Читать книгу Даль, мироздание, суета сует… - Виталий Пажитнов - Страница 2

Немного вышло с утра небольшого улова у Брейди, возвращавшегося в город сквозь редкий окраинный пролесок с небольшой но всё-таки довольно-таки тяжёлой котомкой, на дне которой находилось несколько больших плодов мангового дерева, несколько съедобных земляных корней, и старый, но вроде-бы вполне пригодный немного проржавевший пистолет примерно сорокалетней давности, который можно было вполне успешно продать на городском рынке, связка ключей от амбарного навесного замка, находящегося в небольшом пригородном посёлке примерно в четырёх километрах от города, а так-же и два мешка с прожаренным кофе и небольшого довольно сильно потрёпанного, но всё-таки сохранившего в себе несколько потрёпанных но верных облигаций по десять и пятнадцать лир бумажник, который он отыскал на полу того самого амбара ключи от которого позвякивали у него в сумке (на которые он совершенно неожиданно наткнулся проходя мимо этого небольшого поселения, и которые – о, счастье, принадлежали как он без особого труда разглядел на небольшой пометке на брелке его старому должнику, довольно старому и вечно брюжжащему Энну), который ещё два года назад одолжил у него хоть и не очень большую, но всё-таки вполне приличную сумму, и с тех пор, естественно постоянно ссылаясь то на приехавшего племянника, то на потерю большой суммы на рынке, то на плохой урожай…

Так что сам виноват, а кофе и несколько десятков лир – это небольшое но всё-таки какое-то моральное подспорье, и пусть Энн не ворчит, даже если вдруг обратит внимание на небольшую убыль в своём амбаре, – надо было вовремя рассчитываться, и отдавать старые долги.

Так, не очень спеша и осторожно пробираясь сквозь редкие но весьма вредные заросли колючек, окружавшие все подходы к городским стенам Брейди выбрался на дорогу ведущую прямо к большим и имеющим весьма грозный вид городским воротам, и отряхнувшись и поправив свою кепку довольно уверенно и легко пошагал по направлению к небольшой двери в огромной аркаде ворот, уже открытой для простых прохожих (большие ворота на въезд и выезд будут открыты только через два часа), и кивнув привратнику, лениво лежавшему на небольшом но удобном кресле положив ноги на журнальный столик, и читавшему газету, который слегка приподняв голову точно так-же кивнул ему в ответ миновал пропускной пункт, и не спеша побрёл мимо небольших и порю даже немного покосившихся домов этой с виду не такой уж и богатой окраины города к своей такой-же довольно небогатой с виду и местами так-же немного покосившейся хижине, в которой он прожил уже лет девятнадцать, и которая тоже находилась у самой городской стены, примерно в получасе медленного и неспешного хода от Восточных городских ворот.

Сюда он перебрался в двадцать пять лет, после окончания своей семилетней, и к чести ему можно сказать совершенно безупречной военной карьеры, которую он оставил в ранге капитана морской службы (очень тесно связанной с контр-разведкой и доступом ко многим совершенно секретным сведениям). Отставка случилась из-за не очень тяжёлой, но всё-таки вполне опасной травмы ноги и небольшой, но всё-же очень неприятной болезни глаз, которые случились во время проведения одного очень важного и совершенно секретного манёвра, связанного с испытанием совершенных моделей морской глубоководной техники, а так-же ко всему этому и по совершенно неожиданным семейным обстоятельствам, в следствии автомобильной катастрофы, в которой самым прискорбным образом скончались его жена и мать, а серьёзно пострадавший отец тяжело хворая прожил ещё пол года на руках уже демобилизованного сына, но после этого врачи, какими-бы сверхмогущими они не были, больше ничего уже сделать не смогли.

