Читать книгу Один - Влад Лей - Страница 3

Сон, в котором ничего не происходило, но который, судя по ощущениям, длился неимоверно долго, наконец, закончился. Тело не слушалось и не хотело реагировать на команды. Но вот, в конце концов, чувства начали возвращаться, я смог вновь ощутить свои конечности, пальцы, веки. Именно веки я и попытался поднять. Это далось неимоверно тяжело, они открывались очень медленно, буквально по миллиметру, но все же я открыл глаза.

Я находился в капсуле сна, которая была специально рассчитана на то, чтобы поддерживать в человеке жизнь, однако замедляла все процессы в его организме. Именно в этой капсуле должен был находиться каждый из «второй волны», кому суждено было добраться до системы Алькари. Подобное решение было просто необходимо – если человек находился в полном сознании при переходе через аномалию, могли возникнуть сложности, например, сильные боли, судороги. Прогнозировались и более серьезные проблемы, включая психические расстройства. Именно поэтому все астронавты второй волны пребывали в состоянии, которое можно сравнить с медикаментозной комой.

В этом подобии сна, когда организм замирал, практически отключался, мы и были отправлены на орбиту Земли, а затем прошли через аномалию, и вот, оказались здесь…

Если мне все же удалось проснуться, значит, все получилось – сейчас жилой модуль, в котором было еще 4 капсулы с другими членами команды, находился на орбите Моры – второй планеты от звезды Алькари.

Пока не удавалось разглядеть ничего, зато я начал слышать: я уже потихоньку различал тихое шипение и легкий гул, очень похожий на звуки, как если бы я решил погрузиться в ванну с головой. Умиротворяющий, но в то же время непонятный, странный шум, который и не успокаивает, но и не заставляет нервничать. Просто иной, не такой, к какому мы привыкли в обычном окружении.

Зрение восстановилось. Даже удалось повернуть голову – я находился, как и думал, в капсуле. Прямо передо мной было запотевшее стекло, через которое можно было увидеть внутреннее пространство модуля и дверь-шлюз, ведущий в общий жилой модуль, где должны были находиться еще четверо моих коллег.

Тут же пришло и недоумение – я совершенно не помнил ни своего имени, ни чем занимался. Нет, кое-что в памяти всплывало: что-то из жизни на Земле, но без подробностей, какие-то обрывки воспоминаний, связанные с подготовкой к полету. Наиболее подробно я почему-то помнил интервью с ученым, которое постоянно крутили по ТВ. Еще я хорошо помнил все, что было связано с экспедицией. К примеру, что я из второй волны, что мы должны наладить добычу ресурсов, должны собрать станцию – верфь, где и начнется строительство звездолета, который доставит нас домой вместе с добытыми ресурсами…

Однако кто я, какие мои задачи в этой экспедиции, как зовут моих коллег, которые находились сейчас в капсулах в соседнем модуле, я совершенно не помнил…

Но и это не проблема: пришло воспоминание о том, что амнезия вследствие погружения тела в гибернацию может быть, и в скором времени должна пройти, ничего страшного в ней нет. Главное, что я помнил все тренировки и всю важную информацию, касающуюся миссии в целом. Из памяти улетучились воспоминания о событиях последних дней, перед самой отправкой…

Руки начали слушаться своего хозяина – трясущаяся правая не сразу смогла подняться до уровня головы, напротив лица было уже успевшее запотеть от моего дыхания окошко, разглядеть за которым ничего не удавалось, а прямо над ним была клавиша открытия капсулы.

Дрожащие и все еще непослушные пальцы смогли нащупать ее. Вдавив кнопку, я стал ждать, когда капсула откроется. Однако этого не произошло, зато мягкий женский голос произнес:

‒ Внимание! В отсеке отсутствует атмосфера! Требуется три минуты для создания пригодной для дыхания среды!

Что же…подождем. Подобное могло случиться, хотя и было, скажем так, явлением необычным. По идее в модулях отсутствовал воздух, но в момент, когда модуль выходил на заданную орбиту, или же когда капсулы активировались, пробуждали людей, в них находящихся, атмосфера внутри модуля уже должна была быть.

