Читать книгу Воскрешение 2. Иосиф Сталин - Виталий Свадьбин - Страница 5

Интерлюдия. Ликвидация криминала. Министр Круглов.

Генерал-полковник МВД Сергей Никифорович Круглов решил любыми средствами оправдать доверие Сталина. Он прекрасно осознавал, что он человек Берии. Но в связи с перестановками людей на Высшем уровне, Берия теряет очки, хотя по-прежнему имеет вес. А Круглову очень хотелось войти в доверие к самому Сталину. К концу 1945-го года Сергей Никифорович заметил, что Вождь изменился. Пропала присущая подозрительность, к репрессиям относится стал совсем по-другому. Примером тому служат пересмотры уголовных дел, которые поручили ведомству Круглова. Имелись и другие примеры. Сын Сталина, Василий Сталин, в Новогодние праздники устроил дебош в ресторане. Взять под стражу его никто не рискнул, кое-как уговорили. Круглову самому лично пришлось оторваться от праздничного стола, чтобы уговаривать пьяного Василия. Об этом узнал Сталин и вызвал Круглова к себе.

– Сергей Никифорович, а разве закон не один для всех? – спросил Вождь и посмотрел на Круглова так, что у того похолодело где-то в животе.

– Так точно, товарищ Сталин, один для всех, – пролепетал Круглов.

– Тогда почему дебошира не отправили на гауптвахту, кто мне ответит на это? – резко спросил Сталин.

Круглов не смог ничего сказать по такому вопросу, потому предпочёл промолчать. Сталин выругался на грузинском языке.

– Определить генерал-майора под домашний арест и провести беседу с его начальством. Если такие случаи будут повторяться, значит ему ещё не время носить генеральские погоны. Почему за всех должен выполнять работу товарищ Сталин?

В тот день Круглов ушёл от Сталина взмокший, чувствуя, как по спине стекают струйки пота. Министр взялся за устранение криминальной ситуации в столице с особым рвением.

Больше трёх месяцев в Москве и в Ленинграде, а также в областях этих городов отслеживали связи криминальных элементов, трясли агентуру. Задействованы были все, вплоть до постовых и участковых. Выявили больше десяти банд, накрывали банды силами милиции и войсковых частей, что входили в гарнизон Москвы и Ленинграда. С преступниками не церемонились, все кто оказывал сопротивление убиты во время операций по захвату. В одном из центральных районов Москвы служил майор МВД Григорий Кабанов, до войны успел послужить в НКВД, отделе следствия, потом война, ушёл добровольцем, а в 45-ом вернулся в уголовный розыск. Что исполнил Кабанов. Он через агентуру узнал о сходке авторитетных воров, а также выяснил место сбора воров в законе. Привлёк военных, не постеснявшись выпросить у командира части крупнокалиберные пулемёты. Окружили дом, где проходила сходка, ну и по приказу майора открыли огонь. Майора взяли под стражу за самоуправство, информация дошла до министра. Круглов приказал майор освободить и написал представление к награде. Самое интересное, Сталин одобрил такие действия и даже дал подсказку.

– Сергей Никифорович, ваши действия по Москве и Ленинграду одобряю. Меня беспокоит Одесса и Ростов. До меня доходят сведения, что преступники совсем распоясались в этих городах. Наберите команды из фронтовиков, которые умеют обращаться с пистолетами. Всех разбить на пары, мужчина и женщина, приодеть, чтобы они походили на обеспеченных отдыхающих. Пусть гуляют по ночам, а тем, кто их пытается ограбить, открывать огонь на поражение. Главари засуетятся начнут собираться на свои сходки, вот там и сможете брать их всех разом. Только афишировать об этом не надо, пусть такая ликвидация носит гриф «секретно», – посоветовал Сталин.

К осени 1946-го года по крупным городам Москва, Ленинград, Киев, Одесса, Днепропетровск, Ростов-на-Дону, Воронеж, Тверь, Астрахань, Свердловск, Минск, Пермь, Челябинск и Архангельск вычистили криминальный элемент почти полностью. Операция по ликвидации уничтожила пятнадцать тысяч бандитов и воров. Почти двадцать тысяч арестованы и попали под следствие. Понесли потери и органы МВД. Две тысячи ранеными и почти тысяча сотрудников убитыми. Всех участников представили к различным правительственным наградам.

Осень 1946-ой год. Москва. Иосиф Сталин.

Засуха в Европейской части СССР всё-таки случилась, ну а Восточную часть страны заливали дожди. Однако подведение итогов показало, что критического сбора урожая не произошло. Собрали примерно на двадцать миллионов тонн меньше. Белоруссия выдала в полтора раза больше урожая картошки. Бенедиктов и Лобанов подготовили программу действий, кстати помогал им Косыгин, которая дала эффективный результат. Продуктовые карточки на продукты первой необходимости вводить я запретил, хотя такое предложение поступало. В министерстве сельского хозяйства создали комиссии, которые по всей стране отслеживали поступление муки, зерна, молока, мяса в систему торговли. Министерство оптовой и розничной торговли СССР тоже предприняли активные действия в этом вопросе. На всех оптовых складах и базах провели аудит. Были подключены партийные и комсомольские организации. Но главное, к работе подключились службы МВД и МГБ. От аудита имелись последствия. По всей стране двенадцать тысяч человек попали под уголовные дела. Особо злостным предъявили статью, связанную с нанесением ущерба государству. А такие обвинения тянули на расстрел, который заменяли двадцатью годами заключения с полной конфискацией имущества. Я думал, что меня начнут проклинать в народе, но оказалось, наоборот. Люди в простом народе восхищались своим вождём. Чтобы понять, как ограничивали скупку продуктов спекулянтами, стоит привести пример. Все, кто покупал мешок муки или более, должны были зарегистрировать покупку по паспорту. Такая информация попадала в систему МВД. Участковый проверял для каких целей приобретается увеличенное количество продуктов. Если просматривалась спекуляция, то заводили уголовное дело. Вместе с этим коммерческие продуктовые магазины рушить не стали. Я вообще собирался развивать малый бизнес в СССР. Частник получает патент на торговлю или какую-либо деятельность и спокойно работает, уплачивая налоги в бюджет страны. Во всех районах преобразовали торговые отделы, которым в обязанность вменяли контролировать торговую наценку. Например, от тридцати до пятидесяти процентов. Да и то, наценку в пятьдесят процентов торговец обязан доказать. Госконтроль под руководством Мехлиса ничего не пропускал мимо своих внимательных проверок. Но я немного отвлёкся от разговора о продуктовом вопросе и решений, как снизить риск голода в стране. Меры приняты и результат показывал, что голода как такового не будет. Большую роль в этом сыграло то, что мы отказались от экспорта в 1946-ом году. Будем ли отправлять зерновые в следующем году, станет ясно позже. Да, мы недосчитались валюты в бюджет. Да, страны Восточной Европы не получили от Союза халявного1 зерна. Я понимал, что будут последствия в политике, но волноваться причин не видел. Отнимать что-то у своего народа в угоду мирового социализма не собирался. На Политбюро меня пробовали убеждать, но достойных аргументов не привели, которые бы смогли меня убедить в обратном. Репутация Сталина по-прежнему работала на меня. Хотя кое-что из продуктов отправляли. Например, в Чехословакию. Нет, не на халяву. На обмен. От чехов поставляли высокоточные станки, оборудование или разработки. Такие отношения были построены со всеми республиками в Восточной Европе. Я не собирался никого кормить и поить в ущерб своему государству.

