Читать книгу Запутанный след - Виталий Пищенко - Страница 4

1

Спал в ту ночь Алексеев или нет, он так и не мог вспомнить. Наверное, усталость сморила-таки: вроде бы только что напряжённо всматривался в черноту ночи, а уже в узкую расщелину просачивается серенький рассвет…

Они вышли из так кстати подвернувшейся пещерки. Впереди, насколько хватало глаз, всё было покрыто толстым слоем льда. Он обнимал каждую травинку, так, что зелёный стебелёк покоился в прозрачном саркофаге. Окурок, выброшенный накануне Олегом, просвечивал через толстые стенки ледяного кирпича, наросшего вокруг него. Деревья лишились ветвей, обрушившихся под непосильным грузом и лежавших теперь на земле неаккуратными кучами, покрытыми прозрачным слоем. Устоявшие стволы лиственниц напоминали непонятно зачем натыканные в этом ущелье телеграфные столбы, берёзы согнулись в дуги…

Солнце ещё не взошло, и серый ледяной покров казался похоронным саваном, наброшенным на истерзанный ночной бурей распадок. И тишина – мертвая тишина, её не нарушало ни дуновение ветра, ни шелест тяжело обвисающих с низкорослого кустарника уцелевших листьев…

– Н-да… – оглядев эту картину, обронил Яков Антонович. – Повезло нам, однако. Страшно даже представить, что сталось бы, останься мы под открытым небом… Ну, что ж, нужно, ребяты, идти дальше.

– Куда? – неожиданно для себя спросил Олег.

Серое безмолвие давило, навевало страх и тоску. Человек – царь природы? И кто это только придумал! Стоит планете хоть немного показать свои зубки, и этот «царь», подвывая, прячется в свою нору. Да и там не укроешься. Если такой вот ледяной дождь прольётся над городом – всему конец. Электрические провода оборвутся, связь исчезнет, столбы высоковольтных и прочих передач сложатся, словно косточки домино… А уж когда встречаешься с природой лицом к лицу, и за твоей спиной не маячит даже тень «могучей цивилизации»…

– Дорога у нас одна, – просто пояснил бакенщик. – Вверх по распадку. Нет тут, Иванович, другого пути. Вчера на следы пропавших наткнулись, думаю, и сегодня должно повезти. Потому как и им идти больше некуда…

– Хватит!

Резкий голос Тёмы прозвучал неожиданно.

– С меня хватит. Вы – как хотите, а я возвращаюсь! Конкретно, по сути.

– Ты что? – недоуменно посмотрел на него Алексеев.

– Что? – Артишок облизал губы, повторил: – Что?! – А потом его будто прорвало: – Я подыхать здесь не намерен, мне моя жизнь ещё дорога! У-у-у!.. – Он с силой ударил себя по голове. – Идиот! Раз в жизни по-настоящему повезло, и вот… Ты что же думаешь, я и взаправду твою придурошную сестричку разыскать надумал? Нужна мне она! Свернула шею – туда ей и дорога!.. И ведь сам, сам ей этот амулет отдал… Думал – ерунда! А оказалось…

– Что оказалось? – жёстко спросил Олег.

– Мне за него такие бабки предложили… – Тёма чуть не плакал. – На две жизни хватит. Настоящие жизни! Думал, брошу бизнес этот грёбаный, уеду в нормальную страну, виллу свою представлял на берегу океана, яхту, жратву самую наилучшую… У-у-у!..

– Ну, ты и дерьмо… – только и смог вымолвить Алексеев.

– Какой есть! – зло ощерился экс-родственник. – А вы, придурки, ищите. Коль не сдохнете, потом расскажите мне всё… И не надейтесь моим имуществом попользоваться! Я сюда настоящих спецов зашлю, они каждый камешек, каждую ямку обнюхают, всё выпытают… И то, что амулет этот мой, докажу, юристы мне такую бумагу сварганят, что ни один суд не откажет… Собирайся, Витёк, уходим!

– Но как же?.. – Секьюрити выглядел растерянным, из него будто воздух выпустили.

– Что?!! – Тёма сорвался на визг: – Тебе кто бабки платит? Или забыл, какой контракт подписывал? Заткнись и быстро собирай шмотки!

Виктор виновато посмотрел на Олега, потом попытался прочесть хоть что-нибудь в глазах Якова Антоновича и понуро побрёл к лежащим у стены пещерки рюкзакам. Тёма уже «обмундировался» – перебросил через пузо изрядно похудевшую сумку со своим личным запасом и нетерпеливо перебирал ножками, готовый в любую секунду сорваться с места.