Впрочем, даже если воздух почему-то отсутствует, есть иное решение проблемы. Жилые модули, как и индивидуальные отсеки, были оснащены резервными баками с кислородом и азотом, благодаря которым можно было вновь наполнить воздухом помещение, даже в случае, если оно было разгерметизировано. Но все же интересно, почему так случилось? Неужели сплав из элемента Брауна и примеси различных металлов оказался не таким уж и прочным? Неужели модуль был пробит? Или что могло произойти такого, что автоматика разгерметизировала отсек? А вообще, столько бы проблем удалось решить, если бы в капсулу можно было залезать прямо в скафандре. Но по ряду сугубо технических причин это было невозможно…

‒ Воздух пригоден для дыхания. Давление в норме, ‒ сообщил женский голос.

Я вновь дотянулся до клавиши открытия капсулы, и в этот раз она сработала. С легким шипением передняя панель отошла вперед, а затем поднялась вверх, открыв путь к свободе. Тут же в нос резко ударил запах металла.

Я, придерживаясь за края капсулы, перекинул одну ногу через порог, попытался опереться на нее. Нога ощущалась так, словно я сидел на ней несколько часов подряд. Хотя это ощущение стремительно исчезало, я все равно боялся, что не смогу нормально опереться на нее и упаду.

Простояв в таком положении пару минут, я все-таки сделал попытку перенести вес тела на ноги, несмотря на то, что слабость и чужеродность конечностей все еще ощущалась.

Покинув, наконец, капсулу, я мелкими шагами, не спеша, придерживаясь за стену, двинулся к шкафу с амуницией. Тот был рассчитан на хранение двух комплектов – основного и резервного. Однако сейчас в шкафу находился только один, второй валялся на полу. Странно. Выпал? Но почему? Должен ведь закрепляться намертво. Чтобы достать его, еще попотеть нужно!

Скафандр, выполненный все из того же пластика, укрепленного элементом Брауна, являлся прекрасной защитой от любых опасностей космоса. Подумать только, еще несколько лет назад такой скаф воспринимался бы как фантастический доспех солдата будущего. Больше всего он мне напоминал костюм каких-нибудь вояк из стареньких фантастических фильмов. И действительно, он выглядел так, будто бы разрабатывался для боевых действий: большой, массивный, словно бы кираса римского легионера, повторяющая и изображающая анатомические особенности тела (но в нашем случае менее выраженные и явные). Черный пластик, скрывающийся под этой кирасой, был гибким, но неимоверно прочным, позволял поворачиваться, нагибаться так, как мне заблагорассудится.

Руки и ноги были в аналогичном исполнении, но в местах сгиба вместо металла снова-таки использовался пластик. Со стороны могло показаться, что для того, чтобы полностью облачиться в скаф, необходимо надеть сам «поддоспешный» костюм из черного пластика, а затем облачаться, как это делали воины древности, в кирасу, надевать наколенники и наплечники, крепить массивную бармицу и наручи, поножи. На деле все это выполнялось намного быстрее и проще. Во всяком случае, у меня на облачение в скаф ушло минуты две от силы.

Надев шлем, я не стал сразу опускать забрало, герметизировать скафандр. Первым делом следовало проверить уровень кислорода в ранце (его я пристегнул последним, полностью проверив скаф), а также объем имеющегося азота, который в некотором роде можно было назвать «топливом» для маневров. Последним пунктом подготовки являлась проверка аккумулятора скафандра, выполненного с использованием элемента Брауна. Благодаря такому источнику питания, скафандр можно было назвать полноценным и современным компьютером: масса возможностей, в том числе и вычислительных, позволяли космонавту выполнять любые задачи. В том числе и правильно просчитывать векторы, направления полета, контролировать работу ракетного ранца, стабилизировать положение и полет, многое другое.

