Читать книгу 2023-2036. Пережить Великое Обнуление - Виталий Юрьевич Сиростанов - Страница 4

Иван ещё раз посмотрел на синеватое вздувшееся лицо трупа. От этих выпученных глаз и, высунутого набок языка, мурашки пробежали по спине. Отвернувшись, Ваня поёжился и спросил Максима:

– Может всё-таки закроем ему глаза, и отвяжем?

– Ты серьезно, что ли? Неужели ты не слышал, что вертухаи сказали? Они нас потом самих всех передавят, как тараканов.

– Но уже второй день пошёл. Никто не знает, когда их грёбанный эксперт приедет. А если он вообще не приедет?! Мы что, будем с разлагающимися трупами жить?

– Просто держись от него подальше, и не паникуй раньше времени. Пока вроде запах не сильный. Ты же видишь, как спокойно ведут себя наши сокамерники. Каждый занимается своим делом. Вот и ты чем-нибудь займись. Отвлекись. – спокойно ответил Максим и продолжил читать книгу.

– Я ума не приложу, как он это сделал?! Ведь Григорий Иваныч всегда был самым спокойным и рассудительным из нас. Что могло заставить его удавиться на собственной рубашке, стоя на коленях?!

– Он от этой дизентерии, затянувшейся, уже не соображал ничего. Плюс обезвоживание доконало. – парень перелистнул страницу.

– Ну, допустим. А Сиплый почему вскрылся возле параши? Он-то матёрый урка. Всякое повидал. И как они это сделали почти одновременно, в одну ночь?

В диалог вмешался тощий мужчина с соседней шконки. Озираясь по сторонам, он прошептал: «Сегодня утром мулька пришла из соседней хаты. Говорят, что во всех общих камерах жмуры. Все самовыпилились. Если это даже какая-то протестная акция, против режима или нехватки продовольствия, то о ней, почему-то, вообще никто не знал».

Иван с укором посмотрел на Макса:

– Вот видишь! Я же тебе говорю, что происходит что-то странное!

– А ты не заметил, что в последние годы с миром, вообще в целом, происходит что-то странное? Несколько свежих трупов, это всего лишь суровая реальность. Просто твоё сознание ещё не перестроилось на новую действительность.

– Как тут можно перестроиться, Макс? Тут рядом люди мёртвые! Ты понимаешь? Неужели тебе настолько по фигу? – не выдержав, сквозь зубы, прошипел Иван.

– А что ты от меня требуешь?! Мне что, чёрный платок нацепить и сидеть плакать? Я видел достаточно смертей в своей жизни, и даже более ужасных.

– Но ведь должно же быть какое-то сочувствие?

– Оно нужно нам, смертникам. А мёртвым оно ни к чему. Это они, глядя на наше заточение, нам сочувствуют. Я понимаю твою тревогу, Иван. Смерть, забравшая кого-то на твоих глазах, это не очередная новость из криминальной сводки, которую ты прочитал и тут же забыл. Это совсем другое! Когда костлявая собирает свой урожай слишком близко, человеку становится страшно и тошно. А всё потому, что ты чувствуешь её дыхание, ты ощущаешь её ледяной холод и примеряешь её на себя. Понимаешь суть? Один, погибший рядышком, вызывает у любого человека гораздо больше эмоций и чувств, чем тысячи погибших где-то вдалеке. А всё потому, что так тебе проще представить себя на месте погибшего.

– Ты хочешь сказать, что страх за собственную шкуру, многие выдают за сочувствие и сострадание?! Значит, все люди лгут и притворяются?

– Не все, но большинство. Сочувствие и сострадание характерны лишь для людей с душой. А таких людей, в нашем мире, меньшинство. Да и вообще, Ваня, показывать чувства и чувствовать, не всегда одно и то же!

– Да ну тебя! Опять ты со своей сраной концепцией бездушных. У меня шурин такой же, как ты. – Иван махнул рукой и отвернулся от Максима.

В это время щёлкнула задвижка металлического дверного окошка. В проёме появилось круглое лицо охранника. Он громко прокричал: «Построились все, чтобы я видел каждого!»

Исхудавшие заключённые, спешно подскочив со своих мест, выстроились у кроватей. Внимательно озирая камеру и пересчитав узников, вертухай открыл дверь. Внутрь вошли два человека в чёрной форме. Один из них скомандовал: «Иван Родионов, на выход». Услышав своё имя, Ваня замер, выпучив глаза. Из ступора его вырвал громкий крик: «Я что, блядь, два раза повторять должен?!»

Шаркающей походкой, Иван медленно поплёлся к выходу. В это время, худощавый, лысый старичок, стоящий возле оконной решётки, тихонько спросил: «Командир, когда трупы уже уберут?» Люди в форме молча вывели Ивана из камеры. Дверной замок громко щелкнул.

Перешёптываясь, узники медленно расползлись по своим местам. В полумраке душной камеры наступила тишина.

Капитан снял портрет Дзержинского со стены и поставил его рядом с мусорным ведром. Почёсывая щёку, он окинул взглядом кабинет и тяжело вздохнул. Мобильный телефон, лежащий на столе, громко завибрировал. Глянув на экран, Александр улыбнулся, и нажал зелёную клавишу. Из трубки тут же раздалось:

– Алло, Санёк здорова!

– Здравия желаю, полковник! Ты чего это? Не успел покинуть родной город и уже соскучился что ли?

– Дружище, я был бы рад болтать с тобой хоть каждый день, но на этот раз, увы, опять работа. Как только я вернулся на своё рабочее место, меня тут сразу всякой хуйнёй загрузили. Ну, а как ты понимаешь, раз твой отдел под моим надзором, то вся эта поебота коснётся и вас.

– Понял. Слушаю тебя внимательно.

– Расклад такой. В столице дела совсем туго. Вояки уже не справляются. Усиливают всё, что можно усилить. С завтрашнего дня твой отдел приступает к дежурству на КПП. Сам пункт расположен в южной части города. Это недалеко от Хилка. Выезд на Ордынское шоссе. Место, как ты понимаешь, далеко не самое спокойное в городе. Точные координаты поста и все директивы о том, кого можно впускать и выпускать, а кого нельзя, я сейчас скину тебе на электронку.

– Охренеть! Но это же совсем не наша сфера деятельности.

– Время такое, Санёк. Всё меняется со скоростью света. Зеки нам КПП обустраивают. Мы на боевое дежурство заступаем. Пока кто-то за корону империи борется. Сам понимаешь, что не я это придумываю.

– Конечно, понимаю, Никита! У тебя таких отделов как мой десятки, и с каждым нужно разобраться. Просто пытаюсь переварить информацию.

– Переваривай! Да! И ещё момент. У тебя там, в отделе или среди знакомых, суицидов за прошедшие сутки не было?

– Чего? Какой-то странный вопрос, если честно.

– Вопрос-то может и странный, но ещё страннее то, что произошло прошлой ночью. Какая-то ебучая, необъяснимая волна самоубийств! У нас в управлении генерал застрелился в кабинете. А ещё молодая секретарша в окно сиганула с шестого этажа. В подотчётных мне отделах тоже подобная дичь творится. Где единичные случаи, а где множественные.

– Охереть! Звучит как-то фантастично.

– Хуично! Звучит, как полный пиздец, Саня. Мне ведь теперь всё это разгребать. Бумажки всякие, отчёты. А я вообще не вдупляю, что за дичь происходит!

– Да как такое возможно, вообще? Хоть какие-то версии есть? Что люди говорят?

– Люди говорят всякое. Основных версий ровно две. Первая, что виноват какой-то боевой вирус, вырвавшийся из «Градиента». Только не понятно, почему он только сейчас начал действовать. По второй версии, виновата сеть 6G. Которую, между прочим, запустили как раз прошлой ночью. В общем, как ты понимаешь, все версии – это сладкий материал для вечно обдолбанных продюсеров Хрен ТВ.

– А официальные источники чего заявляют?

– А официальные источники делают вид, что ничего не было. У них сейчас и без того головняков хватает. Ладно, Саня, ты извини, но у меня тут полный пиздос! Как и сказал, сейчас всю информацию по КПП тебе скину. До связи, дружище!

– Удачи, Никита!

Александр нажал красную клавишу и нахмурился. Поднявшись из-за стола, он медленно подошёл к грязному окну, и задумчиво уставился на плывущие в небе грозовые тучи. Меж серых домов, по обочине дороги, ковыляла парочка в старых противогазах с длинными хоботами. Они медленно толкали перед собой небольшую тележку, на которой была закреплена фляга с водой. Капитан тяжело вздохнул. Из глубоких раздумий его вырвал громкий хлопок, разлетевшийся эхом по коридору. Распахнув дверь, Александр принялся озираться по сторонам. В этот же момент из дальнего кабинета вышел небритый здоровяк и с настороженным видом, указывая пальцем, буркнул: «Кажется в Колькином». Подбежав к двери и распахнув её настежь, Александр замер. Сжимая в руке пистолет, на полу, в растекающейся луже крови, лежал лопоухий парень. Затылочная часть черепа была словно взорвана изнутри. На старом зашарканном линолеуме образовался узор из кровавых брызг, перемешанных с кусочками костной ткани и мозга. На лице его застыл жуткий оскал, напоминающий улыбку.

