Читать книгу Корпорация Ра - Виталий Листраткин - Страница 2

Услышав шум, Макс спрятался в кустах. Ветки царапали шею, но он терпел, пережидая, пока грузовик нацгвардии проедет мимо. В открытом кузове тряслись ящики, из-за борта – профиль «Калашникова», на дверцах машины – фирменный «паук».

Когда грузовик скрылся, Макс пошагал дальше.

За время скитаний он научился не доверять слугам государевым. Ладно, если отделаешься педалями на крутильной фабрике, бывало и хуже… Макс не успел продлить рабочую лицензию, и приходилось осторожничать.

«Ваше избирательное право приостановлено», ─ так и сообщил Поводырь.

К полудню нашлось подходящее место для отдыха. Дорога огибала небольшую рощицу. Пройдя сквозь пыльные придорожные деревья, путник словно попадал в прекрасный сад. Ветви гнулись под собственной тяжестью, ветер покачивал редкие цветы, журчал неподалёку ручей, в листве пересвистывались птицы. Пейзаж портила куча разломанных досок и лачуга, крытая ржавым железом.

Макс заглянул внутрь. В хижине – покосившийся шкафчик, убитый стул, топчан. В углу – гора грязной посуды, на стене – зеркало, в мутном стекле которого отразился высокий, худой шатен. Крепкая шея выдавала развитую мускулатуру.

Макс перевёл взгляд на прикнопленный рядом календарь, где сквозь пыль проглядывал пляж с красавицами в оранжевых купальниках ─ на лицах огромные солнцезащитные очки, а зубы белые-белые, как снег. И не поймёшь, настоящие красавицы или рисованные.

Сквозь дыру в крыше рябина сунула любопытную ветку, свесила тяжёлые гроздья. Макс сорвал ягоду, пожевал ─ нещадно горчило.

─ Да, ─ сказал сам себе. ─ Пожалуй, задерживаться не стоит.

Усталость взяла своё ─ едва сел на топчан, сразу сморил сон.

На календаре значилась дата: две тысячи тридцать шестой год.

Такие дела.

Капельки красного. Бриллианты и рубины, изумруды и сапфиры. Разноцветные камни сверкают в зрачках. И грохочут барабаны: там-там, там-там, там-там.

Один барабан грохнул особенно громко «Па-бам!» ─ и Макс проснулся. Выскочил из лачуги: бордовая «Тесла» пролетела сквозь деревья, наскочила на камень ─ как корабль на риф. В кабине силуэт человека. Огненными змейками по капоту электрические разряды.

За деревьями видно, как пулями по дороге просвистели три автомобиля: фиу, фиу, фиу!

Макс бросился к «Тесле», вытащил человека наружу. Девушка! На солнце волосы как рыжее золото. Крови не видно, но не шевелится. Живая ли?

В недрах автомобиля затрещало. Макс потащил девушку дальше. Едва добрался до лачуги, как «Тесла» взорвалась ─ ёмко и глухо.

Макс растормошил незнакомку, она слабо застонала.

─ Эй! ─ спросил. ─ Как ты?

Рыжеволосая разлепила веки ─ глаза голубые-голубые. Вздохнула и вдруг закашлялась.

─ Голова кружится, ─ просипела.

Её вырвало. Макс перетащил девушку на топчан, дал попить. Постепенно пришла в себя, свернулась калачиком.

Макс устроился снаружи, на куче разломанных досок. Сунул в уши пломбы наушников, и мир заполнил бьющий ритм Metallica ─ парень обожал музыку двадцатого века.

Когда солнце коснулось горизонта, незнакомка вышла из лачуги.

─ Привет, ─ сказала.

Голос чуть с хрипотцой.

─ Привет, ─ ответил Макс. ─ Как голова?

─ Лучше… Меня Алиса зовут.

─ Макс, ─ представился парень.

Рыжая взглянула на дымящиеся останки «Теслы».

─ Придётся идти пешком!

─ На ночь глядя далеко не уйдёшь… Ты, наверное, голодна?

─ Угу…

─ У меня только консервы…

─ Ничего! Я не привередливая.

Макс развёл костёр, достал из рюкзака снедь.

─ Держи походную вилку.

Вскрыл две банки с тушёнкой, передал одну гостье. Алиса жадно стала выгребать мясо из своей, Макс неторопливо поддевал содержимое ножом, потихоньку разглядывая девушку.

Лет двадцать, наверное. Светлые джинсы. Короткая кожаная куртка. Дорогая машина… Кто она?

Закончив с ужином, бросили пустые банки в огонь. Пламя вцепилось в консервную жесть, превращая в подобие египетских свитков.

─ Алиса, ты куда едешь?

─ Домой. ─ Потыкала палкой горящие угли. ─ Давно не была…

─ Так соскучилась, что с дороги выбросило?

─ Чересчур добавила газу… А ты куда идёшь?

─ В Сан-Сити, ─ ответил Макс. ─ Город такой.

─ Ого! И знаешь дорогу?

─ Меня туда пригласили…

Показал приглашение на работу в Центр разработки Сан-Сити.

─ Прошёл тест на сайте, ─ сказал гордо. ─ Правда, немного заплутал… Но у меня есть карта, скачал где-то.

Алиса снова ткнула палкой в пламя, небо лизнул ворох искр.

─ Могу проверить твою карту, ─ небрежно сказала. ─ Я была там.

─ Ты? ─ переспросил Макс. ─ Серьёзно?

─ Была-была!

Покопался в рюкзаке, достал мятый кусок бумаги. На чёрно-белой копии расчерчена схема. Область примерного поиска ─ эллипс длиной в триста километров в масштабе пять сантиметров на сотню.

─ Вот, ─ ткнул в центр эллипса. ─ Где-то здесь.

Алиса прищурилась, разбираясь в каракулях.

─ Похоже, ─ улыбнулась она. ─ Но могу показать точные координаты.

Она выставила левую ладонь. На внутренней стороне прямоугольная татуировка ─ плотная, чёрная. Особым образом согнула пальцы ─ прямо из ладони вырос голографический экран с разноцветными иконками. Указательным пальцем ткнула в одну ─ набор иконок сменился на картинку предзагрузки.

Talking Hand ─ «говорящая рука». Крохотное устройство, похожее на татуировку, сотканное из наноразмерных шариков, сочетало функции средства связи и голографического проектора. Электричество прибор получал непосредственно из человеческого тела, используя разность потенциалов клеток. Пока чудом микроэлектроники пользовались единицы, но уже ясно: «рука» станет повсеместной. Макс трижды смотрел видео, где представитель Future World рассказывал, как эта штука работает.

─ Какое будущее вы прочите изобретению? ─ спрашивали его.

─ Блестящее! ─ отвечал представитель, и все смеялись.

─ Смажется граница между компьютерами и коммуникаторами, ─ продолжал он. ─ Разницы нет, голограммы создаются любого размера. Кроме того, Talking Hand можно использовать как универсальный ключ от всего. С помощью «руки» можно оплачивать покупки, открывать дверь, заводить автомобиль, делать медицинские обследования, работать, развлекаться, отдыхать. Жить, иначе говоря.

─ Насколько массовым будет использование Talking Hand?

─ Уверен, технология распространится повсюду…

Над ладонью Алисы появилась модель земного шара, который так стремительно увеличивался, словно человек падал на его поверхность. Вскоре Макс увидел очертания знакомого эллипса, в правом углу которого мерцала жёлтая точка.

─ Вот город, ─ показала девушка на мерцающую точку. ─ Сан-Сити. Я жила там до пятнадцати лет… Сейчас возвращаюсь!

Щёлкнула по экрану, картинка растворилась в воздухе.

─ Надо обождать до утра, ─ кивнул Макс на лачугу. ─ На рассвете отправимся в путь. А пока поспи.

─ А ты?

─ Я у костра. Не впервой!

Наломал дров, в эпицентр огня сунул здоровенный пень ─ чтобы тлел дольше. Сам устроился на куче досок.

Просидев час, случайно взглянул в сторону и вздрогнул. Из чащи на него смотрели два светящихся зелёных глаза ─ большие, круглые.

Сердце застучало. Макс вскочил, сжимая в руке толстую ветку, погрозил светящимся глазам, готовый к битве с неизвестным.

Огни погасли. Может, показалось? Макс перевёл дыхание, сел обратно на доски. Постепенно аромат женских духов вернул мысли в прежнее русло.

«Красивая», ─ булькнул Поводырь в коммуникаторе.

Макс охотно согласился. И тогда Поводырь прислал текст рассылки.

«Если вспомнить историю человечества, основой любого людского сообщества становились земледельцы и ремесленники ─ те, кто создаёт реальные ценности. Ценности можно есть, надевать, так или иначе потреблять. Без них не выжить. Соответственно, земледельцы и ремесленники пользуются уважением.

Когда до людей доходит, что не всегда можно взять и поменять оглоблю на глиняный горшок, появляются деньги. И те, кто занимается перемещением товаров туда-сюда. Но основа неизменна: чтобы получить некую ценность, нужно вырабатывать другую ценность. Торговцы ─ они тоже вырабатывают ценность, только в форме услуги. Врачеватели. Парикмахеры. Музыканты. Сообщество смекает: да, без них тоже никак.

Рано или поздно появляются те, у которых самый большой бицепс или ловкость в драке. Они соображают, что ценности можно не вырабатывать, а тупо изъять с применением колюще-режущих предметов. Такие люди объединяются в шайки, главари которых держат население за горло. Ибо могут.

Со временем (годы, десятилетия, века) шайки преобразуются в государственные структуры со всеми вытекающими атрибутами: армия, спецслужбы, чиновничий аппарат. Главари становятся элитой общества.

И когда элите воздано всё, что можно, они на полном серьёзе начинают считать, что именно они являются генератором ценностей, производимых на той территории, которую когда-то взяли за горло. Земледельцам и ремесленникам закручивают гайки. Врачевателей и парикмахеров обкладывают налогами. Делается всё, чтобы люди перестали создавать ценности. И куда-то там делись.

Ну хорошо. Допустим, так оно всё и получилось. Все коллективно забили на создание ценностей. Что дальше? Дальше край. Наступать на горло некому. И командовать некем. И лечить некому. И стричь некого. И незачем. Край, говорю же…»

Проснулся от стука собственных зубов. От пня в костре лишь пепел, от тепла ─ воспоминание.

Пожар на востоке обещал жаркий денёк.

─ Пора вставать! ─ крикнул в сторону лачуги.

Вышла Алиса. Зевнула, поёжилась.

─ Какой план? ─ спросила.

─ Дальше по дороге трактир. Дойдём пешком.

─ Пойдём! Меня от запаха дыма мутит… Умыться хочу! Нормальной еды!

Чтобы согреться, попрыгала на месте. Убрала волосы в хвост, надела бейсболку и стала похожа на героиню старого фильма про Лару Крофт ─ такая же боевая и целеустремлённая. В путь!

Через десять минут хода окончательно проснулись. Идти легко: дорога серпантином вниз. Потом нырнула в поле ─ долгое, заросшее рыжей травой. А там впереди невысокая гора. Ёмкая, как нарыв. Под ней трактир «Три медведя».

История его известна. Когда-то здесь делали дорогу. И под горой устроили что-то вроде небольшого карьера ─ выломали экскаваторами камни для отсыпки. Таким манером вырыли приличную нишу ─ словно великан выкусил кусок.

Дорогу закончили, по асфальту зашмыгали машины. А однажды мимо ехал предприимчивый человек. Остановился, походил, улыбнулся. И через месяц поставил пункт быстрого питания.

На следующий год залил фундамент, подвёл электроэнергию. Крепкие стены, черепичная крыша. Наладил магазинчик, на стенах гастрономические натюрморты: шашлычок, рыбка, арбузы.

Со временем появилась двухэтажная гостиница, оставшееся пространство залепили хозяйственные постройки.

Дело уже казалось основательным, и кто-то сказал, что название «У Ашота» не комильфо. Человек решил переименоваться в «Три медведя». Прибил новую вывеску, выставил в зале чучела пресловутых медведей. Маркетинговый ход сработал: «Медведи» стали именем нарицательным и уже сорок лет пользовались неизменной популярностью.

…Когда молодые люди появились у трактира, солнце поднялось довольно высоко. Струйки дыма из труб пьянили аппетитными ароматами. На ступеньках крыльца спал пьяный. Он лежал на спине, открыв рот. Если бы не храпел, походил бы на мертвеца.

Алиса взяла Макса под руку, вместе перешагнули лежащего.

В холле разошлись по разным туалетам. Макс умылся, почистил зубы. В зале кафе скучала краснощёкая деваха-кассир. Позёвывала, поглядывала за посетителями. Иногда ─ на экран огромного телика, что приклеен к дальней стене.

Когда появилась Алиса, Макс отправил её за столик.

─ Хочешь, оплачу?

─ Нет, ─ отказался Макс. ─ Деньги есть.

