Читать книгу Десантники «Сил Спасения» - Виталий Каплан - Страница 2

Он проснулся в омерзительном настроении. И что всего противнее – никак не удавалось понять, из-за чего. К тому же слегка ныл висок и опять, как и за обедом, подташнивало. Но это – ерунда. Стоит лишь взять себя в руки – и всё придёт в норму. Хуже другое – какие-то скользкие, шевелящиеся в памяти обрывки сна. Именно обрывки – ни единого целого фрагмента не осталось. Сон растворился в голове куском сахара в стакане с чаем, но пропитывал мысли, точно липкая смола. Грызло Костю мутное беспокойство, и ему никак не удавалось переключиться на другое.

А стоило. Умяв полдник – подсохшую булочку со стаканом тепловатого жёлтого чая, – он пошёл к заступившей на смену Наблюдательнице – брать пропуск в спортзал. Дежурила толстая заспанная баба – Валентина Сергеевна. Странное дело, перед тем как снять с гвоздика его жетон, она зачем-то посмотрела в Журнал. Раньше за ней таких строгостей не замечалось. Случайно ли это?

Впрочем, не стоит переживать. Он же не так давно стал Временным Помощником, а значит, Валентина могла его и не запомнить. Мало ли у неё Групп? Тем более ей всё до фени, и все ребята для неё на одно лицо. Хотя тогда сегодняшняя её бдительность получается тем более странной. Подозрительно странной.

В спортзале стояла невыносимая жара. Дышать нечем, а Стажёр Валера запретил открывать окно. Объяснять ничего не стал, а просто усмехнулся: «Ещё чего выдумали! Отставить!» И заставил Димку Руднева, который трогал шпингалет, отжаться лишних пятнадцать раз.

Ну что ж, он имеет право. На то он и Стажёр. Когда-нибудь и Костя, усмехнувшись в густые усы, прикажет соплякам: «Это что ещё за самодеятельность? Прекратить!» Скажет, а сам, скосив глаза, украдкой взглянет на эмблему на рукаве. Большая серебряная звезда со множеством искривлённых лучей. Символ мира.

Но когда это ещё будет? Лет через пять, не раньше. Интересно, а кем был пять лет назад Валера? Наверное, таким же вот Помощником на Группе. Жаль, нельзя спросить. То есть, конечно, можно, да ведь Валера не ответит. Отшутится. А то и хмыкнет: «Вон, значит, куда метишь, воробышек…» И черкнёт что-то в коричневом журнале. Нет, лучше не рисковать. В конце концов, если он окажется достойным Стажёрства, ему в своё время всё объяснят. Главное – доказать, что достоин.

А интересно, что будет через пять лет с остальными? Не все ведь станут Стажёрами? Их-то куда? Впрочем, Костю это не колышет. Пускай они сами дёргаются. Хотя и так ясно, что Рыжову или, например, Царькову с Васёнкиным ничего хорошего не светит. Действительно, какая от них польза? Только место занимают. Впрочем, Серпет однажды обмолвился, что Группы комплектуются не просто так, а со смыслом. Когда-нибудь и Костя узнает этот смысл.

…Прыгнув, он уцепился за гладкую перекладину и быстро, не давая себе отдыха, подтянулся одиннадцать раз. Что-то плоховато сегодня. Обычно его на пятнадцать хватало, а то и на двадцать. Ладно ещё Валера не видит. Иначе дал бы дрозда. Но Валера, окончив занятие, сказал: «Ну, вы тут ещё самостоятельно поразминайтесь», – и ушёл к себе в тренерскую. И возникло несколько минут свободы.

А вообще сегодня всё было нормально. Спарринг со Смирновым Костя в принципе выиграл, если не считать некоторых мелочей. Хоть и тыкал его Валера носом в ошибки, но у Смирнова их куда больше. Защиту его пробить – дело плёвое, да и атакует он неуверенно, точно боится чего-то. Хотя, если по правде, несколько его ударов Костя пропустил. Что есть, то есть. Но всё равно хорошо. Тем более отогнал лишние мысли. Они, лишние мысли, совершенно ни к чему. И с чего бы это всякая дрянь стала в голову лезть? Может, болезнь какая-нибудь? Нет, вряд ли. Чувствует он себя неплохо, а тошнота – она пройдёт.