Мой разговор с товарищами по вопросу продажи вооружения в другие страны имел продолжение. Военная разведка нашла покупателей на наши танки Т-34-852. Первыми покупателями стали китайцы. Там до сих пор продолжалась гражданская война, вот коммунистической партии Китая и предложили наши танки, которые хорошо себя зарекомендовали во время Второй мировой войны. Однако Китай во главе с Мао Цзэдуном не могли оплатить полную стоимость экспортированного вооружения. Тогда советские дипломаты предложили китайцам отправить в СССР строительные отряды, которые своей работой на различных объектах закроют разницу в стоимости сделки. В общем договорились. Дальше больше, наши танки и пушки пожелали купить индийцы. В ценах мы не стеснялись, брали за танки золотом. Естественно, боекомплекты предполагались в наличии, в том числе последующая поставка боеприпасов. Кроме техники предложили стрелковое оружие. В частности, винтовки «мосина»3, ППШ4 и ППС5. Уж этого добра у нас было не просто много, а чрезмерно много. Потому я дал добро на продажу и опять же за золото. Продажу осуществляли не напрямую через СССР. Служба Судоплатова создала в Азии компанию, получили патенты на торговлю и занялись продажей оружия. Тем самым мы не только восполнили потери валюты от отказа торговли зерном, но и пришли к достаточно большому плюсу. По поводу новых танков у меня состоялся разговор с Василевским и Устиновым, которые были вызваны ко мне в Кремль.

– Товарищи, у меня такое предложение по танку Т-546. Запустить его в мелкую серию. А основные усилия пустить на разработку новой машины, – выдал я предложение.

Перед Василевским и Устиновым по моему сигналу положил на стол папки с документами Поскрёбышев. Я несколько месяцев готовил для них бумаги. Эскизы нового танка, ТТХ7 и вооружение. За основу я взял танк Т-648, так как хорошо знал эту машину по своей военной службе, в первой жизни Павла Обухова. В том времени я разговаривал со многими танкистами, специалистами своего дела, на момент 1970-ых годов танк Т-64 считался самым грозным танком в мире. Быстро создать танк может не получится, но я надеялся, что в начале пятидесятых танк появится, как минимум в опытном варианте. В течении получаса я не мешал Василевскому и Устинову знакомиться с документами. Вопрос, откуда у меня такая информация не прозвучал. Сталину боялись задавать лишние вопросы. Оба министра покинули мой кабинет в Кремле окрылёнными. Представляю, как они начнут напрягать свои КБ.

Если бы меня спросили какой вопрос самый важный в моём плане по выводу страны из разрухи, я бы не смог ответить. Наверное, все вопросы наиважнейшие, от восстановления городов до развития промышленности и развития аграрного сектора. Укрепить финансовую устойчивость государства, также шёл пунктом наиважнейших вопросов. Денежная реформа необходима. В январе этого года министр финансов Зверев ввёл меня в курс дела. Чтобы не показать, что я ничего не знаю толком о реформе. Я велел Звереву сделать доклад для меня. Вроде как хочу ещё раз пройтись по все данным подготовки. Реформа готовилась с 1943-го года, и велись подготовительные работы в глубокой секретности. Специалисты Госбанка и народного комиссариата финансов выявили причины инфляции, у кого скопились излишки денежной массы, как происходит перераспределение средств и как это влияет на цены. Плюсом МВД уже, по-моему, указанию занимались такими выявлениями, для вывода спекулятивных накоплений денежной массы. Таким образом ставится задача, выявив владельцев лишних денег, провести их конфискационный обмен, тем самым срезая давление инфляции. Обмен старых денежных бумажных знаков должен улучшить физическое качество новых банкнот, повысить устойчивость к износу. Власти СССР стремились добиться управляемости методов коррекции денежного обращения, вышедшей за годы войны из-под контроля. В том числе по стране гуляла фальшивая денежная масса, которую подделывал не только криминалитет страны, но фашистская Германия приложила к этому руку. Причём фальшивки, сделанные фашистами, имели очень высокое качество. Я вызвал министра финансов и руководителя Госбанка СССР.

– Товарищи, мне бы хотелось обозначить дату, когда мы сможем запустить реформу? – задал я вопрос Звереву и Голеву.

– Товарищ Сталин, я бы не рекомендовал начинать в этом году. К весне 1947-го года, будет готова нужная масса новых банкнот, вот тогда и объявим обмен, – высказался Яков Ильич Голев.

– Полностью поддерживаю товарища Голева. Есть время ещё раз поработать над защитой новых банкнот, чтобы исключить возможность подделки, – добавил министр Зверев.

– Не возражаю. Напомню о секретности данного мероприятия. Нам не нужен ажиотаж среди населения. Я дам указание Маленкову, чтобы он взял под контроль весь список людей причастных к разработке реформы, – согласился я со специалистами финансовой сферы.

Поговорили мы с финансистами о том, что начинаются открываться малые предприятия, которым возможно потребуются займы.

– В феврале назначен на должность руководителя системы Гострудсберкасс Максим Захарович Сабуров, работал в Госплане. Знающий экономист, весной на выборах стал депутатом Верховного Совета СССР, с работой своей справляется. Ему даны все указания и распоряжения. Систему займов мы уже отработали, на крупные суммы будут запрашивать залог имущества, ну и поручительства, – пояснил мне министр Зверев.

– Товарищ Сталин, появилось предложение рассмотреть вопрос безналичных платежей частным предприятиям, – высказался Яков Ильич Голев.

– Ни в коем случае, Яков Ильич. Малые и частные предприятия будут работать только за наличный расчёт, а безналичные платежи пусть остаются между государственными учреждениями, – возразил я.

– Иосиф Виссарионович, безналичные платежи смогут упростить контроль налоговых служб за выплатой налогов, – высказался Зверев.

Я посмотрел на ответственных товарищей и подумал, что в этом времени совсем ничего не знают о такой криминальной схеме, как «отмывка»9 денег. Нет, возможно легализацию средств, полученных преступным путём, уже освоили, а вот хищение из бюджета точно нет. Такие схемы появятся во времена перестройки при власти Горбачёва, но здесь и сейчас об этом ничего не известно. Как и о самом Горбачёве.

– Есть мнение, что контроль за налогами частников можно вести другим путём. Например, разбить территории и районы мест торговли или деятельности предприятия на зоны. По этим зонам посчитать эффективный вменённый налог. В местах с большой покупательской способностью налог выше, там, где спрос ниже, там и налог ниже. Тогда не придётся налоговой службе заниматься проверками. Есть вменённый утверждённый государством налог. Человек платит, а сколько он на самом деле заработает, пусть будет забота предпринимателя. Что касается безналичных расчётов. Я считаю, что допуск частников к таким расчётам породит новый вид преступления, как отмывание денег, – пояснил я своим собеседникам.

– Простите, товарищ Сталин, отмывание денег? – переспросил Голев.

Министр Зверев тоже смотрел на меня удивлённо.

– Именно отмывание. Если мы допустим такой механизм, то обязательно найдутся умники, которые будут перечислять безналичные средства государства на частника под каким-либо предлогом, завышать стоимость работ. Начнутся хищение народных средств, такого допускать категорически нельзя, – пояснил я своё понимание вопроса финансистам.

По лицам собеседников было понятно, что о таком казнокрадстве они даже не думали. Далее поговорили о защите новых банкнот. Размер новых банкнот мне не нравился, выглядит как портянка, такую не сразу в портмоне сложишь. Потому я предложил взять размер денег несколько меньше, защиту банкнот оставить ту, что уже разработали. Сейчас следовало за несколько лет добиться золотого обеспечения рубля, а позже, лет через десять-пятнадцать провести ещё одну реформу в форме деноминации10, заодно поработать за это время над защитой банкнот. Ещё один важный вопрос мне удалось понять из доклада Зверева и его пояснений. Сталин, до моего попадания в его тело, планировал подвести рубль к золотому обеспечению и независимости от курса доллара. Кроме этого, повысить уровень экспорта, освободившись от привязки к долларовым ценам. Активно велась работа советских финансистов в направлении создания межгосударственной валюты с золотым содержанием для международных расчётов. Советская валюта вполне могла быть к этому подготовлена. Уже сейчас дипломаты СССР вели разговоры с другими странами, не желающими подчиняться влиянию США. В моей прошлой истории, где я Павел Обухов, проекту дойти до финиша не удалось из-за смерти вождя. Слушая Зверева, я отчётливо понимал, насколько серьёзный шаг собирался сделать Сталин. Мне сейчас остаётся двигаться в этом направлении, так как я сам также считаю, что привязка международной валюты к доллару со временем даст возможность США увеличить своё влияние на весь мир. Нужен противовес в этом вопросе. Почему бы этим противовесом не стать рублю? Хорошо мыслил Сталин, вот и я не буду от него отставать.