Меню в «Медведях» простое: солянка, борщ, варёное мясо. И чай в пузатом чайничке. Кое-где бутыли с мутной жидкостью: сэмик, сэм, самогон. Акцизное спиртное стоит очень дорого, простая публика пьёт сэм. Любое приличное кафе имеет собственный дистиллятор, чтобы готовить на месте ─ при любых раскладах выходит дешевле.

Когда расплачивался, оглянулся на Алису. Сидит себе, болтает ногой вверх-вниз. Выше кеда ─ царапина, замазанная зелёнкой. И напевает…

─ Расскажи про Сан-Сити, ─ попросил Макс, когда голод отступил.

─ А чего говорить? Город как город.

─ Но отличается от других?

─ Там… ─ подняла вилку. ─ Короче, создатель города убеждён, что у каждого человека свой талант. Его только нужно «поймать» и развить.

─ Город успешных людей?

─ Смотря что понимать под успехом.

─ Думал, там каждый занимается бизнесом…

─ Поначалу так и задумывалось. Но создатель понял, что переборщил. Конечно, всем приходится иметь какие-то деловые навыки. Но поголовно упираться в бизнес не стоит.

Она придвинула к себе порцию Макса.

─ Бог неравномерно раздаёт способности. Если человеку дано что-то, он должен реализовать свои таланты, чтобы приносить пользу и себе, и окружающим, миру в целом. Именно поэтому в Сан-Сити лучший университет в Федерации.

Аппетит у девушки мужской, отметил Макс.

─ А если кто-то не хочет следовать этим правилам?

─ Мир большой! Можно уйти и вернуться, ─ улыбнулась она. ─ Ты ещё не передумал ехать в Сан-Сити?

─ Нет!

─ Давай уточним дорогу…

─ Но Поводырь не знает её!

─ Пользуешься ботом? ─ усмехнулась она. ─ Ну да, ну да… Гугл есть ─ ума не надо.

Макс насупился. Почти все используют Поводырь ─ программный бот в соцсети. Неважно, какой именно: бот поддерживает и персонифицирует любого производителя.

Персональный слуга ─ так его можно назвать. А многие считают другом. Ему можно рассказать всё. И одновременно получить ответы на всё. Общение с Поводырём создаёт абсолютную иллюзию общения с живым человеком.

Звать ли на свидание Машу?

Можно ли там работать?

Какая будет погода?

Где проехать, пройти, пообедать?

Кто президент Марокко и откуда берётся пыль?

Иногда бот просил денег. Немного и очень естественно, как друг. И всегда для других. Макс такой подход всячески приветствовал, поскольку считал, что донаты ─ отличная штука. Всегда показывают, в какую сумму разные люди оценивают конкретный проект. Официально Поводырь не одобряется, но используют все: от последнего отрицалы до первого чиновника. Владеет им некий Малевич ─ человек-легенда, киберанархист, живущий одновременно везде и нигде.

Подобно знаменитому художнику-однофамильцу, современный Малевич создавал полотна сложнейших социальных систем, сочетающих технологию и высочайший уровень нейролингвистического программирования.

─ Что плохого в подсказках?

─ Люди разучились думать, вот что. Если отобрать коммуникатор, становятся как без рук. А заодно без глаз, мозгов и души.

─ А ты сама как живёшь?

─ Например, задаю координаты без подсказок.

Она включила «руку», над ладонью появился знакомый земной шар, часть которого выросла в огромный кусок пирога. Пунктиром обозначился маршрут ─ прямо от «Трёх медведей»: вперёд-вперёд-вперёд, резкий поворот с трассы вправо и дальше, дальше, дальше.

Люди в зале делали вид, что увиденное их не касается.

─ Стоп! ─ сказал Макс. ─ Я знаю это место!

─ И что?

─ Там нет дороги.

─ Как нет? ─ возразила девушка. ─ Спутник-то показывает.

─ За пять лет в стране много что поменялось. За триста лет ничего нельзя изменить, а за пять ─ запросто.

Алиса погасила Talking Hand.

─ Во! ─ воскликнула деваха за стойкой. ─ Обожаю Спаса Пихайло!

И прибавила громкость, приплясывая на месте.

Начался концерт «Шансон года». Как обычно, в дату победы Демократуры. Когда полный зал, а лучшие представители «искреннего жанра» поют про аспекты русской души. Обладатели душ реагируют сдержанно, словно вместо концерта стоят на ежегодном же митинге в поддержку празднования: пришли, помолчали и разошлись.

Когда Спас (козлиная бородка, фальцет, как положено) затянул «Крымский марш», снаружи оглушительно взвыла сирена: «Виу-виу-виу!»

Краснощёкая вырубила Пихайло.

В «Трёх медведях» сгустилась тишина.

По диагонали на парковке «Поршеваген». Чёрный, сверкающий лаком. Когда в две тысячи двадцать седьмом корпорации «Порше» и «Мерседес» объединились, специально для Федерации придумали сверкающий сундук с понтами. Говорят, подобное обожали старорусские бандиты. Теперь ездит федеральная администрация, ну и сынки их, конечно.

Но владелец конкретно этого «Поршевагена» не чиновник. С выбритой наполовину башкой, одежда из разных кусков ткани. Ботинки по последней моде ─ с коваными носами. На среднем пальце бесформенный кусок золота. Городской лайкер, в натуре!

Но он лайкер не безобидный. Другой он, опасный. Как только вошёл парняга, кассирша убрала румянец и звук телика одновременно. В зале тотчас появился хозяин ─ старик с аккуратным животом впереди себя, лицо в сетке морщин, поймавшей рыбьи глаза.

Парняга подал свёрток, чем-то набитый. Принял хозяин, спрятал под живот, разгладил сети морщин.

─ У нас работает дилер, его зовут Ментос! ─ громко объявил. ─ Кому надо ─ покупает, кому не надо ─ не мешает!

Ментос вынул панель кассового терминала, начал обход столиков. Технология простая: вручил пакетик, покупатель прижал палец к терминалу, мигнул огонёк. В расчёте!

─ Кто это? ─ спросила Алиса.

─ Дилер, торговец феном, ─ ответил Макс.

─ Чем-чем?

─ Реально не слышала? Всё началось после победы Демократуры. Ноу-хау тогдашнего времени ─ трава, обработанная специальным препаратом, который не вызывает привыкания и не имеет побочных эффектов. И при этом нацелен на ту же группу рецепторов, что и опиоидные болеутоляющие. Блокирует боль, регулирует эмоции, ну и всё остальное. Название использовали рабочее: фен, лёд, реагент, микс, спайс ─ так назывались наркотики начала века.

─ Как действует?

─ Как обычно: нет тревоги, сомнений, стрессов. Хорошо!

─ Пробовал?

─ Однажды…

─ И что? ─ улыбнулась она. ─ Не понравилось?

─ Не люблю подделок!

Дилер обходил зал. От столика к столику. Загребал деньги. Лопатой.

Купить, продать. Купить, продать. Ничего личного, только бизнес.

Партию стоимостью сто шестьдесят тысяч Ментос может продать за два миллиона в течение пяти дней. И заработать миллион восемьсот сорок тысяч. Запросто!

─ Дилер ─ нелегальный торговец?

─ У него государственная лицензия.

─ Как? ─ поразилась Алиса. ─ Наркотики по лицензии?

─ Ну в Европе метадон с прошлого века раздают.

─ Но почему фен продаёт этот… Ментос? Не проще распространять через магазины какие-то? Ну не знаю… Аптеки?

─ Пробовали. И воровали в аптеках по-чёрному. Госдотаций требовали! Потом кто-то неглупый придумал дилерские лицензии. И всё получилось идеально. Кажется, ещё Пётр Первый говорил: «Большое жалованье лесникам не платить, потому как лес ─ дело тёмное, воровское, сами себя прокормят…» Выгода очевидна: наркомафии нет, сбыт обеспечен, депрессивное население в тонусе.

─ Этот Ментос похож на бандита.

─ Угу, только с лицензией…

Чай из пузатого чайничка. Горячо!

Расстегнула куртку, и Макс забыл сделать глоток. Жёлтая маечка в такую обтяжечку! Груди юными дыньками под тканью. Тронь ─ колыхнутся упруго.

Дилера на маечку примагнитило: у любителей фена повышенный гормональный фон. Уставился, смотрит.

─ Рыженькая, бери травку! ─ шепчет.

Водит языком по губам ─ пересохли. На скулах ─ ярко-красные пятна. Глаза жадные.

─ Сладенькая! Поедем, сладенькая!

Глаза шарят по каждому миллиметру её тела.

Язык двигается всё быстрей, как у змеи. Судорога искажает лицо ─ будто кто дёргает невидимые ниточки. Кончит?

─ Ментос, ─ громко сказал Макс. ─ Девушка не танцует.

Дилер выпал в реальность. Закрыл рот, перевёл взгляд на Макса.

Жуткие зрачки. Как стекло. Застывшее. Мёртвое.

Говорят, кто долго сидит на фене, так бывает. И потом, говорят, даже может умереть. Вдруг. Неожиданно. Сразу.

─ Ты кто? ─ сиплым голосом.

И гладит, гладит кусок золота на среднем пальце.

─ Я… ─ начал Макс.

Ментос выбросил кулак вперёд – ловко, ловко.

Удар пришёлся в скулу. Макс со стулом грохнулся на пол.

─ На! На! На! ─ добавил Ментос.

По рёбрам, по почкам, в печень.

─ Что, сука? ─ сплюнул, словно яд. ─ Не танцует? Не танцует?

Кованым ботинком под рёбра.

─ На! На! На!

Столик с тарелками опрокинулся, чайник разлетелся вдребезги. Алиса вскочила пружиной, вскинула колено. Разворот на триста шестьдесят градусов. Колено выпрямилось, пятка вошла в висок Ментоса. Чвак!

Любой бы вырубился. Но не ветеран фена.

Пошатнулся, полез под разноцветную куртку.

─ Сука…

Зрачок пистолета. Большого. Блестящего. Опасного. Оружие брякнуло на пол ─ выронил.

Люди выдохнули.

Все знают: гражданским запрещено иметь любое огнестрельное оружие.

Все знают: срок за пистолет огромный.

Все знают: только безбашенный носит с собой ствол.

Ещё прыжок, с разворотом, с другой стороны, в другой висок.

Дилер рухнул, закатил глаза. Из-под куртки вывалились пакетики с травкой. Много пакетиков! Много фена!

Появился хозяин «Медведей».

─ Чего? ─ хрипнул Макс.

─ Давай так, ─ предложил старик. ─ Я заберу пистолет и фен. А ты бери другое… Что хочешь!

Макс переглянулся с Алисой.

─ Машину!

И кивнул на дилера:

─ С этим что?

─ Выбросим… На дорогу.

Подобрал брелок с пола.

─ Алиса, за мной!

Джип на парковке. В салоне накурено, хоть топор вешай. Морщатся святые на пластиковом триптихе.

Прыгнул за руль, девушка рядом. Окна настежь.

─ Макс, нам точно нужна эта машина?

─ Да пофиг, ─ храбрился Макс. ─ Дилер всё равно в отключке…

«Поршеваген» взревел всеми четырьмя моторами.

Макс родился в две тысячи девятом. Жил на четвёртом этаже пятиэтажного дома, и детство походило на серые, унылые плиты, из которых сложен дом. Папы у мальчика не было, мама работала врачом, много работала. Мама говорила, им нужны деньги.

Тик-так, тик-так ─ тикали часы с кукушкой.

До семи лет ─ приходящая бабушка. Потом школа. И одиночество.

Каждый день Максим возвращался домой, включал телевизор и плакал. Потому что соскучился по маме, а мама приходила поздно. Плакал почти каждый день. И боялся, что мама об этом узнает. Потому что мама расстроится, но ничего не поменяется ─ будет приходить так же поздно, но будет знать, что сынок без неё плачет… Когда заканчивал плакать, садился есть. Потом уроки.

Тик-так, тик-так…

Научился ценить воскресенье: мама дома и часы словно переставали тикать.

И однажды мама спросила:

─ Сынок, почему ты плачешь после школы?

─ Я… ─ растерялся.

Оказалось, соседка Таня, что живёт квартирой выше, целыми днями сидит дома. И слышит, во сколько Максим пришёл из школы, когда начал плакать, когда закончил.

О, как всеведущ взрослый мир!

Когда маленькая семья успокоилась, мама объяснила сыну:

─ Максимка, не надо плакать… Я когда узнаю́, очень расстраиваюсь. Ты же не хочешь, чтобы я расстраивалась?

─ Нет, ─ всхлипнул.

─ Не будешь плакать?

─ Не буду…

Мама не поверила. И договорилась с Таней: как только услышит плач, чтобы сразу звонила. Максим решил соседку перехитрить, стал плакать на балконе. Откуда первокласснику догадаться, что плач на балконе услышит не только Таня, но и тётя с первого этажа, и дед с третьего, и ещё много-много народу?

В тот день маме позвонили все соседи, сказали, с сыном что-то неладное. Мама прибежала, долго ругала Максима. А Таня продолжала «нянчить» мальчика.

