Читать книгу Книга пустоты. Рассказы в стол - Влад Савельев - Страница 6

Иван шёл по просёлочной дороге, напевая, какую то веселенькую мелодию. Любоваться здешними красотами ему порядком поднадоело и поэтому он медленно, но верно топал в близлежащее сельпо, дабы утолить свою душевную жажду.

Погодка в этот день стояла, как и обычно чудесная, и хоть бы какая то тучка появилась на небе, а так постоянная благодать. А бывало, так приятно повалятся на сеновале, когда по жестяной крыше барабанит весенний дождик. А если туда ещё затащить и какую доярку после смены, вот это жизнь.… А теперь что, на танцы ходишь, в кино по вторникам и четвергам, и никакого, в общем, то удовлетворения от жизни не получаешь. Ну, с мужиками в футбольчик погоняем, ну в домино порубимся вечерком, пивка попьём с рыбкой иногда и водочки раздобыть можно, жить то конечно можно тут ну скучно всё равно. И что самое интересно тут повсюду скукота такая, правда, вот говорят, что заграницей интересней да туда уехать сложно, проверка на благонадёжность и всё такое. Партии вроде и нету у нас никакой, а благонадёжность сохранять всё равно приходиться для чего-то. Я думаю это для того чтобы не разрушать психику иностранцев своими рассказами о жизни тут, у нас, да и самому не свихнуться от этого буржуазного благополучия. И всё то у них есть, и главное всё для человека, у нас то как, для Родины всё, для народа, а у них вишь для человека для каждого. Не привыкли мы к такому, ну да ладно и тут с горем пополам проживем, а может начальство, куда и на повышение пошлёт.

Шёл Иван по дороге и всё равно понять не мог, вроде Родина, а вроде и нет. Поля, почему-то не паханы, так трава растёт всякая и цветы, лес вон валится от старости, а его даже на дрова никто не вывозит. Хоть бы трактор, какой ржавый увидеть. А ведь и вправду, сколько тут живу, а техники никакой. Одежду так просто выдают, и еду тоже, кто-то ж должен её делать. А ну вас с вашей системой. Иван подошёл к реке и сел около воды. А вода бурлит от рыбы и всякой живности, только удочки с наживкой не хватает для полного счастья. Ну, наловлю, ну и что, куда я её потом дену, сам всё равно, её есть не буду,…может наловить и птицам оставить или котам каким. А хрен им, чего я своё время на них тратить буду, им хочется, есть вот пусть и ловят, тем более их природа больше наградила средствами для охоты. Пойду лучше за водкой в сельпо, заодно Верку повидаю, а то уж вторую неделю как не был.

Верка баба хорошая она у нас ещё в столовой работала, когда на шарико-подшипниковом практику проходил. А нам тогда что надо было, ну порисуем чертежи, какие то, станок, какой сломаем по дурости и на обед в столовую. А готовила она хорошо, и нас любила всегда добавки наливала и ещё с собой в цех давала. Ушёл я тогда с завода и не видел её больше, а тут вон оно как встретились через столько лет. Странно и годы то её не старили, вот как помню её в белом халате и чепчике, так и тут она такая же.

Сельпо выглядело хоть и убого, но всё равно очаг культуры, что ни скажи. Доску почёта уже давно сменила просто доска объявлений, поскольку почёту хватало теперь всем, а работы всё равно не было. Вот и красовались на доске объявления о лекциях в доме культуры, да о встречах всевозможных однокурсников и одноклассников. «Список перевода на новые должности в III-м квартале», – значилось в красной рамке справа. Ваня как всегда прошёлся по списку фамилий, и, не обнаружив себя там, тяжело вздохнул. Медленно достал из кармана сигареты и спички, и не спеша, закурил.

Привет Петрович, – прокричал кто-то над ухом.

Ты чего орешь, то чудила на букву м., – буркнул Иван, поворачиваясь в сторону колодца. Понаехали тут, ничего не знают и орут. Вот поживёшь тут с моё, тоже успокоишься.

Ну, чего ты, я ж не знал что тебя тут встречу, я ж думал, что тебе туда отправят, – сказал Комаров, и ехидно так захихикал.

Не дождешься, наших всех сюда отправляли, и будут отправлять, а вот таким как ты тут делать нечего, там всё разворовали и тут дурдом устроите. Ну и что, что порядочным семьянинов всегда был, и в милиции не числился, зато и товарищей у тебя никогда нормальных не было Комаров, и тут тебя особо никто не ждёт.

Ваня, да что ты, в самом деле, пойдем, водки за встречу бахнем.

И, правда, что теперь судить, я и сам, в общем, то за водкой пришёл, но ничего тут посидим и с собой ещё одну прихвачу, – сказал Иван и направился к двери сельпо.

За прилавком по-прежнему дежурила Вера, расставляя на полках банки со сгущенным молоком и консервами, какого то непонятного происхождения.

А, привет Иван Петрович, привет. Зачем к нам пожаловали, али в городе в магазинах чего нету?

Да причём тут это, вот тебя повидать зашёл, поговорить хоть с кем родным, а то зачах там совсем в одиночестве. Да мне бы водочки ещё бутылки две и колбаски, какой.

Петрович, да ты чего. Я только приехал, я сегодня и проставляюсь.

Валяй Комаров, валяй.

Товарищ, а вы собственно кто такой? – настороженно спросила Вера. Вы раз недавно приехали, то на вас ещё и документов никаких нету, и товар я вам отпускать не могу.

Вот видишь Комаров, никуда ты без людей не денешься, пиши Вера на меня, потом может, вспомнит доброту мою, отдаст.

Вера нарезала сервелата и хлеба полбуханки, поставила на прилавок две пол литры «Пшеничной» и стала записывать, что-то в свой журнал. Комаров уже начал примерять костюмчик какой-то, а Иван молча рассматривал полки с вино водочной продукцией. «Да странно, могли бы и коньяка взять „Арарат“ например, всё равно ведь бесплатно. А чёрт с ним, к водке как-то организм наш теплее относится», – сказал Иван, протягивая руки к стоявшим на прилавке бутылкам.

И тут такое началось. Рука прошла, будто бы насквозь бутылки и тело всё начало какой-то неведомой силой тянуть вниз. В глазах стало темно, Иван начал быстро падать в темноту, и только где-то далеко внизу был чуть виден неяркий свет. В голове мелькали картинки из жизни, знакомые лица, от которых он уже успел отвыкнуть. Завод, тихий дворик в центре Ярославля, родная квартира, домик в деревне, где жила мать, пшеничное поле, дорога…

…Дорога, я стоял на каменистой дороге. Вокруг всё гремело и громыхало. «Сержант, сержант в укрытие, чего стал придурок, ложись, кому говорю», – доносилось, откуда-то справа. Я пригнулся и кинулся за ближайший камень, перевёл дух и снял с плеча АКМ, патроны давно закончились, и я достал из разгрузки другой рожок. В голове всё гудело, жутко хотелось пить, флягу пробили мне ещё в прошлом рейде, так что делили её на двоих с Саньком. «Ну что ты сидишь девочка, а ну мать его Родину защищать», – сказал я сам себе и потихоньку пополз к краю обрыва. Да, Родину, какую нахрен Родину, топчем вот тут чужую землю вот уже полтора года и воюем, не знаю с кем. Да мочим духов потиху, и они нас мочат, и народ тут в Афгане, судя по всему, уже весь против нас ополчился. Бачёнка мы вот подкармливали в Джелалабаде, а он нам воду таскал и песни пел свои, афганские. А однажды пришёл в госпиталь наш полевой и подорвался нахрен сам и ребят наших. Пояс на нём был одет, он пытался, что нам сказать, кричал, но мы не понимали ничего по ихнему, а кто-то там за хребтом нажал кнопку и всё… Парней тогда потеряли много и что самое страшное девчонок наших медсестричек… Вот с тех пор и озлобились мы совсем, стреляем и в нас стреляют и так день за днём.

Лежу, стреляю, и патроны уже заканчиваются, внизу вижу, бэтор уже машину горящую сталкивает в пропасть, чтобы другие могли пройти. