Читать книгу Управляй своей мечтой. Твои возможности безграничны - Влад Рековски - Страница 6

Принятие важного решения

Мы приняли решение уехать жить в Германию. В тот момент там проживали три сестры моей мамы.

Но что значило для меня всё оставить и уехать жить в Германию, другую страну с другим укладом жизни, другими обычаями? А немецкий язык, которым я не владел? Как быть с этим? Я должен был оставить свой начальный бизнес, своих друзей, свои привычки и уехать в мир, пока еще непонятный мне самому! ЭТО были мои СТРАХИ в тот момент, с которыми мне необходимо было справиться.

Но ведь при всём при этом есть и плюсы, подумал я, и стал их перечислять: я молод в свои двадцать четыре года и, при необходимости, могу получить другое или дополнительное образование в Германии, которое откроет мне НОВЫЕ, неизвестные мне возможности.

Для этого, конечно, необходимо в первую очередь выучить язык, что даст мне некоторые преимущества для моего будущего, подумал я. Но и это было еще не всё. То время было очень неспокойным в России, мое занятие бизнесом предполагало серьезные риски, моя безопасность не была чем-то гарантирована. И было непонятно, к чему это приведет в России лет через пять-шесть.

Мой брат Дмитрий, который был младше меня на полтора года, работал в различных местах, зарабатывал, скажем так, очень скромно, имел сомнительных друзей, злоупотреблял спиртным. Я думал о нём и переживал за него. Выезд из России был бы ему только на пользу.

А отец на мое предложение уехать им с мамой вдвоем в Германию ответил, что он без меня и брата в Германию не поедет, и мама его поддержала.

Итак, решение было принято, и мы начали процесс оформления документов на выезд. Ранее мы в семье вообще не говорили о том, что у нас есть родственники за границей. Мамина старшая сестра выехала за рубеж еще в семидесятых. Они с мамой редко переписывались, так как в СССР, живущем за «железным занавесом», иметь родственников за границей было опасно. Это могло иметь далеко идущие последствия – подобный факт мог существенно ограничить выбор профессии, карьерный рост, самореализацию в качестве руководителя.

Но к тому времени, в 1993 году, уже все три мамины сестры постоянно проживали в Германии. Моя мама была немкой по происхождению, родом из тех немцев, которые переехали в Поволжье по приглашению царицы Екатерины II в XVI веке из Шлезии, восточной части Германии. Сегодня эти земли входят в состав Польши.

Русские немцы. История поколений

Переселенцы из Германии при Екатерине II получали землю и могли заниматься сельским хозяйством. В результате за четыре сотни лет образовались целые немецкие деревни с немецкими школами, красивыми домами и хорошими дорогами. Жители таких деревень говорили только на немецком языке, и это был для них свой маленький мир. Когда мы собиралась переезжать в Германию, то не знали, что существуют такие деревни на юге России.

В собственности моих предков до революции было большое хозяйство, которое в 1917 году было отобрано и перешло во владение советских колхозов, а моего прадеда по фамилии Рековский большевики расстреляли. Но на этом тяжкие испытания для рода Рековских, как и для многих других поволжских немцев, не закончились. Пришел 1941 год, началась Великая Отечественная война с фашистской Германией. Ночью весь поселок окружили спецслужбы, и был дан приказ эвакуировать всё население. Люди могли взять с собой только документы, которые позже были изъяты НКВД, и немного одежды да узелок продуктов. На ближайшей станции всех посадили в грузовой эшелон и повезли, а куда – неизвестно. Эти напуганные люди не знали, как долго их будут везти и что их ожидает впереди. А впереди их ожидали нелегкие испытания: полная нищета, гибель родных от голода или от работы в ГУЛАГе и «трудовых лагерях».

Примерно через неделю эшелон достиг конечного пункта, это был город Новосибирск. Людей пересадили в грузовики и вывезли в лес примерно в пятидесяти километрах от города. Жилья вообще никакого не было, и людям предложили копать землянки. Да, именно так – копать землянки и устраиваться, кто как сможет. (Далее – со слов маминой сестры, тетушки Мины.) В семье Рековских на тот момент было пятеро детей, моя мама родилась уже после войны, в 1947 году. Только представьте: едва семья обустроилась, моего деда Александра Рековского (21 июля 1909 года рождения) забрали в трудармию, бабушку Екатерину (9 марта 1911 года рождения) тоже забрали в трудармию, но чуть позже, через три месяца, и дети остались одни. Старшая сестра Мина, которой в то время было двенадцать лет, взяла на себя всю ответственность за младших сестренок. Сестрам было от двух до шести лет. Мина ходила по домам, попрошайничала, добывая еду и теплую одежду, бродила по помойкам, собирала то, что можно было еще использовать для еды, и, если получалось, подрабатывала нянечкой. Две самые младшие сестренки не смогли преодолеть тяготы голода и умерли одна за другой в течение первого года после переезда под Новосибирск.