─ Максим, ты покушал? ─ кричала сверху.

─ Максим, я слышу, что ты плачешь, а ну перестань, а то маме позвоню!

─ Максим, почему я тебя не слышу, ты уроки делаешь? ─ если мальчик притих.

Так длилось год или два, потом Таня съехала, а Максим перестал плакать ─ повзрослел. А может, из-за того, что мама подарила кошку ─ сиамского котёнка с голубыми глазами. Мальчик был в восторге от кошки и нарёк её Мартой. Вот счастье!

А часы с кукушкой перестали тикать, сломались…

Сейчас Макс жалел, что машина времени не может перенести назад, в те времена, когда он жил в сером панельном доме с мамой и кошкой Мартой, в государстве с границей по лестничной клетке. С равниной кровати, горной грядой мебельного гарнитура и Эверестом холодильника. Где вода в кране такая рыжая, хоть железо добывай. Когда он учился в школе и звали его Максимом.

Отличное было время!

Ссадина на скуле кровоточит.

─ Дай вытру! ─ Алиса с платочком.

─ Куда лезешь? ─ сердился Макс. ─ Я же рулю!

Но всё равно вытерла. И опять включила Talking Hand. Раз, два, три ─ влезла в мозги «Поршевагена». Четыре, пять, шесть ─ вырубила маячок, перекодировала систему связи, управления. А «Ваген» даже не споткнулся.

В том месте, где с трассы требовалось свернуть вправо, Макс проскочил дальше, мимо ровной щётки кустов. Спохватился, сдал назад.

Они уставились на карту.

─ Да, ─ ткнула Алиса. ─ Вот поворот! Именно здесь!

─ Нет въезда-то.

─ Может, замаскировали?

Макс выбрался из «Поршевагена», исследовал обочину. При ближайшем рассмотрении склон выглядел накатанным. Следы уходили под кусты. Потормошил листья.

Ого! Зелень оказалась камуфляжем: кусты хитроумно закреплены на деревянной раме с колесом от тележки ─ катать туда-сюда.

─ Смотри! ─ предъявил находку Алисе.

─ О! ─ изумилась она. ─ А если сдвинуть?

За маскировочной растительностью открылся въезд на дорогу. Плохонькую, но ехать можно. По экрану навигатора выходило, что до границы эллипса пилить километров сто, а до мерцающей жёлтой точки ─ двести пятьдесят.

В чаще дорога сузилась. Деревья протягивают лапы. Достают, царапают кузов. И огромные камни разбросаны пьяными великанами.

─ А ты красиво дерёшься! ─ сказал Макс.

─ В детстве научили…

─ Как называется?

─ Рули, рули. ─ Алиса выключила «руку». ─ Не отвлекайся!

Вверх-вниз, вверх-вниз ─ подбрасывает машину.

Десять километров, пятнадцать, двадцать.

Вместо камней по краям дороги – хлам из пустых бутылок, расползшегося картона и костей животных. Мусора так много, что приходится лавировать между кучами.

Вверх-вниз, вверх-вниз…

«До ближайшего населённого пункта меньше километра, ─ ожил Поводырь. ─ Но ехать туда не рекомендую».

«Почему?» ─ напечатал Макс в пустоту.

Алиса полезла на заднее сиденье.

─ Ого! ─ воскликнула. ─ Дилер-то сластёна! Шоколад ─ упаковками!

Зашуршала.

─ Воды нет? ─ оглянулся Макс через плечо.

─ Есть! ─ протянула бутылку.

─ Слушай… ─ после паузы заговорила Алиса. ─ Ты вот ходишь туда-сюда… Ищешь или бежишь?

Макс глянул на неё. Улыбнулся.

─ Я когда историю про Сан-Сити услышал, она мне в душу запала. Вот, думаю, люди занимаются любимым делом, можно завести семью и жить свободно ─ никто не лезет под кожу, есть у тебя рабочая лицензия или нет… Здоровье, достаток, перспективы.

Деревья раздвинулись в посёлок. Хижины, наскоро латанные досками, ржавыми кусками металла. Тёмные, слепые окна. Тряпки между заборами.

Посёлок у подножия мусорной Гренландии. Сюда везут отходы от жизнедеятельности Гигаполиса, всех сорока миллионов человек. Сверху, как водится, стаи птиц-падальщиков, у подножия шныряет хвостатая живность.

Из мусорных недр торчат трубы, крашенные в жёлтый цвет, которые, как змеи, обвивают лачуги в посёлке.

В одном проезде Алиса заметила серебристые цистерны с эмблемой Future World.

─ Видишь, везде трубы протянуты? – сказал Макс. – Зонды биохимического реактора, которым, собственно, и является свалка. Отходы разлагаются, выделяют газ ─ метан и ещё что-то, не помню. Газ собирается в газгольдер, потом в котлы, электрогенератор и прочее.

Макс опустил окно, в нос ударило гнилью. Сбросив скорость до минимума, «Поршеваген» крался между лачугами. Из-за угла вывалилась стая голосистых псов. Из одной хижины выглянула бородатая рожа.

─ Изобрели люди колесо… ─ задумчиво произнёс обладатель бороды. ─ С тех пор всё катится в задницу…

Грязные, оборванные ребятишки гоняли двухцветную кошку. У другой лачуги коренастый мужичок рубил мебель на дрова: «Хек! Хек! Хек!»

─ Кто это? ─ спросила Алиса. ─ Что за люди?

─ Отрицалы.

─ Что они отрицают?

─ Скорее их отрицают. Те, кто не хочет связываться с государством, заморачиваться с рабочей лицензией, могут жить здесь. Типа такой договор с властями. Негласный, разумеется…

─ Чем они живут?

─ Просрочку сюда везут из торговых сетей. Всё равно бы выкинули, а тут вроде как бедолаг кормят.

За поворотом проезд перекрыт толстым бревном. На нём, как птицы на ветке, четверо мужчин. В мятых балахонах, отросшие волосы, фенечки-крючочки и густая растительность на лице ─ нечто среднее между щетиной и короткой бородой.

─ Можно проехать? – выглянул Макс.

Трое даже не шелохнулись. Один спрыгнул с бревна, подошёл ближе. Кончики усов торчат, как у мушкетёра.

─ Лайкеры… ─ сплюнул.

─ У нас нет лицензий.

─ Откуда такая машина?

─ Угнали.

─ О!

Мушкетёр вернулся к товарищам. Макс выбрался наружу, Алиса тоже. Вонь за пределами «Поршевагена» ещё ядовитее.

Между местными возник негромкий спор, по окончании которого остроусый обратился к молодым людям.

─ Хорошо, ─ согласился. ─ Допустим, не лайкеры. Только проезд всё равно платный.

─ Вам же не нужны деньги?

─ Только сыграть.

─ Выборы?

─ Вот, ─ усмехнулся мушкетёр. ─ Наверное, и правила знаешь?

Макс слышал о дикой забаве отрицал. Для игры требовался стеклянный ящик, похожий на аквариум. Кубики с цифрами на гранях. Игроки кладут кубики в пластмассовые стаканы, трясут и резко вбрасывают в аквариум. Там кубики делают финальный кульбит и замирают. У кого на грани больше цифра, тот и выиграл.

─ Проигравший останется здесь. Деньги нам действительно ни к чему, но рабочие руки пригодятся… ─ Алчно оглядел женскую фигурку.

К четырём оборванцам добавилась дюжина, взяли «Поршеваген» в кольцо. Кто-то дотронулся до Макса, кто-то тянул пальцы к девушке.

Мушкетёр подбросил кубики на ладони. Алиса взяла Макса за локоть.

─ Сыграем…

─ Ты серьёзно?

─ Да, ─ ответила уверенно. ─ Всё будет хорошо!

На капот «Поршевагена» поставили ящик-аквариум, Макс незаметно вытер о куртку вспотевшие ладони.

─ Первый избирательный тур! ─ крикнул мушкетёр. ─ Ваш ход.

Напрыгавшись в стаканах, кубики нырнули в стеклянный ящик. Успокоившись на дне, грани показали комбинации.

Выпало три, четыре, два.

─ Второй тур! Наш ход!

Выпало два, три, четыре. Ничья!

Зрители отреагировали улюлюканьем.

─ Так что, мы едем дальше? ─ спросил Макс.

─ С чего вдруг? ─ буркнул мушкетёр. ─ Выборы не закончены.

Кубики вновь зарядили в стаканчики, зрители оживились.

─ Мы не будем играть! ─ заявил Макс.

Присутствующие расхохотались.

─ Завали гештальт, ─ буркнул мушкетёр. ─ Это выборы, сынок. Здесь от тебя ничего не зависит. Как, впрочем, и везде.

В ответ Макс толкнул усатого. Тот упал. Местные набросились на молодых людей. Макс отбивался подобранной палкой, девушка отпинывалась от нападавших.

─ Хватайте их! ─ визжал мушкетёр.

На Макса навалились трое. Силёнок у мусорщиков маловато, двух удалось сбросить. Но третий обхватил за шею, принялся душить. Алисе тоже пришлось несладко: отчаявшись подойти вплотную, её закидывали деревянными ящиками.

Вскоре Макс оказался прижатым к земле, Алису завалили тарой до макушки.

─ Финальный тур! ─ проорал мушкетёр.

В следующую секунду прогремел выстрел.

Мужчины в пятнистых куртках появились сразу со всех сторон. Выступили, как ржавчина, из-за лачуг. Крепкие, с автоматами Калашникова. На рукавах паучьи шевроны. Охотники!

Сверху подвис дрон-наблюдатель. Галдёж мгновенно смолк: знали, на что способны наёмные головорезы.

Вперёд вышел главный. Худой, жилистый, мышцы как верёвки, обвивающие кости. Наверное, был арабом. Но таким смуглым, что можно принять и за негра.

Борода как у египетского фараона ─ стянута под подбородком в плотный веник.

Вблизи он казался страшнее. Вывороченные ноздри. Широко расставленные глаза. И ни капли жалости в них.

─ Меня зовут Хасан, ─ объявил охотник. ─ Со мной мои люди. Работаем по контракту с нацгвардией.

Чёрные губищи раздвинулись в ухмылке.

─ Согласно закону об энергетике от 2027 года, ─ повернулся к Максу, ─ любой гражданин обязан иметь рабочую лицензию. Есть у вас таковая?

─ Нет.

─ Тогда я обязан сопроводить вас на ближайшую фабрику.

─ Вообще-то мы на территории отрицал, ─ буркнул Макс.

Хасан рассмеялся. Начало смеха казалось нормальным, потом превращался в скрип, заканчивалось полувсхлипом-полуплачем ─ как у гиены.

─ Это отрицалы на своей территории. А вы на «Поршевагене» заявились.

Один из охотников приблизился, что-то шепнул. Главарь бросил взгляд на Макса, что-то шепнул в ответ.

«Ну всё, ─ парня бросило в жар. ─ Ментос из их компании…»

Максу показалось, что уловил слова «точно» и «тот самый».

─ Ладно, ладно, ─ произнёс вслух предводитель. ─ Давай транспорт.

Притарахтел фургон, тоже с «пауком» на борту.

─ Если что, стреляем на поражение, ─ предупредил Хасан. ─ Имеем право.

Молодые люди переглянулись. Боец в армейской куртке отпер заднюю дверь фургона. Узкие скамеечки вдоль бортов. Грязно, стыло, противно.

Скамейка жёсткая, окно мутное, в крупную решётку. Когда фургон разворачивался, было видно, как главарь садится в трофейный «Поршеваген».

На выезде из посёлка отрицал путников провожала мусорная свалка. Громадная, как погребальный курган.

─ Не бойся, ─ попробовал утешить девушку Макс. ─ Крутильная фабрика не сахар, но умирать там не умирают.

Алиса вздохнула.

Когда двадцать лет назад люди фантазировали о будущем, многие полагали, что планетой будет управлять Всемирный Совет. И создадут его в тот самый год, когда США потеряют статус мирового лидера, а новой супердержавой станет Китай. Совет и объединённая армия будут противостоять Исламскому государству, которое разрастётся на полконтинента.

Будущее виделось этаким кибертроном. Мегагород из стали и бетона, от горизонта до горизонта. Травы нет. Деревьев нет. Животных нет. Только пластик и технологии. И космические корабли бороздят гиперпространство.

Предполагалось, появится новый источник энергии, голод исчезнет, пилотируемый космический корабль полетит к Венере, растают полярные льды, повысится уровень Мирового океана и затопит европейское побережье.

Из мелочей: автомобили на электричестве, люди в стоэтажных небоскрёбах, в квартирах домашние роботы ─ нечто среднее между слугой и домашним животным.

Трансплантология поменяет вектор развития: любые органы будут печататься биопринтерами из стволовых клеток. Замена органов станет лучшим методом лечения.

Что в итоге?

Все ошиблись. Никаких мировых лидеров вообще не стало. Точнее, их стало больше. Европейский союз развалился. И теперь все за себя и одновременно против всех.

Мигранты заполонили Европу. Обычаи, кровь, языки ─ всё смешалось. Люди с упорством безумцев возводили Вавилонскую башню, всё хуже понимая друг друга.

Многое изменила Эпидемия. Подкосила экономику Штатов и вынудила восстановить границы европейских государств. Казалось, мир так и будет вечно носить медицинские маски. Но нет, как только расправились с вирусом, выдохнули, сдёрнули ненавистные куски ткани. Но системы слежки, которые государства развернули в ходе Эпидемии, никуда не делись. Наоборот! Контроль стал тотальным.

Впрочем, это не повлияло на глобальную миграцию. И теперь встретить темнокожего человека в средней полосе нашей страны ─ обычное дело.

Колоссальный разрыв между достатком и нищетой. Для миллиардов людей вода, жильё, электричество, радио, медицина и канализация ─ недостижимая роскошь.

Исламское государство разбомбили. Оно не исчезло, нет. Растворилось среди людей. До такой степени, что время от времени кто-то взрывается. Ужасно, но привыкли. И воспринимают как неизбежное зло.

Фантазия с небоскрёбами в известной степени сбылась: вместо старых панельных пятиэтажек построили тридцатиэтажные кубы социальных домов.

Конечно, городской земли не хватает. Корпорации-застройщики проектируют стоэтажные башни. Благо по нынешним временам технических решений полным-полно. Даже не высотные здания, а натурально микрогорода. Со своей торговлей, развлечениями, парковой зоной. Уже сейчас жители социальных высоток не часто покидают свои дома. Всё есть, всё под рукой. А если куда надо съездить ─ пожалуйте в лифт. У рядовых граждан ─ тусклые тесные кабины, зато у богачей – персональные подъёмники по последнему слову техники.

И камеры, камеры. В каждом углу и везде. Власти обожают следить за своими гражданами. Внутри это сделать гораздо проще, чем снаружи.

Всё, что можно уложить в схему, автоматизировано. Юристов, экономистов, бухгалтеров, переводчиков заменили компьютерные системы. Два миллиарда рабочих мест отдали машинам. Если двадцать лет назад люди ходили за покупками в IKEA, то сейчас IKEA пришла к ним сама. Домой. На работу. В голову. Сертифицировано, формализовано, собрано в схему.

Изменились деньги. Кто-то додумался скрестить ИНН с аккаунтом в соцсети ─ получилось универсальное средство идентификации. Потом эту пару привязали к ДНК. Прикрутили финансовую систему. И получилось удобное платёжное средство. Вместо счёта или карты ─ аккаунт. А вместо вопроса: «Сколько денег у тебя в кошельке?» ─ «Сколько денег у тебя на аккаунте?».

Бумажные купюры практически выпали из оборота. Те же самые расчёты можно совершать через коммуникатор ─ достаточно прижать палец, чтобы сканер считал код. Всё просто!

Что касается медицины… Да, органы выращивают. Но только за серьёзные деньги и серьёзным людям. Обыватели лечатся по старинке – анальгином и антибиотиками. Кто поумнее ─ физкультурой.

Ещё одна гипотеза футуристов: термоядерная энергетика обеспечит планету энергией. Не сложилось. Технологию безопасного термоядерного синтеза так и не удалось запустить. А после известного взрыва в европейском научном центре и вовсе охладели к подобным экспериментам.

А вот нефти действительно мало.

Когда случилась известная ценовая война, нефтяные месторождения во всём мире оказались выхлебаны до дна. Продавали в то время нефть за бесценок. Когда спохватились, выяснилось, что лёгкие скважины выработаны, сложные дóроги. В мире, где углеводороды считались кровью экономики, всё стало сложно. Корпорации «Эксон Мобайл», «Ройал Датч Шелл», «Бритиш Петролеум», «Шеврон корпорейшен», «Коноко Филипс», «Тоталь» контролировали две трети внешней торговли и половину мирового промышленного производства.

Добыча нефтепродуктов упала в разы, корпорациям пришлось приспосабливаться. Изучать тему альтернативной энергетики, ставить ветровые турбины, заводы по производству солнечных батарей, аккумуляторные фабрики.

Да, нефть была основой, на которой стоял мировой порядок. Фундамент. Глыба. И теперь, выходит дело, необходимость в нефти отпала. Мир меняется, что тут поделаешь! Надо тоже меняться, встраиваться в процессы.

Так вышло!

По Федерации проблема с углеводородами ударила особенно остро. Исторически государство стояло на двух китах: нефти и вранье. Исчезла нефть, и вранья едва хватало, чтобы содержать расплодившиеся услуги. Газ же расходовали с поправкой на тридцатилетний контракт с Китаем (и не откажешь, с первой экономикой ссориться – дураков нет).

Чем покрывать дефицит энергии? Как быть с теми, кто работал в традиционной энергетике? Что станет с северными территориями, десятилетиями кормившимися добычей нефти и газа? Куда девать уйму народа?

Над доходами думать трудно, над расходами всегда проще. Поэтому изобрели рабочие лицензии. И теперь каждый взрослый человек на совершеннолетие получает документ, известный как «рабочая лицензия». Что-то вроде трудовой книжки, но её наличие важнее, чем паспорт.

Документ выдаётся всем, у кого нет инвалидности и тому подобного. После получения лицензии молодой человек обязан учиться или работать, получая соответствующие отметки в лицензии. Если за три года отметок не появилось, лицензия аннулируется. И это большая проблема, поскольку без лицензии нельзя устроиться на работу, пойти учиться. Невозможно получить бесплатную медицинскую помощь. Приостанавливается избирательное право.

Но! Нельзя считать, что гражданин, у которого изъята рабочая лицензия, выпадает из поля зрения государства. Наоборот: надзор усиливается, поскольку субъект автоматически считается источником неприятностей. Лишенцам приходится бояться любых представителей власти, лечиться исключительно за свой счёт, работа низкооплачиваемая ─ раз нелегал, зачем платить больше?

Изобретение крутильных фабрик стало способом одновременно восстановления лицензий и борьбы с безработицей. Идея, собственно, не нова. Когда-то в бразильской тюрьме Санта-Рита-ду-Сапукаи преступники вырабатывали электричество с помощью педалей велосипеда, соединённого с генератором. Занимались этим трижды в неделю по восемь часов. Каждая отработанная смена сокращала срок на день. Несмотря на то, что количество электроэнергии, получаемой таким образом, оказалось невелико, заключённые проявили к программе интерес. Затея пользовалась успехом: некоторые даже просили о переводе в Санта-Рита-ду-Сапукаи.

А теперь представьте огромное помещение на тысячу или две человек.

Представьте, как они сидят на велотренажёрах.

Представьте, как они непрерывно крутят ─ смена по восемь часов.

Представьте, что восемь часов подряд они глазеют в телевизор размером во всю фабричную стену. И вырабатывают, вырабатывают электроэнергию.

Так устроена экономика нового мира.

И всех это, в общем, устраивало. Считалось, что на фабриках крутят педали самые не приспособленные к жизни элементы, которым проще получить три миски риса в сутки (по программе обмена на газ из Китая) и бесплатную койку.

А государство снимает с себя головную боль, куда деть безработных. Нацгвардия же заботится, чтобы недостатка в трудовых резервах не было. Создали мобильные подразделения наёмников ─ «охотников», которые выискивают по стране бездельников. Дело выгодное: за каждую жертву назначена премия.

После отбытия срока у человека есть три месяца, чтобы в лицензии появилась свежая отметка. Кто успел ─ тот успел, а кто нет ─ продолжает быть нелегалом.

Если у человека есть какие-то деньги, он может и не работать. Есть конторы, которые ставят фейковые отметки. Правда, сейчас это проверяется на раз-два, поэтому контор таких немного, а ценники у них будь здоров.

Жителей Гигаполиса называют лайкерами ─ за негласное обязательство лайкать в соцсетях правительственные новости, накапливать определённый общественный капитал. Люди как бы по приколу ставят друг другу лайки-дизлайки в соцсетях, но мониторинг Министерства управления учитывает и это. Демократура должна подпитываться энергией граждан ─ так устроена государственная система. Лайкать, говорят, целое искусство. Говорят, особо удачливые могут и на «Поршеваген» налайкать – но это не точно.

Единственное, на что жаловались работники крутильных фабрик, ─ невозможность переключить программы на гигантском телевизоре.

Говорят, угнетает.

Лес прыгает в мутном окне. Вверх-вниз, вверх-вниз. И сиденье жёстко подбрасывает: вверх-вниз, вверх-вниз. Макс ойкает, Алиса ойкает.

И вот деревья пожиже. Тряска прекратилась, фургон прибавил ходу. В окне замелькала шеренга высоковольтных мачт. Алиса в это время копалась в Talking Hand. От тряски у неё плохо получалось попадать в пиктограммы.

─ Как тебя сюда занесло? ─ спросил Макс. ─ «Тесла» последнего поколения, Talking Hand ─ это же чёрт знает какие дорогие игрушки!

─ Я здесь по семейному делу.

В этот момент фургон круто повернул, Макс чуть не свалился на пол. Вскоре машина остановилась.

Лязгнула дверь.

─ Выходите! ─ скомандовал Хасан.

Спрыгнули на дорогу, огляделись. Фургон стоял в ложбине меж двух холмов ─ длинных, но невысоких. От склона до склона высоченный забор, поверх спираль колючей проволоки.

Навстречу военный. Молодой, чуть старше Макса. Розовые щёки, щёточка усов. С четырьмя звёздочками на погонах. Капитан!

─ Хасан, нет мест, ─ сказал он. ─ На прошлой неделе партию привезли.

─ Кто привёз? ─ Лицо охотника накрыла тень.

─ Не конкуренты… Из центра прислали, по разнарядке.

Подкатил «Поршеваген». Военный взглянул на автомобиль, улыбнулся.

─ Твой?

─ Ну.

─ Отличная машина!

В ответ наёмник раздвинул в улыбке толстые губы, протянул бланки.

─ Бери, бери! ─ сказал. ─ Не последний раз работаем, сочтёмся!

Капитан уложил бумаги в сгиб руки, расписался.

─ Счастливо оставаться!

Джип рокотнул моторами, развернулся. Фургон громыхнул следом.

─ Понаехали… ─ сплюнул капитан вслед. ─ Черномазые…

─ Что теперь? ─ спросила Алиса.

Военный словно сейчас заметил парня и девушку.

─ Идём, оформлю…

Охрана на фабрике оказалась условным понятием и представляла собой камуфлированного парнишку, который дремал в будочке рядом с приоткрытыми воротами, подперев рукой подбородок. Голова то и дело соскальзывала, тогда воин открывал глаза и смотрел пустым взором перед собой. Вместо оружия сжимал телефонную трубку.

Кубической формы здания соединялись переходом на уровне второго этажа. Слева здание, из трубы которого курился дым. И ещё зданьице поменьше, о которое спотыкалась поросль высоковольтных мачт. Между воротами и цехами оранжевый павильон. Неожиданный, как тропическая бабочка в деревенском сортире.

─ Скажи им, что у тебя нет денег, ─ шепнул Макс.

─ Что?

─ Если спросят, так и скажи. А то вообще не выпустят…

В павильоне всё похоже на бухгалтерию. Полочки. Папочки. Ящички. Порядок!

Человек, который там хозяйничал, казалось, тоже вылез из гроссбуха. В камуфляже, но форма как мешок на швабре. Клерк морщил угреватый лоб, отчего круглые, гаррипоттеровские очки двигались вверх-вниз по переносице.

─ Оформляй новеньких.

─ Куда? ─ хмыкнул гроссбух. ─ Все места заняты.

─ Смотрящий найдёт!

Клерк сдвинул бумаги, занёс пальцы над клавиатурой и обратил взор на новоприбывших.

─ Имя? Фамилия? Где проживали последний год?

Макс соврал, назвав посёлок где-то в глуши. Алиса же выпендрилась:

─ Я жила за границей. Пять лет!

Капитан оживился.

─ Слышь, ─ сказал клерку. ─ А вот организуй чайничек! Ребята устали с дороги.

Тот послушно подхватился.

─ А что, ─ дунул капитан в усы, ─ деньги-то на аккаунтах есть? Можно и порешать вопрос.

─ Понимаю, ─ ответил Макс. ─ Но денег у нас нет.

Он нажал на сказанное «у нас».

─ Что скажет девушка?

─ У девушки нет свободных ресурсов, ─ подыграла Алиса.

─ Ладно, ─ согласился капитан. ─ Нет так нет. Тогда милости просим в санаторий.

Когда принесли кипяток, начальник сбавил градус гостеприимности.

─ Передумали угощаться, ─ так и сказал. ─ Идём к Смотрящему.

Гроссбух ухмыльнулся.

Пространство между офисом и кубами закатано в бетон. Ни травинки, ни цветочка. Только железо и камень.

Вход охранял щекастый солдат. Увидев капитана, взметнул руку к виску. Проходя мимо, Макс случайно задел его, ладонь прошла сквозь «тело» ─ воин оказался голограммой.

