Читать книгу Учение Оптинских старцев - Виталий Геннадьевич Кандалинцев - Страница 3

Наставления первого Оптинского старца Льва (1768–1841) открываются в используемом нами источнике тремя высказываниями о воле Божией:

Мы мыслим и судим, яко человецы, да и человецы еще плотстии. А премилосердый Господь вся весть, еще и несодеянное наше.

Где воспоследует воля Божия, там никакие пресильныя препятствия не одолеют.

Милосердый же Господь исполняет и обращает все в Свою волю и на пользу нашу, хотя по видимому и противными нам средствами и последствиями. Мы при помощи премилосердаго Господа Бога потерпим, да и посмотрим… [1, с. 51].

Понимание ограниченности человеческого мышления, его несовершенства выступает для нас исходным пунктом в познании воли Божией. Мы мыслим и судим как люди, да еще люди плотские. Следовательно, в нашем мышлении есть два ограничения: (1) предел, положенный Творцом Его творению – человеку – в способности мыслить и постигать в понятиях реальность; (2) плотский характер мышления, его обращенность к земным явлениям ограничивает способность человека воспринимать более значимые для него законы духовного мира и их место в его жизни.

В противоположность этому милосердный Господь все знает, даже то, что люди еще не сделали. У Бога нет ограничений на знание о нас ни по времени (наше будущее сокрыто от нас, но открыто для Бога), ни по причинам (люди далеко не всегда знают истинные мотивы своего поведения, но Господь обладает таким знанием), ни по какому-либо другому признаку. В этой ситуации единственным разумным основанием нашего мышления выступает понимание необходимости искать и принимать всецело волю Божию. И нужно также понимать, что это – единственно возможный путь нашей жизни, на котором мы через многие скорби обретем уверенность в воле Божией как благой и совершенной для нас.

Прп. Лев говорит об этом коротко: там, где воспоследует воля Божия, там никакие препятствия не будут страшны. Но также разъясняет, что наши понятия о воле Божией вследствие названных ограничений человеческого мышления могут и не достигать духовного смысла жизненных событий, определяемых волей Божией. Поэтому хотя милосердный Господь обращает все в Свою волю и на нашу пользу, мы часто ропщем, что средства такого обращения нам неприятны и даже противны нашей падшей натуре.

Старец Лев выделяет очень важный принцип познания и принятия Божественной воли – терпение. Люди должны с Божьей помощью потерпеть все, ниспосланное Богом, «да и посмотреть», то есть увидеть, в чем заключался праведный смысл прошедших испытаний.

Второй Оптинский старец Макарий (1788–1860), раскрывая сущность духовной жизни, еще более решительно характеризует ненадежность человеческого разума и говорит об «отвержении разума и неверовании самому себе»:

Духовная жизнь не в том состоит, чтобы видеть свои исправления, а в том, чтобы зрети своя согрешения; первое приводит к гордости, а последнее к смирению, от которого и добродетели бывают тверды, и не возвышаемся умом о них. Враг борет нас различно: если не может вовлечь нас в пороки, то внушает мысль о своих исправлениях и тем помрачает ум наш и отводит от Бога. Первый наш путь есть отвержение своей воли и разума и неверование самому себе… [1, с. 81].

Прп. Макарий продолжает и развивает мысль прп. Льва. Если Лев говорил об ограничениях человеческого разума, исходящих от Бога (пределы мышления, положенные Творцом своему творению) и от самого человека (склонность рассуждать по плоти, а не по духу), то Макарий называет и третье ограничение – исходящее от врага человеческого рода и заключающееся в насильном помрачении разума.

Лев смотрит на Бога и Его промыслительное действие и учит людей терпеливо ждать прояснения смысла этого промыслительного действия; Макарий не упускает из виду врага и его жажду человеческой погибели и поэтому предостерегает от отождествления помрачений ума с его нормальной деятельностью. Поскольку «враг борет нас различно», и днем и ночью, то и помрачения находят на земного человека фактически непрерывно. В этой ситуации «отвержение своей воли и разума и неверование самому себе» выступают вынужденной мерой духовной защиты.

Здесь раскрывается важный нюанс: отречение от своей воли и разума нужно именно потому, что то, что человек принимает за «свое», на самом деле чаще всего является «чужим». То есть силы зла стараются воздействовать на человека непрерывно через помыслы и не дать ему возможности выработать нормальную, действительно свою позицию по тем или иным вопросам.

Поэтому положение Оптинских старцев об отречении от своего разума и неверовании самому себе не следует понимать абстрактно, в смысле неверия в Богоданную способность человека мыслить. Более правильно их высказывания по этому поводу понимать как признание, что у земного человека нет возможности нормально мыслить в силу его пребывания в мире, раздвоенном на добро и зло.

Но не мыслить вообще человек не может. Поэтому «отвержение от своего разума и неверование самому себе» на самом деле является базовым правилом того мышления, которое для человека еще возможно. Данное правило характеризуется строгой направленностью мышления на ту область, из которой исходит угроза духовной гибели, – «зрение своих грехов».

Именно постоянное и непосредственное видение своих согрешений защищает человека от принятия наиболее опасного помысла о своем превосходстве над другими, побуждает сделать его очень трудный шаг – признать свое недостоинство, то есть увидеть себя таким, какой он есть через пребывание частью своей природы во зле.