Леонид дважды постучал в дверь и вошёл в прихожую. Елена в этот момент запихивала пакет с документами в большую клетчатую сумку. Увидев на пороге брата, она кивнула головой и произнесла:

– Присядь пока, Лёня. Колька только проснулся. Одевается.

– Да ты не суетись, сестрёнка. Пускай чаю попьёт. Перевозчик берёт деньги только за дорогу. А ждать может сколько угодно. Главное, чтобы все сумки в эту малолитражку поместились.

– Дорого тебе, наверное, обходится эта поездочка?

– Ты сама знаешь, что топливо сейчас большая ценность. Но это всё херня. Для меня главное, чтобы вы с Колькой в безопасности были.

Елена принесла с кухни два табурета, и они с братом уселись на них. Из комнаты вышел заспанный и растрёпанный светловолосый мальчишка. Ребёнок улыбнулся и, подбежав к гостю, обнял его, прошептав: «Дядя Лёня, привет»! Леонид потрепал племянника по голове, со словами: «Ну, привет, бандит! У-у, какой у тебя лоб горячий. Ну, ничего, будем лечить тебя. Готов к поездке? Тогда иди на кухню, умывайся и попей чаю. А мы пока с мамкой твоей поговорим».

Мальчик приложил руку к виску, изображая воинское приветствие, и шаркающей походкой скрылся на кухне. Лёня перевёл взгляд на сестру. Прикусив губу, он полушёпотом произнёс:

– Я, когда увидел входящий от тебя, почему-то сразу всё понял. Ты ведь сама понимаешь, что всё к этому шло?

– Конечно, понимаю. Я уже давно была готова морально к такому исходу. Но чтобы шесть лет…

– Такое сейчас время, сестрёнка. – Лёня нахмурился и ещё тише спросил. – Ты сказала, что по телефону нельзя всего рассказывать. Так как всё было?

– Приехали два мужчины в форме. Один, с обожжённым лицом, который видимо главный, сказал, что он старый друг Вани. Рассказал, что Ване дали шесть лет и что он должен провести конфискацию. После этого, они с молодым ушастым парнем вынесли всё оборудование и Ванин компьютер.

– А раньше ты этого, так называемого друга, не видела?

– Нет. Он сказал, что они дружили ещё в школе.

– Ну, не знаю, не знаю. То, что тебя на допрос не потащили, уже странно. Это, конечно, хорошо, но подозрительно. – Леонид наклонился и прошептал. – Потому, после твоего звонка я избавился от всех Ванькиных гаджетов.

– Знаешь, Лёня, мне глаза этого полицейского с обожжённым лицом показались добрыми. Он очень искренне расспрашивал, чем может помочь.

– Ага. Любят они в душу залезть, и умеют к себе расположить. Работа у них такая. Ладно. Будем надеяться, что всё обойдётся.

– Ещё, он дал адрес тюрьмы, в которой Ваня находится. Как только закончим со всей бюрократией и лечением Коли, надо будет сразу же сходить на свидание. Ему сейчас очень тяжело, и нужна наша поддержка.

– Обязательно сходим. Я тоже переживаю за него.

– Лёня, а ты записал нас на вакцинацию и имплантирование?

– Конечно, записал! Как приедем, вещи раскидаем и сразу поведём вас в клинику. Если будут спрашивать, почему так долго тянули, скажешь, что не могли в город выбраться, транспорта не было.

– А ты спрашивал насчёт температуры Колиной?

– Спросил. Сказали что без разницы. Можно приходить. Это раньше они с противопоказаниями парились. А теперь всем фигачат.

– Хорошо, что на сегодня запись. Можно будет сразу после этого, к терапевту в очередь встать.

– Ага. Так, а что с хозяйством вашим?

– Я соседу всех кур и коз отдала. Он дед хороший. Постоянно нам помогал. А заодно и за домиком нашим присмотрит.

– А Полкан где? Тоже отдала?