Забавно: для питания всего этого требовалась только одна батарейка размером с пуговицу. Такие обычно используют в материнских платах современных компьютеров, но наша была способна поддерживать скаф в автономном состоянии несколько суток. Если не использовать все имеющиеся функции сразу, разумеется.

Когда проверка была окончена, я закрыл забрало, легкое шипение оповестило, что теперь скафандр полностью герметичен, воздух подается, а появившиеся индикаторы на внутренней прозрачной стороне забрала оповестили о запасах имеющихся газов. Выходило, что бак с азотом и емкость с кислородом заправлены под пробку. Ну и прекрасно!

Так! Займемся текущими проблемами. У «второй волны» масса задач, которые необходимо выполнить, прежде чем Земля вышлет новую партию людей. Следовало подготовить все к их прибытию, в том числе и станции, цепочку добычи и переработки элемента Брауна, общую станцию, где будущие работники смогут жить и расслабляться после смен…

Подойдя к двери, на которой была намалевана огромная цифра «5» (номер моего модуля и группы, насколько я понимаю или помню), нажав клавишу разблокировки, я услышал запрещающий сигнал, а автоматика модуля тут же уведомила все тем же женским голосом, который я уже слышал в капсуле:

‒ В общем отсеке нет атмосферы. Разблокировка двери доступна в ручном режиме.

Черт подери! Неужели из капсулы вылез только я? Или же я просто первый, а остальные еще не пробудились?

Развернувшись к небольшому пульту, находившемуся над клавишей открытия двери, я начал тыкать пальцем в сенсорный экран, заставляя автоматику откачать воздух из моего личного отсека. Однако все попытки заканчивались одним и тем же сообщением:

«Ошибка системы! Выполнение операции невозможно!»

В очередной раз чертыхнувшись, я бросил безуспешные попытки и, открыв защитную крышку над рычагом ручной разблокировки, находящуюся справа от двери, дернул рычаг вниз.

Дверь, состоящая из двух створок, тут же ушла в сторону, а меня дернуло вперед с огромной силой. Если бы я, уже привыкший и заполучивший такой рефлекс на многочисленных тренировках, не схватился за специальный поручень, наверняка бы сила покинувшего мой личный отсек воздуха бросила бы меня вперед и, вполне возможно, серьезно бы приложила. Кстати, такой удар мог привести к печальному исходу: в лучшем случае к травмам, в худшем ‒ к смерти. Во всяком случае, инструктора настойчиво не рекомендовали проделывать трюк, который я только что выполнил. Хотя, с другой стороны, у меня что, выбор был? Впрочем, мне повезло: я успел схватиться за поручень, его сильно дернуло, но я сумел удержаться.

Когда весь имеющийся воздух ушел, что не добавило мне хорошего настроения (если воздух вышел за пределы модулей – это невосполнимая и дорогая, даже непростительная потеря), я вошел в общий отсек. Это было квадратное помещение с двумя дверями. Одна, из которой я и вышел, была открыта, а там, где должна была быть вторая, был лишь открытый космос.

Я с ужасом и удивлением рассматривал огромную пробоину в стене модуля. Словно что-то огромное врезалось в жилой модуль, пробило корпус и достало до противоположной стены.

Буквально возле края пробоины, всего в нескольких сантиметрах от вогнутой внутрь станции обшивки, стояли компьютеры, каждый из которых выполнял ту или иную функцию: один являлся навигационным и сенсорным, второй контролировал энергетические системы, третий являл собой терминал контроля системы жизнеобеспечения. Чем бы ни являлось то, что пробило станцию, но компьютеры, похоже, оно не задело…

Все они были выключены, и пока для меня интереса не представляли. Тем более задействовать их не имело смысла – станция была повреждена настолько, что не подлежала ремонту. Наверняка они попросту и не работают. Удивительно, как система оповещения функционирует?

Впрочем, главное, что меня сейчас интересовало ‒ жизни и здоровье членов экипажа.

Четыре капсулы находились на противоположной от пробоины стороне модуля, и первый же брошенный на них взгляд заставил меня содрогнуться. Первая и ближайшая капсула была словно расплющена гигантским молотом, окошко изнутри заляпано кровью. Вторая была целой…почти. На передней двери была гигантская вмятина, а маленький иллюминатор разбит. Я даже не стал заглядывать внутрь – и так все понятно.