В раздевалке было ещё жарче, чем в зале. Топили на полную катушку, энергии не жалели. До чего ни дотронешься – всё горячее, точно песок в пустыне. Интересно, какому идиоту пришла в голову мысль поставить тут, в раздевалке, металлические скамьи? Временами Косте казалось, что он сидит на огромной, пышущей жаром сковороде. Пот лил градом, а утираться приходилось собственной майкой. Жаль, душ уже две недели как не работает. Валера сказал, что-то там засорилось.

Впрочем, ребята не спешили отсюда уходить. До ужина ещё есть время, никто не гонит, и можно посидеть, поболтать, расслабиться. А главное, тут все свои, Помощники на Группах. И Временные, и Постоянные. Народ стоящий. Жаль, встречаются они только здесь, на тренировках. Но так надо. Группы должны быть строго изолированы. Ничего не поделаешь, Карантинный Режим. И только им, Помощникам, сделали исключение, разрешили встречаться. И правильно. Нужно же им, будущим Стажёрам, хоть изредка побыть со своими, с равными. Не киснуть же им в Группах среди всякой бестолочи. Иногда неплохо и человеком себя почувствовать. Свободным человеком, забывшим про свою функцию в Группе, про Энергии и Предназначение. Просто сидеть на горячей скамье в душной раздевалке без окон, слушать анекдоты.

Анекдоты травил Димка Руднев, Помощник с четвёртой Группы. На сей раз речь шла о любви слона и обезьяны. И о том, что из этого получилось. Хоть и чушь несусветная, а всё равно смешно. Димка знает массу подобных анекдотов и никогда не повторяется. Правда, сейчас Косте показалось, что про слона и обезьяну он уже слышал и вовсе не от Димки. Но мало ли что ему кажется. Если на всё обращать внимание, скоро свихнёшься.

– Ещё чего-нибудь загни, а? – попросил он, натягивая мокрую от пота майку на горячее тело.

– Ну, чего бы такого ещё… – Димка на минуту задумался, а потом выдал: – Ну, топает один лох ночью из гостей, к нему трое в переулке подваливают: «Эй, мужик, дай закурить!» Ну, дядя ондатровую шапку снимает. «На, держи… Эх, когда же вы все накуритесь!»

Народ опять заржал, хоть и не так мощно, как после слона с обезьяной. А Косте понравилось. Он представил себе, какая рожа была у мужика, протянувшего шапку. А кстати, где всё это происходило? Костя задумался. И снова полезли в голову глупые мысли. Что значит ондатровая шапка? И переулок? Странные какие-то слова, вроде бы и знакомые, и в то же время никак не удаётся вспомнить, где же он их слышал. И ведь маячат ответы, до них почти рукой подать, но в самый последний момент ускользают, а в голове остаётся противная серая муть. И ведь такое случается довольно часто. И тогда приходится гнать лишние мысли. В конце концов, это же анекдот. Главное смысл, и неважно, где оно происходит. Наверное, в каком-нибудь городе. Хотя что значит в городе? Опять непонятное слово. Что это ещё за какой-то город? Ведь что есть? Есть Корпус, вокруг него огромный заснеженный парк. Там они почти каждый день гуляют после занятий до обеда. Высокие чёрные деревья, узловатая, припорошенная снегом кора, изредка попадаются и невысокие лохматые ёлки. Аккуратные дорожки, по бокам их здоровенные сугробы. А дальше, где кончается парк, – там стена.

Однажды, ужасно давно, когда они были ещё сопливой малышнёй, Костя спросил у Серпета – а что там, за стеной? Спросил и тут же испугался: вот сейчас возьмёт его Серпет своими большими белыми пальцами за ухо и поведёт в свой кабинет, наказывать. За неположенный вопрос. И все пацаны тоже притихли, ждали, что будет. Но ничего тогда не случилось. Серпет лишь улыбнулся как-то невесело и сказал:

– За стеной? Да ничего там интересного. Поле, а потом всё опять начинается. Впрочем, тебе этого, Костик, не понять. Лучше проверим, как ты сделал уроки на завтра.

