Читать книгу Осторожно, история! Мифы и легенды нашей страны - Виталий Дымарский - Страница 2

3 января 1905 года родился знаменитый Алексей Стаханов, сумевший в 1935 году за одну смену на шахте в Кадиевке (Донбасс) добыть 102 тонны угля при норме в 7 тонн. Чего в этом начинании было больше: искреннего энтузиазма или умелого госпиара? Нужны ли нам сегодня подобные герои?

«Скажите, кому это интересно? Это же не спорные явления – стоит набрать в Интернете имя „Стаханов“, и пожалуйста: весь хрен до крошки – о чем спор?»

(Из вопросов слушателей радио «Эхо Москвы»)

Как, по-вашему, заслуживает ли Алексей Стаханов памятников?

• Да, Стаханов заслуживает памятников – 33 %

• Нет, Стаханов не заслуживает памятников – 29 %

• Затруднились ответить – 38 %

(По результатам опроса 1800 экономически активных граждан России старше восемнадцати лет (Портал «SuperJob», декабрь 2009 г.))

Действительно, о стахановском движении вроде бы все давно известно. И в то же время оно настолько спорно, что мнения о нем самые полярные. Поэтому говорить стоит не только об истории, но и о том, нужны ли вообще такие явления, как стахановское движение, для повышения производительности труда и в том числе для нынешней модернизации России.

Когда речь заходит о стахановцах, у многих в голове начинает звучать «Марш энтузиастов», перед глазами возникает Любовь Орлова, которая мечется между сотнями ткацких станков, а из памяти выплывает кристальная в своей наивности фраза Кирова: «Технически, может, и нельзя, а по-большевистски мы сделаем». И тем не менее, не стоит отвергать трудовые подвиги стахановцев, объясняя их, как это делают сегодня многие, только приписками.

Конечно, правда и то, что стахановцам создавали особые условия труда, и то, что одному герою приписывали, как правило, всю заслугу, забывая его помощников. И все же, представить только: забойщик Борисов выдал за день 800 тонн угля, перевыполнив норму в 46 раз. Даже если его до этого месяц кормили одной сметаной, а отбойный молоток был алмазным, это все равно не поддается воображению. Важно понять другое – каждый из таких подвигов не был нормой даже для самого стахановца, сегодня он мог перекрыть норму, а завтра ее и не выполнить. И дело не только в крайнем физическом истощении героя, а главным образом в безобразной организации труда.

Кузнец Бусыгин прославился тем, что сумел отковать за час 127 коленчатых валов, тогда как на заводах «Форда» нормой было всего 100 валов. Но там это была обычная часовая норма, а вот в тогдашней России сам Бусыгин часто не мог повторить свой рекорд: то ломался станок, то выдавали некачественную сталь, то еще какая-нибудь напасть, немыслимая у «Форда». Не случайно на стахановском съезде Орджоникидзе сумел найти лишь одного передовика, который умудрился продержаться на своей рекордной высоте целых три месяца.

Так что производительность труда стахановское движение подняло в Стране Советов не сильно. Даже если в недрах этого движения и рождались какие-то технологические новинки или новые формы организации труда, они тут же увязали в безумной пропагандистской шумихе вокруг самого трудового подвига. Ну а потом, постепенно, иссяк, естественно, и энтузиазм. И правда – сколько можно ждать, когда наладят станок или привезут долгожданный цемент?

Началось стахановское движение в годы Второй пятилетки (1933–1937 гг.), в самый разгар сталинской эпохи и его политики, о которой, в числе прочего, позже было сказано: «Сталин – модернизатор, принял страну с сохой, оставил с атомной бомбой»[1]. Процесс ускоренной индустриализации – новые технологии, новая техника, урбанизация – привел к необходимости сделать так, чтобы каждый рабочий удвоил, а желательно даже утроил производительность труда.