Алексеев, приметив знак, украдкой поданный Виктором, подошёл к охраннику поближе.

– Держи! – секьюрити тайком передал ему короткий автомат в чехле. – Вам он нужнее. Знаешь, как им пользоваться?

Олег молча кивнул – дело нехитрое, приходилось встречаться с подобными «машинками» в разных горячих точках.

– В обоймах каждая третья пуля трассирующая, – торопливо пояснял Виктор. – Ракетницу с ракетами тоже оставляю. Пригодятся… А я вернусь. Выведу этого говнюка в Ахтимнеево и сразу вернусь. Ждать меня не нужно, сам вас разыщу…

– Долго ты ещё?.. – прогнусавил Тёма. – Задолбал уже, конкретно, по сути!

– Иду… – И Виктор вышел из пещеры.

Они долго смотрели вслед уходящим. Секьюрити шёл размеренным шагом, казалось, что он вот-вот обернётся, но головы Виктор так и не повернул. Тёма то обгонял своего охранника, то забегал справа или слева от него, размахивал ручонками, видно, пытался что-то внушить. Фигуры отдалялись, становились всё меньше…

– Ну ладно… – вздохнул Яков Антонович. – Пора, однако, и нам выдвигаться. А про что твой родственничек нёс? Амулет какой-то?

– Чёрт его знает. – Олег развёл руками. – Обычная висюлька. Да я на неё и внимания не обращал. Мало ли что девчонки на себя цепляют…

Когда упаковывались, Алексеев показал бакенщику неожиданное пополнение их арсенала и передал последние слова охранника.

– Это да… – как-то неопределённо протянул Яков Антонович, помолчал и лишь потом закончил: – Витя парень хороший. Вот только не вернётся он. Этот твой родственничек, он же хуже клеща. Если присосался, уже не отдерёшь…

Вышли из пещерки, и сразу же бросилась в глаза ещё одна странность – там, куда ушли Артишок и Виктор, лёд практически сошёл, перед ними же расстилалось всё то же серое неприветливое пространство. Перед тем как ступить на него, Алексеев остановил взгляд на закованном в лёд небольшом цветке. Он светился под лучами заглядывающего через скальную стену солнца – яркий, праздничный. Вдруг хрустальный чехольчик беззвучно соскользнул на землю, и тут же лепестки почернели и пожухли, а прокушенный морозом стебель бессильно поник…

Подошвы крошили тонкий лёд, но идти приходилось очень осторожно. Хорошо, если попадался небольшой камень – под его выпуклый бок можно было вбить носок ботинка, и следующий шаг получался более уверенным.

«Таким темпом долго будем ползти, – размышлял Олег. – И правда, словно кто-то мешает нам, не хочет пустить дальше по ущелью. Чушь, конечно… Раньше ты с таким разве не сталкивался? Вспомни хотя бы ту рыбалку в Новосибирске…»

Поохотиться на лещей сманил Алексеева давнишний знакомец. Вышли на его лодке, встали недалеко от моста Гарина-Михайловского. А вскоре начался дождь. И что обидно – по Коммунальному мосту спокойно пешеходы идут, на пляже горожане нежатся, Димитровский мост, что тоже неподалеку через Обь перекинут, солнцем залит, а над ними зависла тучка размером с тарелку и поливает, как из ведра, – замаялись воду из лодки вычерпывать.

Так что, всякое бывает… Вот то, что Виктор ушёл – это плохо. Без него гораздо труднее будет. Правда, и Артишока больше рядом нет, свалился с плеч, словно мешок дерьма. Гад он, всё-таки… А то ты этого не знал? Давным-давно знал. Но отношения с ним поддерживал, хоть и противно было. Ну как же – сначала давний знакомый, потом и вовсе родственник, потом… Что потом? Просто не хватало смелости высказать прохвосту то, что ты о нём думаешь. Мы ж интеллигенты, мы ж по-другому не можем… Как там у поэта:

Зато опосля ручками всплескиваем да очередную порцию оправданий лихорадочно придумываем. Ладно, чёрт с ним… Но что всё-таки Артишок про Ленкину подвеску плёл? Кому она понадобилась? Разве что какому-нибудь тронутому коллекционеру. Хоть бы вспомнить, что на ней выбито… Какие-то закорючки (сестрица их высокопарно именовала рунами) и что-то смахивающее на лунный серпик. Сверху диска или внизу? Хоть убей, не вспоминается. Потёртая уже безделушка, это точно. Да и какая, собственно, разница, что изображено на той штуковине? К исчезновению Ленки и Востриковых это наверняка никакого отношения не имеет…

Выстрелы прозвучали совершенно неожиданно – один, второй, третий, после паузы – ещё несколько. Эхо бросало звуки от одной стены ущелья к другой, накладывало их друг на друга, пока не спрессовало в тревожный, всё более нарастающий гул…

Это что ещё такое? Олег завертел головой, пытаясь понять, где стреляют.