Что-же касается Брейди, то его болезни и последствия очень яркой подводной вспышки, произошедшей во время проведения одного ответственного подводного испытания силой медицинских поправок, которые в этой стране были действительно на очень высоком уровне в течении семи месяцев практически полностью сошли не нет, и он опять ходил, упражнялся в лёгком кроссе и смотрел в даль уже совсем не хуже чем пять лет тому назад. Да, но армейскую карьеру он решил уже больше не продолжать, и потихоньку почти окончательно переехал в эту небольшую, совершенно невзрачную с виду, но на самом деле очень удобную и уютную хижину, доставшуюся ему от родителей (которая, как и почти все дома на окраине несмотря на весьма невзрачный вид представляли из себя «немного замаскированные» по какому-то веянию моды и одному из приказов Правителя самые настоящие апартаменты класса «А» с подземными этажами, гаражами и бассейнами). Но всё-же, несмотря на это район этот так и назывался в городском наречии «районом бедноты», а у Брейди после переезда на чистый воздух и соловьиные трели окраины осталась ещё и прекрасная двухкомнатная квартира в деловом и очень престижном центре города, в которую он иногда заезжал на тайные свидания и совещания, а иногда и задерживался на две-три недели, когда нужна была его опытная техническая помощь или сведения и консультации по совершенно секретной тематике.

Но, тем не менее из своей очень уютной, хоть с виду и несколько потрёпанной и уединённой жизни на окраине, где очень много зелени и совсем недалеко от его дома журчит очень чистый ручей он совершенно серьёзно, даже несмотря на многие уговоры друзей и знакомых вроде-бы даже и не думал отказываться, и на все разговоры – «А не перебраться ли вам обратно, и…» он только недоуменно пожимал плечами, если даже и не покручивал пальцем у виска: – «Да что вы, шутить вздумали, мне и здесь ведь не очень то и плохо». После чего все разговоры кончались.

Да, итак в это ещё совсем ранее утро Брейди вернувшись из одной из своих почти традиционных вылазок в пригород, происходивших примерно два раза в месяц в эту пору становившейся уже поздней весны и раннего лета, в то время, когда он просыпался очень рано, (или вообще не ложился, коротая летнее время за раскуриванием трубки и попивая кофе с вечерним пасьянсом), и прислушиваясь к очень ровным и очень мелодичным соловьиным трелям, зевал, одевался, брал на всякий случай небольшую котомку для каких-нибудь случайных плодов манго, и зажав в зубах свою любимую дорожную трубку потихоньку и не очень спеша выбирался побродить по небольшим, но весьма живописным местам по другую сторону большой городской стены, дверь в воротах которой ему уже по обычаю беспрекословно открывали давно уже знакомые привратники, и он без малейшей боязни заблудиться в этих, пока ещё не сильно тронутых ни разумом, ни всяческим техническим прогрессом местах совершенно свободно прогуливался, очень легко определяя очень нетрудные ориентиры, а если заходил далеко, то просто приподнимал голову и немного посмотрев на звёзды очень быстро выходил на нужные ему места.

Да, так и в это утро немного поплутав, и вдоволь нагулявшись он закрыл дверь в свои покои, повесил котомку на крючок рядом с вешалкой, немного разогрев вечерний кофе удобно устроился в кресле, положив ноги на стоявший рядом стул, и скрестив руки на животе широко зевнув заснул самым чистым и совершенно безмятежным сном.

Да, а над Большой и Благородной страной Великого Правителя, над солнечным Гринлендом, находящимся на южной стороне экватора, примерно на 18 и 20 градусах южной широты, и которому и само солнце, и вся природа из века в век дарило гораздо больше тепла, благоденствий и равноденствий чем всем остальным странам когда-то тоже большого и благополучного, а теперь уже сколько летий подряд терпящему почти сплошные несчастья и ненастья мира, которые так и сыпались на все остальные страны на всех материках и островах, и только большой благородный Гринленд, а так-же и несколько небольших стран, граничащих с этим непоколебимым гигантом продолжали как и прежде получать всё то-же солнечное тепло и благоденствия, которые царили на их землях на протяжении очень многих веков, и практически так ни один катаклизм или катастрофа, так обильно полюбившие остальные материки и страны так по настоящему ни разу вообще не добирались до этой облюбованной Солнцем, Судьбой и чем-то Всевышним страны, всё так-же продолжавшей собирать тепло и благодать, идущей к ней и ко всем жителям от неба.