К осени 1946-го года стали появляться результаты по вопросу копирования оборудования для НПЗ. Я поражался энтузиазму людей в этом времени. Комсомольцы и коммунисты на заводах оборонной и тяжёлой промышленности провели собрания активов, в результате приняли решение работать две недели в месяц с увеличенным рабочим днём на четыре часа. Как результат были скопированы комплектующие и оборудование по комплектам американских заводов нефтепереработки. В конце сентября 1946-го года министр Байбаков докладывал, что идёт окончание строительства второй очереди на заводах в Куйбышеве и Красноводске. Начато строительство крупного завода НПЗ в Омске. Начата модернизация заводов в Ухте, в Грозном, в Уфе и в Хабаровске. На очереди НПЗ в Батуми и в Херсоне. Готовятся проекты строительства НПЗ ещё в двадцати пяти городах. Копирование комплектующих давало положительные результаты. В своей первой жизни, будучи Павлом Обуховым, я наблюдал как китайцы, копируя различное оборудование для производств очень эффективно толкали свою экономику вперёд. А мы что, хуже китайцев? Ничуть не хуже. И позорного я в этом ничего не видел. Перед нашей разведкой поставлена цель добывать любые данные по развитию технологий в США. Но и своим КБ я не давал прохлаждаться, постоянно требуя от них научные изыскания в разных промышленных секторах.

Интерлюдия. Москва. Судоплатов и Кузнецов.

Два руководителя достаточно грозных спецслужб, Кузнецов и Судоплатов, договорились о встрече на конспиративной квартире на окраине Москвы, которая снималась ведомством Судоплатова. После мартовского заявления Уинстона Черчилля о начале Холодной Войны против СССР, обоих генерал-полковников вызвал к себе Сталин. Он сначала расспросил о служебных делах, потом заговорил об отношении Западных стран к Советскому Союзу, и под конец беседы разговор пошёл о главном, что и было причиной вызова генералов к Вождю.

– Вы оба в курсе того, какую речь произнёс Черчилль. Здесь нечего добавить, я не сомневаюсь, что ни Великобритания, ни США никогда не были нашими друзьями. Они стали для нас только временными попутчиками в борьбе против фашизма. Раз капиталисты этих стран желают Холодной Войны – значит они её получат. Ваша задача разработать тайные операции на территориях США и Англии. В большей степени это касается вас, Фёдор Федотович, как руководителя ГРУ. Павел Анатольевич принимает участие в полной мере в разработке операций, ну и в меньшей мере в реализации планов, – обратился Сталин к Кузнецову.

Далее Сталин начал излагать, что он хочет от генерал-полковника Кузнецова, в том числе от генерал-полковника Судоплатова. В Великобритании по замыслу операции следовало направить террористическую организацию, которая должна вносить беспокойство, переходящее в страх. Такая организация существовала с 1919-го года, носила название ИРА – Ирландская республиканская армия. Но следовало внести некоторые более радикальные коррективы в действия ирландцев. Вторая цель – создание в США радикальной организации чернокожих, которые будут бороться за свои права, но это только официальная часть. Реальные цели куда как более походят на террор. При этом не должно быть никаких следов русских. Нетривиальная11 задачка. Судоплатов подстраховывался, не хотел, чтобы в ведомстве ГРУ знали о его участии те, кому об этом знать нежелательно. Павел Анатольевич читал доклад от своих следователей по вопросу законности арестов репрессированных, ещё одно задание от Вождя. Но его оторвали от чтения докладной, оперативник сообщил, что в дом, где находилась квартира вошёл Кузнецов. Судоплатов собрал документы и убрал в шкаф. С Кузнецовым предстоял долгий разговор.

Оба генерала хорошо знали друг друга, доводилось пересекаться по служебным делам ещё во время войны. Тем более они были почти ровесники, Кузнецов всего на три года постарше Судоплатова. Подготовкой они занимались уже полгода и раз в месяц встречались, чтобы скорректировать действия друг друга. Хотя в глазах Кузнецова это выглядело, будто служба КГО контролирует его действия, тем не менее он не возмущался, понимая, что служба созданная Сталиным и была создана для контроля всех спецслужб страны, хотя официально имела статус охраны государственных лиц и объектов. Кузнецов снял плащ и с портфелем в руках прошёл в комнату, они уселись в кресла, стоящие напротив друг друга, а между ними столик, что-то вроде журнального. Вскоре оперативник Судоплатова принёс поднос, на котором стояла бутылка коньяка, блюдечко с нарезанным лимоном и блюдечко с дольками шоколада. Судоплатов разлил в небольшие рюмки по порции.

– Не пьянства ради, а для снятия напряжения и усталости, – провозгласил тост Павел Анатольевич и разом выпил свою рюмку.

Кузнецов не ждал дополнительного приглашения и выпил свою порцию. Закусили лимоном и шоколадом. Фёдор Федотович достал из портфеля объёмистую папку с документами и пододвинул её на сторону Судоплатова.

– Паша, здесь кое-какие материалы по операциям. Разрабатывали мои спецы. Хочу, чтобы ты ознакомился и внёс коррективы, из нас двоих у тебя куда как больший опыт тайной войны. Постарайся управиться за пару недель. Я уже инициировал кое-какие действия. В штаты отправили несколько групп нелегалов, от них уже поступают обнадёживающие сведения. Вот только быстро раскрутиться у нас не получится. Пока только входим в доверие. Людей у меня нет соответствующих. Нужны какие-нибудь чернокожие или смуглые. Мне бы эмигранта какого из другой страны, но в то же время спеца, – посетовал Кузнецов.

– С этим я тебе помогу. Остались люди в Южной Америке со знанием английского и испанского языков. Но есть ещё один спец. Внешне походит на китайца, на самом дела наш советский, только кореец. Я его готовил для Китая, но ради такого дела можно организовать и отправить, как эмигранта в штаты. Как ликвидатор он специалист высшего класса, – бывший диверсант улыбнулся, глядя на Кузнецова.

– Думаешь откажусь? Как бы не так. Есть ещё один момент, мы из США вывозим ирландцев и чернокожих. Нужна база, где они пройдут курс обучения и подготовки. Мне бы не хотелось светить их в своём ведомстве.

– В этом тоже помогу. На Урале мы новую базу организовываем, в глубинке, под видом закрытой воинской части, вот туда и отправим твоих туристов. Инструкторы у меня там будут, можешь не беспокоиться, – ответил Судоплатов на просьбу Кузнецова.

Они беседовали ещё два часа, после чего Кузнецов покинул конспиративную квартиру.

Судоплатов достал папку с документами из шкафа, которую изучал до прихода Кузнецова. Эту папку ему передал майор Дронов, которого Судоплатов поставил старшим в группе, занимающейся репрессированными. Виктора Дронова Павел Анатольевич знал давно, ещё в 1937-ом пересекались, тогда Дронов работал следователем прокуратуры. Во время войны Дронов попал с войсками в окружение, был обвинён в некомпетентности и отправлен на фронт с понижением в звании. В 1944-ом Судоплатов случайно встретился с Дроновым на фронте. Павел Анатольевич знал Дронова, как феноменального следователя, и не понимал почему такого человека засунули в пехотные части. Судоплатов переманил Дронова в свою структуру. А при создании КГО сразу забрал его к себе. При передаче папки Судоплатову, Дронов хмуро произнёс.

– Нехорошая папочка, товарищ генерал-полковник. Эти документы лучше сжечь. Но имелся ваш приказ, потому я собрал дела в одну таблицу, которую составил после анализа. Там же приложен список лиц, но что с этим делать решать вам.

Сейчас Судоплатов читал эти самые документы и на душе у него становилось неспокойно. Нехорошие предчувствия усилились, когда он в очередной раз прочитал список сотрудников НКВД, которые занимались репрессиями. Людей из списка можно было назвать подопечными Берии. Павел Анатольевич взял красный карандаш и подчеркнул несколько фамилий.

– Кобулов, Меркулов, Влодзимирский, Гоглидзе, Мешик, Деканозов. Ну и что мне со всем этим делать, кто бы подсказал? – спросил сам себя глава службы КГО.

Всех этих людей Судоплатов знал, при чём очень хорошо знал. Они обычно занимались делами, которые им поручал Берия. Но видимо не только по приказу грозного наркома действовали, но и по собственной прихоти. В НКВД разных людей хватало, некоторые из возможности выслужиться творили такое, что волосы встанут дыбом. Судоплатов не был праведником, при его службе такое невозможно. Но опускаться до пыток невиновных никогда себе не позволял. Генерал-полковник собрал документы в папку и завязал тесёмочки. Немного подумав, он решил отдать эту папку Сталину, пусть Вождь решает, как быть дальше. А у самого Павла Судоплатова звёзд на погонах не хватает для таких решений. Положив папку в свой портфель, чтобы позже убрать её в сейф, в своём кабинете, Павел Анатольевич задумался о Сталине. Главу государства он уважал, и откровенно считал, что именно такой человек может навести порядок в стране. Но в последнее время Сталин изменился не только в делах, но и во внешнем виде. Такое впечатление, что здоровье вождя улучшилось, он стал более бодрым, изменился цвет лица. А вот взгляд стал более жёстким. Нет, не так. Взгляд менялся в зависимости от настроения вождя. Бросил курить. Имелось много мелочей, которые подметил Судоплатов. Например, Вождь никогда и никого в своём кабинете, в Кремле, не называл по имени отчеству. Как минимум Судоплатов не мог припомнить такого. А сейчас? А сейчас Сталин часто обращается к присутствующим по имени отчеству. Зачем-то отдан приказ заниматься реабилитациями репрессированных. Зачем это Сталину? Решил исправить ошибки прошлых лет? Павел тряхнул головой отгоняя крамольные мысли. Так можно додуматься до того, что Вождя подменили. Сейчас положение самого Судоплатова поднялось на недосягаемую высоту. Теперь он подчиняется исключительно вождю. А такое дело может очень не понравиться другим товарищам в Правительстве страны. Что будет, если Сталин умрёт? Нет никаких сомнений, что Судоплатову всё припомнят.

– К чёрту, делай, Паша, то, что должен. Война план покажет, вне всяких сомнений, – произнёс генерал-полковник сам себе.

Судоплатов взял портфель и пошёл в прихожую, следовало ещё сегодня поработать в своём кабинете, в управлении.

Январь 1947-ой год. Москва. Иосиф Сталин.

Эх, грехи мои тяжкие. Вздыхаю, откинувшись на спинку кресла в своём кабинете, в Кремле. Удобное кресло, изготовлено по моей подсказке. Я взял прототип офисных кресел из 21-го века.

Теперь такая модель запатентована не только у нас, но и за рубежом. Америкосы уже выпросили у нас лицензию, так что процент капает долларами на счета СССР. Чего я так вздыхаю? У меня лёгкая депрессия. Честное слова быть в роли Павла Первого12 было намного легче. Там я сам себе император и никто не мог против слова сказать. А здесь что? В Политбюро убеждай членов, в Президиуме Верховного Совета тоже убеждай и аргументируй, даже в Совете Министров приходится аргументы приводить, хотя в последнем случае проще. В общем всё здесь непросто, часто выручает то, что Сталин здесь создал такой авторитет, что мало кто решится ему противоречить. Наблюдая и изучая местную вертикаль власти, я пришёл к выводу, что попал ещё в тот серпентарий13. Только зазевайся, враз голову откусят. Я потянулся и вновь наклонился к столу. Надо дочитать все доклады, что мне приносят ответственные товарищи. Постепенно внедряем мои знания из будущего в местное производство. Пока движения незначительные, но я не сомневаюсь, что в течении пары лет пойдут серьёзные результаты в прорыве технологий. Даже, казалось бы, в простейших мелочах, типа канцелярии полно всяких новомодных штучек, которые в этом времени ещё не изобрели. Берия старается такие вещи патентовать и продавать капиталистам. Наблюдая за Лаврентием Павловичем, уверяюсь в том, что в 21-ом веке из него получился бы отличный кризисный менеджер. Умеет чертяка заставить людей работать. В атомном проекте пока ощутимых сдвигов нет, но идут правильным путём. Думаю, что бомбу сделают в те же сроки, что и в той истории, где я был Павлом Обуховым. Королёв занимается ракетостроением, Берия подобрал ему очень хорошую команду. Идёт строительство и восстановление городов. Сейчас у нас работают целые дивизионы китайцев. Мао Цзэдун прислал, в расчёт за поставленные танки и пушки. Надо сказать, что работают чисто за кормёжку, зарплату мы им не платим. Мне докладывают, что китаёзы чисто муравьи шевелятся. Оно и понятно, выполняют волю «Великого Кормчего»14. Я склоняюсь к тому, что и в дальнейшем буду использовать китайце в виде рабочей силы, но без допуска к стратегическим объектам.

Летом умер Михаил Иванович Калинин, я тоже присутствовал на похоронах. Вместо него я продавил в члены Политбюро Мехлиса. Нужный мне человек. Кстати сказать, Сталину предан до мозга и костей, я это заметил. Сейчас Лёва кроме Госконтроля занимается партийным контролем. Под это дело создали ЧК – чрезвычайную комиссию. За полгода Мехлис инициировал сотни уголовных дел по превышению власти, саботажу и казнокрадстве среди партийных работников по всей стране. Как минимум половина дошли до приговора суда, вторая половина лишились партийных билетов или заняли другие должности с понижением. От таких подач Генеральный прокурор СССР Горшенин за голову хватается, хотя не возражает, считает, что при всём этом должна соблюдаться законность. Я не возражаю в некоторых случаях, а в особых случаях Генеральный прокурор может остаться в неведении. По итогам работы Мехлиса конфисковано почти десять миллионов рублей. Только вдумайтесь, за срок работы комиссий в восемь месяцев. А ведь ещё толком на брались за республики. К Лёве Мехлису приставлена серьёзная охрана из ведомства Судоплатова. А то ведь и грохнуть могут, жутко представить сколько он нажил себе врагов. Кстати, об охране. Мой личный охранник генерал-лейтенант Власик переведён на новую должность помощника Главы государства, пришлось такую создать. А по сути, он так и остался моим телохранителем, ничего не скажешь, Власик однозначно преданный Сталину человек.

Сразу после Новогодних праздников Судоплатов подкинул мне ещё одну заботу, будто у меня их мало. Принёс папку с материалами на подручных Берии. Ознакомившись с содержимым папки, мне подумалось, что передо мной бомба. Накопал весь материал какой-то грамотный следователь Дронов, он работает в КГО у Павла Анатольевича. Сейчас я, честно говоря, даже не знаю, что мне с этими материалами делать. В списке руководящий состав НКВД. Я и раньше подозревал, что прозвище «кровавая гэбня» не родилось на пустом месте. Хотя в 21-ом веке либералы много преувеличивают в своих оценках работы НКВД. Тем не менее факты лежат передо мной. На некоторых товарищей из списка, следователь Дронов высказывает своё предположение о предательстве, но доказательств нет. Я в очередной раз пробежался по списку. Меркулов ставленник Берии, а у меня он сейчас министр МГБ. Снять его? Кого поставить? Абакумова? Так я рассуждал над каждой фамилией из списка. Дело в том, что я ничего не читал про этих людей при жизни Павла Обухова. Ну ни то, чтобы совсем ничего, кое-что всё же читал, ради спортивного интереса. Только мне это сейчас никак помочь не может. Три дня размышлял, додумался до того, что стал считать свои грехи, в той, жизни Пашки Обухова. Тогда я прошёл Афган, потом погранучилище и граница. На границе с моджахедами тоже не шутили, там приходилось убивать. А потом? Развал Союза, создал бригаду и начались бандитские разборки. Кто меня мог тогда упрекнуть? Наверное, нашлись бы такие. Только я никогда просто так не издевался ради собственного наслаждения. Я не заметил, как разволновался и начал ходить по кабинету. Хорошо, что никто Сталина в таком состоянии не видит. Я сели вновь уставился на список. Вот же стервец этот следователь Дронов, как всё расписал, а главное даже свидетелей нашёл и допросил. Что делать? Может начать двигаться, поддерживая целесообразность. Мне Берия нужен? Вне сомнений. Хорошо при нём работа движется. Пара-тройка лет и будут у нас ракеты и атомная бомба. Следуем по списку далее. Деканозов. Он у нас сейчас заместителем министра иностранных дел Молотова. Вопрос, нужен рядом с Молотовым человек, который запачкался, применяя пытки? Конечно нет. Я на отдельном листе написал фамилию Деканозова и сделал приписку «С должности снять». Следующий по списку Меркулов. Та же история. Не может человек с подозрительными деяниями быть министром МГБ. А вот кого на его место? Абакумова? Он неплохо себя проявил по борьбе с пособниками нацистов. Меркулова я отдавать под суд не хотел, вполне дельный человек, мне он понравился. Надо будет его пристроить на какую-либо должность. Ещё час я читал документы от Судоплатова. Взял чистый лист бумаги и написал несколько фамилий – Гоглидзе, Мешик, Влодзимирский и Кобулов. Немного подумал и приписал две фамилии Кобуловых, Богдан и Амаяк, который является родным братом Богдана Кобулова. Решение в принципе я принял. Не стоит ворошить дела прошлых лет. Пострадавших надо реабилитировать. А с виновниками поступим по-другому.

Я нажал на кнопку вызова, через минуту в кабинет почти неслышно вошёл Поскрёбышев.

– Александр Николаевич, вызови Судоплатова, через час я его готов принять, – дал я распоряжение своему помощнику.

Поскрёбышев кивнул, но не вышел, так как я не подал никаких знаков. А я подумал, насколько умён и исполнителен этот человек.

– Александр Николаевич, ты хотел подать не реабилитацию своей бывшей жены? Не тяни с этим, документы подай Круглову, – добавил я и махнул рукой.

Поскрёбышев вновь ничего не сказал, вышел также тихо, как входил. Судоплатов оказался в это время в Москве. Так что прибыл ровно через час. Я усадил его за стол и положил перед ним лист с написанными фамилиями пяти человек. Судоплатов взглянул мельком и вопросительно посмотрел на меня.

– Павел Анатольевич, как ты думаешь, если человек испытывает муки совести, он может взять и застрелиться? – я посмотрел прямо в глаза генерал-полковнику.

Судоплатовы взгляда не отвёл, а я не заметил там каких-либо волнений.

– Муки совести они такие, товарищ Сталин, кого угодно до греха доведут или до расстройства здоровья, – ровным голосом ответил Павел Анатольевич после двадцатисекундной паузы.

Я усмехнулся и пододвинул к Судоплатову лист с написанными фамилиями. Он спокойно взял бумагу, свернул в несколько раз и убрал в карман кителя. Через минуту Судоплатов покинул мой кабинет. Я вздохнул и запросил у Поскрёбышева личные дела кандидатов на министерские должности. Такой список мне приготовили ещё полгода назад. Через полчаса изучения личных дел, я остановился на кандидатуре в заместители Молотову. Василий Васильевич Кузнецов член Президиума ЦК КПСС вполне подходил на работу в министерстве иностранных дел.

Интерлюдия. Муки совести и суицид15.

5 февраля 1947-го года Хабаровск. Уполномоченный МГБ СССР по Дальнему Востоку в районе обеда зашёл в свой особняк на улице Шеронова, в Хабаровске. Жена генерал-полковника Евлалия Фёдоровна накормила мужа обедом и отправилась в ателье мод, сегодня у неё была примерка платья. Приёмная дочь Галина находилась в школе. Сразу как вышла жена в дверь позвонили. Гоглидзе выругался, оторвавшись от газеты. Он всегда читал после обеда корреспонденцию. Генерал прошёл к двери недобро вспоминая жену, которая наверняка что-то забыла. Однако открыв дверь он увидел трёх крепких мужчин, которые втолкнули генерала в прихожую и вошли сами. Один из крепышей резко ткнул генерала в область шеи, от чего Гоглидзе потерял сознание. Двое мужчин усадили генерал-полковника на диван, а третий достав из портфеля трубочку, похожую на трубку от капельницы, ввёл её в горло Гоглидзе. Достав шприц, третий мужчина ввёл через трубку в организм генерала какое-то лекарство.

– Отпускайте, и уходим. Через минуту его сердце перестанет работать. И как на такой должности трудятся со слабым сердцем, не понимаю, – хохотнул третий мужчина и сложил свои вещи в портфель.

Двое мужчин, которые держали генерала, отпустили его. Потом осмотрелись. Один из них взял тряпку и вытер следы, которые заметил в прихожей. Ещё через две минуты мужчины вышли из особняка и затерялись на улицах Хабаровска. Вернувшись через час, Евлалия Фёдоровна обнаружила мужа мёртвым. Она тут же по телефону вызвала врачей, которые прибыли через десять минут. Врач, осматривавший тело генерала, выдал предварительный диагноз.

– Похоже на остановку сердца. После вскрытия смогу сказать точнее.

Вскрытие тела генерал-полковника Гоглидзе подтвердило первичный диагноз врача. В краевой газете вышел некролог16 с фото умершего и сочувствии семье генерала Гоглидзе.

5 февраля 1947-го года, Горький. Начальник УМГБ17 по Горьковской области Влодзимирский возвращался поздно вечером в свою квартиру. Настроение у генерал-лейтенанта паршивое, на работе он выпил стакан коньяка и дома планировал продолжить. Карьера на службе перестала двигаться вверх по служебной лестнице. Его благодетель Лаврентий Павлович Берия ушёл из системы НКВД. Лев Емельянович сплюнул с досады прямо на пол в автомобиле, подумав о том, что непонятно и за каким хреном переименовали привычные службы в МГБ и МВД. Так рассуждая о превратностях судьбы генерал доехал до своего дома, расположенного на площади Минина и Пожарского. Водитель остановился возле подъезда. Ничего не сказав своему водителю генерал покинул машину и вошёл в подъезд. На первом этаже не горела лампочка и Влодзимирский выругался.

– Мля, завтра душу вытряхну из управдома за перегоревшие лампочки.

Генерал поднялся по пролёту на второй этаж, там горел свет. Он не заметил, как из тёмного угла на первом этаже вслед за ним бесшумно двинулась мужская фигура. Зато генерал увидел, как с третьего этажа спускается красивая женщина в тёмном пальто с воротником из чернобурки. В голове главного городского «гэбэшника» мелькнула мысль «ласкает же кто-то такую красотку». Он хотел спросить у молодой женщины к кому она приходила, но не успел. Со спины тень метнулась, а через пару секунд его горло обхватили захватом. Лев Емельянович попробовал освободиться от захвата, бросив свой портфель на пол, а другой рукой потянулся к кобуре с пистолетом, но сознание померкло и наступила темнота.

– Следов на шее не останется? – спросила молодая женщина у мужчины, который поддерживал обмякшее тело генерал-лейтенанта.

– Как в аптеке, всё дозировано, – ответил мужчина и взвалил тело на плечо.

Квартира генерала находилась на втором этаже, где в это время возился с замком мужчина, он был явно третьим в этой команде. Открыл дверь достаточно быстро, троица с телом генерала вошли в квартиру. Когда Лев Емельянович очнулся, то осознал, что сидит на стуле. Ноги привязаны к ножкам стула, а тело закреплено к спинке стула. За спиной кто-то стоял и крепко держал его за плечи. За столом сидела та самая красотка и что-то писала на листе бумаги.

– Сложный почерк? – спросил стоявший за спиной мужчина.

– Пустяки, почти как у школьника, – ответила молодая женщина, а голос у неё был приятным.

Генерал определил, что в квартире трое. Третий мужчина явно проводил обыск в квартире, слышались звуки открываемых и закрываемых ящиков и дверок шкафа. Женщина закончила с писаниной, встала со стула и подошла ближе.

– Держи его крепче, приказала она стоящему за спиной.

Генерал вновь попробовал дёрнуться, но его держали крепко. Женщина раздвинула веки на глазах генерала и закапала какое-то средство ему в глаза. От вещества у генерала сразу потекли слёзы. Женщина пододвинула лист бумаги, генералу освободили одну руку и велели подписать своей росписью текст, который он не мог рассмотреть из-за слёз.

– Ничего подписывать не буду. Да вы знаете кто я? Я вас тварей сгною в подвале. А тебя, шалава подзаборная, будут драть все мои сотрудники по очереди во все твои дырки, – начал ругаться генерал.

Никто из присутствующих никак не отреагировал на ругательства генерала. Женщина пожала плечами и расписалась, сверившись с росписью генерала на каком-то документе. Подошёл третий мужчина, в руке он держал пистолет генерала. Мужчина спокойно, без эмоций вложил пистолет в руку генерала, зажав своими руками, как клещами. Лев Емельянович отметил, что у всех троих резиновые перчатки на руках. Мужчина, сжимая кисть руки генерала с пистолетом, поднёс ствол ко рту Льва Емельяновича.

– Не бойся, генерал, ты не успеешь почувствовать боль. Зато умрёшь, как настоящий офицер, а не от какого-нибудь яда, – спокойно произнёс мужчина, продолжая подводить ствол пистолета ко рту генерала.

– Кто меня приговорил, Берия? – хрипло спросил генерал.

– Ты не выдержал мук своей совести, – ответила женщина.

Мужчина за спиной сместился в сторону, а через несколько секунд грохнул выстрел. Шкаф, стоящий за спиной генерала, обрызгало смесью крови и мозгов. Следующие десять минут троица наводили порядок в квартире, протёрли все следы, что могли оставить и покинули квартиру генерала. Труп генерала-лейтенанта Влодзимирского нашла домохозяйка, которая по утрам убирала квартиру начальника УМГБ. Через три дня в УМГБ приняли решение, что генерал застрелился, так как была найдена посмертная записка. Через два дня в газете появился некролог о трагической гибели генерал-лейтенанта Влодзимирского.

6 февраля 1947-го года, поезд Москва-Киев. Генерал-лейтенант Павел Яковлевич Мешик получил новое назначение на заместителя министра МВД Украинской ССР, он считал, что его карьера пошла вверх. Билет взял в вагон СВ18, поезд следует из Москвы в Киев. Когда подходил к своему вагону на посадку, рядом с ним чуть не упала женщина. Мешик подхватил её за локоть, удержав тем самым от падения, женщина благодарно взяла его за руку, даже погладила его по тыльной стороне ладони, выразив благодарность. С хорошим настроением о своем будущем генерал-лейтенант вошёл в вагон и расположился в своём купе. Он не знал и не видел, как женщина, которую он поддержал, зашла за угол здания, где её встретил мужчина не старше сорока лет.

– Аня, выпей антидот и протри руку этим раствором, – в приказном порядке велел мужчина.

В его говоре чувствовался акцент, а смуглое лицо говорило о том, что мужчина уроженец непонятно какой, но южной страны, хотя на русском он говорил чисто.

– Я уже пила такой, – ответила женщина, тем не менее взяла пузырёк и проглотила содержимое в один глоток.

– Не помешает вторая доза, – заявил мужчина.

– Эрнесто, такое уже проворачивали с кем-нибудь? – спросила женщина.

– Много будешь знать, плохо будешь спать, – ответил мужчина.

Женщина протёрла руку раствором из другого флакона, сложила флакончики и тряпку в свою сумку, а через пять минут они затерялись в толпе пассажиров вокзала. Через час после мимолётного события на вокзале Павел Яковлевич достал бутылку коньяка и закуску. В дорогу он взял варёную курочку, маринованные огурчики, копчёную колбаску и душистый каравай хлеба. Приняв полстакана коньяка, он закусил огурцом и подумал, что надо было взять водки. Его рука чесалась, он посмотрел на свою кисть и обнаружил покраснение. Почесав тыльную сторону ладони, он подумал, что надо сходить ко врачу в Киеве, вдруг подцепил какую-нибудь чесотку. Допив бутылку, генерал-лейтенант посетовал, что проводница толстая бабища, а не какая-нибудь молодуха.

– На такую бабу нужна водка, после второй бутылки все бабы становятся красотками, – зевнув, генерал стал укладываться спать.

Ночью ему стало плохо, кололо в левом боку, через силу генерал встал и хотел выйти из купе, но упал прямо у дверей, так и не выйдя в коридор вагона. Утром мёртвого генерала обнаружила проводница, сообщила бригадиру поезда. На ближайшей станции вызвали наряд милиции. Труп генерала отправили в Киев, где провели экспертизу. Врачи без сомнения выдали твёрдое определение – инфаркт. Через пару дней вышел некролог в газете о безвременной кончине Павла Яковлевича Мешика.

10 февраля 1947-го года, Вена, Австрия. Генерал-полковник Богдан Захарович Кобулов радовался приезду родного брата, в связи с этим он заказал на вечер столик в ресторане столицы Австрии. Амаяк Захарович Кобулов получил новое назначение, теперь он будет 1-ым замом у старшего брата. А Богдан Кобулов как не крути на хорошей должности, начальник Главного управления советским имуществом за границей. Такая должность в ГУСИМЗ19 Кобулову нравилась. Постоянные командировки по Восточной Европе, в Союз возвращаться он не любил. Теперь и брат будет рядом, можно крутить делами, но только осторожно не зарываться. Богдан Кобулов из Союза выехал ещё в январе. С нетерпением ждал приезда брата, который поделится новостями. По приезду генерал-лейтенанта Амаяка Захаровича Кобулова толком поговорить не получилось. Практически сразу отправились в ресторан, где и планировали хорошо выпить, закусить, ну и поговорить получится. В процессе застолья братья Кобуловы не заметили, как очередной графинчик с коньяком им принёс совсем другой официант, нежели тот, который брал заказ. Тем более первый официант вскоре появился и продолжил подносить закуски. Через два часа братья почувствовали себя чуть больше опьяневшими, чем такое случалось ранее. Решили продолжить в клубе, где имелись женщины лёгкого поведения. Вышли из ресторана и заметив машину такси в ста метрах двинулись к ней. Назвали адрес куда ехать, однако через пару кварталов такси остановилось. Обоих братьев вытащили из машины четверо здоровых парней. Братья Кобуловы были сильными людьми, но в этот день от выпитого кружилась голова, а в организме чувствовалась слабость. Потасовка между грабителями и братьями Кобуловыми закончилась двумя ударами ножа. Ранения получили оба брата. Амаяк скончался мгновенно от удара ножом под левую лопатку. Богдан получил удар ножом в печень, потому находился несколько минут в сознании. К нему наклонился один из грабителей и тихо проговорил.

