Читать книгу Ченч-2.0. Зазеркалье - Виталий Ольховиков - Страница 8

«Однако, странно», – подумал президент. Как в той песне: «Всё, что было не со мной, – помню». Вспомнились курсы, которые он в шутку называл курсами по перевоплощению. Инструкторы, историки, психологи чередовали друг друга. Он усиленно изучал биографию первоисточника, изучал историю отечества и основы геополитики, учился кататься на горных лыжах и даже освоил дельтаплан. А потом – экзамены. И вновь инструкции, инструкции, инструкции… И так повторялось день ото дня. К учёбе же он относился самозабвенно. Но порой наступало пресыщение, мозг отказывался усваивать и раскладывать по полочкам получаемую им информацию.

– Ничего-ничего, – успокаивал его профессор. – Кто владеет информацией – владеет миром!

И вот однажды наступил момент, когда психологические и эмоциональные особенности, определяющие мировоззрение двух разных людей, стали соединяться воедино. И произошла этакая метафизическая диффузия сознания.

Когда его привезли в Кремлёвскую клинику на Мичуринском проспекте, он недоумевал – зачем? Ведь он же совершенно здоров! Зачем же тратить драгоценное время на какие-то там обследования? Пустая трата времени, не иначе. Ну, разве что потом как-нибудь, в другой раз. Но руководство настаивало, и пришлось подчиниться.

– Вот. А теперь нам надобно закрепить успех, – подвёл итог доктор Робинталь. – Сейчас я сделаю вам коррекцию памяти, и вы станете умнее самого Эйнштейна! Хотите быть умнее Эйнштейна? Да? Я бы тоже хотел, честное слово! А для снятия нежелательных побочных эффектов, вы не переживайте, это не опасно, мы ещё немного над вами поколдуем. Вы в колдунов верите? Как нет? А я кто тогда?

Вспыхнули медицинские светильники. Президенту стало зябко.

– А теперь мы поможем вам перебраться на стол. Та-а-ак. Готово! И не волнуйтесь, доктор Робинталь знает своё дело! Доктор хороший!

Его накрыли простынями. Потом подключили какие-то медицинские приборы, трубки…

– Да умножающий знания – умножает печаль! – промолвил доктор Робинталь, перекрестив его. – Смотритель ждёт вас! Поехали…

Он был в сознании. Лежал лицом вниз. И по звукам, по ощущениям пытался понять, что происходит и что с ним делают врачи. Ага. Укол. Вот зажужжала какая-то дрель, и он вдруг с ужасом осознал, что в его голове просверливают дырку. А потом ещё и ещё… Он попытался пошевелиться, но не смог.

«И предал я сердце моё тому, чтобы исследовать и испытать мудростью всё, что делается под небом: это тяжёлое занятие дал Бог сынам человеческим, дабы они упражнялись в нём», – вспомнилось чьё-то пророческое изречение. Он какое-то время ещё сопротивлялся вторжению, но вскоре мысли окончательно спутались, и он сдался. И в тот момент к нему явился Смотритель, и наступил полный паралич воли.

Потом откуда-то из глубины подсознания вдруг возник маленький мальчик с заплаканным лицом. Он совершенно не хотел драться, но Смотритель, облачённый в чёрное кимоно, всё кидал и кидал его на татами, и не было от него спасения.

– Коля, Коленька, сынок, не ходи туда, Коля, не ходи-и-и… – услышал он вдруг отчаянный крик своей покойной матери.

– Увозите! – произнёс доктор Робинталь, снимая перчатки.

Он устал. Работа была кропотливой и сложной. Хотелось расслабиться, снять напряжение, выпить.

– Как прошла операция? – поинтересовался куратор в чёрном.

– Нормально прошла. Без осложнений.

– Можно докладывать руководству, что всё под контролем?

– Контроль – это ваша профессия. А я всего лишь хирург.

Переодевшись, он спустился в морг. Там скучал его старый друг – патологоанатом Митрич. Мрачный интерьер морга пробуждал противоречивые чувства. Но это было одно из тех немногих мест в клинике, где можно было без помех снять стресс: выпить, не опасаясь незваных гостей, и неспешно поговорить о сущности бытия.

– Как там твой ВИП-пациент? – с напускным безразличием спросил Митрич.

– Пока мой! – отшутился Робинталь устало. – Наливай, старый алкаш!

– Пили мы, мне спирт в аорту проникал.

Я весь путь к аэропорту проикал.

К трапу я, а сзади в спину будто лай:

«На кого ты нас покинул, Николай?» —

Напевал с хитрым прищуром Митрич.

– Ну что, принёс?

– Да, – сухо ответил Робинталь и положил перед Митричем нечто, похожее на вырванный с волосяной луковицей крупный конский волос. – Но учти, потомок Кулибина… Ежели кто про всё это прознает, – начал он, – нам обоим крышка! Нам этого не простят, друг мой!

– Не дрейфь, лепила! – оборвал его Митрич, и в глазах его появился озорной блеск. – Волков бояться – в лес не ходить!

– Ну Митрич, ну авантюрист, втянул же ты меня в историю… – Робинталь устало опустился на стул. – Пронюхают – нам же не жить! Обоим!

– Да не дрейфь ты! Мёртвые сраму не имут! – мрачно пошутил Митрич. – Это я тебе как профессионал говорю. Послушай-ка лучше, какое я намедни накропал стихотворение:

Ночь. Тишина. Двое на крыше…

Под лунную дрожь затевают недоброе.

Всё медленней шаг, я ступаю всё тише

В предчувствии действа неблагородного

Мешок на перилах – все коты разбежались,

Покинули крышу, знать, чуют беду.

Лишь в лужах ночных силуэты дрожали,

Они с отраженьем своём не в ладу.

Паденье… Дыханье на миг перекрылось,

Я робко к предмету тому подхожу.

Мешок как мешок. Только сердце забилось:

Сейчас я узнаю… Сейчас погляжу…

Открыл. Развязал. А что делать – не знаю.

Стою под дождём вопросительным знаком.

Души людские в мешке том рыдают

«В сетке конвульсий» – (по Пастернаку).

Бульдозера траки бездушную плоть

В землю вдавили под пляски плебеев.

Крысиное пиршество вновь настаёт.

Время пришло – час пробил злодея.

И толстые твари роятся, ликуют,