Правил страной (а заодно, по сути и всеми остальными небольшими окружающими Гринленд странами Верховный Правитель, получавший практически с самого рождения пожизненную и совершенно самодержавную власть, передававшуюся по праву наследства ещё с начала самых ранних веков, в стране очень ценились атрибуты наследства и геральдические знаки, которые собственно и делили население на рыцарско-дворянское, (занимавшее более видные посты, занятия и охраняющие Хранилища Знаний), и на другое, простое трудовое-народное сословие (которое, однако так-же не терпело никакого недостатка, и о каких-либо притеснениях или расовых недовольствах естественно не могло быть и речи), так уж Солнце и Небеса устроили быт и равновесие на этой облюбованной земле, и если где-то раз в пятьдесят лет и происходили какие-нибудь недовольства на этих почвах, то эти недоразумения очень быстро кончались, и после благоразумного разбирательства считались самыми обычными недоразумениями.

Итак, наступало уже полуденное время самого раннего июньского периода, (ведь этот месяц и начался только два дня назад), отставной капитан военно-морских сил Брейди уютно и крепко спал в своём кресле после своей традиционной предутренней прогулки, а в большом и торжественно официальном здании, являвшемся постоянной и официальной резиденцией Правителя, находящейся в самом центре города, с трёх сторон огороженной большими и почти неприступными стенами, а с четвёртой выходящей на большой и высокий скалистый кряж, почти отвесно обрывающийся вниз прямо в весьма временами не очень спокойные, а порою даже весьма бурные океанские воды во всю велись последние подготовления к наступающему уже завтра Большому (и очень ответственному) празднику Всеобщего Гражданского Благодарения, который отмечался уже не одно столетие в этот ранний июньский день, с тех пор как 420 лет назад в этот день была полностью принята последняя Всеобщая Конституция, даровавшая мир и спокойствие в этой весьма и весьма Облюбованной Небесами стране, в стране в которой с тех пор сохранилось полное гражданское спокойствие и порядок, ушли навеки в минувшее все гражданские войны и смуты, да и все соседние страны, и без того до этого дня с опаской и почтительностью поглядывавшие на своего громадного, могучего и сильного соседа сохраняли полный нейтралитет, если даже не весьма почтенное иго Вассальства, сулившее им всякие снисхождения и благодати. Да, а спустя двести лет, после того как остальные страны по всей планете стали сотрясать почти бесконечные и бесчисленные катастрофы и катаклизмы, Гринленд (а так-же и несколько небольших стран-соседей, взятых под вассальную опеку) остался единственной на всей Земле страной, на которой сохранились и остались полнейшие мир и спокойствие, (и только иногда, и не очень часто вступали в действие довольно совершенные и очень хорошо вооружённые военные силы, и только для того, что-бы отразить какие-нибудь внезапные набеги каких-нибудь совершенно отчаявшихся шаек оборванцев из потерявших почти все устои и терпящие почти постоянные бедствия остальных, и порой даже весьма отдалённых стран (которым Гринленд по установившейся уже давно традиции постоянно посылал посильную гуманитарную помощь, а иногда и своих рабочих для устранения последствий какой-нибудь особо крупной катастрофы).

Да, итак, завтра, 3 июня наступит Большой Праздник Гражданского Благодарения, и во дворце Правителя почти с самого раннего утра начнётся большой наплыв приглашённых посетителей, пройдут торжественные мероприятия и Большой Банкет в нескольких залах на нескольких этажах, и по давней уже традиции последние отголоски праздничных торжеств затихнут ничуть не раньше чем через неделю.

Да, а сейчас во дворце Правителя вовсю шла подготовка к завтрашнему празднику. В высоких залах и многометровых дворцовых переходах развешивались цветные гирлянды, на стенах крепились неоновые факелы, в больших парадных залах устанавливались большие экраны, способные передавать изображение в практически полностью реальных, и как-будто-бы живых измерениях, и везде царила известная предпраздничная суета.