Чтобы понять, были ли другие варианты повышения производительности, надо посмотреть, что происходило в это время в стране. НЭП свернули, всю инициативу, которая там была, уничтожили. Многие лучшие умы, такие как, например, Сикорский[2], уехали в Америку. Старый питерский пролетариат погиб либо от голода, либо в революцию, новое поколение талантливых инженеров, изобретателей и даже квалифицированных рабочих еще не воспитали, а за Первую пятилетку (1929–1932 гг.) уже построили огромное количество заводов. Современных, мощнейших, на импортном оборудовании – поднялись Магнитка, тракторные заводы и так далее.

И абсолютно некому было там производительно работать, потому что на заводы пришли бывшие крестьяне, плохо образованные и с низкой квалификацией. Из-за этого и нормы выработки были очень низкими – они отражали объективную реальность. И кроме того, организация труда оставалась фантастически плохой, а инженеров и вовсе можно было по пальцам пересчитать, и им платили безумные по тем временам деньги.

Можно легко сравнить – на селе зарплата составляла около двадцати рублей, промышленный рабочий получал две-три сотни, а средний главный инженер на предприятии восемь – двенадцать тысяч.

И при этом бывало, что на тех же шахтах забивали до смерти шахтеров, которые ухитрялись план перевыполнять. Потому что из-за них поднимали норму – при той же зарплате. В основном дело было в попытках уравниловки – говорилось «нет» «потогонной капиталистической системе», «нет» расценкам, объявлялось, что все будут по-социалистически работать, вне зависимости от того, сколько они за это получают, на энтузиазме. Не получалось.

Поэтому нужен был гласный и яркий пример другого пути.

Очевидцы рассказывали, что перед тем, как спуститься в забой, Алексей Стаханов зашел на всякий случай в бухгалтерию и поинтересовался, сколько он заработает в случае рекорда. И заработал за день двести с лишним рублей при среднемесячной зарплате в среднем в пятьсот.

И вот тогда и свершилось чудо…

При этом надо обязательно упомянуть, в каких условиях это «чудо» свершилось. Совершенно заштатная шахта «Центральная», парторг Петров, которого скоро могли посадить за невыполнение плана, и бывший крестьянин Стаханов, который отдал ради своего рекорда все – даже имя свое потерял. Он был то ли Андреем, то ли Александром, а «Правда» назвала его в статье Алексеем, и тогда якобы Сталин изрек: «Правда» не ошибается», поэтому ему и паспорт новый выдали – на Алексея Стаханова.

Пришел он на шахту денег на лошадь заработать, коногоном побыл, потом научился работать отбойным молотком. Он был отличным работником и мог поставить этот рекорд, поэтому парторг и обратил внимание именно на него.

Они действительно придумали новый метод: Стаханов прорубал узкий тоннель в угольном пласте, за ним шли два шахтера, расширяли, ставили крепь, а светил фонарем ему лично парторг. И там же присутствовал главный редактор местной многотиражки – работа шла конкретно на рекорд, для этого были созданы все условия.

Рекорд удался, парторг был спасен, Стаханов получил свои двести рублей, а в местной газете написали небольшую заметку. И эта заметка попала на стол наркома тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе.

Стахановское движение – это, скорее, инициатива масс или государственная инициатива?

• Государственная инициатива – 53 %

• Инициатива масс – 29 %

(По результатам опроса 1800 экономически активных граждан России старше восемнадцати лет (Портал «SuperJob», декабрь 2009 г.))

Но если условно считать парторга Петрова тоже «массами», получается, что это все же была инициатива снизу, а не государственное движение? Даже если и так, то все последовавшее за рекордом было результатом мощной государственной пропагандистской кампании.

Обстановка в стране была такая, что нечто подобное должно было произойти, просто так получилось, что началось такое движение именно «снизу». Случайность, возможно не первая, дальше начала развиваться благодаря мощнейшей пропагандистской госмашине.

Через два дня Орджоникидзе прочитал заметку и тут же дал команду дать информации ход – нарком мгновенно понял, что может дать подобная инициатива, потому что как бывший председатель ВСНХ и нарком тяжелой промышленности он лучше всех видел катастрофическое положение в промышленности.

Стаханов поставил свой рекорд в ночь с 30 на 31 августа, а уже с 14 по 17 ноября прошло Первое Всесоюзное совещание стахановцев, на котором Сталин произнес свою знаменитую фразу «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее».