– Конечно. – Елена глубоко вздохнула и опустила глаза. – Не можем же мы его в вашу городскую квартиру тащить. Вот только Колька скучать по нему будет.

Из кухни, вытирая крошки с губ, вышел мальчишка и гордо заявил: «Я поел! Можем ехать!» Леонид улыбнулся и, поднимая сумки с пола, скомандовал: «Отлично! Экипаж, по машинам!»

Елена погладила сына по голове, со словами:

– Пока дядя Лёня сумки загружает, мы с тобой сходим к деду Игорю.

– Полкан пока у него поживёт? Мы ведь ненадолго в гости едем?

– Да, сынок. Мы немного погостим у дяди Лёни, а Полкан погостит у деда Игоря.

Мальчик принялся обувать кеды. Елена с грустью посмотрела на сына и, переведя взгляд на Леонида, кивнула головой.

Человек в чёрном костюме слил заварку из небольшого чайника. Вновь наполнив его кипятком, он сосредоточенно уставился на циферблат наручных часов. Через несколько секунд мужчина кивнул головой и, аккуратно придерживая ситечко, наполнил чашку горячим напитком. Вдохнув аромат свежезаваренного чая, мужчина поправил волосы, зализанные гелем, и сделал небольшой глоток.

Иван молча наблюдал за незнакомцем, боясь даже пошевелиться. Мужчина в костюме улыбнулся и, глядя на улицу сквозь мутное зарешеченное окно, произнёс: «Как же прекрасно, когда в нашей жизни есть мгновения, которые доставляют удовольствие! Особенно ценны эти мгновения в тот момент, когда весь мир летит псу под хвост!»

Переведя взгляд на Ивана, мужчина впился в него чёрными глазами и, склонив голову на бок, спросил:

– Ну, а у вас, уважаемый Родионов Иван Алексеевич, есть такие вещи в жизни? Или может быть люди? Мысли, о которых, позволяют вам на время позабыть обо всём происходящем.

– Да, конечно есть. Это моя семья. Жена Лена и сын Коля. – неуверенно проговорил Иван и опустил глаза.

– Ах, да. Семья. – надув губы усмехнулся мужчина в костюме. – Знаете, Иван, а у меня никогда не было семьи. И более того, я полагаю, что человек нового формата должен быть свободен ото всех этих животных инстинктов. Самая сильная и безрассудная привязанность, это материнская привязанность к своему чаду. Люди возвышают эту привязанность, и чрезмерно боготворят. Но по факту же, это лишь стандартная природная прошивка разума. Банальный инстинкт, ошибочно называемый любовью. Мамаша, трясущаяся над ребёночком, ничем не отличается от кошки с котёнком или от хрюшки с поросёнком. Когда я говорю об этом женщинам, то, как правило, в ответ получаю порцию безудержной агрессии. Тем самым, человеческие самки лишь подтверждают свою животную натуру. Своими попытками схватить меня за волосы, они доказывают то, что заложенные в них их эмоции проистекают из банальных животных инстинктов. Ведь по-настоящему любящая мать, среагировала бы совершенно по-иному. Она бы, например, ну… Не знаю… Наверное, посочувствовала бы мне. Типа – «Поглядите на этого несчастного, он даже не знает, что такое любовь». Но ведь нет! Агрессивные самки человека пытаются выцарапать мне глаза. Как вы думаете, Иван, подобные истеричные выпады похожи, хоть чем-нибудь, на светлую и чистую любовь?

– Я не знаю. – пожал плечами Ваня и, отвёл глаза в сторону.

– Глядя на всё это, я пришёл к выводу, что функция рождения детей – это сублимация желания, но неумения быть творцом. Человекоживотных вокруг миллионы, а творцов единицы. Родить ребёнка способен любой организм на земле. Обладающий соответствующими органами, конечно же. Заурядная функция, которую может выполнить практически каждая физически здоровая человеческая самка. Роль самца и того меньше. Это как работать дворником или продавцом. Для этого не надо быть особенным. И ведь каждый причастный к деторождению человеческий организм считает, что он сотворил чудо. Но вся истина в том, что все условия для зарождения новой жизни для этих людей создал кто-то иной. Они лишь осуществляют эту функцию в рамках заданных параметров. Лишь выполняют заложенную в них банальную программу размножения. Как выполняют её и остальные виды животных. А вот для того, чтобы создавать нечто действительно своё, надо быть самому творцом! Художники, музыканты, учёные, это творцы! И у истинных творцов, как правило, не бывает детей. Есть, конечно же, исключения, но они никак не связаны с примитивными инстинктами. Настоящую любовь видно сразу. Те, кто способен дарить её, и есть творец! Творцы создают нечто действительно новое и не желают творить по чьему-то образу и подобию. Даже если они рожают детей, они ни за что не отдадут своё творение на растерзание этому извращённому миру! А в это время, человекоживотные плодятся, в промышленных масштабах! Они производят очередных граждан для этого унылого общества лишь потому, что где-то внутри них сработала установка – «Уже пора!» Иван, ответьте честно, вы видели хоть раз многодетные семьи?