Время шло, и ситуация становилась всё хуже. Мина, узнав, наконец, адрес того лагеря, где работал отец, написала ему такое письмо: «Наш любимый папочка, мы живем на последнем дыхании. Наши две маленькие сестренки умерли от голода три месяца назад, и теперь подходит и наша очередь. Приезжай поскорее к нам, а то мы тебя можем больше не дождаться! Твоя доча Мина».

Когда мой дед получил это письмо, ему был знаком только один человек, который, возможно, смог бы помочь в этой ситуации. Это был один из офицеров лагеря в звании капитана. Дед после основного рабочего дня помогал семье этого офицера, которая жила на территории трудового лагеря, – заготовлял для них дрова. Дед вечером приносил дрова к ним в дом и топил печь. И вот, в очередной раз растопив печь, он передал это письмо жене офицера со словами о помощи и попросил дать ему возможность съездить под Новосибирск, чтобы привезти своих детей. Это было маловероятно, но он, тем не менее, очень надеялся: другой возможности выбраться из лагеря, даже на пару дней, у него не было.

И вот уже на следующий день мой дед получает от начальника лагеря увольнительную записку на три дня. Это были самые заветные три дня во всей его жизни!

В дорогу он получил от жены офицера две банки тушенки, буханку хлеба и немного сахара. Через три дня дед вернулся в лагерь и привез с собой трех похудевших, изнеможденных, но безгранично счастливых дочерей. Удача моего деда послужила хорошим примером и для других отцов, работавших в этом трудовом лагере. Они стали ходатайствовать за детей перед руководством колонии и привозить их, оставленных не по своей воле, из землянок под Новосибирском.

Пришел 1945 год, вернулась и моя бабушка из трудового лагеря, и семья Рековских переехала в Новосибирск. Несмотря на то, что у них не было права выезда из этой области еще несколько лет, они были счастливы, что оказались вместе спустя четыре таких непростых года.

В 1947 году родилась моя мама, Лидия Александровна Рековская. Семья Рековских продолжала жить в Новосибирске, так как режим, установленный Лаврентием Берией после окончания Великой Отечественной войны, не позволял выезжать немцам из тех регионов, куда они были высланы в 1941 году. Только в 1954-м, после смерти Берии, немецкие семьи получили паспорта. Теперь они, как и все свободные люди, могли свободно передвигаться по территории СССР. После стольких лет лишений и холода севера семья Рековских решила уехать в союзную Республику Киргизию, в город Фрунзе, ныне Бишкек. Там они построили одноэтажный дом с белоснежными стенами, который утопал в саду, засаженном всевозможными плодовыми деревьями, произраставшими только в этой полосе. Мы со своей семьей в семидесятых и восьмидесятых годах каждое лето приезжали к ним с Урала в отпуск на фрукты и домашний сладкий немецкий кребель, который так охотно пекла моя бабушка.

Я очень хорошо помню эту добрую и очень подвижную бабулю, которая так за все годы жизни и не заговорила на русском, а общалась только на немецком с диалектом Поволжья, так называемом платтдойч (Plattdeutsch). Мой дед летом после работы постоянно копошился в саду, заготовляя сухофрукты, моченые арбузы и готовил свое фирменное сливовое вино. Это был их новый, спокойный и размеренный мир.

Переезд в город Миасс. Временное решение

Итак, приняв окончательное решение ехать в Германию, я отказался от планов по организации макаронной фабрики и перебрался с женой из Екатеринбурга в Миасс, продолжая заниматься оптовой торговлей. Кроме этого, до отъезда в Германию я решил устроиться на Уральский автомобильный завод (УралАЗ), в коммерческую службу. В девяностые практически все предприятия страны работали без наличия денежной массы и с трудом держались на плаву. Первоочередной задачей для любого предприятия в тот период было закрытие своих задолженностей за поставку сырья и необходимых энергоресурсов для производства, для этого использовали так называемую схему «взаимозачетов». Вот в такое подразделение, отвечающее за все взаимозачеты на предприятии, под названием «отдел коммерческой службы» я и пошел работать. Нас было семь человек. За сравнительно небольшой период работы в отделе я успел, помимо небольших по сумме договоров, заключить один крупный договор с нашим заказчиком из Ханты-Мансийска на 1 миллиард 100 миллионов рублей и провести его до наших поставщиков комплектующих через Урал- и Мострансгаз. Вдобавок я получил огромный и ценный опыт общения с генеральными и коммерческими директорами крупнейших предприятий России, а регулярные поездки на предприятия партнеров сделали меня еще более мобильным, собранным и коммуникабельным. Уже через три месяца работы у меня появился служебный автомобиль «Волга-3110» с водителем. Это был уже успех. Вот только оклад за эту работу был для меня чисто символическим, и хватало мне его примерно на неделю. Основной доход мне приносила моя коммерческая деятельность, которую я осуществлял параллельно основной работе. Для этих целей я нашел водителя с автомобилем ВАЗ-2103 и устроил его по совместительству как своего личного водителя. Звали его Сергей. Это был партнер, а не просто водитель. Сергей по одному моему звонку всегда, в любое время дня и ночи, был в указанном месте. На этого человека я всегда мог положиться как на самого себя. Сергей всегда четко выполнял мои задачи не только у нас в городе, но и в Екатеринбурге, а также и других областях. Он не употреблял спиртного и не курил, и, кроме того, он мог мало спать и не терять концентрации на дорогах. Вот оно, мастерство бывалого человека!

Расскажу об одном интересном случае, который произошел с нами в Екатеринбурге.

Когда я приехал в Екатеринбург, мне позвонил мой товарищ Мирослав Нитковский (имя и фамилию я по ряду причин изменил), он работал в управлении ОБЭП (отдел по борьбе с экономической преступностью), и попросил об одной услуге. Мы встретились с Мирославом, и он объяснил, что именно нужно сделать. Кто-то продавал грузовые вагоны по объявлению, размещенному в одной из газет Екатеринбурга. Нам нужно было созвониться с продавцом и договориться о встрече, чтобы осмотреть товар, как говорится, по факту, далее уточнить цену, и на этом поставленная задача была выполнена.

На следующей день всё так и сделали. Продавец назначил нам встречу на станции «Сортировочная», мы приехали. На машине челябинские номера, всё выглядит правдоподобно. Встретились. Продавец в костюме, очень интеллигентный, показал нам вагоны, мы еще немного поторговались и расстались на том, что вечером сообщим о нашем решении по телефону. Конечно, мы ему не звонили. Моему товарищу нужны были только номера вагонов, чтобы отслеживать их после того, как они будут проданы и двинутся в путь. Через неделю операция закончилась, вагоны после незаконной продажи арестовали. Как оказалось, продавал их сотрудник железнодорожного управления Екатеринбурга. Мирослава пригласил к себе в кабинет большой начальник со звездами на погонах, поблагодарил за отличную работу и подписал рапорт о его повышении и присвоении ему очередного звания. Но перед уходом Мирослава из кабинета его начальник мельком добавил: «Мирослав Михайлович, ты дело-то это занеси мне в кабинет. Мы уж теперь дальше сами разберемся с этим товарищем!» Вот таким образом работала та система в девяностых.

2018. Индия, Гоа

Сегодня суббота, 11 ноября. Я шестой день пишу книгу, погружаясь в свои воспоминания до такой степени, что думаю и прокручиваю все события тех давних лет постоянно, чтобы вычленить самое важное и интересное для читателя и тут же написать об этом. Я начинаю думать уже рано утром, проснувшись и еще лежа в кровати, думаю, плавая в бассейне со своей невероятно активной дочей Владой, прогуливаясь и разговаривая с любимой супругой Екатериной. Мои мысли полностью погружены в те прожитые годы.

В ноябре на Гоа по утрам очень комфортно, температура воздуха в восемь утра около двадцати пяти градусов. Но как только начинает пригревать солнце, в течение часа становится довольно жарко, и температура поднимается до тридцати. Я пишу каждое утро, сидя на уютном полукруглом балконе, засаженном по периметру зелеными растениями в клумбах. Я чувствую приятный свежий запах цветов, приносимый легким ветерком. Иногда его внезапно перебивает табачный дым с соседнего балкона. У нас просторный номер с видом в сад, за которым расположен бассейн замысловатой формы с отлично обустроенной прилегающей территорией.

Закат солнца на побережье Гоа

Вчера наша трехлетняя дочь сделала три новых шага в своем познании этого мира. Для нее это были три открытия.

– Первое: она научилась погружаться в воду в очках и задерживать при этом дыхание.

– Второе: мы поднялись с ней на парашюте и проделали небольшое путешествие вдоль побережья. От восторга мы оба кричали: «Как здорово, мы летим!»

– И третье: вечером, когда мы возвращались после ужина в прибрежном ресторанчике, Влада научилась находить в песке спрятавшихся крабов и вытаскивать их из убежища, беря их за панцирь своими маленькими ручонками! Это было нечто! Она так кричала от удовольствия, когда крабы убегали от нее по песку, а она бегала за ними, подсвечивая путь своим телефоном.

Вот оно, счастье – когда мы видим и переживаем вместе с нашими любимыми такие моменты в жизни. Это моя новая жизнь, которая началась всего-то шесть лет тому назад.

После возвращения в 2005 году в Россию из Германии, где я прожил одиннадцать лет, я пять лет проработал в Москве, затем – два года в Подмосковье, и в 2012 году судьба привела меня в Нижний Новгород, откуда берут корни мои предки по линии отца. После переезда в Нижний Новгород первый год я жил в двухкомнатной съемной квартире в районе «Седьмое небо». В один из воскресных дней я совершенно случайно познакомился с Екатериной. Это произошло в автоцентре «Новый век», официальном дилере одной из европейских марок. В тот день по дороге с работы я заехал туда, чтобы помыть свой автомобиль, а выехал через сорок минут в приподнятом настроении после короткого знакомства с Екатериной. Тогда действительно было воскресенье – в то время я часто ездил в выходные дни на работу, новые проекты того требовали. Во время короткой встречи в автоцентре я пригласил Екатерину на кофе, и мы, немного познакомившись, обменялись телефонами. Она переехала в Нижний Новгород из Пермского края со своими родителями десять лет тому назад. В городе Чернушка, где они проживали до этого, с 2002 года объемы добычи нефти стали резко снижаться, и в дальнейшем перспектив в родном крае становилось всё меньше и меньше.

Через сорок минут после нашей встречи, покидая автоцентр, я уже строил планы, как встретиться с этой яркой брюнеткой еще раз. Мы стали встречаться в выходные, путешествовали по окрестностям города, ездили в ту самую деревню Березовку, где начинается история моих прадедов. Я знакомился с городом и одновременно подыскивал подходящий район на окраине, где планировал купить участок земли и построить небольшой дом из натурального массива дерева. В тот момент я предполагал, что задержаться в Нижнем Новгороде на этом этапе жизни мне предстоит как минимум лет на пять или шесть. Так я думал в 2012 году. В результате я прожил в этом городе, точнее – на его окраине, полных шесть лет и четыре месяца. Это местечко на окраине города стало для меня еще одним дорогим местом, куда снова хочется вернуться.

1994. Урал. Старт в неизвестное будущее

Через шесть месяцев после того, как мы подали все необходимые документы для оформления нашего выезда в Германию, пришло подтверждение, на основании которого мы передали свои заграничные паспорта для получения визы на ПМЖ (постоянное место жительства). И вот настал момент, когда нужно было собираться к выезду. Нам предстояло продать свою четырехкомнатную квартиру в Миассе, всю мебель в ней, машину марки «Нива», земельный участок под строительство дома неподалеку от деревни Новая Андреевка, и было непонятно, что делать с огромным количеством всего того, что было накоплено за прожитые девятнадцать лет и оставалось в заповеднике на кордоне: сельскохозяйственной техникой, всевозможными инструментами, лодками, лодочными моторами и тому подобным. Огромное количество всего этого мы раздавали своим родственникам, в том числе и брату отца Николаю. Он жил в поселке Тургояк, в своем частном доме на берегу уникального озера с тем же названием – жемчужины Южного Урала. У отца было три брата – Геннадий, Виктор, Николай – и сестра Тамара. До девяностых дожили только Николай и Тамара. Геннадий погиб во время пожара, а Виктор умер в возрасте 52 лет от туберкулеза. Муж Тамары умер в 40 лет из-за перенесенного инфаркта, и она через десять лет после его смерти переехала жить в деревню Верхние Караси, в дом родителей.

В 1938 году мои предки по линии отца переехала из-под Мурома на Южный Урал, в деревню Верхние Караси. В этих, на то время глухих, краях можно было, промышляя охотой и рыбалкой, прокормить всю многодетную семью. Деревня находится на берегу одного из самых больших озер Южного Урала – Большое Миассово, а в семи километрах от деревни пролегает южная граница Уральского Минералогического заповедника.

В конце лета 1994 года я уволился с автозавода УралАЗ и заканчивал свои последние незавершенные сделки по бизнесу. И так совпало, что, продав квартиру одному предпринимателю и собрав всю свою наличность, я договорился через своего товарища Вадима, работавшего тогда в банке в Екатеринбурге, о покупке валюты по специальному курсу в филиале этого банка у нас в городе. Сумма для нас в то время была немалая. Мы с братом и мамой приехали в банк на двух машинах. У меня и у брата были с собой одинаковые спортивные сумки. Несмотря на то, что о сделке никто, кроме сотрудников банка и нашей семьи, не знал, я подготовил и реализовал некоторые мероприятия по безопасности. Времена были не очень спокойные. В банке нас ждали, мы оперативно совершили сделку, упаковали валюту в одну сумку, а во вторую я положил свою куртку, в которой зашел в банк. Мы вышли из банка и сели с братом в две разные машины. Мама села в третью машину, которая стояла у банка и ждала нас еще до нашего приезда. Дорога до заповедника была спокойной, нас никто не преследовал, всё прошло хорошо. На тот момент до нашего отъезда оставалось две недели.