– Привет из Союза, Самовар20. Тебя убили не мы, а муки совести, – высказав предложение, мужчина воткнул узкое лезвие ножа Богдану в грудь.

У генерал-полковника Кобулова даже выругаться не получилось, из его горла вырвался только хрип. Утром братьев Кобуловых нашли мёртвыми и ограбленными. Версия преступления была принята, как ограбление и убийство. В последствии преступников поймать не удалось.

20 февраля 1947-го года. Москва. Павел Анатольевич Судоплатов дочитал рапорты о выполненной работе в связи с операцией с кодовым названием «Стирка». Такое странное название операции предложил сам Сталин, а Судоплатов не возражал. Дочитав отчёты, Павел Анатольевич поднял взгляд на сидящего перед ним человека. Это был мужчина не старше сорока лет, явно с корнями уроженца Латинской Америки.

– Эрнесто, почему яды? – спросил глава КГО.

– Почему бы и нет? Растворяются в течении десяти часов, вызывают как правило остановку сердца. Я эти рецепты у одного шамана в джунглях Амазонки взял. Аня после принятия двойной дозы антидота жива и здорова, температурила немного, но обошлось, – ответил подполковник Эрнесто Кастро.

– Пиши представление на участников, я подпишу. Пусть сверлят дырочки под ордена, нужное дело выполнили, от многих хлопот избавили, – высказался Судоплатов.

Подполковник кивнул, и с разрешения генерал-полковника покинул кабинет. После его ухода Судоплатов подумал, что надо приложить экземпляры газет с некрологами и можно отправляться к Вождю на доклад.

Март 1947-ой год. Москва. Иосиф Сталин.

Моё поручение по устранению определённых лиц, которые замешаны в довоенных репрессиях, Судоплатов выполнил быстро. Буквально за месяц подготовили операцию, название которой я дал «Стирка». Не знаю почему так назвал, просто в голову пришло. На доклад Судоплатов прибыл с отчётами по операции и с газетами, в которых напечатаны некрологи. Газеты я себе оставил, а остальные документы по операции приказал уничтожить. Такие бумаги не должны попадать в архив. Подписал представление на ордена участникам операции. А вот газетки решил показать Берия, ну и посмотреть, как он будет потеть и волноваться. Пожурю его немного, чтобы не забывался, а то устроил продвижение своих людей. Надо указать ему на его место, чтобы не зарывался. Проза жизни – у верной собаки должен быть свой коврик, а на постель хозяина залезать запрещено. Вызвал Лаврентия Берия через неделю после того, как Судоплатов представил доклад. Посадил Берия за стол и пододвинул к нему газеты с некрологами. Некогда грозный нарком прочитал и побледнел. Я видел, он понимает, что к чему. Я довольно в усы усмехнулся.

– Лаврентий, есть хорошая русская поговорка. Бери ношу по себе, чтоб не падать при ходьбе. Сделай выводы, ты умный, а главное мне нужный человек. Занимайся технологиями и производством, а старые страницы мы перевернули.

Берия молчал не больше половины минуты, потом посмотрел мне в глаза.

– Коба, я тебя не подведу, – коротко высказался Лаврентий Павлович.

По его взгляду я видел и понимал, Берия не лжёт, он действительно будет мне верен, пока я буду находиться наверху «пищевой цепочки»21. На этой ноте я отпустил Берия, пусть трудится, у него это хорошо получается.

К лету 1947-го года планировалось начать денежную реформу, необходимый объём новых банкнот был готов, министр Зверев и председатель правления Госбанка Голев ждали только моей отмашки. Я назначил дату на июнь-июль. Сейчас силами МВД и МГБ проводилась конфискация криминальных средств, в том числе заканчивали следственные действия по уголовным делам. В один из мартовских дней ко мне на приём попросился Василий Сталин. После его домашнего ареста за пьянку он обижался на отца, а я-то как раз и нахожусь в теле того самого отца. Сам я не искал с Василием Сталиным встреч, ну служит и пусть дальше службу тянет. В прошлой жизни, когда был Павлом Обуховым, я читал про сына Сталина, что Василий был пьяница и самодур. Не знаю, насколько это правда. Думаю, в какой-то степени очернили парня. Хотя не сомневаюсь в том, что многие высшие офицеры и руководители целенаправленно спаивали Василия, чтобы получить какие-либо бонусы в продвижении карьеры и прочие преференции. Но имелось одно уголовное дело, которое получило название «Авиационное дело». Инициировал его именно Василий Сталин ещё в 1945-ом году, до моего появления здесь. Что интересно информация об этом уголовном деле по статье 58-1 «б» УК РСФСР22 прошла мимо меня, а ведь статья даёт обвинение в измене Родине, что в этом времени карается очень сурово, вплоть до смертной казни. Арестованы маршал авиации Худяков, нарком авиационной промышленности Шахурин, командующий ВВС23 Новиков, его заместитель Репин, член Военного Совета ВВС Шиманов, начальник ГУ24 заказов ВВС Селезнёв и заведующие Отделами Управления Кадров ЦК партии Будников и Григорян. Уголовное дело наверняка бы завершили быстро, приговорив авиаторов к расстрелу. Но помешало моё попадание в тело Сталина. Я инициировал разбирательства по всем репрессированным. Эти самые авиаторы по-прежнему находились в тюремных застенках, а из некоторых уже выбили показания. Чего хотел добиться Василий Сталин, я толком не понял. Возможно, пытался как-то перед отцом в положительном ракурсе предстать. Я принял Василия Сталина, между нами состоялся непростой разговор. Я ему поставил на вид его поведение и пьянки. Честно скажу, я не считал Василия пропавшим человеком. В разговоре я не знал, как обращался Сталин к сыну, потому использовал просто имя.

– Чего ты, хочешь, Василий? – задал я действительно интересующий меня вопрос.

Василий Сталин немного стушевался от такого прямого вопроса.

– Вообще-то я пришёл узнать почему тормозят уголовное дело авиаторов.

– Потому что идёт разбирательство в действительной вине этих людей. Но ты не ответил на мой вопрос. Не лезь в это дело, для этого существуют компетентные органы, они и разберутся.

– Ты здорово изменился, отец, – неожиданно произнёс Василий.

– Неудивительно, люди постоянно меняются в той или иной степени. Я хочу исправить ошибки, которые уже допустил. Может и тебе стоит задуматься над твоей жизнью?

Василий молчал не меньше двух минут, наконец посмотрел мне в глаза.

– Дай мне настоящее дело, – решительно произнёс младший Сталин.

– Настоящее дело говоришь? Хорошо. Начнёшь с трудностей и не в столице. Поедешь в Туркестанский военный округ, заместителем командующего 6-ой воздушной армии, там как раз идёт переформирование. Вот и посмотрим для чего ты носишь погоны генерал-майора.

Вот и поговорили. Василий покинул кабинет, а я сделал пометку для себя, надо разобраться в «Авиационном деле». В этом деле имелось авторитетное мнения авиаконструктора Яковлева, который выражал тревогу по поводу отставания СССР от развития дальней и реактивной авиации. Короче налицо межведомственные трения. Надо прекращать такую позорную практику. Вызвал к себе Круглова.

– Сергей Никифорович, разберитесь в «Авиационном деле» самым тщательным образом. Если из обвиняемых выбивали показания, требуется наказать таких ретивых сотрудников следствия. Даю вам срок десять дней, – дал распоряжение министру МВД.

Круглов моё распоряжение принял всерьёз, через десять дней мне доложили, что обвиняемые отпущены под домашний арест. Грозную 58-ую статью переквалифицировали на более мягкие. Видимо нарушения в работе имели место быть, халатность и невнимательность. Считаю, что будет хорошим уроком для всех, кто проходил по этому делу. Халатность тоже до добра не доводит.

