Читать книгу В пасти Дракулы - Виталий Михайлович Егоров - Страница 2

Константин Журавлев начал службу разыскником, когда ему было двадцать пять. Позади была армия и университет, а впереди увлекательная и захватывающая работа в духе детективного жанра с погоней и стрельбой, с эффектным задержанием вооруженных преступников и блестящим раскрытием какого-нибудь запутанного дела. Но молодой оперативник быстро пришел к выводу, что служба в уголовном розыске куда более прозаична, но от того не менее кропотлива и тяжела, требуя от человека неимоверных усилий, чтобы не сорваться и не опустить руки, бросив все на полпути.

Женился он на своей однокурснице, когда ему исполнилось двадцать три года. Не прошло и двух лет, в семье появились два мальчика – почти одногодки. После университета жена Кристина устроилась преподавателем в училище, профессия педагога ей пришлась по душе, и она осталась там работать постоянно, хотя она когда-то мечтала стать архитектором.

Разыскником Журавлев отслужил три года, проявил себя с лучшей стороны и его перевели к «тяжам», где он проработал почти пятнадцать лет, из них последние пять – заместителем начальника отдела.

Сколько было за это время раскрытых убийств, задержаний отъявленных и опасных преступников, насильников, детоубийц – посчитать сложно. В последнее время здоровье стало сдавать, сказалась работа на грани человеческих сил, бессонные ночи напролет с оружием в засаде, изнуряющие допросы, требующие от сыщика стальных нервов. А самым тягостным и мучительным для опера стало сострадание к родным жертв преступника, оставляющее неизгладимые рубцы в его ранимой душе.

По своей натуре Журавлев был чувствительным человеком, он нередко пропускал несчастья людей, с которыми приходилось сталкиваться во время работы, через свое сердце, что для любого сыщика было не совсем характерным явлением. Милиционер привыкает к своей работе, организм приспосабливается к самым экстремальным условиям и, если человек не становится окончательно черствым служакой, то, по крайней мере, осознанно притупляет восприимчивость к чужому горю, отодвигает чувство сострадания в дальний угол. Может быть, Журавлев совершил ошибку, придя в уголовный розыск, а не выбрав профессию, сообразуясь со своим внутренним миром? Эти вопросы иногда терзали его сознание, но он решительно отбрасывал их прочь, уже не представляя себя в другой стезе. Если в процессе раскрытия убийства сыщик подключал холодный разум, и в это время его трудно было чем-то пронять и растрогать, то, когда преступник уже сидел в камере, сыщик «расклеивался» и с возмущением рассказывал окружающим о злоумышленнике, удивляясь и поражаясь его жестокости и изворотливости, что однажды начальник угрозыска с кривой ухмылкой заметил:

– Тебе бы пора привыкнуть – не жестоких убийств не бывает. И вообще, кто придумал такое глупое словосочетание – «жестокое убийство»? А что, бывает ласковое убийство? Что может быть жестче, чем лишить человека жизни? По мне гораздо страшнее преступник, который, ласково улыбаясь, отравляет человека, месяцами капая в чай яду, чем тот, кто во время пьянки размозжил голову своему другу. Последнего можно воспитать, поставить на путь истинный, а первого – никогда. Он прирожденный убийца.

Журавлев внимал замечанию руководителя, но совершалось очередное жуткое преступление, и история повторялась, что в конце концов начальник махнул на него рукой, мол, пусть рассказывает и удивляется в свое удовольствие.

Первая трещинка в его душе, а, может быть, даже и в самом сердце, появилась у Журавлева в то время, когда он только начал работать. Ранней весной пропал десятилетний мальчик. Дети пошли в лес играть и, когда вечером вернулись обратно, не досчитались одного мальчика. Милиция бросила все силы на поиски ребенка, но тщетно. Наступила ночь. Было ветрено, но температура не опускалась ниже ноля, поэтому все с потаенным чувством ждали утра, чтобы найти пропавшего живым. С утра решили поднять вертолет, и к пилотам, опередив Журавлева, напросился один из оперативников по фамилии Сивушкин. В вертолет сел и отец пропавшего мальчика. Милиционеры продолжали прочесывать местность, изредка над их головами пролетал вертолет, который проделывал большие круги над предполагаемой территорией, где мог находиться пропавший ребенок.