На следующий день – я даже не знаю, как выразить свои ощущения, – в России случился дефолт: курс рубля рухнул за один день в четыре раза! Если бы мы промедлили хотя бы на один день, то потеряли бы колоссальную для нас в то время сумму денег.

Что это было для нас тогда – удача или случайность? Сегодня я бы сказал – закономерность, или, по-другому, наши мысли, цели и поступки привели к исходу этих событий.

10 октября 1994 года мы всей семьей сели в поезд на станции Миасс и выехали в нашу новую жизнь. Какой она будет, мы не знали. Мы ехали с надеждой спасти нашего отца – это было первое. Всё остальное обязательно будет – я так думал, я так и говорил об этом вслух, успокаивая своих родителей, которые тоже, со своей стороны, переживали в первую очередь за нас.

Здравствуй, Германия!

Германия встретила нас 14 октября прекрасной погодой в городе Брауншвейг, расположенном в северной части Германии, в ста километрах на восток от Ганновера. В девять часов утра, когда мы вышли из поезда, перрон вокзала, к моему удивлению, был практически пуст. На станции нас уже ждала мамина сестра Мина со своим мужем Виктором и сыном Владимиром. Загрузив чемоданы в две машины «Ауди», мы поехали. Я вообще не помнил тетю, ее семья выехала в Германию еще в 1978 году из Латвии, для этой цели они специально переехали туда из города Фрунзе в начале семидесятых. С тех пор сёстры не виделись.

Мы катились по невероятно ровному автобану в соседний город Зальцгиттер, что переводится как «соленая решетка». Он был основан в 1937 году генералом Геббельсом. Здесь находится один из крупнейших и по сей день в Германии Прусский металлургический комбинат, и с момента своего основания город рос за счет строительства типового жилья для семей рабочих этого комбината. Проезжая по автобану, я наблюдал за необычайно ухоженными и разноцветными участками сельхозугодий. Некоторые из них были уже перепаханы, некоторые пестрили различными оттенками зеленого и желтого. С невероятно ровными границами, плотно примыкающие к скоростной автостраде, эти участки произвели на меня впечатление аккуратно нарисованной картинки. Мы ехали, как мне казалось, не быстро, около ста километров в час, и я уточнил у Володи, который постоянно что-то рассказывал и весело смеялся, с какой скоростью мы всё же движемся. К моему удивлению, двоюродный брат воскликнул: «Ты что, манн, я так медленно не езжу, мы сейчас движемся со скоростью сто восемьдесят километров в час!» – и громко засмеялся. Это был очень позитивный, открытый и жизнерадостный человек в свои сорок лет. Неплохо, подумал я тогда.

Примерно через полчаса после нашего выезда с железнодорожного вокзала мы уже были на месте. Мы приехали в двухэтажный небольшой, но очень уютный дом маминой сестры, где она нас разместила на первое время, пока мы не подыщем себе квартиру. Кроме этого, мамина сестра первое время, около двух недель, сопровождала нас в администрации города Зальцгиттер, так как приходилось оформлять очень много документов.

Уже в первый день пребывания в этой стране я понял, что попал не просто в другую страну, а в другой мир. Невероятно чистые улицы, тротуары, сами дома различных оттенков – это было как на картинке в журнале, который я бы назвал «Новый Мир». На улицах и в администрации города нам всегда все улыбались, что мне казалось очень странным: я поначалу чувствовал себя немного неловко, как будто они видели во мне человека, просящего о помощи. В первый же день нам выдали пособие на питание – из расчета порядка 250 марок на каждого на месяц, а кроме этого – еще 500 немецких марок в качестве единовременного пособия на одежду. Отлично, подумал я, можно сэкономить то, что привезли с собой, денежки еще пригодятся.

Отца через неделю уже обследовали в местной поликлинике. Это было только начало всех последующих анализов и обследований для него. Чуть позже медики нам сообщили, что болезнь отца в Германии еще до конца не изучена, а пациентов с таким диагнозом на всю Германию насчитывается не более десяти человек. Каждый пациент считался уникальным и представлял собой не просто пациента медицинского учреждения, а еще и объект исследования процесса развития заболевания, как самих микроорганизмов, проникших от животных к человеку, так и всех изменений, происходящих с самими пациентами.

Через месяц после приезда в Германию мы уже начали регулярно посещать языковые курсы, которые начинались в девять утра и заканчивались в три часа дня ежедневно с понедельника по пятницу. В нашей группе было пятнадцать человек – представителей разных уголков планеты: Шри-Ланки, Польши, Турции, Албании и, конечно, России.