2

Виктор все больше ускорял шаг. Кровянистое болото ничем о себе не напоминало, промёрзло за ночь, что ли? Хотя лёд сходит на глазах, вода впитывается в почву, так что, наоборот, идти должно быть труднее. Но что есть, то есть. И это хорошо – можно быстрее добраться до Тыи. Не повезёт Виктор босса в Ахтимнеево, переправит через реку, а дальше пускай сам плетётся, не заблудится.

Ах, как гадко на душе!.. Перед глазами стоят выгоревшие на солнце южные горы и лейтенант, забывший о долге и присяге, предавший веривших в него ребят. Спина труса петляет меж камней, страх гонит его прочь – страх за свою шкуру…

«Никогда не думал, что попаду в такую ситуацию. Чем я лучше того дезертира? В этом ущелье опасно, а я ушёл, оставил Якова Антоновича без поддержки. Олег, конечно, в сложной ситуации не струсит, но у него же нет никакого опыта!»

Быстрее, быстрее… Босс выдохся, но упорно семенит позади, старается не отставать. Его гонит ужас, из-за него он даже про жадность забыл. Быстрее!

– Я тебя не забуду… – сипит Тёма. – Отблагодарю… Конкретно, по сути…

«Как же! Дождёшься от тебя благодарности… Да и не нужна она мне. Выведу, это я сделать обязан, раз уж подписался, а дальше…»

– Нам ещё ту речку переходить, – напоминает Виктор. – А верёвки нет.

Верёвка осталась у бакенщика. После переправы он отвязал один конец от ветки и плавно потянул её на себя. Прочный тросик поначалу покорно струился по середине импровизированного моста, потом соскользнул вниз и… Только парок поднялся над синюшным потоком.

– Ничего… – хрипит Тёма. – Я ползти буду, зубами цепляться, но выберусь…

Это точно. Такие на что угодно пойдут, через всё переступят, только бы шкуру свою разлюбезную спасти…

Стоп! А это что? Следы. Отчётливо видно, что проходили три человека. В сторону, противоположную той, куда сейчас идут Виктор с Тёмой. Ну да это естественно. Но как же они вчера их не углядели?

– Ты чего встал?! – надрывается босс. Аж приседает от нетерпения.

– Здесь следы…

– И что? Провались они пропадом! Выбираться побыстрее нужно, а не ерунду всякую рассматривать…

– Босс, вы же сами хотели сюда поисковиков заслать. Для них это важная зацепка.

– Да?.. – видно, как страх борется в Тёме с жадностью. Наконец жадность побеждает: – Пометь их как-нибудь. Конкретно, по сути. Только скорее!

– Я быстро…

Виктор вырубил три хилые лиственницы, соорудил над замеченными следами что-то вроде пирамидки. Она получилась приметной, и это хорошо. На обратном пути он всё тут внимательно осмотрит.

– Шевелись! – босс опять психует. Неужто тоже почувствовал, как к ним подползает незримая пока опасность? Едва ли. Просто страх уже угнездился в нём намертво, как в той пуганой вороне, которая, как говорят, любого куста боится…

А речки-убийцы что-то не видно. Зато впереди замаячила скала, похожая на кошку. «Тигра», – так называл её Яков Антонович.

– Во! – обрадовался, завидев её, Тёма. – Этот старый дурак вчера с дороги сбился и нас чёрт знает куда затащил. Конкретно, по сути!

Странно… Накануне Виктор эту скалу специально высматривал, но так и не заметил. Ладно, некогда загадки разгадывать. До Тыи ещё долго ноги бить. Быстрее!..

Такое ощущение, что дорога под уклон пошла. Горизонт выгибается, словно стоишь на краю огромной чаши. А на её дне – берег Тыи, захлёстываемый водой островок, поросший ивами, лежит злосчастный катамаран, рядом с ним лодка бакенщика. Причём близко всё это, рукой подать, просматривается чётко. Мираж?.. Да не бывает здесь миражей… Что тогда?

