Читать книгу Браки рождаются на небесах - Влад Потёмкин - Страница 4

Языки пламени принялись лизать поленья, брошенные Идэн в костер. Просушенные остатки строительства, ярко вспыхнув, точно хворост, неистово запылали. Пламень, взмыв вверх, обдало ей лицо приятным согревающим жаром. Комья вара растапливались, растекаясь по днищу чёрного ведра, и превращаясь в жидкость булькали, лопаясь пузырьками на поверхности, издавая своеобразные хлопки. Идэн боковым зрением тайно наблюдала за Аустом. Красивый ладно сложенный парень шкурил топором очередное бревно. Вот, уже который день, она любуется им, видя, как он умело превращает, когда-то высоченные сосновые стволы в доски. Юноша, также – украдкой, поглядывал на неё и когда их взгляды встречались, они одновременно отводили их в сторону. Вар хлюпал, подымаясь темной пеной, готовый вот-вот пойти через край. Надо было сообщить Аусту, чтобы он забирал ведро, но девушка стеснялась.

– Больше ждать нельзя! Иначе убежит, – рассудила Форсет.

– Смола готова, – наконец-то набравшись смелости прокричала она, но так тихо, что даже сама удивилась, как от стеснения у неё сел голос. Но, он услышал её, точнее – давно уже ждал её позыва, Ауст слышал её и чувствовал…

– Сейчас заберу, – задорно прокричал Игл. Он бодро спрыгнул на землю и поспешил к кострищу, надевая на ходу кожаную рукавицу.

Горячая живица, лишившись огня, побулькивая, издавала последние хлопки – надо было скорее смолить, пока она не застыла. Ауст энергичными движениями руки промазывал борта и швы корабля. Окунув кисть в ведро, он быстро её переворачивал, чтобы не растрачивать вар понапрасну. Когда жидкости в ёмкости, осталось меньше половины девушка, принялась поливать, остаток варки через край, пуская его тонкой струйкой, для более удобного просмаливания.

– Как, ты, умело льёшь вару! – похвалил парень её старания. – Как истинный, умелый корабел?!!

Идэн залилась румянцем и засияла, радостным блеском обворожительных, красивых глаз.

Каждое утро, Ауст и Идэн с нетерпением ждали начало работы, чтобы поскорее увидеться. Она не выходила к общему столу, стесняясь, что родители могут заметить, её неравнодушие к гостю.

Работа спорно двигалась. Корабль, из-за дня в день, набирал рост. Идэн и Ауст, уже не стеснялись друг друга. Они, по долгу, мирно беседовали совершенно на разные темы. И, что удивительно – Идэн ни разу, не вспомнила о Хальве, словно и не было – этих долгих, мучительных дней скрывания на чердаке.

Стоя рядом друг с другом, они забивали гвозди, шпаклевали и красили борта, убеждаясь в сходстве своих характеров. Встречаясь глазами, они уже, не отводили взгляд друг от друга, а смотрели друг другу в глаза осознавая, что между ними зарождаются отношения сладостные, трепетные, счастливые и долгие. Не смотря на трудность работы, от которой – у них немели руки и ноги, и болело все тело, они были довольны совместным выполнением возложенных на них задач и не сожалели об этих лишениях. Именуя это не иначе, как счастье. За это время, что они провели вместе, – они узнали друг о друге, как им казалось, всё; словно пробыли вместе целую вечность. Но, даже не смотря на это – сердце Идэн продолжало неистово колотиться внутри.

– Почему, от его присутствия, так начинает биться сердце? – задавала она себе этот вопрос, хотя и сама прекрасно знала ответ – «ЭТО ЛЮБОВЬ!!»

Увлечённые работой и друг другом они не заметили, как пришла Белая Ночь. Солнце не заходило за горизонт – оно, лишь перемещалось с востока на запад, оставаясь где-то у них за спиной, где-то на севере. И, лишь, чтобы оставить за ночью, её исконное и подтвердить астрологическое время суток на небосводе величаво появлялась яркая – жёлто-оранжевая, а порою даже и голубая луна.

В один из таких сказочных вечеров Ауст соорудил качели. Он взял длинный такелаж. Привязал канат к могучей ветви раскидистой сосны, а для удобства сидения посередине положил доску.

Идэн, точно птица, парила над землёй улетала в убегающую высь. Ветер, обжигая, бил ей в лицо. От резкого взлёта радостного свистело в ушах, а чарующая высота создавала иллюзию бесконечного пространства, до самых небес. Широко раскрытые глаза, вдруг наполнились неописуемым счастьем, безудержно смотрели вперёд, в бесконечную голубую даль неба залитого и золотистыми лучами Солнца и магическим светом, таинственной чарующей Луны. Охваченное восторгом, лицо Идэн сияло, весёлыми, ликующими выражениями. Щеки порозовели. Она смеялась, радостно и от души, погружённая в этот сказочный аромат стихии. Молодость раскрылась в ней, обнажая её и наполняя, со всей, присущей, лишь ей – молодости – чарующей, обаятельною и притягательной непосредственностью. Скользя, между пространством Выси и Земли, Форсет с каждым взмахом улетала все выше и выше. Ветер разлетался по сторонам. Взлёты приобрели такую скорость, что напоминали мотание маятника, с такой стремительностью, что Идэн нельзя было рассмотреть, и если бы не светящиеся на лету глаза, то можно было бы подумать, что это носится по небу не видимый фантом в раздувающихся одеждах. Глаза её светились, точно звезды на небе, волосы растрепались и следовали за ней, словно шлейф. Одежды клокотали на ветру, словно буря полоскала их. Как стихия полощет стяг или парус на корабле викинга. Она наслаждалась полётом – это была её среда, её стихия, её воздух. Светлые, пшеничные волосы девушки, с лёгким рыжим налётом в небесных лучах отливали янтарём. Ауст любовался ею, как прекрасна, величава и могущественна была она в этом полете, улетая в лазурную высь и возвращаясь обратно, подобно морю во время бушующего урагана, морю безудержному и неукротимому.

– Ой – й – й!!! – испускала она восторженный вскрик и улетала, ещё выше в небо и тут же со свистом проносилась обратно, чтобы вновь взмыть, набирая очередную высоту. Она ликовала и наслаждалась полётом и музыкой разносившейся по округе.

Ауст, как то, из ветки – выстругал рожок. Украсил его, не замысловатой резьбой, получилось, очень, даже красиво и удобно играть. Сейчас, он сидел на бугорке и играл, какую-то лирическую мелодию. Музыка, порою переходила в воинственный марш и возвращалась обратно к нотам певучим и растянутым. Так, меняя темпы, он играл для неё, сидя на своём возвышении. В вышине, под самыми сводами высоченной сосны мелодия звучала торжественно, а в самой, наивысшей точке своего полёта, звучание было величаво на столько, что Идэн хотелось затормозить – остановить время – остановить своё пребывание в этом пике и наслаждаться и наслаждаться этими звуками. Находясь в таком состоянии, она отчётливо видела и верила, в уготованную ей с Аустом прямую дорогу и идти, по этому пути, они будут вмести твёрдым шагом. Она верила, что в их создающихся отношениях заложена, такая безмятежная, безукоризненная и ясная уверенность. Уверенность крепкой, дружной семьи, с приятной сытостью, с всеобщим удовольствием и достатком и само собой разумеется любовью и любованием друг другом. От всего этого нахлынувшего счастья ей хотелось плакать. С Хальвом у неё, таких ощущений не возникало. Хотя, знала она его – уйму лет. И, как ей казалось – досконально, но, чувство туманной дымки не покидали её, на протяжении всего времени их общения. Может, поэтому, она, так – довольно-таки безболезненно – пережила его обман и расставание. Нет! Она любила Хальва, иначе не были, бы пролиты, те реки слез. Не было бы тех бессонных ночей, проведённых в проёме чердачного, слухового окна. Но, сейчас, ей казалось это – чем-то далёким и даже происходившее не с ней.

– Да, – трезво рассудила она. – Любовь к Хальву была у неё первой, а первая любовь – это, что-то наподобие ветряной оспы – болеют в детстве, однако шрамы остаются на всю жизнь. У неё этих шрамов не было – должно быть, правило ветрянки в её случае действовало безукоризненно – «чем раньше переболеешь – тем меньше шрамы» или же лекарь попался правильный и его чудо-концентрированная зелёнка сделала своё дело, не оставив следов. По крайней мере, она чувствовала, что любовь к Хальву – не оставила – ни на её теле, ни на её сердце – ни каких последствий. Хальв был хорош, иначе бы она не полюбила его, но в нём не было – того решительного – «НЕТ», каким обладал Ауст. Хальв был ведомый, нежели этот загорелый и ладно слаженный корабел с харизмой явного северянина.

Бедность княжеского двора понудила Ирвинга Старшего породниться с богатым бондом Филиппом. Не в состоянии противиться отцу Хальв женился на старой деве и отбыл со своею женою в отведённый отцом удел, негодуя на свою слабость. Отведённый отцом удел оказался заброшенной заимкой в горах, да и сам отъезд больше напоминал бегство. Бегство от всех и от самого себя. В первую очередь Хальв Ирвинг бежал от стыда своего неудачного супружества. Не такой он представлял свою семейную жизнь. Прозябая в лесной глуши, среди бочонков браги и пива, он время от времени думал об Идэн – рассуждая, «как бы у них было всё хорошо». Он любил её и продолжал любить, но, ни разу не подумал о причинённой ей боли.