Капитан оглянулся, поморщился.

─ Вообще-то тыкать в персонал запрещено, ─ заметил с досадой.

─ А зачем они… такие? ─ спросила Алиса.

─ Голограммы дешевле настоящих.

─ В будке такой же призрак сидит?

─ Тем не менее фабрика охраняется. Мышь не проскочит!

Он толкнул дверь, все трое оказались внутри бетонного куба. Пахло сыростью и тоской. Пол ритмично содрогался, словно каждые две секунды случалось маленькое землетрясение.

─ Госютубканал в цеху работает, ─ пояснил капитан.

Коридор, поворот, ещё коридор. Капитан распахнул дверь в небольшой зал. Роль освещения здесь выполняли два десятка мониторов. На экранах транслировались картинки разных помещений.

Кресло крутанулось. Человек в нём походил на грушу, из которой черенком торчал вихор волос. Лицо тяжёлое, в складках. Брови густые, сросшиеся на переносице.

─ Смотрящий, ─ представил бровеносца капитан.

Толстяк кивнул, хотя при тройном подбородке получилось почти незаметно.

─ Здрасте, ─ сказала Алиса.

Смотрящий пошевелил пальцами-сардельками.

─ Расскажу, как у нас устроено, ─ сказал.

Ткнул в клавиатуру, на мониторе загорелся план комплекса: два пресловутых куба, переход между ними.

─ Вот тут, ─ показал на правый куб, ─ рабочий цех.

─ А здесь, ─ сарделька влево, ─ жилой блок, столовая. Подъём в шесть утра, отбой в двадцать два. Смена восемь часов, оставшееся время – хозработы и просмотр новостей. Мужчины и женщины отдельно, на разных этажах. Спустя тридцать дней можно покинуть фабрику. Если по истечении следующих трёх месяцев попадётесь ─ вернут обратно. Так что постарайтесь обзавестись рабочей лицензией.

─ А если откажусь крутить педали? ─ спросила Алиса.

─ Получишь сутки «телекомнаты».

─ Что это?

─ Помещение три на три. И телеэкран на всю стену, на котором круглосуточно балет «Лебединое озеро», ─ объяснил Смотрящий. ─ Блюют через час, проверено. Коммуникаторы сдайте.

Человек-груша вытянул ладонь-лопату с растопыренными сардельками. Макс вложил туда коммуникатор. Алиса даже не пошевелилась.

─ В чём дело, красавица? ─ спросил Смотрящий. ─ Личные приборы не положены.

─ Кем не положены?

─ Так… ─ засопел толстяк. ─ Возражаешь?

─ У меня нет приборов.

Девушка скинула курточку, крутанулась на триста шестьдесят градусов, демонстрируя отличную фигуру и отсутствие предметов на теле.

Смотрящий кивнул, нажал на кнопку. На вызов явились двое в серых комбинезонах. Здоровенный бритый тип, художественно покрытый татуировками, и скуластая женщина азиатского типа.

─ Можете попрощаться, ─ сказал Смотрящий.

Девушка коснулась губами щеки Макса.

─ Не волнуйся, ─ шепнула. ─ Всё будет нормально…

От прикосновения стало тепло и уютно, но Алиса быстро отступила.

─ Пойдём, ─ азиатка дёрнула за руку. ─ Пора.

Татуированный утащил за собой Макса.

Коридор, ещё коридор, лестница. Выдали потёртый комбинезон, от которого пованивало химией. Личные вещи заперли в шкафчик, напоминающий вертикально поставленный гроб.

В сером комбинезоне Макс почувствовал себя с Бритым на равных.

─ Как тут житуха? ─ спросил. ─ Ну, вообще?

─ Жить можно… ─ махнул тот клешнями. ─ Если деньги есть… Могу устроить пациентом в медблок. Ясно, не бесплатно. Чем занимался по жизни?

─ Так… То тем, то этим.

─ Ясно, ─ усмехнулся Бритый. ─ А голосуешь за кого? За Красных или за Синих?

─ Ни за кого.

─ Неужели за Зелёных?

─ Ни за кого, – повторил Макс.

─ Ладно, ладно… Идём, покажу рабочее место.

Запах тоски ещё отчётливей. Одни двери распахнуты настежь, другие заперты. Сотни ладоней полируют поручни. Сотни глаз смотрят на плакат в честь очередного юбилея Демократуры. Пожелтевшие плафоны перевязаны скотчем, как раненые бойцы.

С высоты галереи ряды серых спин как щётка, все ворсинки в одном направлении ─ к стене с телевизионной панелью от пола до потолка. Сеткой цех делился на две части. Мужскую и женскую, догадался Макс.

В одно ухо бубнил новостной канал. В другое талдычил Бритый.

«У горящего здания парламента обрушилась кровля…»

─ Вставать с сиденья запрещено.

«Мирные инициативы урегулирования на южных рубежах…»

─ Не крутить педали запрещено.

«Братский Китай поставил десять составов с рисом…»

─ Крутить педали медленнее, чем надо, запрещено.

«Опасно мутировал последний штамм гриппа…»

Макс попытался прикинуть количество спин в серых комбинезонах, но быстро сбился. Двести? Триста? Пятьсот?

─ Слушай, сколько вообще людей на фабрике?

─ Вместе с тобой ─ четыреста семьдесят семь. Так что с медблоком?

─ Денег нет, говорю!

─ Ну-ну, ─ ухмыльнулся Бритый. ─ Тогда иди…

─ Прямо сейчас?

─ А чего тянуть? Вон, ─ ткнул в угол, ─ есть свободное место.

По лестнице Макс спустился на рабочий уровень. Здесь из бетонного пола росли ряды труб, увенчанных сиденьями. На трубах диски с педалями. Привод с ременной передачей уходил вниз. Там, вероятно, сообщался с основным валом электрогенератора.

Макс подошёл к свободному рабочему месту. Устроился на педалях, руки положил на рогулины, изображающие велосипедный руль.

Вращать оказалось нетрудно.

Швырк-швырк, швырк-швырк…

На телевизионном экране новости: известия о свершениях Правительства, вести с энергетического фронта, встреча братьев-китайцев в Гигаполисе, супостаты на дальних рубежах, отголоски промчавшихся эпидемий.

Швырк-швырк, швырк-швырк…

Вошёл в ритм, выровнял дыхание ─ нормально.

Нормально?

Резкий сигнал ─ конец смены. Очередным коридором в столовую. Слева направо ряды транспортёрных лент. В лентах углубления, куда выкладывают еду. Справа на стене кран. И ящик с пластиковыми стаканчиками.

Руки у поваров крепкие, щёки пышут здоровьем. Колпаки поварские лихо заломлены.

─ Быстрее, быстрее!

Есть приходится стоя, переступая за ползущей лентой. Кто не успел ─ сам виноват: ужин пропадёт навсегда.

─ Быстрее, быстрее!

В углублениях дышат паром плевки риса. Того самого, по обмену с Китаем. И хлебцы: квадратные, из каких-то опилок.

─ Быстрее, быстрее!

Макс встал рядом с мужичком. У того нездоровый румянец, пластырь на ухе. Годы давно остудили кровь, татуировки выцвели, превратились в книгу, которую не прочесть.

Макс мигом уничтожил свою порцию, а мужичок всё переступал, нехотя возил ложкой.

─ А женщины где питаются? ─ спросил Макс.

─ Здесь же, ─ ответил сосед. ─ Сначала мы пятнадцать минут, потом они.

─ Давно здесь?

─ Второй год… Не успею откинуться, охотники опять ловят.

Разговор прервал динамик с потолка:

─ Приём пищи закончен!

Голос противный, сиплый.

Возле стенного крана толчея. Наскоро хлебнул чаю (тряпка тряпкой) и обратно в коридор. Там людской поток вынес к жилому блоку. Место для ночлега больше похоже на паркинг.

Народ разошёлся по койкам, а Макс переминался, не зная, куда себя приткнуть. Выручил появившийся Бритый.

─ Держи! ─ сунул стопку мрачной ткани. ─ Бельишко тебе.

─ Почему чёрное?

─ Практично!

Указал спальное место и растворился в полумраке. Макс лёг, заложил руки за голову.

Тридцать дней, тридцать дней, тридцать дней…

Считал, лежал. Лежал, считал. Время отбивало секунды, минуты.

Уже и сигнал отбоя прозвучал, разговоры затихли, кто-то храпел. А Макс ворочался. Вспоминал небесные глаза, рыжие волосы, точёную фигурку. Где-то сейчас Алиса? Что с ней?

Макс помнил, как менялась страна, власть, курс доллара, надувные губы вошли в моду и вышли обратно. Мальчик вытянулся в крепкого парня.

Он помнил, как стал мужчиной. С той, которая постарше и не прочь.

─ Зайдёшь вечером на чай? ─ приглашала.

─ Зайду.

Зашёл. На чай, конечно, ага. Ближе к ночи. В янтарной жидкости отражались уличные фонари, свеча со стола и сверкающие глаза.

А потом сквозь отражение проступили экзамены. К которым увлечённо готовился. И поступил! На бюджетное отделение. Не потому, что семи пядей во лбу, но сумел собрать миллион справок и заполнить тысячу идиотских форм ─ без ошибки. Вокруг психовали родители других абитуриентов, Макс прошёл квест на одном дыхании.

По результатам семестра по дисциплине «высшая математика» у Макса случился тяжёлый разговор с преподавателем. В итоге поставили зачёт, но препод предупредил, что в последний раз.

Пришлось налечь на математику. И в процессе так увлёкся, что зашёл дальше всех сокурсников. В итоге стал призёром математической олимпиады.

Проучиться удалось два года, бесплатное обучение отменили: «экономика не может себе этого позволить». Что поделать, государство для того и существует, чтобы отравлять жизнь гражданам.

В военкомате новобранца исследовал мутноглазый психолог.

─ Хочу иметь собственный дом, ─ ответил Макс на вопрос о главном желании.

Мечта вызвала живейший интерес и такую же настороженность.

─ Чем тебе социальные дома не нравятся?

Когда выяснилось, что Макс добровольно отказался от угла в небоскрёбе, психолог и вовсе принял его за сумасшедшего. Долго расспрашивал, делал хитрейшие тесты.

─ Кто тебя знает, куда оружие повернёшь… ─ так и сказал.

В личном деле появилась соответствующая отметка, и вопрос с воинской службой закрылся сам собой.

Посреди ночи Макса разбудили. В темноте бледной луной рожа Бритого.

─ Чего? ─ спросил Макс.

─ Говорят, у тебя деньги есть? ─ присел на корточки Бритый.

Макс сел на кровати, протёр глаза.

─ Кто говорит?

─ Люди, братуха, люди! Взяли тебя на «Поршевагене», девчонка за границей жила. Так, нет?

─ И что? ─ спросил Макс.

─ Делиться надо, вот что! У нас так принято.

─ У меня нет денег.

─ Проверь на аккаунте, ─ ему протянули собственный коммуникатор.

Бритый выпрямился. Расправил плечи. Похрустел суставами. Поиграл мускулатурой, свастика сизым пауком подмигнула с ключицы.

─ Вводи пароль, ─ утробно, как из бочки.

Макс взял коммуникатор в руку. Тыкнул пальцем в экран. Устройство несколько раз мигнуло и погасло.

─ Ой, ─ улыбнулся Макс. ─ Сломался.

Бритый зарычал, в следующее мгновение его нога полетела в грудь Максу ─ тот успел упасть в сторону. Гора мяса и костей по инерции пронеслась дальше, уронила два ряда нар. Поднялся шум, вспыхнул свет.

Бритый прыгнул рестлером. Навалился, подбираясь к горлу. Макс хрипел, царапал скрюченными пальцами пустоту. А клешни сжимались – туже, туже.

Точки цветные перед глазами: белые, жёлтые, круглые, квадратные.

И вдруг физиономия Бритого подобрела. Закатил глаза, сполз набок. Макс судорожно глотнул воздух. Когда зрение вернулось, увидел брови Смотрящего. В жирной лапе мерцал молниями электрошокер.

Кивнул бровеносец обступившим фигурам в серых комбинезонах:

─ Берите их, мужики! Закрыть обоих!

Макса схватили, поволокли куда-то…

Когда пришёл в себя, удивился стенам, обитым войлоком. Со стены поблёскивал мёртвый экран.

Телекомната!

Все помнят, как нефть закончилась, опустели скважины. Будто тролли-волшебники перекрыли много-много кранов.

Внезапно, вдруг, неожиданно.

Наверное, троллям в Эпидемию кто-то что-то недодал. Недолил. Недосыпал. Слишком мало человеческих душ уходит в землю ─ так решили волшебники. И в отместку завернули вентиль.

Сидят, хохочут.

А наверху тужились, экономили. Строили поля солнечных электростанций. Плантации ветряных турбин. Приливные генераторы. Геотермальные комплексы. Суперзавод «Тесла» наладил производство супераккумуляторов. Хорошим тоном стала переделка легкового автомобиля под электромотор.