Тёма тоже увидел заветную цель.

– Бежим! – взвизгнул он и изо всех сил припустил к вожделенному берегу.

В этот момент под ботинком Виктора что-то хрустнуло. Сухая лесина, на которую он наступил, переломилась, и щиколотку зажало, словно в капкане.

Дёрнулся раз, другой и понял – бесполезно, держит крепко. Нужно приподнять проклятое это брёвнышко, отодвинуть его в сторону, но как это сделать, если он до него и дотянуться-то не может?

– Босс! Помогите!

Тёма оглянулся и тут же заорал так, словно увидел перед собой саму Смерть. Он отшвырнул в сторону заветную свою сумку и ещё быстрее заперебирал ногами.

А Виктор теперь уже физически ощущал опасность, подбирающуюся к попавшему в западню человеку. Вывернул шею, но так ничего и не разглядел: враг умело укрывался в слепой зоне.

– Босс!..

Спина Тёмы стремительно удалялась. И вдруг перед глазами Виктора вновь встали жёлто-коричневые склоны гор, опять убегал прочь предатель-лейтенант. Гимнастёрка на его спине взмокла, но не от жары, а от животного чувства ужаса, унизительного для дававшего присягу человека…

– Стой! Стой, сволочь!..

Виктор нажимал и нажимал на спусковой крючок пистолета Макарова. Пули свирепо рвались к цели, они вонзались в тёмину спину, но никак не могли остановить уносящегося прочь труса.

Вот Тёма достиг края обрыва, в последний раз оглянулся, губы его исказило что-то похожее на усмешку, вот он взмахнул руками и быстро заскользил вниз по песчаному откосу…

3

Пока Олег растерянно озирался, Яков Антонович уже принял решение.

– Сюда! – И бакенщик решительно зашагал в глубь ущелья, давя сапогами покрытую толстым слоем инея траву.

– Кто там может стрелять? – не надеясь на ответ, спросил Алексеев и тут же сам предположил: – Может быть, Востриковы с собой какое-нибудь ружьё прихватили?

– Разберёмся… – процедил сквозь зубы Яков Антонович. Немного помолчал и пояснил: – Стреляли не из ружья, – а после долгой паузы добавил: – Вот же чёртово место…

«Это верно, – думал старающийся не отстать от бакенщика Олег, – чертовщины здесь хватает. Странной, жуткой, совершенно невероятной, но такой реальной… Такое ощущение, будто кто-то не хочет, чтобы мы шли в этот распадок. Кто-то или что-то? Какая разница, если всё равно невозможно ничего понять…

Хорошо, что лёд почти сошёл, похоже, что это место чуть не угробивший нас дождь зацепил краем. Трава уже не хрустит, можно не бояться поскользнуться, а то после вчерашнего до сих пор рёбра болят…

Мёртвая трава, ей шуршать под ногами положено, только звуки, раздающиеся при каждом шаге, шуршанием не назовёшь. На стоны это больше всего похоже, на отчаянные стоны боли…

Новая притча… То из земли кровь сочилась, теперь она вопит, словно её мучают. И всё громче, всё жалобнее. Аж уши от этих воплей закладывает…»

Алексеев на мгновение остановился: надрывные стоны стихли. Сделал шаг назад – тишина. Опять устремился за мерно шагающим бакенщиком – жалобные звуки зазвучали с новой силой…

«Вот же проклятие!.. Нет, не нужно обращать на эту какофонию внимания. Стисни зубы и иди вперёд. Всё имеет объяснение, разберёмся и с этим…

Вот только голову словно липким тяжёлым туманом затягивает, виски сжимает, сердце колотится под горлом… Ничего, нужно идти, просто идти… Найдём стрелявшего, и многое может проясниться…

Сейчас самое главное – подняться на этот взгорбок. Хорошо, что он покрыт камнями, они не вопят, а лежат себе спокойненько, как и полагается каменюгам… Ну, ещё немного… Есть!»

Перед Олегом открылась моховая равнинка, за которой начинался густой лиственничный лес. Но взгляд приковывал не он, а лежавший ничком человек. Очертания его колебались, словно размытые, но Алексеев разглядел, что в правой выброшенной вперёд руке незнакомца был зажат пистолет.

