И здесь уже не до дружеских отношений и родственных связей. Я порой с ужасом смотрю на географическую карту: Россия давит своей огромностью, нависая над Европой, как грозовая туча. Кажется, что вот-вот из этой тучи ударит молния и разверзнутся хляби небесные, которые и без того круглый год не жалеют для нас влаги. Наши острова вместе с моим королевством, словно щепку, смоет в Атлантический океан. Страшно, Альберт!.. А пример, приведённый сэром Генри по поводу русских войск в Париже, есть напоминание нам о бдительности. И всё же опасность в военной кампании есть и очень большая. Это – Россия!.. Нам ли об этом забывать?!

Выслушав королеву, Палмерстон тут же с готовностью добавил:

– Да, опасно, ваше величество! Политика русских агрессивна. Она обусловлена, уж извините меня, ваше величество, и дружественным к русскому императору отношением некоторых членов нашего правительства. А вот и подтверждение русской агрессии: дивизии, что стоят в Молдавии и Валахии[18], судя по сообщениям нашей агентуры, неожиданно стали пополняться резервами и усиленно снабжаться боеприпасами и провиантом. Спрашивается, для каких целей?.. Где гарантия, что русские войска не пойдут дальше?

– Но, милорд! Здесь причина ясна, – произнёс супруг королевы. – По законам, в которых не приходится сомневаться, эти территории условно автономны. А причина неожиданного пополнения дивизий, мне кажется, в другом… У православных и католиков в Турции идут распри по поводу контроля над святынями христианства в Палестине: Храмом Рождества Христова в Вифлееме и Храмом Гроба Господня в Иерусалиме. Точнее, кому султан отдаст ключи от храмов для ремонта. Бедный султан оказался меж двух огней: с одной стороны – католический император Франции Наполеон, с другой – православный русский царь Николай. И оба требуют выгод для себя. А иначе…

Принц Альберт для наглядности погрозил пальцем.

– Думаю, ваша светлость, это только повод. Планы императора Николая более глобальны. Константинополь… Проливы… Усиление своего влияния на Ближнем Востоке… Вот его цели. Но пустить Россию туда – значит спустя несколько лет увидеть её в Индии. И это поставит под угрозу само существование Англии как великой державы. Мы же помним намерения русских в 1800 году вместе с Бонапартом Наполеоном завоевать Индию. Некий генерал Платов уже был в пути… И только внезапная смерть императора Павла I остановила этот поход и разрушила планы союзников.

– Как-то вовремя умер император Павел… Не находите, сэр Генри? – иронично произнесла королева.

Палмерстон усмехнулся и загадочно произнёс:

– На всё воля Господа, ваше величество.

Старый политик явно не собирался развивать тему смерти русского императора, так удачно для Англии погибшего от рук своих придворных.

– Воля Господа?!.. Наверное, вы правы. Но повторюсь… Это весьма опасная затея, сэр Генри, – начинать военные действия, да ещё против такой страны, как Россия… Вам должно быть известно, что войну легче начать, чем потом её остановить! – пылко произнёс принц.

– Конечно, всегда есть риск, – уклончиво ответил министр. – Вот здесь нам и потребуются Франция и Турция, ваша светлость.

– Вы, милорд, уверены в них? – вставила королева.

– Уверен, ваше величество. Вы знаете, как я негативно отношусь к Франции. Я не сторонник налаживать с французами каких-либо дружеских отношений. Но…

Шарль-Луи Наполеон по характеру – отпетый авантюрист. Он рвётся в драку, жаждет реванша за поражение своего дяди в 1812 году. И этим надо воспользоваться. Надо управлять Россией извне, ослаблять её путём войны с ней. И в данном случае французский император нам поможет. Люди типа Шарля-Луи Наполеона легко идут на обман и обиду других людей ради своих амбиций, но весьма обидчивы в отношении себя. Вот и оскорбление, нанесённое ему однажды русским царём, отказавшим в аудиенции, сыграет, думаю, не последнюю роль.

– Но позвольте, сэр Генри! – с искренним возмущением произнёс принц. – Тори – люди старой закалки, в отличие от вигов, они весьма подозрительно относятся к вашей тесной дружбе с Францией. Не забывайте, милорд, в этой стране сильные революционные настроения, и это опасно для Великобритании.