Вскоре поступило указание: всем вернуться в дислоцированный в одном из городских отделов штаб по поиску пропавшего. Там все узнали печальную новость – обнаружен труп мальчика. Когда следственно-оперативная группа, уточнив координаты, прибыла к месту обнаружения трупа, прошло почти полдня. Судебный медик, нащупав тело ребенка, грустно выронил:

– Умер совсем недавно, от силы час назад. Животик еще тепленький, скорее всего, общее переохлаждение организма.

Все оцепенели от печали, испытывая в душе жалость к ребенку и вину за то, что не смогли его вовремя спасти. Уняв в груди появившуюся вдруг боль, Журавлев огляделся, смеряя взглядом прилегающую местность. Впереди было чистое поле, где мог спокойно сесть вертолет. Недоумевая, почему вертолетчики не приземлились и не спасли мальчика, сыщик вернулся в отдел, где в коридоре застал убитого горем отца мальчика. Услышав рассказ мужчины, сыщик пришел в бешенство. Оказалось, что вертолетчики заметили лежащего под деревцем мальчика по ярко-красной куртке и сообщили об этом Сивушкину. Тот, удостоверившись, что внизу действительно пропавший мальчик, велел пилотам вернуться в авиапорт. На желание отца спуститься из вертолета к сыну, милиционер ответил отказом, ссылаясь на то, что нельзя нарушать место происшествия, а надо дождаться прибытия следственно-оперативной группы. Журавлев, играя желваками на скулах, выслушал мужчину и направился в кабинет. Там находился тот самый Сивушкин, он, увидев Журавлева, победоносно воскликнул:

– Я его нашел! У меня глаз как у орла!

Журавлев молча подошел к оперативнику и ногой сбил табуретку, на котором он восседал. Когда тот упал, сыщик, навалившись на него всем своим весом и схватив за грудки, процедил:

– Сволочь, ты сгубил мальчика!

Началась потасовка, пока их не разняли другие оперативники. Начальник угрозыска, узнав об этом инциденте, вечером вызвал Журавлева к себе. Пригласив его сесть за стол, он поинтересовался:

– Из-за чего конфликт?

– Вы же знаете, Владимир Петрович, что мальчика можно было спасти, если бы не Сивушкин! – возмущенно проговорил оперативник, – Хотя бы отца оставил на месте, он бы сына, возможно, отогрел и спас!

– Да, это была большая ошибка отправить Сивушкина с вертолетчиками, – сожалеюще покачал головой руководитель. – Но кто знал-то, что он такое сотворит. Его «художества» мне надоели, я уже предложил ему написать рапорт на увольнение. Если прокуратура возбудит против него уголовное дело, это будет самое правильное решение.

С этого дня Журавлев впервые осязаемо почувствовал, где у него находится сердце, которое, напоминая о себе, иногда выстреливало острыми болями в груди.

За то время, как он трудился в «тяжах», сменились три начальника угрозыска, Журавлева по праву можно было называть одним из патриархов уголовного розыска.

Как уже говорилось выше, здоровье стало сдавать, и однажды он обратился к своему терапевту с жалобой на частые и повторяющиеся боли в сердце. Врач-женщина, послушав сердце, отправила его на электрокардиографию. Получив результаты исследования, она ахнула:

– Да ты же перенес инфаркт на ногах! Немедленно ложись в санчасть, мы тебя полностью обследуем.

– Какая санчасть?! – воспротивился опер. – Работать надо…

– О работе можешь забыть, теперь врачебная комиссия и на пенсию, – на полуслове перебила его терапевт и пригрозила: – И не вздумай мне перечить, иначе позвоню твоему руководству!

– Это в сорок три-то на пенсию? – горько усмехнулся оперативник. – Какой у меня может быть инфаркт? От инфаркта люди умирают…

– Ты, очевидно, перенес микроинфаркт на ногах, все это предстоит еще уточнить, – объяснила терапевт. – Это очень опасно, можно и умереть внезапно, если все повторится вновь.

– Ну, раз это «микро», то не так страшно… – начал было сыщик, но врач резко отрезала:

– Немедленно в санчасть!

Пролежав в больнице полмесяца, пройдя все круги изнуряющих медицинских исследований, Журавлев, с рекомендацией о немедленной смене работы на более легкую, явился перед начальником угрозыска.

Полковник милиции Павел Сергеевич Маркин служил начальником уголовного розыска почти два года. За это время он проникся уважением к старому оперативнику, который был младше его всего на два года. В Журавлеве ему нравилась надежность и обязательность, его профессиональное чутье в раскрытии самых опасных и запутанных убийств, натаскивание молодых оперативников с передачей им своего бесценного опыта. Поэтому он, уже заранее зная вердикт врачей, сразу повел разговор о дальнейшей службе своего подчиненного.