Мир менялся.

В Федерации строить поля-плантации некому. Только казалось, что экономика более или менее работающая. На деле всё съёмочная площадка, где дубль за дублем клепается продолжение «Крёстного отца».

Экспортная выручка близка к нулю. Импорт брать не на что. Своего нет. И делать некому. Конечно, были мощности, которым кризис нипочём. Например, патронный завод за счёт курсовой разницы в один день рассчитался с долгами, вложился в модернизацию производства. Патрон-то как стоил доллар, так и стоит. В известном смысле цена человеческой жизни.

С другой стороны, государевы фонды помощи предпринимателям прожирают кучу денег, рождая взамен показуху. Картинка в телевизоре сладкая: фонды пилят гранты, министры щупают дно экономики. Но паровоз как стоял, так и стоит, ибо зачем? В глазах высших государственных чиновников ценность исторически имеет вкус углеводородов, всё остальное ─ так, плесень на трубе…

Однажды Президент призвал Правительство приготовиться к новому повороту в развитии ситуации.

─ К любому? ─ с надеждой уточнило Правительство.

─ Не дождётесь! ─ ответил он.

Но действительно, вскоре всё изменилось.

─ Не устал, но ухожу, ─ сообщил Президент в ходе прямого эфира. ─ С коллегами приобрели архипелаг в Тихом океане. Оборудовали там всё ─ ну вы понимаете… Двинем туда всем составом, чтобы достойно встретить старость. Всем желаю здоровья, хорошего настроения. Ну и держитесь тут! На восьмом десятке жизнь только начинается, я вам точно говорю!

Страна то ли зевнула, то ли ахнула ─ непонятно. Забеспокоились владельцы крупных холдингов, чей бизнес на территории Федерации. Сначала один спикер отжёг со своим «уровень бреда превысил уровень жизни». Затем другой не полез за словом в карман, публично построив какого-то министра какой-то экономики. Министра, кстати, никто не запомнил, но спикер стал крупной медийной фигурой.

─ Хватит это терпеть! ─ консорциум из десятка молодых чиновников во всеуслышание заявил о необходимости перемен.

Заявление проходило на фоне декламации известного поэта конца двадцатого века:

Молодые дерзко объяснили в телекамеры, что с монополией власти надо кончать, а госкорпорации давно заросли мхом.

─ Особенно газовая отрасль, ─ подчеркнул самый бойкий.

Исторически любой народный протест живёт надеждой, что кто-то наверху выступит на их стороне. И тогда все-все победят. На самом деле власти всегда знают об этой надежде и готовят своё свержение заранее. А если кто-то из неразумных детей не понимает русского языка – батька достаёт из чулана ОМОН, автозаки, и общество оперативно приходит к пониманию ситуации.

В данном случае никого не арестовали. И даже, можно сказать, согласились. Бунтарей поддержала элита современных богачей ─ застройщики Гигаполиса.

Так и началась Демократура. С названием тоже угадали: опросы показали, что сам термин намекает на демократическое волеизъявление и одновременно на струнку и дисциплину.

В соответствии с новой концепцией упразднили должность Президента. Консорциум назначил временную администрацию, а для компетентного ответа на вопрос «что делать?» созвали экспертный совет. Спустя тридцать дней эксперты вывели семь пунктов реформы государства.

Увеличить расходы на образование и здравоохранение.

Жёстко сократить расходы на оборонку.

Сделать нормальный суд.

Муниципальную милицию.

Никаких правительственных телеканалов, газет и радиостанций!

Местному самоуправлению вернуть ресурсы и прямые выборы.

Поддержать малый бизнес льготными кредитами и подобающим налогообложением.

Ещё месяц консорциум решал, с какого боку подступиться. И каждый успел позавидовать предыдущему Президенту, который так ловко придумал с архипелагом. Крутили бюджет так и этак ─ не получается. Тянут из ямы здравоохранение ─ не хватает денег. Тянут медицину ─ отстало образование. И дороги поплыли…

Пока скребли по сусекам, пришли строевым шагом сто генералов.

─ Где деньги на армию? ─ спрашивают.

Дали им денег. И военным, и госбезопасности.

В итоге до реформ самоуправления и малого бизнеса так и не добрались. До СМИ тем более руки не дошли. И решили притормозить с новыми планами.

─ Потом как-нибудь, ─ решили в Демократуре. ─ А сейчас некогда.

Позвали других экспертов ─ циничных практиков.

─ Нужно убрать нервозность в обществе, ─ сказали циники.

─ А для пополнения энергии использовать подручные средства, ─ поддержали практики.

Именно тогда появились крутильные фабрики. Рабочие лицензии. Рис по обмену с Китаем. Закон об энергетике 2027 года, где чётко расписали, кто, кому и в каком объёме должен.

«Ладно, ─ вздохнули люди. ─ Лишь бы порядок. А если на фабрику загремит кто-то, то, во-первых, это случайность, во-вторых, не навсегда, всего-то тридцать суток…»

Впрочем, случалось и удивительное. Например, снесли старые тюрьмы вековой и двухвековой давности. Весь личный состав ФСИН в шею. Вместо старых живодёров ─ свежих сотрудников. А заодно провели масштабную амнистию, подвергнув значительную часть статей уголовного кодекса декриминализации.

Потом вспомнили про выборы и решили, что публичные выборы ─ нескромно. Зачем выпячиваться? Заниматься популизмом? Плакаты вот эти на заборах, зачем? Власть должна быть максимально демократической. Без лица чтобы. Вот управляет некое правительство и управляет себе. Через партии, которые обозначили по цветам: Красные, Синие, Оранжевые и Зелёные. Остальные цвета ─ лишние.

Исторически главным цветом в стране стал Синий. А Демократура официально потеряла конкретное выражение лиц, даже пресс-секретарь озвучивал заявления в бархатной полумаске. Единоличного командного поста в государстве больше нет. В Кремле тоже никого, кроме музейных служащих. Всё государственное движение сведено в Министерство управления ─ что-то вроде центра, отвечающего за функциональность всего. Верхний этаж занимал сам Министр ─ с секретаршами и персональным лифтом он представлял высшее звено управления.

Этажами ниже роились с полсотни второстепенных министров и система заместителей. Ещё ниже ─ непосредственные исполнители. Каждый приказ по цепочке клерков обрастал подписями, согласованиями, печатями.

Нижние этажи ─ хранение данных.

Депутаты пока есть. Кого власти выберут ─ тот и депутат. Не выберут ─ извините. Существуют больше для грызни в теле- и интернет-эфирах. Публике это забавно. Вроде как в цирк сходил. Соответственно, и выборы ─ нечто вроде парада клоунов: чей задорнее, тот как бы и победил. Впрочем, сами по себе выборы давно не проблема со времён бывшего Президента. Как кто голосует ─ процесс управляемый. Партии ─ по цветам, граждане ─ по небоскрёбам. Отрицалам ─ отрицалово, федералам ─ федералово. Особо беспокойным ─ по дозе фена. А чтобы пряник не выглядел сахарным ─ крутильные фабрики. Когда всё идёт по плану, особо никто не беспокоится. Беспокоятся, когда плана нет.

О дивный новый мир!

Телевизор включился не сразу. Может, через час. Или два. Кто знает?

На тёмном фоне белые фигуры. Музыка. Сначала потихоньку, потом громче, громче.

Балет, да. «Лебединое озеро». Музыка быстро обжилась под черепом.

Трам-пам-пам-пам-пам, трам…

Чтобы отвлечься, Макс стал ходить по комнате: туда-сюда, туда-сюда.

Трам-пам-пам-пам-пам, трам…

Мало места. Лучше отжиматься. И приседать. Точно! Отжиматься и приседать.

Трам-пам-пам-пам-пам, трам…

Плевать на балет! Отжиматься и приседать. Вот и всё, и не страшна никакая телекомната.

Трам-пам-пам-пам-пам, трам…

Что? Нет сил? Держаться! Плевать на балет!

Трам-пам-пам-пам-пам, трам…

Плевать… Блевать… Когда громкость дошла до предела, Макса вырвало.

Попытался кулаком разбить телевизор. Но нет, экран словно из железа.

Бить! Бить! Бить! Бить!

Руки в крови. Свет со всех сторон. Слепит, душит. Белые фигуры обвивают как змеи.

Не хватает воздуха. Словно задушили, сбросили в ледяную речку. И теперь пинками, пинками вниз. Как собаку.

На дне дважды крутануло течением, куртка зацепилась за что-то, свет лёг на лицо.

Бледное, мёртвое, широко открытые глаза. Страшно!

Тени помелькали на берегу, исчезли. Страшно!

Телевизор вырубился, Макс оглох от наступившей тишины. Сглотнул вязкую слюну, по-собачьи мотнул головой.

Беззвучно распахнулась дверь, ввалился Смотрящий.

─ Идём! ─ схватил Макса за ворот, рывком поставил на ноги.

Когда выбрались на воздух, Макс ошалел от кислорода. Рассмеялся, помахал розовощёкому привидению.

Возле оранжевого павильона коптер ─ гибрид вертолёта с легковым автомобилем, похожий на гигантскую осу из стали и пластика. Скошенные окна копировали глаза насекомого, гармонично вписываясь в конструкцию. Внутри пилот слушал музыку, отбивая такт по штурвалу.

У входа клерк-гроссбух. Вид как у пса, которого выгнали из конуры.

─ Иди, ─ махнул. ─ Ждут.

В кабинете седой мужчина ─ сидит, словно спицу проглотил. Лицо будто стёртое: встретишь в толпе ─ забудешь. На соседнем стуле Алиса, волосы рыжей волной. Капитан бледнел в углу.

─ Этот? ─ уточнил седоволосый.

─ Он, ─ кивнула Алиса.

─ Присядь, ─ велел седой.

Капитан так быстро двинул стул под колени, что Макс едва не упал. Седой посверлил парня взглядом.

─ Значит, тот самый молодой человек, который тебя спас? ─ Он смотрел на Макса, но вопрос был адресован Алисе.

─ Дважды! ─ подчеркнула она.

Седой побарабанил пальцами по столу.

─ Забираю обоих, ─ сказал.

─ Слушаюсь, господин генерал!

─ Генерал? ─ пробормотал Макс.

Алиса посмотрела на Макса и расхохоталась:

─ Ладно тебе, расслабься!

─ Вот почему ты не волновалась? ─ сказал Макс. ─ Знала, что заберут…

─ Я же не дура путешествовать без страховки, хе-хе…

─ Мне бы переодеться.

─ Сейчас устроим. ─ Капитан что-то сказал в телефонную трубку.

И уже Максу:

─ В коридоре переоденься.

Макс вышел за дверь ─ уже Смотрящий с охапкой одежды. Спешил, запыхался.

Когда вернулся, седой скомандовал:

─ Едем!

Турбина прибавила оборотов, поток воздуха разогнал пыль. Машина медленно поднялась над землёй, замерла на высоте пяти метров. Потом нос наклонился, коптер дёрнулся и быстро-быстро пошёл вперёд, одновременно набирая высоту.

Полетели!

С высоты город смотрелся волшебно. Заросшая лесом долина, с запада ограниченная скалистой грядой, на востоке упиралась в полумесяц озера, заросшего камышами. Пространство невелико ─ километр, максимум полтора в ширину, около пяти в длину. На гряде лениво перемалывала воздух дюжина ветряков.

Долина усыпана яркими домиками, среди которых выделялась башня и комплекс со стеклянной крышей, похожей на ромб. На крышах домиков серебрились солнечные панели.

Макс вспомнил, что создатель называл башню Манджет.

Коптер заложил вираж, целясь на крышу этой самой башни, где стоял точно такой же летательный аппарат. Пилот приземлился рядом, заглушил турбину.

─ А где папа? ─ спросила Алиса. ─ Думала, он встретит.

─ Он занят, ты же знаешь, ─ обернулся генерал. ─ Сказал, скоро закончит.

─ Эх, Вилкин! Я так надеялась!

«Дочь Рыжего? ─ щёлкнуло в голове Макса. ─ Вот, значит, как!»

─ Пойдём, перекусим с дороги.

Крыша, на которую приземлились, разделена на две части: одна служила посадочной площадкой для коптеров, другая представляла что-то вроде офиса опен-спейс.

Когда подошли к стеклянной стене, часть её отъехала в сторону. Изнутри обдало кондиционированной прохладой. Столы с бумагами сдвинуты в сторону, два-три составлены вместе, накрыты скатертью. На ней ─ как на самобранке: мясо, рыба, закуски, свежая зелень, гора фруктов, душистый хлеб, соки в кувшинчиках.

─ Прошу! ─ пригласил генерал.

Проголодавшийся Макс мигом прикончил по три порции всякого-разного.

─ Вилкин, я пойду погуляю! ─ сказала Алиса. ─ Давно не была, соскучилась!

─ Сходи, Лисичка, сходи, ─ кивнул тот. ─ А мы с молодым человеком потолкуем.