– Конечно, видел. Неоднократно. – Ваня сглотнул слюну.

– Я не думаю, что вы станете отрицать очевидный факт, что многодетные семьи, прежде всего, зарождаются в нищете и среди религиозного фанатизма. Чем примитивнее разум, тем больше он живёт инстинктами! И вообще, я считаю, что привести невинную душу в этот несправедливый и жестокий мир, не спросив её желания и руководствуясь лишь собственными хотелками, это настоящее преступление! Вы ещё не создали безопасных и чудесных условий для жизни на этой планете! Вы ничего не сделали, для того чтобы изменить этот мир! Земля по-прежнему преисполнена жестокостью и несправедливостью! Так чего же вы тащите в это пекло невинное дитя? А всё потому, что это даже не ваше желание! Это программа в вашей голове! И она очень сильная! Она сильнее вас. И вы продолжаете жить в иллюзии, что размножение – это ваше личное желание. По выражению вашего лица, я вижу, что вы со мной не согласны? Иван, говорите, не стесняйтесь.

– Но ведь если человечество всецело посчитает размножение примитивной функцией, оно просто-напросто вымрет? В том числе вымрут и те, кого вы называете творцами.

– Надеюсь, что когда-то так и будет. Человечество наконец избавится от своих несовершенных гниющих оболочек, наполненных сетями из нервов, и всецело перейдёт в цифровой бестелесный мир. Ну, а пока, мы с вами являемся свидетелями этого величайшего перехода! – мужчина приподнял чашку вверх, и его чёрные глаза сверкнули. – Современный мир – это сброд человекоживотных, которые существуют лишь за счёт тех, кого они даже не способны понять. Потребители пользуются дарами творцов. А сами, в это время, не только ничего не дают этому миру, но и бездумно уничтожают его! Новый же мир, преимущественно, должен быть населён творцами и созидателями. Ну, а обслуживающий персонал, способный лишь на простейшие действия, благодаря технологиям и роботизации, теперь может быть изрядно сокращён. Именно поэтому, люди должны размножаться под строгим контролем. Современные медицинские разработки уже позволяют творить чудеса. То ли ещё будет! Иван, я внимательно ознакомился с вашим личным делом. Вы ведь далеко не глупый человек! Вы не часть толпы! Вы тоже творец! Но вы запутались. Вы, как и многие полноценные люди, глушите в себе свои особенности и занимаетесь самообманом. Вы стесняетесь и боитесь выделиться из толпы. И эта толпа, постоянно тянет вас вниз за собой. Ну, неужели вы ни разу не задавались вопросом – почему учёный, разрабатывающий сложнейшие проекты и меняющий своими открытиями весь мир, ничем в своих правах не отличается от миллионов обывателей?! Обывателей, которые только жрут, срут, трахаются и бездумно пользуются чужими творениями?

– Таков наш мир. – пожав плечами, ответил Иван.

– Ответьте себе честно – разве это справедливый мир?! Так может, пришло время его изменить?! Может пора уже восторжествовать справедливости?! Социальный рейтинг – это только начало! Каждый индивид должен получать награду, соответствующую его вкладу в развитие и совершенствование этого мира. Если умения человека начинаются и заканчиваются только функцией размножения и просмотром телевизора, то и уровень жизни он заслуживает соответствующий. И я очень даже понимаю ваш протест и бунтарский характер. Вы, так же, как и я, желаете изменить этот мир. Просто от недопонимая некоторых моментов, вы выбрали не ту сторону.

Человек в костюме достал сигарету и, прикурив, глубоко затянулся. Выдыхая клубы густого дыма, мужчина протянул приоткрытую пачку заключённому. Немного помявшись, Иван взял сигарету. Особист любезно поднёс горящую зажигалку и, глядя на трясущиеся руки узника, глубоко вздохнув, произнёс:

– Иван, я так же, как и вы переживаю за будущее нашей страны! И пускай злые языки говорят, что мы тут строим концлагерь. Это не так! Мы строим отдельный мир, противостоящий богомерзкому Западу! Наша страна, единственная из всех, осмелилась бросить вызов разрастающемуся царству Антихриста! Вы ведь верующий человек, вы понимаете, о чём я?