В построении вертикали власти передо мной стоял ещё один вопрос – Хрущёв. Нет, пока от него не было неприятностей. Но я-то знал, что Никита будет рваться к власти после моей смерти. Потому решил вопрос кардинально, тем более представился случай. Хрущёв от ЦК КПСС курировал борьбу с нацистами в Западной Украине. По его предложению руководителей УПА разыскивали постепенно, но результаты были слабенькими. Потому с моей подачи его отозвали в Москву. Исключить из состава Политбюро Хрущёва видимых причин не было. А Политбюро и ЦК КПСС имели по-прежнему власть в стране. Я безусловно со временем лишу их этой власти, но пока не получается. А то можно вызвать прямой переворот в государстве. Подготовил предложение на заседание Политбюро, где Никите Сергеевичу убедительно предлагалось поехать в Таджикистан главой республиканского комитета. Взять под контроль развитие хлопкового дела, так как хлопок стратегический товар, идёт не только на производство тканей, но и в производство пороха. Такая подстава Хрущёву не понравилась естественно. Однако меня поддержали мои верные люди Булганин, Берия, Мехлис, Маленков, Косыгин, Вознесенский, Андреев и Ворошилов. Из четырнадцати человек восемь «за», остальные воздержались. Хрущёв ничего возразить не посмел. Сейчас это выглядит, как поручение партии. Короче «Хрущ» поехал контролировать народное хозяйство в Таджикистане. Но перед его отъездом мы поговорили, точнее говорил я, а Никита слушал.

– Никита, ты, наверное, думаешь, что тебе отправили в ссылку. На самом деле всё не так. Скажи партии и государству нужны шестнадцать республик, которые могут принимать самостоятельные решения? Можешь ничего не говорить. Требуется поменять статус республик. Будут автономными субъектами РСФСР. Не надо чтобы кто-то оспаривал решения Москвы в будущем. Твоя задача подготовить ситуацию, а потом с товарищами примем решение. Ты человек решительный, потому возлагаю на тебя такую архитрудную задачу, – выдал я свою речь.

От меня Хрущёв вышел окрылённый. Теперь он будут очень стараться на месте, чтобы когда-нибудь вернуться в Москву. Не удивлюсь, если и кукурузу там выращивать научит таджиков. Я на полном серьёзе решил использовать Хрущёва в своих целях.

Интерлюдия. Страницы судьбы. Павел Судоплатов.

За годы перед войной и во время таковой Павел Судоплатов выполнял много поручений Сталина. Постепенно к нему прилипло прозвище «Волкодав Сталина». Павел Анатольевич об этом прозвище знал, и оно ничуть не смущало его. Тем более сейчас, когда он стал начальником практически бесконтрольной службы КГО, ведь кроме Самого Сталина ему никто не мог отдавать приказы или распоряжения. Всю службу КГО расположили в здании Арсенала Московского Кремля. Здание Арсенала имеет форму каре, что способствует закрытому дворовому пространству. В одном крыле здания расположен караул поста № 1. Кроме этого начиная с 1946-го года ведутся работы по устройству подвала не менее двух уровней. Здание считается памятником архитектуры, но Сталин дал личное распоряжение под размещение службы КГО в этом двухэтажном здании. Подвал необходим для арсенала службы и прочих сопутствующих специфике службы помещений. Почётный караул, который охраняет пост № 1, расположился в ближнем Подмосковье. Юридически полк почётного караула и кремля относится к службе КГО, потому выделено крыло здания под размещение караула, который меняется раз в сутки. Кабинет Судоплатова расположен на втором этаже в крыле Арсенала между Никольской башней и Угловой Арсенальной башней. В самом кабинете Т-образный стол. На длинной части стола лежат карточки личных дел работающих сотрудников КГО и тех, кого Судоплатов планирует взять на службу. Сегодня с утра Павел Анатольевич перебирал такие карточки личных дел. Во время войны под руководством Судоплатова была создана отдельная мотострелковая бригада особого назначения, ОМСБОН25. В подчинении у Павла Анатольевича количество личного состава доходило до двадцати пяти тысяч. В новую службу он старался брать именно тех людей, которые служили под его началом ранее. Рассматривая одну из карточек, где записаны данные разведчика, Судоплатов вспомнил, как они прилагали усилия в начале войны по освобождению сотрудников разведки. Тогда он даже поселил людей в своей квартире, так как у них не было жилья в городе. Вспоминая прошедшие годы, мысли Судоплатова вновь вернулись к Вождю. Как человек внимательный и умеющий думать Судоплатов заметил изменения в поведении, манере говорить, жестах Сталина. А самое интересное теперь у Сталина не было страха покушения на его жизнь. Новый Сталин нравился разведчику куда больше. Потому он ни с кем не поделился своими мыслями об изменениях, что приметил в Вожде. Судоплатов отложил карточки и подумал о двойнике Сталина. Что с ним сейчас делать? Двойник нужен был, когда Сталин боялся покушений. А сейчас Вождь спокойно прогуливается по Москве, не гнушаясь26 встречаться и разговаривать с простыми людьми. В роли двойника выступал бывший сельский бухгалтер из Винницкой области, Евсей Лубицкий. С этим человеком плотно работали психологи, портные, парикмахеры и преподаватели актёрского мастерства, чтобы создать образ настоящего Сталина. Сейчас Евсей Лубицкий находился на Подмосковной даче, которая отошла ведомству КГО. Возникал вопрос. Что делать с этим человеком? По сути, надобность в нём отпала, судя по поведению Сталина. Сам Павел Анатольевич решил бы эту проблему простейшим способом. Нет человека – нет проблем. Но решение должен принять Вождь. Ещё одна причина изменения Сталина, он за два года ни разу не вспомнил о двойнике. Может удавить его по-тихому? Спросил сам себя Павел Анатольевич, но тут же отказался от этой мысли. Как минимум об этом знает Берия. А кому Лаврентий Павлович мог доверить такую тайну ведает бог и сам бывший грозный нарком. Лучше прямо спросить у генералиссимуса, пусть сам принимает решение. Скажет удавить, исполним что называется без шума и пыли. Приняв решение, Павел Анатольевич набрал помощника Сталина Поскрёбышева и спросил, когда его сможет принять Сталин. Поскрёбышев через минуту назначил время в восемь вечера. Судоплатов вернулся к карточкам личных дел. Следовало отсеять всех тех, кто погиб в годы войны. А из тех, кто останется, создавать структуру специальных отрядов в охране государственных лиц или объектов, а главное создавать отделы для особых поручений, тот же следственный отдел необходим. Вечером Судоплатов вошёл в приёмную Сталина. Поскрёбышев оторвался от писанины, кивнул в знак приветствия и добавил.

– Проходите, вас ожидают.

Судоплатов вошёл в кабинет, не успел произнести приветствие, как Сталин махнул рукой, указывая на стул. Как только генерал-полковник присел, Сталин вопросительно посмотрел на него. Судоплатов изложил суть вопроса о двойнике. Сталин хмыкнул, даже чему-то улыбнулся, встал и подошёл к окну. Возле окна Вождь стоял три минуты, размышляя или что-то там рассматривая на улице. Потом повернулся к Судоплатову.

– Павел Анатольевич, зачем нам два Иосифа Виссарионовича Сталина? – спросил Вождь.

Что ответить Вождю на такой вопрос Судоплатов не знал. Не говорить же Сталину, что двойник нужен, чтобы избежать покушения? Хотя почему бы не сказать?

– Страховка на случай покушения, – спокойно произнёс генерал-полковник.

– Покушаться на меня могут только враги товарища Сталина и нашего государства. Врагов нужно уничтожать. А бояться своего народа не стоит. Моё решение в том, что мне не требуется двойник. Но прятать такую тайну на два метра под землю не стоит. Не такая уж эта страшная тайна. Пусть двойнику сделают операцию по изменению внешности и поселят его в Сибири, ну и подписку о неразглашении обязательно взять. Подберите ему работу по его силам, пусть трудится, как все советские граждане.