Когда кабина лифта уехала вниз, Макс спросил:

─ Так вы генерал или нет? Я что-то не пойму.

─ Генерал, ─ ответил седой. ─ Отставной. Сейчас вот Рыжему помогаю.

─ Если в отставке, почему вас в крутильной фабрике послушались?

─ Традиция! Считается, бывших генералов не бывает.

Он налил чашечку кофе.

─ Ты прошёл тест на нашем сайте и получил приглашение в Сан-Сити. Чем тебе хочется заниматься? Чего ждёшь?

Макс немного подумал.

─ Дело. Большое. Настоящее. Своё, ─ ответил. ─ Когда ровное место, пустота, а потом ─ раз! ─ и появилось нечто. Нужное, важное и полезное.

Генерал добавил кусочек сахара в чашку.

─ Подберу тебе и важное, и полезное!

─ Я правильно понимаю, ─ уточнил Макс, ─ из Сан-Сити сейчас не выйти?

─ Правильно, город закрыт. Периметр начали строить много лет назад, очень выручило в Эпидемию. Ты его миновал, потому что прибыл со мной и по воздуху.

─ Если кто толковый захочет попасть?

─ Настырный пробьётся. А других и не надо.

─ А охотники здесь бывают?

─ Скажем так… ─ ответил Вилкин. ─ Чужих тут не водится. И рабочие лицензии здесь никого не интересуют.

─ Почему?

─ Потому, ─ показал взглядом на лифт. ─ Алиса проводит тебя до твоего дома.

Разговор закончился.

Серый пятиэтажный дом, где Макс провёл детство и юность, снесли ─ вместо панельных коробок тридцатиэтажные громадины. Наверху ─ кто побогаче, внизу публика проще: лайкеры, служащие с рабочей лицензией. В сущности, те же соседи по нарам, только одеты почище.

У большинства жизнь похожа на бусы, где люди и обстоятельства нанизаны друг на друга: с этим знаком с детского сада, с тем одноклассник, тот знакомый сокурсника ─ зацепилось, поехало. Макс сразу как-то выпал из житейской обоймы, хотя голова, руки на месте.

От лайкеров тошнило, а другим в Гигаполисе не выжить. Наверное, поэтому Макс решил поездить по стране. Тут покрутился, там поработал, здесь попробовал. Интуитивно держался середины: Демократуру не лизал, но и в отрицалы не лез. Как действовать дальше, неясно. Раньше работала цепочка: рабочий ─ мастер ─ главный инженер ─ директор завода ─ руководитель главка и так далее. В начале девяностых ─ кто громче гаркнет. В середине девяностых ─ кто больше убил. В нулевых ─ у кого больше денег. А сейчас ─ непонятно. То ли лизнёт, то ли обругает.

Жизнь мотала, как носок в стиральной машине. Однажды появился свой бизнес. Маленький, но приятный. Как-то попросили оживить старенький сотовый телефон. Просидел полночи, прежде чем нашёл нужное программное обеспечение. Подобрал подходящий аккумулятор взамен сдохшего оригинального и отдал вполне работоспособный девайс. А хозяин трубки отблагодарил круглой суммой. Спустя неделю нарисовался ещё фанат старины, попросил найти такую же винтажную звонилку.

Макс сообразил, что подобная техника в моде, и, пожалуй, набрёл на жилу ─ не золотую, но доходную. Для кого-то стопроцентная классика, для кого-то ─ тёплые ламповые воспоминания. Ностальгия!

Открыл интернет-магазин, крохотный склад размером с полгаража. Кусок хлеба получился приличный, иногда даже с икрой.

Работы прибавилось. Макс взял помощника. Научил, обучил. Всё шло нормально. Но однажды на склад нагрянула комиссия из управы.

─ Строение незаконное, ─ сказали Максу. ─ По документам здесь теплопункт.

─ Но я…

─ Опечатываем!

Бойцы нацгвардии выгнали пинками. Товар, документы ─ всё пропало. А спустя пару недель Макс увидел вывеску склада, который открыл бывший помощник ─ на том самом месте. Брат у помощника оказался гвардейской шишкой…

Делать нечего, всё сначала. В поиске подходящего дела Макс наткнулся на сайт Сан-Сити. Там публиковались тесты, похожие на ребусы. Кто отгадает, получит приглашение на работу в корпорацию.

Правда или нет ─ неизвестно. Если кто и разгадывал, потом нигде не отчитывался. Забавы ради Макс попробовал решить тестовую задачу. Сложно сказать, на кого именно рассчитана, на математика или психолога.

С первого захода удалось добраться только до середины. Дальше ─ больше. Макс увлёкся. И сам не заметил, как прошёл необычный квест до конца. Экран, помнится, мигнул. И всё. Прошло недели две. Или три. Вроде и думать забыл, но вдруг прилетело приглашение.

Макс понял: если воспользуется шансом, жизнь его изменится.

Как именно, он не знал. Неизвестность немного пугала, как прыжок в глубокий бассейн. Вроде и вода тёплая, и дно далеко, а… страшно! В такие минуты хотелось выйти на балкон, чтобы поплакать ─ как в детстве. Только вот Таня маме не позвонит. И мама уже не придёт.

А так хочется поговорить. Поспорить. Попытаться объяснить. Выплеснуть обиду и выслушать успокаивающие слова. Рассказать про страхи, которые больше никому нельзя открыть.

Но время сейчас другое. И дома того давно нет. И балкона. Утекли годы, не вернуть.

Лифт беззвучно опустился в кондиционированную прохладу. Было видно, как по улице прогуливалась Алиса. Она так сосредоточенно пинала ногой камешек, словно это занятие было делом всей жизни.

─ Вас ждут! ─ произнёс кто-то.

Обернулся. В стенной нише улыбалась девушка. Над головой нимбом горело «Сан-Сити».

─ Вас ждут! ─ повторила она и показала на улицу.

Стеклянная стена отъехала в сторону, Макс вышел к Алисе.

─ Привет! ─ сказала она. ─ Ну что, сделали тебе предложение, от которого грех отказываться?

─ Пока нет.

─ Сделают. Хочешь, покажу город?

─ Да!

Сан-Сити с первых шагов поразил чистотой. Очень необычно после тридцатиэтажных муравейников, где мусор лезет отовсюду. Дороги покрыты не асфальтом, а чем-то похожим на переработанный пластик. Тротуары в струночку.

─ За пять лет ничего не изменилось, ─ болтала девушка.

─ А твои родители почему за границей?

─ Так бизнес такой, ─ пожала плечами. ─ Приходится везде успевать.

─ А ты чем занимаешься?

─ Я… ─ улыбнулась. ─ Скажем так, специалист по прикладной социологии.

─ Это как?

─ Вот скажи, как ты полагаешь, откуда в наших городах берутся жители?

─ Ну не знаю… С сайта «Хедхантер»?

─ Неа! Самые ценные кадры из среды отрицал.

─ Как вы их приручили? Это же дикари!

─ Абсолютно нормальные люди. Просто нужен подход. Это, собственно, и есть моя миссия. Разобраться, чем заинтересовать человека, пробудить личную инициативу. Подвести к обоюдовыгодной ситуации. Получится зажечь искру ─ всё, человек мотивирован, ради результата горы свернёт. Такие у нас университет заканчивают за три года, иностранный язык учат за год.

─ У вас и университет есть?

─ Сан-Сити ─ это образование в первую очередь.

─ Приятно чувствовать себя капиталисткой?

─ Конечно, ─ вполне серьёзно ответила она. ─ Кирпичик к кирпичику, так делается любой проект.

Макс разглядывал «город мечты». Единственным по-настоящему высоким зданием в Сан-Сити была башня Манджет. Остальные дома ─ одно- или двухэтажные коттеджи, чаще всего сдвоенные, строенные, на несколько семей. Крыши из солнечных панелей, как черепица.

─ Почему нет многоэтажек? ─ спросил Макс.

─ Были! Когда-то у отца город отбирали. И загадили высотки так, что жить стало невозможно. С тех пор он к ним как-то не очень…

─ Чего ещё тут нет?

─ Бензиновых заправок, весь транспорт на электрической тяге. С электроэнергией никаких проблем: солнечные панели на крыше каждого дома, в каждом аккумуляторная станция, всё связано в единую энергосеть. Плюс ветряки на случай перепада энергии.

─ С электричеством понятно, но откуда берёте тепло?

─ Геотермальные скважины, ─ пояснила Алиса. ─ На глубине сто метров температура грунта постоянная, равная среднегодовой температуре у поверхности, как в глубокой пещере. Наверху компрессор повышает давление хладагента, «подкачивает» до высокой температуры. Вот тебе и отопление!

Улицы густо увешаны видеокамерами.

─ Правда, что в Сан-Сити нет полиции?

─ Только наблюдение. Наказание одно ─ высылка за пределы города. Навсегда!

─ Реально выгоняете?

─ Сначала предупреждают. Потом да, в шею. Таков общественный договор: если человек согласен жить по правилам города, он получает возможность самореализоваться; если правила не устраивают, покидает город. Когда выдавливаются те, кто не к месту, автоматически появляются нужные. С хорошими людьми всё происходит точно так же, как с плохими, только с обратной полярностью: если мерзавцев много в одной точке, они начинают плодиться, как плесень в тёплом и влажном углу. У нас, надеюсь, всё наоборот.

─ Тем, кто в городе, хватает работы?

─ Безработных нет в принципе. Так устроено, все при деле.

─ На крутильных фабриках тоже при деле…

─ Нет-нет, всё по-честному!

─ Куда деваете «лишние» человеческие ресурсы?

─ Ну стратегии две. Создать максимальную занятость в самом городе, задействовать, так сказать, внутренние ресурсы. И внешняя экспансия, когда люди направляются на объекты за пределами города.

Макс заметил, что Алиса улыбалась каждому встречному. Прохожие отвечали тем же. Странно… В мире, к которому он привык, человек человеку угрюмый волк.

─ Действительно всех знаешь? ─ спросил.

─ Нет, конечно. Всё-таки шесть тысяч жителей!

─ И друг с другом знакомы?

─ Через соцсети ─ наверное. У нас один хорошо известный режиссёр, ещё писатель-романист, даже рок-звезда. Хочешь устроить пекарню ─ заполни заявку на сайте ─ и вперёд. Есть собственные деньги ─ действуй. Нет ─ станем партнёром, без проблем. В городе хватает белых пятен, надо закрывать.

─ Не пойму, зачем надо строить целый город? И ладно, если бы исключительно для себя или в аренду китайцам сдавать, к примеру…

─ Представь, что у тебя квартира, в которой чисто, уютно, красиво. Всё как надо. Но выходишь за порог классной квартиры и попадаешь на замызганную лестницу. Алкашня, бутылки, окурки. В итоге твоя зона комфорта ограничивается дверью квартиры ─ дальше, за порогом, её нет. Ты можешь переехать в другой район, но люди окажутся примерно те же. И будут так же бухать в подъезде.

─ Логично, ─ согласился Макс.

─ Рыжий решил расширить границы личной зоны комфорта. Прибрать в подъезде. Отремонтировать. Наладить охрану. Прибраться на парковке. Поставить детскую площадку. Деревья. Скамеечки. Уютно. И себе, и людям.

─ Следовательно, всем надо расширять границы собственного комфорта?

─ Нельзя заставлять людей делать что-то из-под палки. Рецепт идеального города проще, чем принято думать. В мире полным-полно активных людей. Их почему-то бьют по рукам. А не нужно этого делать. Активный горожанин может свернуть горы, если его не ограничивать. Вот и весь секрет.

─ А Рыжий занимается благотворительностью?

─ Считается, что нет. Хотя на самом деле, конечно, да. Он как-то ловко всё устраивает, чтобы это помогало и Корпорации. И это, наверное, правильно. Творить добро надо так, чтобы его хватило надолго. И чтобы тебя хватило надолго. Как в самолёте: сначала кислородную маску на себя, потом на ребёнка.

Вошли в сквер, где неожиданно много людей. Мало кто на скамейках. Играли в теннис, занимались на уличных тренажёрах, гуляли.

Спокойные, никто не ругается. Так бывает, когда жизнь расчерчена, обустроена, все уверены. Так не похоже на дёрганых обитателей соцкомплексов!

─ Обрати внимание, ─ сказала Алиса, ─ дедушек столько же, сколько и бабушек. В других городах мужчины не доживают до такого возраста. Водка, курево, стресс. Инфаркт, инсульт, гроб.

─ Бабушек, значит, инсульт не касается?

─ Женщины крепче мужчин, хи-хи.

─ А, у вас запрещён алкоголь! ─ вспомнил Макс.

─ Только крепкий, включая дистилляты сэма. Обычное вино можно купить. И пиво… Но дело, конечно, не только в этом. В Сан-Сити отлично поставлена тема здравоохранения. И люди приобщаются к здоровому образу жизни. Наши клиники оборудованы по последнему слову техники. Лечат всё. А если для конкретной операции не хватает собственных специалистов, привозим извне.