Ну и глупо. Нечего Костю проверками пугать – он всегда хорошо учился. И Серпет, между прочим, это знал. Видно, ляпнул первое, что пришло в голову. Слишком уж ему Костин вопрос не понравился. До того не понравился, что он даже притворился, будто не сердится.

А насчёт учёбы – пускай лучше Васёнкин с Царьковым чешутся. Рыжов, тот ещё ладно, а вот эти два обормота! Надо бы, кстати, сегодня их проверить. Иначе вполне может случиться так, что вместо уроков будут целый вечер в фантики резаться. Уж сколько раз Костя и фантики у них отбирал, и лупил – а всё без толку. Нет у них цели поважнее фантиков. Козлы, всю Группу тянут назад! Очень может быть, из-за них на целый месяц отменят прогулки. На Костиной памяти такое случалось несколько раз, давно, задолго до того, как он стал Помощником. Так что же, из-за этих придурков целый месяц киснуть в душных стенах? И к тому же самое плохое впереди. Говорят, есть такой специальный журнал, куда записывают не отдельных ребят, а целые Группы. И что потом с ними бывает – никому не известно. Да уж, наверное, что-нибудь бывает. Зря ничего делать не станут.

Нет, пора с ними разбираться! И круто разбираться. Что самое поганое – они не кретины. Тогда всё было бы проще. Раз уж их слабые мозги ни на что не годятся, то нечего от них и требовать. Как выражается Серпет, из пустого кармана можно вынуть только фигу. Так что забрали бы их куда-нибудь Санитары – и всего делов!

Но Костя знал, что такой номер не пройдёт. Потому что на самом деле они учиться могут. Просто ленятся, гады. Наплевать им и на Группу, и на Костины старания. Фантики им важнее. Нет уж, этим придётся всыпать как следует, не то что Рыжову. Каждому как минимум полсотни горячих, да к тому же ещё мокрой «морковкой». Надо бы им «кобуру» устроить. Или «метро». Правда, слишком уж круто получается. Это уже Андрюхой Кошельковым пахнет. Да и ребята они в принципе неплохие. Добрые. Царьков по ночам здорово травит всякие истории, а Васёнкин – тот вообще самый младший в Группе, самый слабый.

– Да, пацаны. А неплохо бы и нам курнуть, – мечтательно пробасил Лёха Смирнов. – Мы что, не мужики разве? Маленькие мы, что ли?

Оторвавшись от своих мыслей, Костя поднял голову. А в самом деле! Тут все свои, ребята надёжные, в случае чего никто не настучит. Так что всё законно.

– У тебя, Лёха, что, крыша поехала? – осведомился между тем Серёга Александров, Помощник из девятой Группы. – Чего курнуть, в натуре? У тебя что, заначено?

– Ну, как знать, как знать, – рассеянно ответил Лёха, оглядывая ребят. – Для хороших людей, может, и найдётся.

– И что же у тебя заначено? – поинтересовался из угла огромный толстый парень, Сашка Орехов.

– Ну, хотя бы «Camel» нераспечатанный, – каким-то очень уж небрежным голосом произнёс Лёха.

А Костя насторожился. Мечтать было занятно, но, выходит, это не просто трёп? И заёрзали в душе невесть откуда взявшиеся чувства. Потянуло на курево.

– И откуда же у тебя такое богатство? – хмыкнул Димка Руднев, малость обиженный, что о нём с его анекдотами все по-свински забыли.

– Меньше будешь знать – лучше будешь спать, – отбрил его Лёха. – Что там Варваре оторвали? Смотри, как бы и тебе чего-нибудь не того!

– Может, попробуешь? – скучным тоном поинтересовался Руднев, поднимаясь во весь свой исполинский рост. Кулаки его сжались, а ноги как-то плавно, незаметно для глаз приняли боевую стойку.