– Да! – рассудила Форсет. – Хальв это не Ауст?!!

Внимание Ауста размягчило сердце Идэн, согрело и дало ей уверенность, как она считала, на всю оставшуюся жизнь.

– Любит! – говорило ей сердце, и Идэн была с этим полностью согласна. Луна и Солнце продолжали занимать, своё место на небосводе. Небесное противостояние двух светил, музыка Ауста и пение множества крошечных птичек превратили окружающий мир в волшебный сад.

– Алтарь любви, – подумала она. Ей казалось, что – это всё для неё и в её честь. В траве, множество цикад и кузнечиков, приветствовали Форсет своим стрекотанием. Где-то, в глубине чащи неустанно куковала кукушка.

– Кукушка!!! Кукушка!!! Сколько мне жить?? – прокричала девушка.

Наполненная радостным порывом, юная особа принялась загибать пальцы, попеременно меняя руки. Когда, подошёл очередной черёд – смены руки, Форсет задумалась: « Какую руку подставить для дальнейшего учёта своих долгих летоисчислений?»

Задумалась и кукушка.

– Пятнадцать? – переспросила Идэн, не то себя, не то кукушку, но ответа не последовало.

– Должно быть, её согнали… и, кукушка перелетела на другое место, чтобы продолжить добавлять мне годы, – успокоила она себя.

Но, неприятное состояние страха уже вселялось в неё и с каждой секундой нарастало, все больше и больше. Ей захотелось вниз, к Аусту, чтобы он успокоил её и вселил в неё, хоть какую-то часть своей могучей уверенности.

Идэн стала останавливать качели.

Ауст, видя, что движения замедляются, перестал играть и стал приближаться к ней, все ближе и ближе. По мере того, как уменьшалась, раз от раза, амплитуда качания уменьшалось и расстояние между ними. Она почувствовала, его приближение и сердце, вновь забилось внутри, словно загнанный в колесе бельчонок. Она в растерянности отпустила канат и полетела вниз. Её волнение передалось Аусту – он, еле успел подхватить девушку у самой земли.

– Как, ты, меня напугала, – в сердцах выпалил «Мореход» и понёс девушку на руках, легко и непринуждённо, что ей показалось – это эльфы несут её на нежных крыльях. Ей хотелось смеяться от счастья, безудержно, радостно и от всей души. Она, тут же, забыла про кукушкино гадание и даже переборов стеснение, не стала вырываться из его объятий, хотя сердце продолжало биться, по-заячьи колотясь о стенки её души, а наоборот – Форсет прижалась к нему, ещё крепче, сама не осознавая почему – ради подстраховки, чтобы не упасть или ради удовольствия?!!

Внутри Ауста напряжение, также росло. Он прекрасно понимал, что разрешить это состояние он сможет, лишь выразив, в своём признанием в любви к Идэн. Однако голос его не слушался, а подымающиеся из глубины чувства застревали, где-то в районе горла, встав комом. В этот самый момент, Идэн посмотрела на него, таким радужном, опьяняющим взглядом. Взором, такой притягательной силы – брызнув, из-под длинных, вспрыгнувших ресниц задором обворожительных красивых глаз и располагающей взаимности. И этот блеск счастливых глаз и задор её лучезарной улыбки, предали ему ту самую уверенность, которой так не хватало его действию, что он тут же выпалил:

– Я тебя люблю!

Сказав это – он, окончательно и навсегда, связал свою жизнь с ней, прекрасно понимая – после этого шага, уже, не может быть обратного хода.

– Наконец-то, – подумала она.

Услышанное радостно понеслось внутри неё.

После приземления, она, в очередной раз, смутившись, отвела свои глаза, но от слов признания она подняла, вспыхнувшее лицо и их глаза встретились и засияли.

– Я тебя люблю, – повторил он.

Сердце Форсет продолжало неистово колотиться, перерастая в дрожь. Она не осознавала, что происходит внутри. Откуда столько пляшущих, дурманящих сознание звуков. Девушка почувствовала нехватку воздуха, она хотела сказать:

– Нет, – но внутренний голос почему-то молчал. Смутное состояние тревоги и сомнений куда-то исчезло. От набежавших ощущений и недостатка воздуха, у неё закружилась голова, она машинально силилась выдавить очередное «нет», но воздуха не было в её груди, чтобы сказать – это «нет». Она глубоко вдохнула, глядя на Ауста, в его сияющие счастьем, голубые, бездонные глаза, точно – глубокое озеро, – и вместе с воздухом – она вздохнула в себя ЕГО – целиком и без остатка, словно это и был её единственный воздух, ради, которого она родилась, жила на свете и будет жить дальше. Ради него одного и их безраздельного счастья вместе.

Поведение Ауста возымело своё действие – она успокоилась и, положив голову на его плечо, закрыла глаза.