─ Слушай, в этом городе хоть кто-то умирает?

─ Наш город относительно молодой.

─ У вас только твой отец решает, что разрешать, что запрещать?

─ Папа вообще в дела города не вмешивается.

─ Как? ─ поразился Макс. ─ Кто же управляет городом?

─ Его называют Демос ─ искусственный интеллект. По сути, электронный мозг. Очень удобно: не берёт взяток, не пьёт, не волочится за женщинами и так далее. В то же время любой горожанин может внести в систему какую-то инициативу ─ предложение будет учтено и уложено в память. Если инициатив случится достаточно, мозг начнёт действовать. Или, наоборот, прекратит что-то делать. Современная демократия!

─ Интересно, он смог бы управлять более обширными территориями?

─ Разумеется! ─ кивнула Алиса. ─ Возможности Демоса безграничны, система самообучаемая.

─ А если электронный мозг вдруг сойдёт с ума? Ну как Скайнет в фильмах про Терминатора?

─ Исключено! Система жёстко дублирована, сбой невозможен. Демос не находится где-то в одном месте, равномерно распределён по всей планете. Если вырубается один дата-центр, его страхуют остальные.

─ А если кто-то решит перепрограммировать Демос? Чтобы он был… ну, не добрым, а наоборот?

─ Говорю же, система самообучаемая. И следует изначально заложенному протоколу. Всё, что приходит извне с негативной установкой, мгновенно блокируется. Ценность человеческой жизни превыше всего. Всё остальное ─ суета сует.

─ Чем конкретно он управляет?

─ Всем! В том числе и финансами города. Рыжий выставляет верхнюю границу бюджета, в рамках которой действует Демос. А горожане подачей голосов в систему корректируют ход машины. Идеальная схема!

─ Но если люди примут дурацкое решение? Увлекутся, допустим, сморозят какую-нибудь глупость. Может быть такое?

Алиса поднесла ладошку к серебряному столбику на краю тротуара. Тот ожил синим экранчиком.

─ Хочешь кофе? ─ спросила.

─ Да!

Столбик загудел, из недр выплыл бумажный стаканчик.

─ Случались глупости при голосованиях, ─ продолжала девушка. ─ Но в чём прелесть подобных решений: когда люди голосуют за глупость и понимают, что сморозили глупость, они не винят условного Алексея Анатольевича, а проводят следующее голосование. Граждане более самоорганизованы, чем принято думать. Сами накосячили ─ сами исправили. Коллективный разум!

Вскоре дошли до площади, по кругу которой изящные скамеечки. И фонтан в центре, как жерло вулкана. Вода лилась из фонтана по стенкам, словно лава. В эту точку стекались остальные улицы, самая длинная ─ от Манджет.

Стеклянный комплекс, похожий на ромб, ─ тот, который Макс видел с высоты полёта, ─ выходил на площадь. Светлый и объёмный из-за сплошной стеклянной крыши.

─ Центр Разработок, ─ перехватила его взгляд Алиса. ─ В просторечии ЦэЭр. Там придумывают будущее.

Вскинула ладонь.

─ Видишь крышу? На самом деле не стекло. А спецполимер, способный извлекать энергию из солнечного света. В этом здании всё заточено на сохранение и приумножение энергии.

─ А как же Манджет?

─ Только бухгалтерия.

─ Груды денег? ─ улыбнулся Макс.

─ Вот-вот! Старый миф, что капитал выглядит складом Скруджа Макдака. А владелец периодически приходит, чтобы поплавать в деньгах. И если, мол, раздать деньги нуждающимся, наступит благоденствие и покой.

─ Разве не так?

─ Война будет. А потом голод. Хочешь историю? Однажды несколько благотворительных организаций занимались бесплатной раздачей одежды в Африке. «Благотворительность» привела к краху текстильной промышленности, безработице и нищете тысяч людей. Нет никаких башен с долларами… Всё мировое богатство ─ акции компаний, обладающих рыночной капитализацией. И когда кто-то предлагает «справедливо перераспределить богатство», речь идёт о дележе корпораций Google или Apple между африканскими племенами. Есть в этом смысл? Никакого. Раздавать надо не деньги, а технологии, с помощью которых возможно улучшить качество жизни. Плюс образование. Плюс мотивация. А подарок или подачка ─ не помощь. Помощь ─ возможность самому встать на ноги.

─ Что сейчас производит Сан-Сити? ─ спросил Макс.

─ Выращиваем кристаллы для микроэлектронной промышленности. Заводы Сан-Сити обеспечивают три процента мирового производства солнечных панелей.

─ Три процента? ─ попытался представить кучу деньжищ. ─ Здесь, в этом городе?

─ Производство за пределами города. Кое-что за границей. Здесь лаборатории.

Свернули на боковую улочку. Узенькая, засаженная с обеих сторон деревьями. Ровный ряд приземистых домиков. Небольшие, словно для хоббитов. Ощущение сказочности усиливали круглые окна и двери со скруглёнными углами. Панели на крыше из ярко-красного стекла.

─ Ого! ─ вымолвил Макс.

─ Нравится?

─ Очень! Он словно… ─ щёлкнул пальцами, подбирая слова.

─ Из сказки, ─ улыбнулась девушка, протянула ключ, стилизованный под витиеватую старину. ─ Это гостевые домики.

─ Странное чувство, ─ Макс взял ключ с её ладони. ─ Будто мы с тобой знакомы тысячу-тысячу лет.

─ Тысячу?

─ Да.

─ Нет, не тысячу, ─ возразила она.

─ А сколько?

─ Две тысячи!

Макс улыбнулся, девушка мило покраснела.

─ Ладно, ─ сказала, отводя взгляд. ─ Мне пора.

─ Увидимся!

Взметнув рыжую копну волос, развернулась и пошла, виляя туго обтянутым задом.

Макс вставил ключ в замочную скважину, повернул. Дверь открылась. Сам по себе вспыхнул свет. Короткая прихожая, комната, крохотная спальня. На низком журнальном столике будильник с усатыми стрелками. Рядом старинный телефон: пластмасса цвета слоновой кости, круглый номеронабиратель ─ глубокий антиквариат.

В холодильнике запас продуктов ─ кто-то позаботился. Заглянул в ванную комнату: зубная щётка, паста, шампунь, полотенца.

Макс пересёк комнату, открыл стеклянную дверь и вышел во дворик, огороженный ровным заборчиком. Подстриженная трава, кустики. Садовые стульчики, столик ─ можно читать книгу или пить чай.

Поверх заборчика что-то виднелось. Поднялся по креплениям водосточной трубы, всмотрелся.

Там, за свободным пространством, высоченный забор, тот самый, что отделяет Сан-Сити от другого мира, где охотники, грузовики нацгвардии и крутильные фабрики.

Вернулся в дом. В шкафчике подборка отличных книг. Вскипятил чай, нарезал бутерброды, выбрал «Таинственный остров» Жюля Верна.

Зазвонил старинный телефон.

─ Привет! ─ сказал голос генерала. ─ Приходи утром в Манджет.

─ Хорошо…

Поужинал, начал читать книгу и не заметил, как заснул.

Максу снилась оренбургская степь, верблюды. На ферме, где он когда-то работал, поначалу дела шли отлично, но однажды всех животных реквизировали заезжие нацгвардейцы. Резкие, обсаженные феном до бровей. Грозились влепить срок «за пособничество», но обошлось…

Зыбкий покров сна разорвал звон будильника. Продрав глаза, с трудом сообразил, где именно находится.

─ Сан-Сити! ─ Вскочил.

Наскоро перекусил и отправился в башню. Вилкина заметил издалека, тот бродил возле входа, разговаривая по Talking Hand. Заметив Макса, погасил голографический экранчик.

Наверх подниматься не стали, сели за столиком в холле.

─ Ты прошёл тест на сайте, ─ сказал Вилкин. ─ Считай, у тебя есть работа. Но, возможно, придётся помотаться.

─ Как это?

─ Видишь ли… Этот город ─ не единственный в Корпорации.

─ Есть ещё?

─ Вместе с Сан-Сити десять.

─ Десять городов? ─ изумился Макс. ─ И вас никто не тревожит?

─ Мы не высовываемся. Когда-то известность дорого обошлась Рыжему. Розовые очки вообще часто бьются стёклами внутрь.

Макс невольно вспомнил склад размером с полгаража, из которого выгнали нацгвардейцы. Тоже вроде не высовывался… «Интересно, на каких условиях смог договориться Рыжий с Демократурой?» ─ подумал, но вслух спросил другое:

─ А что производят лаборатории?

─ Разное… Экспериментируем с энергией, разрабатываем электронное оборудование, много чего интересного. У нас более традиционный подход к бизнесу, чем кажется. На мой взгляд, проще эффективно работать, чем устраивать эффектное изобретательство.

─ Не верите в изобретательство?

─ Рыжий верит. Меня больше интересует результативность и приемлемая норма прибыли. Договоримся на берегу: Сан-Сити ты с этого момента не покинешь.

Макс кивнул.

─ Поехали, ещё кое-что покажу…

Вышли наружу, сели в разноцветный автомобильчик без крыши ─ похож на недособранный кубик Рубика. Вилкин за руль, Макс рядом. Заурчал электромотор.

Катил генерал быстро, но аккуратно. Вскоре припарковались в неглубокой нише под стеной Центра Разработки.

Когда покинули салон автомобильчика, Вилкин произнёс:

─ Убрать машину.

По голосовой команде «кубик Рубика» уехал куда-то вниз. Генерал тронул удивлённого Макса за рукав:

─ Идём.

ЦэЭр напоминал громадную оранжерею ─ светло, зелено и просторно. Внутреннее пространство как широкий проспект. Прогуливались сотрудники, кто-то катался на гироскутерах.

Растения обвивали боковые колонны. Вверх и вниз сновали прозрачные, как медузы, лифты. Казалось, будто они перемещаются и в горизонтальном направлении.

─ Где-то здесь я буду работать?

─ Да, ─ ответил Вилкин. ─ Но сначала надо поставить чип.

─ Talking Hand, как у Алисы?

─ Как у всех в городе. ─ Генерал предъявил собственную ладонь с чёрным прямоугольником.

В ровной блестящей стене ─ отверстие, словно вынули пару кирпичей.

─ Сунь туда руку.

Пальцы охватило что-то мягкое и надёжное ─ не вырвать.

─ Готово! Теперь у тебя тоже бесплатный интернет, хе-хе…

Макс поставил ладонь блюдечком, согнул пальцы, как делала Алиса. Вспыхнул знакомый экран.

─ Заряжать не надо, ─ предупредил Вилкин. ─ А то знаешь, на первых порах начинают на себе розетку искать…

В рабочем зале мягко светились сами стены. В центре пустой стол и дюжина камер, расставленных вокруг. Рядом два человека. Говорят вполголоса, но по оживлённой жестикуляции понятно, что спорят, причём яростно и давно.

Один – крепыш среднего роста с очень смуглой кожей, иссиня-чёрными волосами, причёсанными на пробор. Так таращил коричневые маслины глаз, казалось, вот-вот выскочат из глазниц.

Второй спорщик ─ высоченный блондин, голубоглазый, как скандинавский принц.

Индус и Принц ─ про себя окрестил их Макс. Появление босса не прервало спор, напротив, дискуссия стала горячее.

─ Алло! ─ прервал Вилкин. ─ Я уже здесь.

Индус и Принц перевели дух.

─ Вот, коллегу в коллектив привёл, чтобы не скучно спорить, ─ сообщил генерал. ─ Тоже прошёл тест на сайте.

Спорщики осмотрели Макса, переглянулись.

─ И задачу про краба сломал? ─ не поверил Индус.

─ Сломал, ─ кивнул Макс.

─ Ну тогда включайся в процесс, ─ сказал белобрысый. ─ Меня Гриша зовут.

─ Макс.

─ Магомет, ─ представился чернявый. ─ Мага.

Макс сжал тёплую ладонь.

─ Что делать? Я ведь не программист. Даже не математик.

─ Ты прошёл тест. Следовательно, голова работает как надо. А для обработки кода снабдим специальным инструментом, называется транслятор. Такая штука, которая переводит с машинного языка на человеческий и наоборот.

Он хлопнул в ладоши, над столом вырос голографический экран.

─ Садись, ─ подкатил Мага стул.

Макс сел, изучая прямоугольное меню программы.

─ Транслятор похож на игру-головоломку. Он сам оценивает работоспособность блоков-структур и выдаёт готовое решение. Твоё дело ─ подбирать блоки под конкретную задачу. Посиди, попробуй что-то сложить для тренировки.

Мага с Гришей разошлись по своим экранам, а Макс погрузился в изучение. За час он более или менее разобрался в основных принципах работы транслятора. Действительно, не нужно быть профессиональным программистом, важнее угадать и выбрать верную комбинацию из готового набора решений. Угадал ─ система пропускала на следующий уровень. Нет ─ возвращала подумать.