– Но ведь у нас проходит точно такая же чипизация, как и на Западе? В чём же тогда разница?

– Отличие в том, что они клеймят своих граждан словно скот, лишь для того, чтобы полностью контролировать их. А мы проводим чипирование, для обеспечения всеобщей безопасности. Да, я вижу по вашей ухмылке, что вы не верите мне. Но сократившееся количество преступлений на наших улицах является прямым доказательством моих слов. – мужчина опустошил чашку и аккуратно поставил её на стол. Сменив тон на более спокойный, он произнёс. – Иван, вы сами видите, что происходит вокруг. В столице бунты! Иностранные интервенты у стен нашей Родины! Тюрьмы переполнены! А люди дохнут как мухи! И среди всего этого ада и неразберихи, вы заперты в этих проклятых каменных стенах! Не имея никакой возможности уберечь и защитить свою семью.

Услышав эти слова, Иван нахмурился и сжал кулаки. Особист сочувственно похлопал заключённого по плечу. Передвинув свой стул, он уселся напротив Вани и продолжил полушёпотом:

– Иван, из любой неразберихи и кавардака, всегда можно извлечь выгоду. Поверьте, если из этой огромной картотеки пропадёт даже десяток дел, этого никто не заметит. Вы ведь сами видите, что люди в таких местах умирают толпами. Но я предлагаю вам абсолютно легальное освобождение! Вы теперь привиты и чипированы. И потому, сможете начать жизнь полноценного гражданина нашей страны. Неужели вы не хотите покинуть это обречённое место для смертников, и вновь увидеть своих близких?

– Что я должен сделать? – глубоко затянувшись, спросил Ваня.

– Мне, всего лишь нужны имена всех людей, которым вы продавали своё оборудование для выхода в глобальную сеть. И имена всех, кто пользуется вашими устройствами глушения сигнала чипов.

Глядя на глубоко задумавшегося Ивана, человек в чёрном костюме прошептал:

– Вы старались для них и ради них. А они лишь пользовались вашими творениями. Но ведь все они, взрослые люди! Они понимали, на какие риски идут! Они отдавали себе отчёт о возможных последствиях! – особист наполнил чашку чаем. – Уже скоро интерактивная система вычислит каждого из них. Этим людям, в любом случае не скрыться. Тогда, у вас пропадёт последняя возможность заработать себе освобождение. И что-то мне подсказывает, Иван, что вы вряд ли продержитесь в этом гиблом месте шесть лет. Но если же вы поможете мне, я даю вам слово офицера, что сегодня же подпишу бумаги о вашем освобождении. Я не хочу давить на вас и предлагаю вам подумать ровно три минуты.

Пригладив зализанные волосы, сотрудник особого отдела отошёл к окну. Сосредоточенно посмотрев на свои наручные часы, он долил ароматный напиток в чашку.

Тяжело задышав, Иван посмотрел на облупленные каменные стены, на зарешеченное мутное окно. Разглядывая свои костлявые руки, теперь больше походившие на сухие ветви, он хрипло выдавил из себя:

– Хорошо! Я готов дать вам этот список.

– У! Вам понадобилось всего одна минута и девятнадцать секунд, чтобы принять это решение! – глядя на часы и, цокнув языком, произнёс мужчина в костюме. – Я искренне рад, что вы сделали верный выбор. Садитесь поближе к столу. Вот вам бумага и карандаш.

Дознаватель принялся внимательно наблюдать за тем, как Иван, старательно выводя буквы, перечислял имена и фамилии своих знакомых.

Аккуратно подвинув пальцем листок бумаги, Ваня буркнул:

– Готово.

– Ага… Ага… Хорошо… – читая список, кивал головой мужчина в костюме. – Все эти фамилии я, конечно же, видел среди ваших контактов. Но, к сожалению, Иван, этого недостаточно. Мне нужна ещё как минимум одна фамилия того человека, который пользовался и вашей глушилкой и средством для выхода в сеть.

–Но это полный список! – глаза Ивана заблестели.

– А если хорошенечко подумать? – развёл руками и нахмурился особист.