Менар, старший советник Верховного Собрания и главный поверенный во всех делах Правителя изредка выходил из своих покоев, и смотрел как внизу вовсю уже идёт подготовка к завтрашнему празднику. Да, в принципе всё было вроде нормально, и Менар по традиции обменявшись несколькими репликами со своим секретарём возвращался назад, где в глубоком кресле в глубине большой залы у него с самого раннего утра гостил весьма угрюмый Ивалар, покрытый уже поздней сединой главный представитель от Хранилища Знаний и который был не в очень-то весёлом расположении духа.

Менар нажал невидимую кнопку в стене, и из бесшумно открывшегося пространства появился поднос с горячим кофе, лёгкими закусками и с прохладным освежающим. Менар, немного сердясь на отсутствие привычной прислуги взял поднос, и поставил его на небольшой изолитовый столик, после чего и сам уселся в глубокое кресло, и несколько угрюмо посмотрев на Ивалара, сидевшего напротив, и сказал протянув свою руку к стаканам с освежающим, что можно пожалуй ещё немного освежиться.

– Да, сколько часов мы здесь уже разговариваем, – разбивая куски льда в большом стакане несколько озадаченно начал Менар, – а выяснилось в общем-то не очень-то и много… Да, Ивалар, а ведь судя по вашему раннему визиту дело-то это может оказаться совсем-таки не шуточным… Да, пожалуй действительно так. Итак, ещё раз, когда стали поступать первые тревожные сигналы и сообщения с базы на острове Метор?

– Первые тревожные сигналы были зафиксированы три дня назад, и как тогда мы посчитали, это было вызвано большими магнитными колебаниями вызванные скорее всего небольшими сейсмическими встрясками, замеченными в районе этого острова. Потом около суток связь с островом полностью отсутствовала, а позавчера вечером база вышла на сеанс экстенной связи и встревоженное лицо Изора, главного заведующего Архивами Хранилища Знаний, расположенного на этом острове было очень встревоженно. Он с волнением сообщил, что вот уже сутки как Здание Хранилища окружает какое-то излучение, и само Хранилище приобрело какой-то тревожный голубовато-бирюзовый оттенок, и подойти или приблизиться к нему сейчас и вовсе невозможно: при приближении на 250 – 300 метров к Хранилищу тут-же начинаются большие головные боли и сильные боли в суставах и мышцах. Так что Хранилище сейчас пока никого к себе не подпускает, и ещё вечером в темноте к этому голубовато-бирюзовому отсвету прибавилось ещё и какое-то отчётливое лиловатое свечение. Изор пообещал держать всех в курсе событий, и на этом связь была прервана. Вчера утром и днём мы тщетно пытались выйти с ними на связь, но вчера вечером, около десяти часов База сама вышла на канале экстренной связи, и новости были просто потрясающие. Вот, посмотрите ещё раз, – сказал Ивалар, нажал невидимую клавишу, и на большом экране на стене в глубине залы показался большой силуэт Хранилища на острове Метор (в котором были собраны и содержались все самые важные архивные сведения и документы совершенно особой ценности), окружённый довольно отчётливым голубовато-бирюзовым отсветом, и посередине этого здания, как на каком-то большом и невидимом листке вышиной во всё здание была видна большая и широкая запись, написанная лиловато-синими отчётливыми буквами.

Начиналась она так:

«Гринленд, мы столько веков хранили и защищали вас от всяческих невзгод и лишений.

Но – теперь пришёл и ваш черёд…»

Менар, дочитав до этого абзаца немного приостановился, посмотрел на Ивалара, потом ещё раз дочитал запись до конца, и выключив экран сообщил своему коллеге: – Ну что-же, жалко что ты не зашёл на пол часа пораньше. Итак, через три часа назначается Полное Собрание Верховного Совета, а вас, Ивалар, я попрошу позаботиться об наиболее полной подборке архивных данных из Хранилища, совершенно всего, что может касаться этого, и действительно экстренного случая.

Итак, через три часа, в Верховном Зале Собраний, в присутствие Правителя.