Принц Альберт посмотрел на супругу. Королева, заинтересованная речью мужа, молчала.

– Как можно доверять французам? – продолжил Альберт. – Мне пришлось как-то познакомиться с неким трактатом одного из генералов польского происхождения, состоящего при штабе Наполеона I перед вторжением его в Россию. Этот поляк положил на стол императора интересный документ. Я даже записал его название.

Принц подошёл к столу, полистал лежавшие там бумаги и вытащил то, что искал.

– Вот он. Одно только название чего стоит: «О способах избавления Европы от влияния России, а благодаря этому – и от влияния Англии». Что имел в виду этот генерал под «избавлением влияния от Англии», милорд? Почему вы думаете, что нынешний родственник Наполеона не читал сей трактат и не воспылал желанием вернуть былое величие своей страны за счёт Англии? Сами же говорите – авантюрист. А Великобритания действительно стояла, стоит и будет стоять на пути Франции.

– Фамилия этого поляка Сокольницкий, ваша светлость. И нам неизвестно, читал ли вообще Наполеон I этот трактат, а коль читал, принял ли какое-либо решение?.. И потом, ваша светлость, когда это было?.. Франция теперь далека от того могущества. Нет, не думаю, что Наполеон III способен на самостоятельные действия. Без нас, англичан, он ничего не сделает.

Принц Альберт что-то недовольно пробурчал, но дальше спорить не стал. Королева с интересом и даже с некоторым обожанием посмотрела на супруга. А сэр Генри продолжил:

– Это относится и к Турции. Султан знает, что империя его слаба, и стоит на дрожащих коленях. Без нас он тоже не поднимется. А у него, как и у французов, есть мечта: вернуть Крым и Черкессию[19]. По крайней мере, султан этих целей и не скрывает. Нет-нет, ваше величество, эти страны будут нашими верными союзниками, не сомневайтесь. Каждый хочет урвать, уж извините, ваше величество, за это слово, кусок от жирного русского пирога. И повторюсь: никак сие не можно без нас, ваших подданных.

И Палмерстон эффектно склонил голову перед королевой.

– Надо полагать, наше правительство желает участвовать в этом дележе не только из любви к французскому императору и турецкому султану, – ехидно вставил принц Альберт.

– Безусловно, ваша светлость. Каждое государство не прочь расширить свои владения за счёт других, и Англия – не исключение.

– Тогда, сэр Генри, – с иронией произнесла королева, – вынуждена сделать вам замечание. Упустили вы, милорд, возможность выкупить у России поселение Форт-Росс в американской Калифорнии. Обузой была эта территория для России – слишком далеко, а Великобритании не помешала бы. Её купил в 1841 году какой-то проходимец. Это не делает чести нашему правительству, совсем не делает.

– Увы, ваше величество, я согласен с вами. Но я тогда был очень занят вместе с Францией подписанием с Турцией конвенции о проливах Босфор и Дарданеллы. Непросто было лишить Россию права монопольного пользования. Сами понимаете…

Королева понимающе развела руками.

– Вернусь к разговору о союзниках, – продолжил Палмерстон. – Сардинское королевство Пьемонт тоже желает поучаствовать в этой игре. Правда, премьер-министр граф Кавур, этот чрезвычайно любезный на первый взгляд политик, держит пока нейтралитет, но поверьте, ваше величество, он его нарушит, обязательно нарушит, как только у нас появятся успехи в военных действиях.

Палмерстон сделал паузу, а затем добавил:

– Но этот Кавур – хитрый политик. Не сомневаюсь, за участие в войне с Россией он будет требовать слишком многого, однако, я думаю, мы договоримся. А что поделать?.. Коалиция европейских стран нам крайне необходима. Ну… хотя бы её видимость. Вот Австрия пока колеблется, но точно не будет против. Швеция, Дания, Пруссия и ряд других стран тоже держат нейтралитет, но вы же, ваше величество, сами понимаете: всё зависит от успеха нашей кампании…

– Ну, время покажет, будут ли успехи. Вот с Францией и Австрией всё понятно, а от Пьемонта серьёзной помощи ждать не приходится, но Османская империя слаба как никогда, – воскликнул принц Альберт.