Обхватив пальцами карандаш, Иван ткнул грифелем в лист бумаги и, тяжело засопев, принялся медленно выводить буквы.

Подняв перед собой полученный список, дознаватель кивнул головой: «Да уж, родственные связи – это не просто знакомства. Интуиция меня не подвела. Конечно же, Шевченко Леонид! Ведь я так и знал, что ваш шурин должен быть в этом списке! Ну, не могло быть так, чтобы вы не снабдили своими творениями хоть кого-нибудь из близких. Отличная работа, Иван! Отдышитесь пока, а я заполню бумаги о вашем освобождении».

Не обращая никакого внимания на моросящий дождь, Александр медленной походкой брёл по улице. Отдернув промокший насквозь китель, он расстегнул ворот рубашки и замер на месте, уставившись на магазинную вывеску. Из-под листа бумаги с надписью – «Оплата только чипами» еле проглядывалась старая затёртая фраза – «Обслуживаются только клиенты в маске». Александр отворил дверь и, стягивая с себя респиратор, вошёл в просторное помещение магазина. Ярко накрашенная женщина за кассой, с глазами полными безразличия, уныло смотрела на экран телевизора, подвешенного под потолком. Хмурые люди в медицинских масках топтались между торговыми рядами, разглядывая ценники.

Александр поднёс запястье к турникету. Внутри устройства раздался писк, и загоревшаяся зелёная лампочка подтвердила, что вход данному гражданину разрешён.

Закинув в корзину булку хлеба и пачку самого дешёвого чая, Александр уже направился к кассе. Но истеричный мужской вопль, раздавшийся в соседнем торговом ряду, заставил капитана замереть на месте. Навстречу Железнову пробежали две испуганные девушки. Приподняв подол кителя и, положив ладонь на поясную кобуру, капитан медленно обошёл полки с товаром.

Пожилой мужчина с огромным животом, выпирающим из-под фартука, стоя возле мясного прилавка, размахивал огромным кухонным ножом и громко кричал: «Человечество погрязло в заблуждениях и самообмане! Каждый прямоходящий примат полагает, что его мнение верное и важное. Но по факту, все вы в унисон повторяете то, что вам вложили в голову. Вы грёбанные ксерокопии друг друга! Инкубаторские выкидыши! Одинаковые мысли, одинаковые взгляды и одно мнение на всех! Вы думаете, что говорите что-то умное?! Но привитые вам точки зрения ничем не отличаются от того дерьма, которое льётся с экранов телевизора! Ваши слова ничем не отличаются от звука копошения опарышей! – мужчина поморщился и плюнул на прилавок. – И, если кто-то вдруг говорит о чём-то, отличающемся от вашего унылого общественного мнения, если кто-то попытается изменить этот мир, принеся в него нечто доброе и светлое! То мерзкие опарыши, привыкшие копошиться во тьме, тут же попытаются сожрать такого человека! Своей скользкой и безликой массой, они атакуют каждого, кто нарушает их комфортное копошение в говне! Они гордятся своим копошением, как гордились их червивые предки»!

Не сводя глаз с ножа, которым размахивал орущий толстяк с залысинами, Александр медленно шагал в его сторону. Увидев прижимающихся к противоположному прилавку женщину с маленькой девочкой, капитан жестом велел им уходить и убрал руку с кобуры.

Толстый мужчина, в это время, продолжал громко кричать, брызжа слюнями: «Человечество – это просто стадо! Миллионы людей искренне считают богом мифического персонажа, которого они ни разу лично не видели. Они уверены, что есть некая книга, которая является абсолютной истинной. Вы серьёзно?! Обычная книга, редактированная и переписанная тысячи раз, издаваемая заурядными издательствами, для вас является абсолютной истиной?! Да большинство из вас её даже не читали! Но вы заочно согласились со всем написанным! Да что с вами, люди?! Вы считаете, что в какой-то книжонке описана история истинного Создателя?! Но с таким же успехом, богом можно было назначить Ходжу Насреддина, Чебурашку, Илью Муромца или ещё какого-нибудь Буратину. – толстяк рассмеялся и глядя в потолок прокричал. – Ну, неужели вы не понимаете?! Это обычный закон маркетинга! Чем больше средств, сил и времени вложено в раскрутку, чем агрессивней и навязчивей реклама, тем больше последователей будет у такого бренда. И что мы видим в итоге?! В результате грамотной стратегии продвижения, миллионы ограниченных придурков начинают считать миф истиной! Они, готовы убивать других людей за книгу, которую даже не читали! И ведь под давлением этого шизанутого большинства, даже разумные люди начинают задаваться вопросом – «А вдруг это правда?!» Ведь нужно иметь невероятно сильный дух, чтобы идти против всего мира. И у большинства этого духа нет! В вас нет частицы настоящего Создателя! Вы тупые куски мяса! – мужчина поднял с прилавка кусок говядины и швырнул его на пол. – Вы скот, который растят для своего пропитания инопланетные захватчики! А вы их богами называете! Поклоняетесь им»!

Александр краем глаза увидел, как женщина с ребёнком скрылась за кассой. Испуганная продавщица нервно грызла свои длинные ярко-красные ногти и не сводила глаз с орущего психопата. Александр вновь положил ладонь на рукоять пистолета.

Мясник тут же направил нож на приближающегося человека, и истерично завопил: «А ну стой на месте! Я ещё не всё сказал! Посмотрите на количество бездомных животных в своей стране, а также на количество мусора на улицах. Это главный показатель, говорящий о том, живёте ли вы в обществе творцов-созидателей или же в обществе человекоживотных. Личности из общества созидателей способны позаботиться не только о себе самих, но и об окружающем их мире. Человекоживотные не в состоянии отвечать за жизни других животных так же, как и не способны поддерживать чистоту окружающей среды. Потому что, единственные способности человекоживотных, это жрать и размножаться. Человекоживотным не нравятся стаи бездомных собак на улице! Они готовы их убивать. Но откуда же взялись бездомные собаки и кошки в городах?! Они ведь не растут на деревьях?! Они, лишь следствие вашего злобного, эгоистичного, примитивного, бездушного и безответственного общества! Эти, некогда домашние животные, вышвырнуты на улицу вами и такими как вы! И они размножаются на улицах лишь потому, что вам на них плевать! Вам всё безразлично до тех пор, пока вас лично это не коснётся! Стаи обозлённых собак – это лишь следствие! Причина же – это вы! Искоренять надо первопричину, а не многочисленные последствия».

«Эй, друг, послушай меня! Пожалуйста, положи нож» – Александр медленно достал пистолет из кобуры и щелкнул предохранителем.

Губы мясника задрожали, глядя на прилавок он произнёс: «Мне так стыдно перед этими животными. Я не убивал их, но был причастен к разделке их тел. Надеюсь, что они простят меня. Мы увидимся с ними там, где всегда сияет свет. И я буду вновь молить их о прощении – по щекам мужчины покатились слёзы, он проговорил еле слышно. – Ничего вы не понимаете. Это и есть вознесение! Мы раскаялись по-настоящему и готовы ответить за свои дела! Но только не перед бородатыми клоунами в платьях. Мы выходим из этой проклятой игры! Мы отправляемся к своему отцу! А вы оставайтесь здесь, на этой скотобойне! И ваши хозяева из-за великой ледяной стены, будут, как и прежде, истязать вас!»

После этих слов, толстяк, несколько раз полосонул ножом по своему запястью. Александр тут же впихнул пистолет обратно в кобуру и подбежал к падающему на колени здоровяку. Глядя на взвизгнувшую и, прикрывающую лицо ладонями продавщицу, капитан громко крикнул: «Звони в скорую помощь! Я оплачу!»

Подтянув штаны, которые без ремня постоянно стремились сползти вниз, Александр окинул взглядом многоэтажку и пробурчал себе под нос: «Надеюсь, откачают дурака. Но вот кровавые пятна на форме маму точно не обрадуют».

Тяжело вздохнув, он прислонил запястье к домофону и, услышав писк, вошёл в подъезд. Лифт уже давно не работал, и капитан начал привычный подъём на седьмой этаж.

Пытаясь соблюсти максимальную тишину Александр закрыл дверной замок и на цыпочках прошмыгнул в ванную комнату. Быстро раздевшись, он запихнул одежду в стиральную машину и помыл руки с мылом. Накинув на себя халат, капитан вышел в прихожую и прислушался.

«Наверное, спит» – подумал Александр и заглянул в комнату матери.

Свежий ветерок приятной свежестью обдал его лицо. Увидев распахнутую оконную раму и колыхающиеся шторы, Александр медленно перевёл взгляд на пустующую кровать матери. Внутри всё сжалось. Резко рванув к подоконнику, Железнов взглянул вниз. Тощая собака обнюхивала женское тело, распластавшееся в неестественной позе на асфальте.