– Константин, в «тяжах» оставаться нельзя, в противном случае вынужден буду отправить тебя на пенсию. На этой неделе я должен информировать санчасть, что нашел для тебя легкую работу, иначе предстоит врачебная комиссия и все равно уволят по состоянию здоровья.

– Павел Сергеевич, я чувствую себя вполне отлично, – досадливо махнул рукой оперативник. – Эти врачи слишком сгущают краски, еще и пугают, что могу умереть на работе. Они перестраховываются, как бы со мной ничего не случилось, так что верить им на сто процентов не стоит.

– Мне все же надо подчиниться рекомендациям врачей, иначе они доложат министру, – развел руками полковник. – Я вот о чем подумал на досуге: иди-ка ты руководить разыскным отделением. Астахова я заберу в «тяжи», он уже достаточно набрался опыта, за ним уже несколько раскрытых убийств, а ты садись на его место. В зарплате ты ничего не теряешь, это равнозначные должности.

– Два раза в одну реку не входят, ведь я когда-то начинал работать в группе розыска, – усмехнулся оперативник. – Теперь что, возвращаться обратно?

– Серьезно? – удивленно спросил Маркин. – Когда это было?

– Лет пятнадцать назад.

– Ох, как давно все это было! – поразился руководитель, уносясь воспоминаниями к тем далеким временам и, подытоживая разговор, распорядился: – Ну, тем более, тебе разыскная работа не в новинку, принимай отделение. А я завтра же сообщу в санчасть, что для тебя подыскал щадящую работу. Так что вперед!

– Есть, товарищ полковник, – нехотя подчинился сыщик.

Вечером, когда он вернулся домой, жена радостно протянула ему письмо.

– На, Костя, прочитай, что пишет Витька.

Журавлев присел на диван в прихожей и стал читать письмо сына из армии. Закончив с чтением, он удовлетворенно крякнул:

– Хочет пойти по моим стопам. Правильное решение, весной демобилизуется и сразу в патрульно-постовую службу. Заочно поступит в институт, на третьем курсе его уже можно взять оперативником.

– Еще одним сыщиком станет больше в семье, – тяжело вздохнула жена и пригрозила пальцем: – Только младшего не вздумай заманивать в свой уголовный розыск. После университета пусть идет на строительство или в архитектуру – у него тяга к этим профессиям.

– Ладно, не ворчи, Кристина, – улыбнулся жене Журавлев. – Архитекторы тоже нужны городу, ведь ты же мечтала стать одной из них. А меня можешь поздравить – с сегодняшнего дня я руковожу розыскным отделением.

– Через столько лет вернулся обратно? – ахнула жена. – Все из-за сердца?

– Да, перевели на легкую работу. В противном случае хотели отправить на пенсию.

– Костя, а, может быть, действительно пора на пенсию. Здоровье-то не казенное.

– Кристина, какой из меня пенсионер? – возразил опер. – Потихоньку стану работать, не буду нагружать себя, как раньше. Если Витя придет в уголовный розыск, натаскаю его, подготовлю себе замену, а потом спокойно уйду на пенсию.

Жена, смеясь, вновь пригрозила пальцем:

– Знаю, знаю, тебя! И на новой работе будешь пропадать сутками – ты неисправимый!

Журавлев, чмокнув жену в щеку, с шутливой улыбкой поклялся:

– Обещаю, Кристина, не нагружать себя и приходить домой вовремя!

Наутро начальник угрозыска позвонил в санчасть и сообщил курирующему врачу-терапевту, что подполковник милиции Журавлев переведен в другое подразделение уголовного розыска с меньшим объемом работы. Услышав про это, врач разочарованно протянула:

– Опять в уголовный розыск? Я-то думала, что переведете в кадровую службу или в штаб. Ну ничего, надеюсь, что после очередной диспансеризации врачебная комиссия вряд ли продлит ему службу.

– Это Журавлева-то в кадровую службу? – усмехнулся начальник угрозыска. – Он туда ни в жизнь, скорее уволится. А насчет продления службы – время покажет. Может быть, к этому времени все болезни уйдут в небытие, рассосутся.

– Никуда не уйдут и не рассосутся, его надо беречь, – предостерегла врач. – Если что случится, нам с вами отвечать.

– Что ж, будем беречь, – заверил ее Маркин. – Таких, как он, оперов, у меня можно посчитать по пальцам. Еще принесет пользу стране.

– Ну, дай-то Бог, – пожелала на прощание терапевт. – Держите все на контроле.