Читать книгу Ловелас. роман - Виталий Новиков - Страница 6

– Нос с горбинкой, лицо узкое, волосы тёмные с обильной проседью, – полковник Воронов зачитывал приметы разыскиваемого преступника.

Я записал в блокнот слово «проседью» и неожиданно заснул. Перед выходом на службу мне удалось поспать два часа с небольшим. Я потерял сознание, и успел увидеть сон. Мне во сне обычно снится всякий бред, как и большинству людей. Я видел, будто я еду в машине ППС. Мы подъехали к точке, где стояли проститутки, среди которых была Марина в маленькой белой куртке. Офицер приказывает мне выйти из машины и проверить у девиц документы. Я сижу и боюсь выйти из машины. Почему я боюсь, непонятно.

– Виноградов! – донёсся до меня страшный голос полковника Воронова.

Я проснулся. Блокнот с ручкой едва не вывалились из моих рук. Кепка валялась на полу. Я поднял кепку и надел на голову.

По помещению пронёсся смех.

– Сержант Виноградов! – рявкнул Воронов.

– Я! – Я встал.

– Спишь! Не успел заступить на службу, а уже спишь?!

– Никак нет.

– А что ты сейчас делал?

– Просто закрыл глаза.

– Просто закрыл? Молодец. Какой у нас сегодня позывной?

Очевидно, Воронов говорил новый позывной, когда я спал. Я никак не мог вспомнить, какой сегодня позывной. Шимпанзе? Или горилла? Нет.

– Орангутанг, – нашёлся я.

Коллеги дружно засмеялись. Только красное алкоголичное лицо Воронова было неподвижным и злым.

– Садись Виноградов. Гибон сегодня позывной. Не нравишься ты мне. Придётся мне заняться твоим воспитанием.

Я сел. Мы сидели в помещении, где после развода записывали приметы всяких преступников, данные угнанных машин и другую информацию, которая, как правило, не приносила в нашей работе никакой пользы. Однажды я поймал себя на мысли, что всю полученную утром или во время вечернего развода информацию я забываю минут через пятнадцать. Иногда я заглядываю в блокнот, но это тоже ни разу не приносило пользы в моей службе. Я полагаю, что со многими моими коллегами происходит та же история. Трудно нести добросовестно службу, когда ты утром находишься в состоянии тяжёлого похмелья или депрессивно-маниакально психоза. На нашей службе много пьющих сотрудников и страдающих другими пороками. Наша патрульно-постовая служба самое нищее и несчастное подразделение в структуре МВД. Сюда не идут те, кто приходит в полицию для заколачивания лёгких бабок. Это место – отстойник для разных неудачников и типов, на которых отдохнула природа. Правда, говорят, что тут встречаются иногда настоящие патриоты и профессионалы своего дела. Возможно это так, но я таких, пока не встречал. Может быть, они хорошо шифруются. Я где-то слышал, что по статистике среди полицейских, сидящих в тюрьмах, большинство мои коллеги из ППС.

Наконец мы выходим из помещения, где находится наше подразделение, и рассаживаемся по патрульным машинам. Мы будем патрулировать улицы втроём. Я, старший наряда старший лейтенант Пашка Синяков и водитель старший прапорщик Григорий Андреевич Лукьянов. Я вооружён, как и Пашка автоматом Калашникова. У Андреича пистолет Макарова. Мы садимся в белую «приору».

Пока разогревается двигатель, Андреич выкуривает сигарету. Он молчун. Что у него на душе, мне непонятно. Ему сорок четыре года. Он женат в третий или в четвёртый раз. У него тёмные волосы, но есть много седых волос, даже в пышных усах. Андреич выкуривает за день три-четыре пачки сигарет. Он как-то признавался, что в свободное время любит выпить.

Старший лейтенант Павел Синяков выглядит очень плохо. Он сильно пьёт. У него уже приличная стадия алкоголизма. Он сидит на переднем сиденье рядом с водителем, а я сзади.

– В бардачке возьми, – говорит ему Андреич, видя его страдания.

Синяков достаёт из бардачка шкалик.

– Спасибо Андреич, – благодарит он спасителя и двумя глотками выпивает водку.

Там же в бардачке лежит бутерброд с сыром, которым Павел закусывает.

– Буду должен, – обращается он к Лукьянову.