Но дальше этого дело не пошло. Миха Гусев, самый мощный и влиятельный, решительно сказал:

– Ладно, мужики, кончай базарить. Не всё вам равно откуда? Главное – что? Главное – Лёха всех угощает. Я правильно понял?

– В самую точку, – ответил заметно повеселевший Лёха. Драка с Рудневым, по всему видать, не входила в его планы, но отступать первому тоже не хотелось. – Мне же одному дымить скучно, – добавил он, нагло прищурившись.

Косте не понравился его взгляд. Борзеет что-то Лёха, надо бы его окоротить с мальца.

– Правильно, скучно, – вмешался он в разговор. – Да и страшновато, наверное.

– Это тебе, Кастет, может, и страшно, – сейчас же обиделся Смирнов. – Пожалуйста, можешь отказаться. За уши никто не тянет.

– Это точно, – добавил Руднев, неожиданно принимая Лёхину сторону. – Нам же больше достанется. Меньше народу – больше кислороду.

– Вы чего, пацаны, – растерянно произнёс Костя. Он даже привстал со скамейки. Разговор явно принимал какой-то нехороший оборот. – Я же с вами. Я как все.

– Ну а раз так, фильтруй базар и не дрыгайся, – наставительно изрёк Лёха. Он откровенно наслаждался победой.

– Это кто из нас дрыгается? Ты чего наезжаешь, а? – сходу возмутился Костя. – Сам воздух спортил, а теперь на меня баллоны катишь, да? – Жаркое облако злости охватило голову. Он готов был сейчас зубами грызть Лёху. Ни фига себе борзёж!

Но тут снова вмешался Гусев.

– Всё, мужики, замяли, – лениво пробасил он из дальнего угла. – Не выступай, Кастет. А ты, Лёха, двигай дальше.

– Ну, значит, так, – зачастил Смирнов. – Возьму я её завтра на прогулке, она у меня на улице заначена, я же не дурак, чтобы здесь ныкать. А после тренировки в раздевалке и курнём. Всё равно Валера сюда не суётся, чего ему тут делать?

– А запах? – поинтересовался Серёга Александров.

– Да не будет никакого запаха, развеется за ночь.

– Жаль, окна здесь нет, – заметил Костя. – С окном надёжнее бы.

– Ничего, – весело ответил Лёха. – Кто не рискует, тот не пьёт шампанского. Не боись, не накроемся.

– Ну что ж, тогда всё путём, – подвёл итог Миха. – Только смотрите, мужики, если кто сболтнёт…

– Да мы все такого козла замесим, – решительно выпалил Смирнов, отчего-то взглянув на Костю.

– Это уж точно, – поддакнул сидевший возле двери Сашка Орехов.

– Всем коллективом будем месить, – добавил Серёга.

– Ну всё, значит, замётано, – поднялся Гусев. – Ладно, мужики, хватит рассиживаться, на ужин опоздаем.

Ребята натянули форму и толпой потекли наружу. В коридоре было жарко почти как в раздевалке. Что за день такой сегодня? С чего бы так топить? Да ещё и форма кусачая. Как же надоело таскать на себе это серое сукно! То ли дело на даче… Стоп, неужели опять? Снова лезут откуда-то непонятные слова. Ох, не к добру.

Да ещё базар с Лёхой настроение подпортил. Народ чуть было не подумал, что он трус. А может, и подумали? Кто их знает? Мало ли что у ребят на уме? Хорошо хоть, он быстро поправился. Остаётся надеяться, что это пустые страхи и никто ничего такого не думает. Иначе дело дрянь. Хоть от тренировок отказывайся.

А с другой стороны, если их накроют – тогда прощай всё. Тут уж по первое число огребут. Тайная деятельность, да ещё в сообществе. Тогда ни о каком Стажёрстве и речи быть не может, да и из Помощников их всех погонят, как щенков веником. И очень вероятно, вся эта история кончится Первым Этажом. Туда ведь отправляли и за куда меньшие провинности… Слишком многим приходится рисковать. Не отказаться ли? Но поздно теперь отказываться. До завтрашнего дня он ребят не увидит. И что тогда получится? Если их завтра заловят, придётся отвечать наравне со всеми.

Никто не станет разбираться – хотел он, не хотел, курил, не курил. Может, не ходить завтра на тренировку? Притвориться больным, к примеру. Но если ребята засыплются, то подумают, что именно он их заложил. В самом деле, подозрительно. Сперва завёл гнилой базар, потом вообще закосил от тренировки. Здесь и ёжику понятно, кто стукач.

Хотя есть тут и ещё одна сторона. Ну, заловят их всех, кроме него – точно уж снимут с Помощников, а то и на Первый Этаж задвинут. Значит, он, Костя, их больше никогда не увидит. Как и они его. И они могут думать про него всё, что угодно, – он этого никогда не узнает. Стукачом его никто не обзовёт (то есть если даже и обзовут, то он не услышит), в морду не плюнут (не придётся утираться). Не говоря уже о месиловке. Не будет никакой месиловки. Просто он сам будет всё время помнить, что сдрейфил. И как тогда жить?

Значит, пускай всё пойдёт как пойдёт, риск – дело благородное. Как все, так и он. Тем более ужасно всё-таки хочется подымить. Ведь когда-то же он курил. Иначе откуда помнит сладковато-горький дым в горле? Не только головой, всей грудью, всеми лёгкими помнит. Помнит даже, как всё это было в первый раз.

Он накурился до одури, у него кружилась голова и слезились глаза, какая-то сила тянула его книзу. Но у него всё-таки хватило духу (да и глупости) заявиться в таком виде домой. Было шесть часов вечера, на улице уже темнело – осень, и оттуда, из грязно-синих сумерек, доносился нудный лязг трамвая. Моросил противный дождик, будто намекая, что лето уже никогда не вернётся. А мама размораживала холодильник. Он увидел пустое нутро холодильника сквозь стекло кухонной двери. И хлопнулся на пол.

Странно, что мама ничего тогда не поняла. Всполошилась, перенесла на диван, раздела и сунула под мышку скользкий холодный градусник. И потом долго дозванивалась до «неотложки», но, к счастью, так и не дозвонилась. А он, маленький дурачок, лежал под жарким одеялом и ёжился от страха – вдруг мама догадается его обнюхать?

Ну вот, начинается! Какая ещё мама, какой градусник? Чушь, ерунда. Ведь ничего этого не было, да и быть не могло. Он всю свою жизнь провёл здесь, в Корпусе, здесь и появился на свет, как и все остальные ребята, да и вообще все. И откуда только эти ложные воспоминания берутся? Да ещё такие чёткие, с подробностями. Нет, наверняка начинается что-то скверное. Ведь всё одно к одному. Тошнота, головная боль, настроение паршивое. Глюки эти – тем более что не в первый раз. Да ещё и Белый к тому же. Пожалуй, это самый грозный признак. Признак чего? Болезни, конечно. И что теперь делать? Скажешь кому-нибудь из начальства – могут снять с Помощников. Ведь и в Уложении записано, что Помощник на Группе должен быть абсолютно здоров. Значит, оставить всё как есть? Но тогда болезнь будет развиваться. Интересно, до чего же она разовьётся? Ведь заметят же они неладное. И снимут с Помощников. Это в лучшем случае.

А если отправят на Первый Этаж? Что может быть страшнее Первого Этажа? Что там, на Первом, Костя не знал. Зато твёрдо знал главное – там место, страшнее и хуже которого нет нигде. И значит, лучше вообще ни о чём не думать. Может, всё и обойдётся. Может, это вовсе и не болезнь. Или болезнь, но сама пройдёт.

Нарочито медленно – не скакать же ему, как мелкому ребятёнку, – он приблизился к столу дежурной Наблюдательницы. За столом по-прежнему, уткнувшись в вязание, пребывала вечно сонная Валентина Сергеевна. Она и головы не подняла. Лишь махнула рукой – сам, мол, действуй. Повесив свой оловянный жетон с выбитым номером «РС-15» на положенный гвоздик, он молча удалился. Пора было возвращаться в Группу, строить парней на ужин.