Палмерстон загадочно улыбнулся и тоном преподавателя, уставшего объяснять нерадивому ученику тему урока, ответил:

– Слабая, конечно, она слабая, да сил у неё хватит начать войну против России. Под турецкие знамёна встают бывшие польские и венгерские мятежники плюс османский флот. Великобритания поможет Турции на первом этапе, ваша светлость, и деньгами, и советниками.

– Но чтобы помогать Турции, а тем более конфликтовать с Россией, нужны хоть какие-то основания или повод, в конце концов, сэр Генри, – требовательно произнесла королева.

– Они будут, ваше величество. Наш посол в Турции, Чарльз Стратфорд-Каннинг, совсем недавно вернулся из Константинополя. И он вернулся, можно сказать, с победой. Посол стал доверенным лицом и даже другом султана Абдул-Меджида I и его кабинета. Сэр Стратфорд оказывал огромное влияние на проводимую султаном внешнюю политику. Турки прозвали нашего посла «Великий Элчи», что означает «Великий посол». Его служба в Османской империи заслуживает самой лестной оценки, ваше величество. Он десять лет отработал в Турции и, конечно, устал. Теперь находится в Лондоне, отдыхает и надеется на заслуженный пост в составе правительства. Он этого заслужил, ваше величество.

– Непременно, сэр Генри, – подал голос принц. – Можете поздравить Чарльза Стратфорд-Каннинга. Королева совсем недавно удостоила его титулом лорда Рэдклифа. Можете первым сообщить сэру Чарльзу эту новость.

Министр поблагодарил королеву, почтительно склонив голову.

– Благодарю, ваше величество! Сообщу обязательно о вашей милости и тем самым сглажу неприятную для сэра Стратфорда новость: увы… новоиспечённый лорд Редклиф должен вернуться в Турцию. Там, в Константинополе, он приложит все свои силы и опыт на обострение ситуации между Турцией и Россией. Помимо всего, я дал строгие указания нашему послу в Санкт-Петербурге, Джорджу Гамильтону Сеймуру, встретиться с императором Николаем и окончательно выяснить намерения последнего в отношении Турции. Уверен, повод для военной конфронтации обязательно найдётся.

И потом, все знают, что русские войска в 1848 году подавили восстание венгров, захотевших выйти из состава Австро-Венгрии, оказали военную помощь Пруссии, усмирив революционеров… В глазах Европы Россия – агрессор.

– Позвольте, сэр Генри, – с удивлением произнесла королева, – вы же не будете отрицать, что русские это сделали в полном согласии с договоренностью 1833 года и по личной просьбе молодого императора Франца Иосифа и престарелого короля Фридриха-Вильгельма, то есть законно…

– Да, – поспешно ответил Палмерстон, – не спорю… Ну и что? Кто об этом знает?.. В Европе после мадьярских восстаний о России сформировалось негативное мнение: царь Николай – «жандарм Европы, душитель свободы», как и все русские. И это факт, ваше величество. А то, видите ли, сегодня мадьяры хотят выйти из Австрии, завтра – ещё кто-либо…

– Весьма сложная дипломатическая игра, не так ли, дорогая? – обращаясь к супруге, произнёс принц Альберт. – Смотрите, не переусердствуйте, сэр Генри. Не будем забывать, что и у нас колоний предостаточно. Как бы и они не захотели самостоятельности.

– Индия, Канада, Новая Зеландия, Африка… Ваша светлость, наши колонии слишком далеки от Европы. Надеюсь, им это не грозит.

– Надеюсь!.. – пробурчал принц. – Тогда я с вами согласен, сэр Генри, Чарльз Стратфорд должен вернуться в Константинополь.

Королева покачала головой и произнесла:

– А я всё-таки не понимаю, сэр Генри, к чему такая спешка с отъездом лорда Рэдклифа?

– Обстоятельства вынуждают, ваше величество. Планы, которые правительство наметило в отношении России, требуют скорейшего присутствия сэра Стратфорда в Константинополе. Сами понимаете, ваше величество, назначать нового посла в Турцию в это время нецелесообразно.

Часы в кабинете отбили очередной час. Время аудиенции подходило к концу. Королева машинально посмотрела на часы и опять задала вопрос министру:

– Так всё-таки, сэр Генри, правительство серьёзно намерено начать военные действия?

– Да, ваше величество, – сказал министр жёстко и многозначительно добавил: – С Россией!

И слово «Россия» прозвучало словно выстрел. Королева и её супруг с тревогой посмотрели на министра. Возникла странная пауза. Все замолчали.

Супруги думали о последствиях опасных для государства событий, а Палмерстон ждал реакции на свои слова.

Первой нарушила паузу королева. Она недоверчиво, с нотками настороженности в голосе и очень тихо произнесла:

– Война?!.. С Россией?!.. Вы не забыли, Бонапарт тоже воевал с Россией… Результат всем известен. Не так ли, сэр Генри?

– Великая Британия – это не Франция, ваше величество. К тому же мы теперь, возможно, будем вместе.

– И потом, сэр Генри, – перебила министра королева, – в случае успеха, надеюсь, моё правительство не собирается из России делать вторую Индию?

– Хотелось бы… – совсем тихо сказал министр и более громко произнёс: – Время покажет, ваше величество.

– Скажите, милорд, только честно, – неожиданно в разговор вступил принц, – а турки знают, что Крым при любом раскладе им не достанется?

Палмерстон пожал плечами.

– Видите ли, ваша светлость, султан – умный государь! Вопрос, кому Крым достанется, он не задаёт, а мы, естественно, его не поднимаем.

– Узнаю сэра Генри, – взглянув на супругу, насмешливо произнёс принц Альберт, покачав головой.

Королева не стала продолжать дальше разговор по поводу Турции, лишь пожала плечами.

Видя некоторую неуверенность венценосной четы, сэр Генри постарался уйти от вопросов, связанных с дальнейшей принадлежностью Крыма.

– Кто, как не Европа, должен остановить Россию? Да, Турция ввяжется в войну, а чуть погодя вместе с французами мы поддержим османов и тоже объявим войну русским, повод будет – защита Турции. Наш флот уже готовится к военным действиям. Скажу больше: одна из эскадр уже покинула Англию и теперь держит курс на Перу, в порт Калао[20], где к ней примкнут корабли французов. После объявления нами войны России они сообща направятся в сторону русской Камчатки.

– Всё же опасная экспедиция, – произнесла королева.

– Она того стоит, ваше величество! Несколько лет назад в тех краях были два наших судна. Капитаны были в восхищении от природы тех краёв, удобных бухт для стоянки и зимовки кораблей. Нам стоит даже умышленно сделать двухнедельный разрыв с Россией, чтобы завладеть Камчаткой и потом заключить мир.

Королева слегка удивилась фантазии своего опытного в политике министра, но промолчала. Зато не промолчал принц:

– Милорд! А вы уверены, что английский флаг будет водружён в тех местах? А как же французы?

– Командующему нашей эскадрой даны соответствующие указания, ваша светлость. На берег первыми должны ступить англичане.

Королева пожала плечами, воскликнув:

– А как же французы?

Палмерстон не ответил. Он только развёл в стороны руки.

– Ну, коль так!.. – как можно безразличней произнесла королева. – Как считаешь, Альберт?

– Да-да! Дело нужное, милорд! К тому же Япония недалеко. Надеюсь, сэр Генри, вы знаете, что президент США Филлмор послал к Японии, коль память не изменяет, коммодора Перри[21] с эскадрой и войсками. Американцы хотят заключить с японцами договор о дружбе и торговле, – вставил принц.

Палмерстон почтительно кивнул:

– Да, ваша светлость, конечно знаю.

– А американцы своего не упустят, – с некоторым раздражением добавила королева. – Кстати, в Северной Америке вместе с русскими поселенцами работает английская торговая компания «Хадсон Бей компани»…

Сэр Генри тут же учтиво пояснил королеве:

– Нет-нет, ваше величество, флагману эскадры даны соответствующие указания не совершать враждебных действий против русских поселений в тех районах.