Я никогда не любил спиртное, но раньше иногда выпивал от скуки. С Пашкой я тоже пил, и мы были почти друзья. Уже года два я совсем редко выпиваю. И с Павлом мы стали редко общаться в выходные дни. У него было много свободного времени, которое он тратил на пьянки. Он был женат когда-то и имел двух дочерей. Он развёлся четыре года назад. Ему было, как и мне тридцать шесть лет. Три месяца назад я отдыхал с ним в компании его друзей. Мы бухали в задрипаном, вонючем кафе в спальном районе Москвы. Нас было семеро мужиков. Играла блатная и российская музыка девяностых годов. В кафе было небольшое пространство для танцев. К моему удивлению в это кафе уже поздно вечером пришли две компании женщин. Они явно ждали, что на них кто-нибудь обратит внимание, но в нашей компании до них никому не было дела. Я предложил Павлу подойти к какой-нибудь женщине. Он сказал, что ему это неинтересно. Я подозревал, что у него могли быть проблемы в интимной сфере. Однажды мы с Павлом сидели на скамейке в парке в выходной день. Было лето. Паша пил пиво, а я грыз семечки. Напротив нас была такая же скамейка, что и занятая нами. На ней сидела девушка, вполне миловидная, немного пышная с чёрной сумочкой на коленях. Она явно делала знаки внимания Павлу, желая, чтобы тот проявил к ней интерес. Я сказал товарищу, что он может иметь успех у этой девушки. Павел смутился и не сразу перевёл разговор на другую тему. Он не любил разговоры о сексе и женщинах. Павел был худым и черноволосым. У него было достаточно привлекательное узкое лицо, но слишком простое, крестьянское.

Мы поехали.

– Ты с Иркой не общаешься сейчас? – неожиданно спросил меня Павел.

Ирка – это моя бывшая подруга.

Павел часто пил с Иркиным соседом Толиком, который хорошо знал её.

– Ирка говорит часто: «Что она такого сделала, что он меня бросил?», – продолжил неприятную мне тему Павел.

Он это я разумеется. Этот глупый вопрос она, очевидно, задавала Толику, а тот в свою очередь переадресовывал его Павлу. Мы с Иркой около месяца были в близких отношениях. Ирка Косолапова работала продавщицей в продуктовом магазине. Она была хороша собой, имела смазливую мордашку и хорошенькую фигуру. Уже замечено не одним поколением мудрых людей, что когда Господь даёт женщине красивую внешность, в то же время он отнимает у неё мозги. Я же ещё заметил, что женская красота означает отсутствие интеллекта плюс сволочной характер. Конечно, это касается не всех. Здесь, как в любой закономерности, встречаются приятные исключения. Среди некрасивых женщин также полно злобных стерв и сумасшедших сук. Увы, нам свободным мужчинам, которым за тридцать, нелегко выбирать себе подруг, ибо лучшие представительницы алчного и ворчливого прекрасного пола, уже заняты более успешными и ловкими мужчинами. Я отвлёкся от моего рассказа об Ирке. Ирка была достаточно глупа, чтобы не понимать меня: человека, которого провидение наградило способностью к размышлениям, поиску мудрости и духовной гармонии. Для неё эти понятия были тёмным лесом. Она была уже в том возрасте, когда понимала, что никакой олигарх и даже старый мелкий барыга с пивным волосатым животом не клюнет на неё; и была согласна на бедного. Такой бедный ей подвернулся в виде меня, когда мы отдыхали в одной компании. У Ирки был ребёнок от второго мужа. Почему её бросали мужья? Она говорила мне, что они якобы были гулящие и пьющие. Спрашивается, зачем она себе таких выбирала? Мне было скучно с Ириной: поговорить с ней было не о чем. Она даже не знала многих основных российских популярных артистов и певцов. Книги она не читала. Я собственно не собирался с ней расставаться. Она в какой-то момент начала одолевать меня телефонными звонками. Я хотел иногда побыть один: почитать, подумать о важном и духовном. Она этого не понимала. Она думала, что я нашёл себе другую. Я не стал ничего ни подтверждать, ни отрицать и перестал с ней общаться. Так закончился мой глупый роман с Иркой. Иногда я прихожу к мысли, что поиск любви приводит нас порой в такие глупые ситуации, что невольно приходишь к выводу: может быть, лучше и вовсе никого не любить.