Направление на языковые курсы мы, как и другие участники, получили от агентства по занятости (Arbeitsamt). Время посещения курсов засчитывалось нам в рабочий стаж. В этот период нам назначили пособие по безработице, которое было хоть и ненамного, но всё же выше, чем то, которое у нас было с момента приезда, и составляло теперь 450 немецких марок. На занятиях нам преподавали не только немецкий язык, но также историю, политику и некоторые статьи законодательного права. На этих курсах я впервые узнал, что такое резюме, которое мы тоже учились писать согласно нашей программе обучения. Кроме всего этого, мы по собственной инициативе и с согласия преподавателей организовывали выезды на природу. На барбекю на берегу озера мы знакомились не только с одногруппниками, но и с самими преподавателями. Так мы постепенно, на протяжении последующих шести месяцев, привыкали к новой жизни.

Новый поворот событий

Практически сразу после приезда мы с супругой перевели наши дипломы на немецкий язык и отправили на признание в министерство образования в Ганновер. Через шесть месяцев – к тому времени мы уже закончили свои языковые курсы – мы получили из этого ведомства ответ, который поставил нас в затруднительное положение: нам отказали в признании наших экономических дипломов. Специальность, по которой мы учились в России, называлась «Экономика и организация производства», и полученные нами дипломы инженеров-экономистов можно было теперь положить на полку.

Если бы полученное нами в России высшее образование имело техническое направление, а не экономическое, то дипломы в Германии были бы признаны. В сложившейся ситуации я принял решение искать работу, используя опыт и специальное техническое образование, полученное мною в УПК (учебно-производственном комбинате). Я приобрел его, когда учился в девятом классе общеобразовательной школы.

Месяцем позже я получил приглашение и мог поступить на бесплатное обучение в ганноверский университет – сразу на второй курс, без сдачи экзаменов. Моя жена, в отличие от меня, возможности учиться бесплатно не получила, так как в Германии она имела статус иностранного гражданина и еще долгое время жила с российским заграничным паспортом, в котором каждый год на протяжении пяти лет ей продлевали визы.

«Ну что? – сказал я сам себе. – Буду в таком случае искать работу, уезжать в Ганновер один я не стану».

Всё, что у меня было в мои двадцать четыре года, я оставил в России: друзей, бизнес, мои любимые места, мои привычки. Я всё оставил там. И теперь я потерял еще и свое образование. Что осталось у меня на тот момент? Этот вопрос я задавал себе, размышляя о том, как мне теперь быть. Что есть у меня? – вот о чём я думал, анализируя свое положение и моральное состояние. Если на сегодня всё так, как оно есть, обратно я ничего не верну. Значит, я должен это принять, успокоиться морально и не терзать себя всевозможными сомнениями и обидами.

Но, с другой стороны, всё не так уж и плохо: у моего отца появилась возможность получать необходимые ему медикаменты и проходить дальнейшие обследования, все расходы оплачивает медицинская страховая компания. И это отлично!

Далее: если я найду работу, то буду независим от обстоятельств и смогу со временем что-нибудь изменить. Это верно, подумал я.

Я еще молод в свои двадцать четыре года, и у меня есть время начать всё с нуля! И, главное — у меня было огромное желание стать снова тем, кем я хотел быть в жизни!

Этого мне почти удалось достичь в России, а значит, я смогу это сделать и здесь, в Германии!

Внутри меня жила уверенность, что мне удастся стать успешным, стать независимым от обстоятельств, стать самим собой. Я незамедлительно приступил к действию.

Прошлое не проходит бесследно

В сложившейся ситуации мне помогло мое прошлое. Во время обучения в школе нам в программу в девятом классе добавили производственное обучение. Это был полный день один раз в неделю, на протяжении всего года, когда мы всем классом посещали учебно-производственный комбинат, организованный на базе автозавода УралАЗ. Из списка рабочих профессий, предложенных нам в программе, я выбрал специальность токаря-универсала. По окончании учебной программы, сдав экзамены, мы получили рабочую специальность и соответствующий документ, подтверждающий квалификацию. Кроме этого, мы должны были пройти практику и в течение месяца работали на заводе. Я устроился по распределению в прессовый цех кузовного производства и отработал там месяц, получив зарплату в размере семидесяти рублей, а еще через месяц мне дополнительно начислили премию в размере тридцати рублей. Это были для меня первые самостоятельно заработанные деньги. Как я их потратил тогда? – спросит кто-то из вас. Я купил гитару, за которую выложил шестьдесят рублей. До этого момента я играл на гитаре своего отца и всегда мечтал о собственном инструменте. Я инвестировал первые заработанные деньги в свое хобби: музыка для меня была и есть нечто особенное, это, можно сказать, даже часть моего внутреннее «Я».

Так вот, это самое свидетельство токаря-универсала третьего разряда через десять лет после его приобретения я перевел на немецкий язык и приступил к поиску подходящей вакансии. Я подготовил свое резюме, как этому нас учили на курсах, просмотрел около двадцати вакансий в городе, на которые я мог бы претендовать. После тщательного ознакомления профиля каждой компании через сайты в интернете я выбрал три фирмы и отправил мои первые конверты с резюме, фотографией и переводом моего скромного свидетельства.