Только шагнув к лежащему, Олег заметил, что того окружает какое-то странное, серовато-пепельное кольцо, и кольцо это шевелится, медленно сжимаясь вокруг упавшего тела. Это не мох, а что-то непонятное… Словно длинные неухоженные ногти, налегающие друг на друга, как черепица. Только здоровенные – в ладонь размером…

Вот между двух крайних «ногтей» высунулся кончик нового – блестящий от какой-то мерзкой слизи. Он растёт, вытягивается, загибается острым крючком, который с гадким всхлипом впивается в землю. И тут же «ноготь» теряет блеск, сереет, видно, что он становится крепче, плотнее. А вот уже и новый появился…

Яков Антонович, не раздумывая, шагнул на поверхность непонятного кольца. Под ногами захрустело, из-под «ногтей» выскочили странные, невероятно шустрые существа и бросились в разные стороны. Олег придавил одно из них ботинком и теперь с омерзением рассматривал корчащуюся многоногую тварь, оба конца которой заканчивались изогнутыми серпами-жвалами. Экая гадость! На вид хуже любой сколопендры, отвратительнее любого таракана…

Неожиданно часть покрытой «ногтями» поверхности начала вспухать, словно кто-то приподнимал её снизу, в щели потекла похожая на гной зловонная жидкость. Непонятная эта кочка всё росла, всё увеличивалась в размерах… И вот уже шустрые твари перестали разбегаться, замерли на миг, а потом дружно устремились к людям.

Олег ничего не успел предпринять, но Яков Антонович отреагировал мгновенно: сорвал с плеча ружьё и грохнул дуплетом, из обоих стволов в продолжающую распухать «кочку». Полетели в разные стороны какие-то ошмётки, и тут же «ногти» стали синеть, сморщиваться, разваливаться на куски, а «сколопендры» забились в отчаянных конвульсиях.

– Кажись, всё… – облегчённо выдохнул бакенщик.

Он решительно шагнул к лежащему человеку, заглянул ему в лицо и повернулся к Алексееву.

– Это ж Витя… – растерянно произнёс Яков Антонович.

4

Они долго не могли высвободить ногу Виктора, крепко прихваченную лесиной. За долгие годы коряга эта только что не окаменела, топор едва откалывал от неё небольшие щепочки. И поднять коварное бревно не удавалось, будто оно пустило корни и накрепко приросло к земле. Наконец, поддавшись яростному напору двух человек, лесина утробно ухнула и отвалилась в сторону.

– Ты смотри… – озадаченно произнёс бакенщик. – Это ж кто-то настоящий капкан подготовил…

И точно – брёвнышко было словно выгрызено небольшими, но невероятно острыми зубками, наступишь на это место, и нога непременно провалится, а потом её так зажмёт, что никак не вытащить…

Виктор не приходил в чувство. Его перевернули на спину, похлопали по синюшным щекам, потом, приподняв голову, попытались влить в плотно сжатые губы спирт – бесполезно. Пульс на шее прощупывался, но слабый, неровный. Наконец веки Тёминого охранника дрогнули, с лица исчезла искажающая его гримаса. Ещё мгновение, и секьюрити открыл глаза.

Его бессмысленный взгляд скользнул по встревоженным лицам Олега и бакенщика, неожиданно Виктор резко приподнялся, сел и со стоном сжал голову ладонями.

– Ты что? Болит что-нибудь? – Олег осторожно тронул его за плечо.

Виктор поднял на него глаза и выдавил:

– Я его убил… Понимаешь? Я убил его…

– Кого?!

– Босса… Он побежал, а на меня словно затмение нашло… В голове всё спуталось. Ну и… Он под обрывом лежит, рядом с лодкой…

– Каким обрывом, Витя?

– На берегу Тыи. Там… – Охранник вяло махнул рукой.

– Погоди, погоди… – мягко заговорил Яков Антонович. – Ты успокойся сначала…

– Успокойся… Как тут можно успокоиться? Говорю же: я его убил!

– Ты посмотри вокруг, Витя. Какой обрыв? Какая Тыя? Как ты вообще сюда попал?

Виктор лихорадочно заозирался, на его лице всё явственнее проступало недоумение.

– Ничего не понимаю… Я же ясно видел обрыв, лодку, катамаран, остров… Мне зажало ногу, кто-то подползал сзади, я это чувствовал. А босс убежал, бросил меня. Я в него чуть ли не всю обойму выпустил…

– Помстилось тебе. Очередной морок.

– А где же тогда босс?

– Вот и я о том же. Коли ты бы его подстрелил, следы б остались. Ну и это… тело неподалеку лежало бы. А здесь, сам видишь, ничегошеньки… Лучше скажи, как себя чувствуешь? Идти-то сможешь? Ногу не повредил?

– Вроде всё в норме… Но как же так, дядя Яша?

– Не знаю… Не знаю, Витя. Бесовщина тут какая-то происходит, прав был Зиновий… Ну да ладно… Ты посиди, покури, очухайся, а мы с Иванычем окрестности осмотрим, немного оглядимся, так сказать…

Они вернулись к кольцу странных «ногтей», уже превратившихся в почти невесомую пыль, и там бакенщик, приглушив голос, спросил:

– Ну и что ты обо всём этом думаешь?

– Не знаю, – беспомощно пожал плечами Олег.

– А что это за дрянь была? – Яков Антонович показал на высохшие куски слизи, оставшиеся от таинственного обитателя «кочки».

– Представления не имею, – признался Алексеев. – Никогда ни о чём подобном не слышал. – И задал вопрос, который беспокоил его больше всего: – Делать-то что будем?

– Так вроде у нас и вариантов нет… – отозвался бакенщик. – Искать твою сестру и её друзей нужно? Нужно. Да и толстого этого бросать негоже. Он, скорее всего, со страху в лес драпанул.

– А если на гору полез?

Яков Антонович с сомнением посмотрел на скалы.

– Не-е… Этакую крутизну дуром только в кино одолевают, в жизни такое не получится. Мы его не встретили, значит, остаётся лес.

«Всё логично, – подумал Олег. – И всё плохо. И так было паршиво, а теперь – тем более… Но бакенщик прав: бросать поганца Тёму нельзя. Не по-человечески это. Придётся и его искать…»

Опушку леса осмотрели тщательно, но никаких следов сбежавшего бизнесмена так и не нашли.

– М-да, – озадаченно хмыкнул Яков Антонович. – Куда же он подевался? Хотя… Иной раз человек с перепугу такое выкинет, что только диву даёшься.

Зато обнаружили другое – следы несвежего кострища. Судя по всему, у огня сидели три человека, то же подтверждали и знакомые уже упаковки от суточных пайков, аккуратно прикопанные рядом.

– Вроде бы спокойно они шли, – заключил, изучив всё это, бакенщик. – Вот только куда и зачем? Заковыка…

– Я их следы тоже находил, – заговорил до того упорно молчавший Виктор. – Вскоре после того, как мы от вас ушли. И направлялись они в глубину ущелья.

– Как и сейчас, – констатировал Яков Антонович. – Вот только, по моим прикидкам, этому распадку скоро конец, горы его перегораживают… Ладно, пойдём, однако.

Неподалеку от кострища в лес уходила убогая тропочка, по ней и углубились в чащу. Всё было тихо.

«Пожалуй, даже слишком тихо, – размышлял Олег. – Насмотрелся я лесов, но подобного что-то не припомню. Под Новосибирском лес другой, там и в сосняке, и в березняке жизнь кипит. Бабочки то и дело пролетают, стрекозы над полянами воздух чертят, бурундуки пересвистываются, пичуги всякие. Ягоды в траве: и земляника, и черника, в более влажных местах брусничник и яркие шапочки костяники. Саранка[7] сейчас ещё цветёт небось. А какая там красота, когда огоньки[8] распускаются! Здесь же только ягель[9] растёт. Странный какой-то – не то серый, не то синюшный. И хрустит под ногами, словно пересохшие сучья. В Якутии ягель не такой, он мягкий, в него нога, словно в пух, погружается… На Урале лес запущенный, колючий кустарник всё время за одежду цепляется, но и там жизни полно: ежи пыхтят, дятлы по стволам долбят. А тут – ничего: ни птичьего переклика, ни комариного звона. Лиственницы толстущие, сухие ветви торчат во все стороны, а свисающие с них лишайники похожи на запущенные бороды неопрятных старцев. И – паутина, ух, сколько её здесь! Самих пауков не видно что-то, и ловчие их сети пусты: ни мошки в них нет, ни мухи. Пылью какой-то покрыты, да и всё словно тускло-серой пеленой занавешено. Мёртвый лес. Вот именно – мёртвый, самое лучшее для него определение…»

Алексеев поднял валяющуюся у тропы палку и запустил её в ближайшее полотнище паутины. То дрогнуло, но выдержало вес деревяшки, нелепо зависшей над землёй, – бесполезная, никому не нужная добыча…

– Не надо, Иваныч, – нахмурился бакенщик, и Олег виновато кивнул.