Люк третьей капсулы был вырван, а все внутреннее пространство испачкано кровью. Того, кто в ней находился, не было, что, возможно, только к лучшему. Видеть труп сейчас хотелось меньше всего. Наконец, четвертая капсула с виду казалась целой, а при приближении к ней оказалось, что и рабочей – индикатор мигал зеленым светом, показывая, что капсула в рабочем состоянии. Но, подойдя ближе и выведя на сенсорный экран показатели пациента, у меня все съежилось внутри и похолодело – четвертый член экипажа был мертв. Почему? Кто же теперь ответит?

Я несколько минут стоял возле капсул, все еще не веря в реальность происходящего.

Я был на этой станции один. Вокруг меня только мертвецы…

Что такого могло произойти? Что случилось с капсулами, а главное – с людьми внутри них? Почему это вышло, ведь конструкторы клялись, что обшивка из смеси пластика, металла и элемента Брауна прочнее титана? Что же такое тогда могло пробить модуль, оставив гигантскую пробоину? Почему не отработали «щиты»?

Ответ был обнаружен буквально через пару минут.

Когда я подошел к пробоине, выглянул наружу, то тут же увидел звездолет – небольшой корабль, которым оснащались все жилые модули. Однако конкретно этот, что я видел перед собой, не являлся кораблем, закрепленным за моей группой, уж это я помнил точно. Другой внешний вид, совсем иные размеры, а главное – надпись «Скаут–2» вдоль борта. Все говорило о том, что этот корабль принадлежал первой группе разведчиков, которые должны были сейчас находиться черт знает где, в астероидном поле, в другой части системы, и которые незадолго до моего прилета сюда отправили сигнал Земле. Как их корабль оказался здесь? Почему? И где они сами? Их, насколько помню, должно быть восемь человек…

Я несколько минут пялился на разбитый, покореженный и брошенный здесь звездолет, после чего развернулся и двинулся к терминалам. Первым я включил навигационный – следовало проверить, действительно ли модуль появился там, где и планировалось? Быть может, произошел какой-то сбой, ученые просчитались с точкой выхода? Быть может, этот корабль как раз и летел за ними, чтобы спасти, однако при выходе из варп-прыжка врезался в нашу станцию? Вполне может быть… Нужно проверить ‒ может, кто-то живой остался внутри разбитого звездолета…

Навигационный терминал начал загрузку, и как только она закончилась, появилась картинка области, начался просчет координат. Для этого компьютеру было необходимо несколько минут.

Я прождал целых десять, и пока результата не было. Оценка и просчеты все еще шли. Но, судя по всему, терминал был поврежден – слишком долго он выполняет простейшую операцию. Хотя, лучше так, чем если бы он вообще отказался включаться.

Я попытался включить другие терминалы: заведующий электропитанием и солнечными панелями, систему жизнеобеспечения, однако они включаться не хотели, даже экран не загорелся…

Что же…пока не определимся с координатами – нужно ждать. А зачем ждать впустую, если можно проверить разбитый корабль?

Я вновь подошел к пробоине. Во всем плане были только два неприятных момента. Во-первых, очень не хотелось вновь увидеть трупы. А я почему-то твердо был уверен, что трупы на борту найдутся. И хорошо бы, если только один…

И во-вторых, к кораблю придется прыгать, при этом используя маневровые скафа, и без всякой страховки. Страховка в виде троса, который должен был находиться в шлюзе на выходе из модуля, улетела в открытый космос при ударе корабля о модуль.

Нужно было решать – рискнуть и прыгнуть или же дожидаться ответов от навигационного компьютера. Я задумался.

Инстинкт самосохранения отчетливо давал понять, что хотел бы, чтобы я остаться в модуле, а вот логика и любопытство подстегивали на риск.

В конце концов, страхи удалось побороть, и я изготовился к прыжку…