– Не даёте вы мне, сэр Генри, похвастать своими знаниями, – кокетливо заметила королева. – Как-никак, «Хадсон Бей компани» – одна из первых торговых компаний в мире. Почитай, около ста восьмидесяти лет ей уже… Беречь надо такие, – и уже строгим голосом добавила: – Продолжайте, милорд.

– Простите, ваше величество! Так вот, другая часть нашего объединённого флота войдёт в Балтийское и Белое моря, тем самым нарушит коммерческую навигацию русских купеческих судов, а позже заблокирует российский флот в портах, в том числе в Кронштадте и Санкт-Петербурге.

– И что? – спросил принц Альберт.

– Смотря как сложатся обстоятельства, ваша светлость. Я совсем не исключаю возможности для захвата некоторых русских крепостей. А там и… русская столица. Всё в этом мире возможно, ваша светлость.

Остальной флот будет постепенно накапливаться в Мраморном море, поближе к России. Необходимо опередить русских на случай военных действий. Как только Турция ввяжется в войну, а она ввяжется, смею, ваше величество, вас заверить, мы вместе с Францией тут же объявим о разрыве дипломатических отношений с русскими и приступим к реальным военным действиям.

– Вы полагаете, милорд, что российское правительство не догадывается о наших с французами совместных приготовлениях? – недоверчиво поинтересовался супруг королевы.

– Не думаю, ваша светлость, что им это приходит в голову. Наш посол во Франции, барон Коули, совсем недавно приехал в отпуск в Лондон. Я попросил его об одной услуге – обязательно встретиться с русским послом. Повод для встречи, как понимаете, существенный – поделиться новостями, что не вызовет никаких сомнений в натуральности. Так вот, при встрече с послом Брунновым в кофейне Ллойда, что на Ломбард-стрит, куда любит захаживать русский посол, сэр Коули, так сказать, «разоткровенничался». В беседе он заверил русского посла: мол, правление Наполеона III считается непрочным, шатким, император Франции и не помышляет о военных конфликтах с кем-либо. Он со своим окружением якобы спекулирует на бирже и интересуется только личной выгодой, а внутри французского истеблишмента сильны антианглийские настроения.

– И что, русские поверили этой лжи? – спросил принц.

– Не сомневайтесь, ваша светлость. Поверили… Как я уже говорил, наш человек в окружении императора Николая сообщил, что информация Бруннова о разговоре с французским послом весьма и весьма порадовала императора. Он ещё более уверился в своих надеждах на наше с ним сотрудничество. И свои намерения в отношении Турции не изменил, скорее, наоборот, усилил.

Королева огорчённо покачала головой, но промолчала.

Повернувшись к королеве, старый дипломат склонил в почтительной позе голову и твёрдо произнёс:

– Так что, ваше величество, я скажу больше: назад дороги нет. Колесо событий покатилось вниз…

– Война с русскими?!.. За спиной императора Николая?!.. И всё-таки это как-то дурно попахивает! – несколько пафосно воскликнул принц Альберт.

Палмерстон вопросительно посмотрел на королеву. Она с некоторым удивлением посмотрела на мужа, но опять промолчала. В интонации супруга королева уловила нотки фальши. В его голосе уже не было той первоначальной искренности, присущей принцу в начале аудиенции. После некоторой паузы королева Великобритании тихо, но твёрдо и настойчиво произнесла:

– Англия превыше всего, Альберт, – и, вздохнув, с тревогой в голосе добавила: – Ты опять прав, Альберт. Начать войну действительно просто, но иногда и гений не сможет её закончить. Финалы битв всегда опаснее их начала – они непредсказуемы. Надеюсь, сэр Генри, моё правительство знает, что делает. Но учтите, повторюсь, это Россия… Огромная и непредсказуемая!

Сжав плотно губы, королева покачала головой.

Двери кабинета открылись: аудиенция закончилась. Сэр Генри поклонился и направился к выходу. Уже у самого выхода он услышал голос принца Альберта:

– Сэр Генри, а какой вам видится Россия, если всё пойдёт по вашему плану?

Палмерстон остановился, медленно развернулся и, несколько растягивая слова, произнёс:

– Хочется видеть её, Россию, в границах Московии, ваша светлость, – и, вежливо поклонившись, вышел из кабинета.

Уже выйдя на улицу, он недовольно прошептал:

– В границах Московского царства… Мечты, мечты!

С этими мыслями он раскрыл над собой зонт. Дождь всё-таки начался.

Под впечатлением разговора с министром супружеская чета молчала. В кабинете установилась тишина, прерываемая треском дров в камине. Королеве казалось, что треск, доносившийся из камина, был похож на ружейные выстрелы, которые вот-вот загремят на полях сражений.

Королева зябко поёжилась. Она задумчиво, очень медленно стала прохаживаться по кабинету. Принц Альберт подошёл к камину, кочергой постучал по головёшкам, выбивая искры, затем с немецкой аккуратностью ровненько положил на горящие угли три полена. Так они и молчали.

Из камина раздался очередной треск, запылали вновь подброшенные дрова. И снова перед глазами королевы возникли страшные картины гибели людей, и она произнесла:

– Дабы не раздражать раньше времени императора Николая, надо отправить в отставку сэра Генри. Как ты думаешь, Альберт?

Супруг пожал плечами и покорно произнёс:

– У нас нет другого выхода, дорогая, коль того требуют обстоятельства. Ты, Виктория, сама сказала: «Англия превыше всего». Виконт Палмерстон, думаю, не обидится и поймёт.

– Плохо ты знаешь нашего виконта. Не зря в парламенте ему дали кличку «Поджигатель», а такие не обижаются, поверь мне.

– Как это ни прискорбно, дорогая, но то, что мы делаем, – подножка России. Чисто английский гамбит[22], и пешкой в нем назначается Турция…

– На все воля божья, Альберт, – произнесла королева. И, помолчав, опять произнесла: – Англия превыше всего. Насколько я разбираюсь в шахматах, в игре важен эндшпиль[23], дорогой.

Принц Альберт огорчённо покачал головой:

– Конечно, ты права, дорогая! Но одно меня весьма тревожит: чем масштабнее и грандиознее планы, тем серьёзнее трудности и, следовательно, риски. Не так ли? Проект лорда Палмерстона – бомба с неизвестной начинкой. Совсем непонятно, каков будет эффект от её взрыва, и вообще взорвётся ли? Ты правильно подметила: Россия огромная и непредсказуемая. Я не удивлюсь, что она может и не почувствовать этот вселенский, на наш взгляд, взрыв. Зато его почувствовать, и весьма сильно, можем мы, твои подданные! Это в шахматах гамбит предполагает ради успеха жертву некоей фигуры и небольшой риск проиграть партию. Война – не шахматы! Но риск – дело нужное. Хочешь выиграть – рискуй. Однако есть одно условие… Играть-то ты должен по принятым в игре правилам, то есть честно. Чего не могу сказать о правительстве Великобритании, дорогая.

– Ты все усложняешь, Альберт. Не забывай: без сражения при Буксаре[24] на берегу Ганга вряд ли бы мы смогли так свободно чувствовать себя сегодня в Индии. А ведь и тогда, почти сто лет назад, были сомнения в необходимости военного решения проблемы. Но время показало, что наша решимость оправдалась, всё сложилось удачно… Так что, дорогой, не будем драматизировать события. И потом мы не одни, с нами Европа.

Британцы решили, что в это непростое для Европы время все демократические (в понимании европейцев) силы Европы объединятся в борьбе с Российской империей.

Им уже грезилось отторжение от России Бессарабии, Кавказа, которые должна была получить Турция. Швеции отходило герцогство Финляндское. Земли русской Польши, Литвы, Эстонии, Курляндии, Лифляндии были предложены Пруссии. Себе англо-французы оставляли Крым, Камчатку и соседствующие с ней территории.

Разумеется, для этого немцам и шведам надо было всего лишь вступить в войну вместе с Англией и Францией.

Однако эти страны слишком хорошо помнили свой военный опыт, полученный в конфликтах с Россией, а потому втянуть их в войну Лондону и Парижу так и не удалось.

Но из-за осторожного отношения Берлина и Австрии к России, больше похожего на враждебность, русским пришлось выделить на защиту своих западных границ значительные силы, что не позволило усилить группировку войск на других направлениях.

Всё это отрицательно скажется немного позже, а пока вернёмся к нашим событиям и героям…