Результат не заставил себя долго ждать, и уже через неделю я получил первое приглашение от фирмы Theysohn Maschienenbau GmbH на собеседование. Как я волновался тогда – я это и сейчас помню. Я готовился к предстоящей встрече основательно, заучивал некоторые предложения, чтобы кратко, но конструктивно рассказать о себе. Самым главным для полного успеха было обосновать, по каким соображениям я претендую именно на эту специальность. В Германии очень важно, чтобы профиль соискателя, его образование и опыт работы совпадали с требованиями открытой вакансии. В случае, если кандидат переквалифицирован для данной вакансии или его опыт работы не соответствует требованиям, шансы для соискателя быть востребованным для данной вакансии минимальны.

И вот мое самое первое собеседование приносит мне положительный результат! Через неделю я вышел на работу.

Я простой, но счастливый рабочий!

Вот он, мой первый успех в этой иной и незнакомой мне стране. В зависимости от конкретной ситуации критерий достижения успеха может быть абсолютно разным! Разве мог бы я в России назвать своим успехом тот факт, что нашел работу в качестве токаря? Конечно же, нет! Подобную цель я не смог бы для себя даже представить. От чего же зависит, в таком случае, этот критерий успеха, или критерий достижения цели?

Я полагаю, что критерий успеха зависит от условий и ситуации, в которых находится человек в данное время и в определенном пространстве! Это условия могут меняться, а соответственно с ними меняется и критерий нашего успеха.

Время шло, за несколько месяцев я постепенно влился в коллектив и уже мог самостоятельно работать на участке полировки шнеков и цилиндров. Об этом я все-таки должен немного рассказать своим читателям.

Представьте себе всем известный червячный механизм внутри мясорубки, а теперь представьте его размером в длину до пяти метров и диаметром в триста пятьдесят миллиметров. Конечно, такие заказы попадали в производство не каждый день, но бывали. В среднем это были заготовки от полутора до трех метров и диаметром до ста двадцати миллиметров. Их сложная геометрия, состоящая из нескольких компрессионных зон и с различными восхождениями, делала работу еще более сложной, разнообразной и, таким образом, более интересной для меня. Вот эти шнеки наш отдел и полировал в два этапа: первый этап – первичная шлифовка сырого металла после фрезеровки в размер согласно данным чертежа, а второй этап – полировка поверхности до необходимого уровня шероховатости после того, как уже готовые детали проходили процесс термообработки в специальных печах. Фирма выпускала экструзионное оборудование и запасные детали в основном для химической и нефтяной промышленности.

Для шлифовки и полировки деталей имелся нехитрый набор инструментов, состоящий из трех специальных приспособлений, множества насадок и шлифовальной бумаги с полировочными кругами. Кроме этого, необходим был набор индивидуальной защиты: длинный кожаный фартук, кожаные перчатки до локтя, очки и, самое важное, маска для дыхания. Вот этих масок за смену я использовал в среднем четыре штуки. По окончании работы с себя необходимо было сдуть слой металлической пыли при помощи пистолета со сжатым воздухом, а когда я снимал защитные очки, то на лице оставался яркий светлый контур от снятых очков. Вот такие условия труда были на этом участке. Работал наш отдел в две смены, иногда приходилось выходить и в ночные часы, если заказ был очень срочным.

Какова была, в таком случае, компенсация за такой непростой, да и к тому же не безвредный труд?

Согласно моему трудовому договору я получал 16,00 немецких марок в час нетто, то есть чистыми, без учета налогообложения. Рабочая неделя составляла 37,5 часов. Кроме часового тарифа выплачивалась компенсация за вредность – плюс 25% к тарифу, надбавка за вторую смену – 15% к тарифу. Ночные часы, начиная с 20.00, оплачивались с надбавкой в 50%, а шестая, сверхурочная ночная смена – плюс 100% к тарифу.

Результата в расчетном листе за первый месяц работы я ждал с большим нетерпением. И вот наступает этот день, и я получаю свой долгожданный расчетный лист, в котором после всех надбавок к тарифу, указанных выше, рассчитан подоходный налог в размере 24% от общей суммы и далее, строчкой ниже, указана сумма к выплате: 2950 DM (в 2019 году эта сумма эквивалентна такой же, но только в евро). Что мог позволить себе обычный рабочий человек на эти деньги в 1994 году в Германии? Приведу несколько примеров:

– аренда средней квартиры (трехкомнатной, 70 кв. м) – от 450 до 600 DM;

– питание в месяц на семью из трех человек в среднем, без посещения ресторанов, – около 450 DM;

– счет за коммунальные услуги в месяц – около 150 DМ, электричество – 70 DM;

– бензин (1 литр) – 0,80 DM.