Страну лихорадило, рекорды начали ставить в других отраслях промышленности, да и сам Стаханов раз за разом побивал свой первоначальный рекорд в 102 тонны угля. При этом в других странах цифры выработки и близко к такому не подходили, даже в немецком Руре нормой было 16 тонн в день.

Другое дело, что это давало вовсе не такой блестящий результат, как кажется со стороны. Организация труда продолжала оставаться запредельно плохой. Тот же самый Стаханов на следующий день ничего не смог сделать. Потому что невозможно маршировать одному, когда вся рота не в ногу.

Вот что писала «Правда» 23 и 24 ноября 1935 г. про знаменитого кузнеца ГАЗа Бусыгина: «Тов. Бусыгин на следующий день два часа стоял из-за того, что администрация отделения не подготовила молот и не сменила в нем штампов». Еще через день: «Бусыгин простоял полтора часа, и сверх того, у него начал получаться массовый брак – оказалось, что в материальном отделе перепутали марку стали».

Ну и конечно с расцветом стахановского движения активно заработала система «приписок» – передовикам создавались все условия, давались помощники, а потом приписывали, что это сделал один человек, которому и доставались ордена, премии и почести. В таком виде система приписок просуществовала все советское время и особенно расцвела в 70-е годы.

В Минтруда России сохранились документы еще со времен Кагановича. Так, если посмотреть внимательно, в принципе, везде так и было: бригадиры хлопководческих хозяйств скидывались по урожаю хлопка кому-то одному в очередной год – и он получал «Звезду Героя Соцтруда». То же самое доярки, то же самое зерновые хозяйства, и так далее. Ради рекорда весь цех мог работать на одного человека, это часто ломало ритм производства и мешало вообще что-то сделать в рамках всего завода. Как обычно, вроде бы неплохое дело повышения производительности труда при той системе, которая была, вызывало массу уродливых явлений.

Что же на самом деле дало Советскому Союзу стахановское движение?

Во-первых, производительность труда все же несколько поднялась. Не сразу, конечно, но главным успехом было то, что, наконец, обратили внимание на дурь инженерно-технического состава и бардак в организации труда – и с ними стали бороться. Поэтому в 1937–1938 годах производительность труда в металлургии выросла в полтора раза – это действительно был большой прирост. Резко увеличилась добыча угля, производство в тяжелом машиностроении и еще по целому ряду направлений.

Во-вторых, оно действительно породило массу замечательных людей и увеличило внимание к человеку труда. Можно вспомнить отличный пример – сын Григория Носова, легендарного директора Магнитки, Константин Носов, начал трудовую деятельность помощником сталевара. Потом этот сын командовал кучей заводов на Украине и был тоже великим металлургом, и внук его, Сергей Носов, тоже был директором крупного металлургического комбината. Но поначалу сын Носова закончил горно-металлургический институт и пошел работать простым помощником сталевара. Потому что считал, что сначала надо понять профессию, а для этого нужно начать с рабочей специальности.

Но что все-таки сыграло главную роль в повышении производительности труда? Пропагандистский эффект стахановского рекорда или все-таки нормальная организация труда, которую наконец научились достигать? Здесь ответ очевиден: системная организация труда важнее. Но и стахановское движение нужно было хотя бы для того, чтобы показать людям нужный ориентир.

Нужны ли России новые «стахановские движения»?

• Да – 14,4 %

• Нет – 84,2 %

(По результатам голосования на сайте радиостанции «Эхо Москвы»)

«Все будет как обычно: народу кнут, власти – пряники» (инженер из Нижнего Новгорода, 28 лет).

«Стране нужен работающий свод законов и ответственность власти и граждан перед этими законами» (помощник капитана, Санкт-Петербург).

«России нужны герои, и чем реальнее, тем лучше» (маркетолог-аналитик, 24 года).

(По результатам опроса 1800 экономически активных граждан России старше восемнадцати лет (Портал «SuperJob», декабрь 2009 г.))

Само стахановское движение, как и возможность его воплощения сегодня, у большинства опрошенных вызывает недоверие, поскольку выглядит умело сотканной картиной, единичным случаем, подхваченным советской пропагандой, а впоследствии мифологизированным и преподнесенным как повсеместное явление.

Но насколько же стахановское движение на самом деле актуально на сегодняшний день?

Прежде всего, сейчас это в том же виде повторить не удастся, поскольку производство построено по другим принципам и личный рекорд теперь ничего не значит. Но низкая производительность труда действительно вновь стала большой проблемой России. В мире происходит гигантский перелом – жители огромных стран группы БРИК[3] стремятся потреблять столько же, сколько европейцы и американцы. Махатма Ганди еще в конце 40-х годов говорил – будет катастрофа на Земле, если население Индии, 450 миллионов человек, начнет потреблять, как Америка. В Индии скоро будет один миллиард 600 миллионов человек, а ведь есть еще Бразилия, Россия и Китай – это в сумме три с половиной миллиарда населения.

Если сохранить старые технологии и старую производительность труда – никаких ресурсов на Земле точно не хватит. На 160 миллионов американских машин еще бензин есть, а вот когда будет 500 миллионов китайских – что весь мир будет делать? Неизвестно. Значит, технологии надо менять, а производительность труда увеличивать в четыре-пять раз.

Но теперь уже понятно, что система важнее, чем индивидуальная производительность труда. Ни в каком стахановском движении современная экономика принципиально не нуждается – человек не должен устанавливать рекорд в данные сутки и потом две недели готовиться к следующему, теперь нужно постоянно работать производительно и качественно.

В России в 90-е годы произошло резкое падение производительности труда – на 30–40 %, а кое-где даже на 60 %. Объем производства падал, а количество занятых на предприятиях оставалось прежним. В «оборонке» было вообще что-то запредельное – выпуск падал в разы, на некоторых заводах в десятки раз, а персонал держали любой ценой.

Когда с кризисом начали справляться, стали поднимать и производительность труда. И тогда, помимо чисто материальных способов поощрения, начали отчасти восстанавливать «Доски почета», звания, ордена и так далее. Оказалось, что даже при капитализме важны не только деньги. Стоит зайти в любой приличный банк или даже в «Макдоналдс» – там висят своеобразные «Доски почета» с фотографиями «лучший работник месяца», «лучший продавец» и тому подобное. Выяснилось, что, помимо материальных поощрений, человеку важны моральные оценки его квалификации и труда: ты – лучший, ты – молодец.

Сейчас производительность труда в России постепенно растет. Причем совсем не так уж плохо – процентов по семь в год. Но если посмотреть данные на 2007 год – а они не особо с тех пор изменились, даже с учетом кризиса – в среднем один гражданин России производил в год 15,5 тысячи долларов товаров и услуг на человека, а гражданин США – 64 тысячи. То есть разница по-прежнему в четыре раза.

Почему же, если у нас производительность труда росла все эти годы, сохраняется такой сильный разрыв с США, Японией и Евросоюзом?

На самом деле все просто и логично – мы десять лет наращивали отставание и теперь с трудом нагоняем, но очень медленно. Нельзя забывать, что и у них производительность росла все эти годы и сейчас продолжает расти. Поэтому нужно нагонять дальше, чтобы не оказаться на задворках мировой экономики.

С одной стороны, это означает увольнение и сокращение большого числа людей. Но с другой стороны – нужно ли из-за этого поднимать панику? Да, у нас серьезная безработица, но она ниже европейской. И в ближайшие лет пятнадцать в России будут ежегодно примерно два миллиона человек уходить на пенсии, а приходить на рынок труда только миллион новых работников. Тем самым ежегодно будет образовываться миллионный дефицит рабочих рук.

Если не проводить ускоренную модернизацию, в России скоро будет катастрофически не хватать работников. Поэтому, следуя простой экономической необходимости, нужно будет сокращать там, где возможно, убирать ненужные неэффективные рабочие места и создавать новые, высокопроизводительные. Другого пути у России просто нет.

Часто задают и другой интересный вопрос: «А зачем большая производительность труда, если результат этого труда никому не нужен?»

Но в том-то и дело, что в нынешних условиях результат труда нужен всегда. Да, в СССР огромная часть произведенного выкидывалась и уничтожалась. Но сейчас, в условиях рыночной экономики, производится только то, что потребляется. Ведь если оно не потребляется, его никто заказывать и оплачивать не будет.

Заказать что-то ненужное может только государство. Когда государство активно вмешивается в экономические процессы, это почти всегда плохо. Есть такой старый советский анекдот: «Если Госплан послать в Сахару, там начнутся перебои с песком». Но российская экономика – это уже далеко не только государство, и сегодня ни один пивзавод, ни одна конфетная фабрика не будут работать «на склад» – ведь тогда они просто разорятся. К примеру, АвтоВАЗ может выпускать 700–800 тысяч машин в год, но в условиях кризиса вынужден был уменьшить свое производство почти в два раза просто потому, что столько его машин никто не купит.

Резкое повышение производительности труда требует еще двух обязательных вещей – уменьшения степени монополизации экономики и прихода в страну передовых иностранных компаний. Можно ли добиться кардинального повышения производительности труда в условиях монополизации и закрытости экономики? Вряд ли. Тем более что и в советское время экономика была куда менее закрытой, чем принято считать. К примеру, Днепрогэс проектировал и строил американский инженер. И в строительстве большинства других гигантов советской индустрии принимали участие иностранные специалисты.

Еще одна важная и интересная тема – Международная организация труда подсчитала, сколько и кто работает. И выяснилась малоприятная для нас вещь – россияне работают в среднем 1740 часов в год, японцы и американцы больше почти на сто часов больше – 1825, а южнокорейцы работают больше нас на 700 часов в год. Хотя, с другой стороны – французы работают даже меньше нас, преуспевая за счет очень высокой производительности труда.

Но если посмотреть глубже, кто и, главное, как работает, выясняется, что производительность и интенсивность труда – разные вещи. Выигрывают те предприятия, на которых не больше работают, а где более жесткая система организации труда и все подчинено объемным финансовым показателям прибыльности и результативности.

К примеру, на японском заводе фирмы «Ниссан» пятьдесят минут конвейер идет и все сборщики сосредоточенно работают, как роботы, а потом десять минут пьют чай и отдыхают. Потом опять пятьдесят минут конвейера и так далее. Если рабочий не смог вставить лобовое стекло с первого раза, конвейер задерживается, и компьютер это отслеживает. В итоге каждый рабочий понимает, что это означает – три раза задержишь конвейер и получишь штраф и другие санкции. А заработная плата там очень высокая. Вот это – пример и интенсивности, и производительности, и отличной организации труда – ни минуты не пропадает зря, и каждый отвечает за свою работу, в том числе и материально.

Подведем итоги. Все-таки стахановское движение стоит оценивать скорее со знаком «плюс» или со знаком «минус»? К каким последствиям оно привело?

Баланс составить непросто, но можно сказать, что стахановское движение подняло престиж рабочей профессии, показало, что человека труда нужно уважать. Стахановцы были для многих советских людей настоящими маяками, указывающими правильный путь. И сколько бы ни было перегибов и «приписок», среди стахановцев было много выдающихся людей, которые заставили понять ценность труда.

В какой-то степени, через нечто похожее прошла и Европа. Потому что социалистические движения – та же социал-демократическая партия в Швеции, например – очень много внимания уделяли именно ценности труда и престижу рабочих профессий.

Конечно, нельзя забывать и про минусы стахановского движения – пропаганду, показуху, сломанные станки, усиление эксплуатации, потому что повышались нормы выработки и людям приходилось больше работать за прежнюю зарплату.

Но одновременно увеличилась производительность труда, навели какой-то порядок на производстве, повысился статус человека труда, поэтому в целом все равно стахановское движение имело положительный эффект.

А что же сейчас? Стахановское движение современности не нужно, но производительность труда поднимать надо. Для современной российской экономики это по-прежнему проблема номер один[4].