«И верно, – мелькнуло в голове. – Не стоит будить лихо, пока оно тихо…»

А тропка всё петляла и петляла меж неподвижных стволов, и нереальную тишину не прерывало ничто. Шаг за шагом, минута за минутой… Алексеев посмотрел на часы – скоро час будет, как вошли они под полог этого равнодушного, мёртвого леса.

Серое полотнище паутины перегородило дорогу. Было такое ощущение, что висит оно здесь целую вечность, уже и соткавший его паук успел окочуриться, а никчёмная его сеть всё продолжает караулить добычу…

– Подожди! – Виктор решительно отстранил Алексеева и внимательно осмотрел преграду. Потом плотно примотал бечевкой нож к концу посоха, который вырезал себе ещё на опушке, и резко взмахнул рукой.

Пыльное полотнище раздалось на две половины, они безвольно обвисли, словно старые шторы. А больше ничего не произошло.

Виктор хмыкнул и решительно шагнул вперёд, но Олег заметил, с каким напряжением тот осматривает окрестности. И автомат, который Алексеев ему вернул, под рукой – в любую секунду готов открыть огонь.

Но снова тянулись минуты, по-прежнему приближались и оставались за спиной обступавшие тропку стволы деревьев, медленно и нудно уходило время…

– Смотрите! – Виктор показал посохом куда-то направо. – Что это там? Похоже на строение…

И верно – когда-то это было чьим-то жилищем. Давно только. Провалилась и истлела крыша, от стен остались только нижние венцы, да и они превратились уже в труху, в прах – тронь, и рассыпятся.

– Однако люди здесь жили, – удивился бакенщик. – Вон ещё одна изба, и ещё… А тут, похоже, стайка была, хозяева в ней корову или коз держали. Потом, наверное, ушли все, и память об этом селении стёрлась.

– Не все ушли, – тихо возразил Виктор. – Кое-кто здесь навсегда остался… На опушке нашёл свой последний приют.

Лес заканчивался резко, так обычно рукотворные посадки выглядят. И в десятке шагов от последних деревьев виднелись чёрные покосившиеся, а то и упавшие на землю кресты. Могильные холмики время совершенно сгладило.

– Странно: жильё в чащобе, а погост на открытом месте, – удивился Олег.

– Всё здесь странно… – отозвался Яков Антонович. – Однако, пора нам, ребяты, на ночлег располагаться, солнце-то вот-вот за горы закатится. А что впереди – не понять.

Впереди была равнина. Торчали на ней какие-то странной формы камни, но они едва виднелись сквозь уже наползающий туман.

Да, бакенщик был прав: идти неизвестно куда смысла не было. Здесь, по крайней мере, дрова для костра под рукой…

5

Быстро темнело, и плотная волна тумана подступала всё ближе. Неожиданно из неё выступила человеческая фигура. Тёмный силуэт замер, потом сделал несколько неуверенных шагов и вдруг стал виден так ясно, словно его чем-то осветили. Тёмная пергаментная кожа плотно обтягивала впалые щёки, скалились из безгубого рта почерневшие зубы. Слепые глазницы на миг повернулись к застывшим на месте людям, и пустой взгляд черепа скользнул дальше, ища что-то, видимое только ему. Истлевшая кожаная одежда висела клочьями, за спиной мертвеца виднелся лук, иссохшая рука крепко сжимала рукоять длинного проржавевшего меча.

Олег вдруг поймал себя на том, что рассматривает воскресшего покойника без особого страха. Непонятно как, но он чувствовал, что реальная опасность подползала сзади, из мёртвого леса, но её что-то сдерживало, не давало приблизиться к людям и обрушить на них свою ярость…

– Баба, что ли? – негромко пробормотал Виктор, не отрывавший взгляда от страшной фигуры.

Теперь и Алексеев подметил, что шею мертвеца украшают изящно сплетённые гривны тускло-жёлтого цвета, а на поясе его висит что-то весьма похожее на зеркало с длинной рукоятью. Пожалуй, и вправду женщина…

Послышался странный мерный звук, и почти сразу же из тумана вывалился лошадиный скелет. Череп воительницы исказила жуткая гримаса, одним движением она взвилась в воздух и опустилась на уже приблизившийся к ней костяк, каким-то чудом не развалившийся при этом на части. Миг, и страшное видение исчезло в тумане.

А мерный звук всё нарастал, становился отчётливее, сильнее.

– Да там этих скакунов целая армия! – не выдержал Виктор. – Если дружно навалятся, никакой автомат не поможет. Может, пока не поздно, под деревьями укроемся?

– Не знаю… – как-то неуверенно отозвался Яков Антонович. – Там тоже происходит что-то нехорошее…

– Нет! – неожиданно резко возразил Алексеев и, стараясь смягчить тон, повторил: – Нет… Никуда не нужно уходить. Им нет до нас дела. Они уходят. Навсегда уходят. Опасны те, для кого путь перекрыт, кто не может выйти из леса. Их гложет злоба и ненависть… Никуда не нужно уходить.

– С чего ты это взял? – не поверил Виктор.

– Не знаю. Чувствую, наверное… – Олег и сам не мог объяснить, откуда появилась у него эта уверенность.

– Смотрите! – воскликнул бакенщик.

В тумане проявились очертания большой лодки. Круто изогнутый нос украшала голова волка, а что было некогда изображено на истлевшем парусе, уже и не понять. Давно умершие гребцы мерно двигали обломками вёсел, скелет кормщика держался костяшками пальцев за изъеденную древоточцами мачту.

– И этот… «летучий голландец» тоже уходит?

– Ты ведь сам это видишь, – ответил Олег и пояснил: – Они торопятся. У них мало времени… Очень мало.

Туман всё более уплотнялся, его волна укатывалась прочь, и вместе с ней удалялись смутные силуэты, облачённые в обрывки одежды, затихали глухие, непривычные для мира живых звуки. А ярость так и не появившихся из-за деревьев существ сначала стала чуть ли не физически ощутимой, а потом резко пошла на спад, оставив после себя ощущение безысходной тоски…

Бакенщик осторожно дотронулся до плеча Олега рукой, и от этого прикосновения Алексеев сразу проснулся.

– Глянь-ка, Иваныч, – сказал Яков Антонович, указывая куда-то рукой.

Тумана не было. Серебрился в ночном небе серпик полнеющей Луны, мирно перемигивались далёкие звёзды. И вдруг Олег заметил далёкие красноватые отблески.

– Костёр? – встрепенулся он.

– Мы с Витей тоже так думаем, – согласно кивнул Яков Антонович.

– Далеко?

– Да не шибко.

– Нужно идти туда!

– Не сейчас. Подрассветёт немного, и отправимся. А ты попробуй направление поточнее запомнить.

– Я по компасу засёк, – подал голос невидимый в темноте Виктор.

Похоже, он отошёл в сторону от тлевшего костерка, чтобы и его слабый свет не мешал вглядываться в ночь.

– Ну и хорошо, – одобрил бакенщик. – Однако и тот компас, что в голове у каждого человека находится, совсем не помешает. Лучше, ребятки, всё хорошенько запомнить…

* * *

Огромный таракан приблизился к пятну света и сложил свои пергаментно шуршащие крылья. Гладкое тело чудовища поблескивало тёмно-коричневым глянцем, мощные лапы впивались в землю, а по бледно-жёлтому брюху ползали белёсые отвратительные существа – противно скрипели, перебирая многочисленными лапками. Они явно мешали мерзкому порождению, оно то и дело раздражённо встряхивалось, но сбросить паразитов не могло…

Боже, какая гадость! Да их здесь много… Вот ещё один показался, ещё, еще, ещё…

А это что за тварь? Тоже какая-то тараканья родня? Нет, не похожа… Плоская, словно по ней каток проехал, пепельно-серая, только брюхо испещрено нарывного цвета пятнами. Раздвоенный хвост раза в два длиннее туловища. Лапы короткие, слабые, едва перетаскивают грузное тело, а первая пара – настоящие крюки-захваты. Меж них злобно тлеют выпученные шары-глаза, с острого и длинного хоботка свисают тяжелые капли липкой слюны…

Им оно и убивает, этим самым хоботом – вонзает его в сердце жертвы и начинает жадно высасывать не кровь, а саму жизнь. Сначала омертвеют пальцы, потом смерть охватит руки и ноги, потом подберётся она к груди, к голове, потушит и мысли, и чувства…

Это будет длиться долго, очень долго, жертва отвратительного гада не раз и не два будет молить о конце мучений, но помочь ей не сможет никто и ничто…