Наш минимальный бюджет, с учетом стоимости аренды квартиры, питания, одежды и прочих мелких расходов, на тот момент составлял в среднем около 1500,00 DM в месяц.

Но выплаты моей зарплаты на том не заканчиваются – я имею в виду расчет так называемых «отпускных».

Отпускные, как мы все знаем, это сохранение зарплаты, которая рассчитывается по среднему заработку. Но это в России. А в Германии расчет ведется по другой системе. Заработная плата начисляется на все дни отпуска как средняя за период, всё верно. Но отпускные в Европе – это не сохраненная средняя зарплата, которую вам выплачивают в России, отпускные – это дополнительные выплаты к сохраненной во время отпуска средней зарплате, и сумма отпускных – это средняя зарплата плюс 50%-ная надбавка. Это примерно в полтора раза выше, чем средний заработок за тот же период времени. Вот он, загнивающий капитализм, подумал я тогда.

Расчет выплат за праздники ведется по точно такой же схеме, как и отпускные: отдыхаем на Рождественские праздники два дня – начислили среднюю зарплату, а к этой сумме еще и 50% дополнительно! Гениально, такое даже представить себе невозможно в России.

Работая на этом предприятии, я брал на себя все возможные переработки. На неделе во вторую смену я оставался на два часа дольше и заканчивал рабочий день не в 22.00, как положено по графику, а в 24.00. В субботу, если мой рабочий график совпадал с первой сменой, я выходил на работу на шесть часов – с 6.00 до 12.00, такой был дополнительный, по желанию, рабочий день в субботу. Если я работал в ночную смену, то выходил и в шестую, дополнительную смену. Иногда график выпадал таким образом, что я три недели, одну за другой, работал в ночную смену, прихватывая еще и шестые смены. В таком режиме работы получался один выходной день в неделю – воскресенье до вечера, так как новая неделя и смена начинались в воскресенье в 20.00. Так вот, работал я так интенсивно в сверхурочное время не потому, что очень нужны были деньги, а для того, чтобы мне было самому сложно физически и чтобы не привыкнуть к этому виду работы и не остаться здесь работать навсегда, или, что было реальнее, не остаться на этом уровне на длительный срок!

Я говорил себе очень часто одну фразу, которую я использовал в тяжелые времена и во время службы в армии: «Не доходит через голову, дойдет через руки и ноги». А ноги у меня уставали очень сильно, так как всю смену приходилось работать стоя. Но мне было тяжело не только физически, а – причем даже в большей степени – морально. Несмотря на то, что у меня была достойная заработная плата, полного морального удовлетворения от этой работы я не получал. С годами моя часовая ставка на предприятии, постепенно увеличиваясь, достигла 25,00 DM в час. По сравнению с моим первоначальным уровнем через пять лет результат был на 60 процентов выше.

После года работы я принял решение параллельно учиться на сварщика. Успешно сдав через шесть месяцев экзамены, я получил диплом сварщика и продолжил работать на прежней фирме, только теперь на другом участке и в качестве сварщика. На всём предприятии нас было три сварщика. Варил я всё и всем: я владел электросваркой, газовой сваркой, вольфрам-инертной сваркой, варил установкой «плазма-сварка» и все виды металлов – от высоколегированных сплавов до алюминия и нержавеющей стали – и даже чугун. Когда я работал ночью, в третью смену, коллеги по работе с других участков часто приносили из дома всевозможные инструменты и утварь, которую я исправлял сваркой. Это были лопаты, чугунки, старые мангалы, алюминиевые емкости и так далее.

Уже годом позже я начал писать программы для наших станков с ЧПУ. Поначалу это были простые программы, а затем я перешел и к более сложным геометриям деталей, а также стал оптимизировать уже имеющиеся программы. К этому меня привела моя активность на участке сварки. Дело в том, что, изучая нашу сварочную плазменную установку, на которой мы и варили около 80% всех деталей, я, используя методические материалы из общедоступных источников, оптимизировал параметры сварки до такой степени, что не только ускорился в два раза сам процесс сварки, но и качество сварки значительно повысилось. В результате для стабилизации процесса руководство компании приняло решение приобрести новую установку за 600 000 DM, так как старая не справлялась с нагрузкой и давала сбои. После модернизации процесса в данном отделе один сотрудник оказался лишним, и я перешел на участок обработки деталей на фрезерных станках с ЧПУ.

Через три года я работал уже программистом станков с ЧПУ. Через четыре года работы я поступил на вечернее отделение техникума в соседнем городе Брауншвейг для получения высшего технического образования. На протяжении четырех лет я ездил на занятия два раза в неделю вечером и каждую субботу с девяти утра до часа дня. В 2001 году я получил диплом по специальности «Автоматизированные системы управления производством».

Вот она, моя победа! Вторая и не последняя победа в Германии, уверенно говорил я тогда себе сам.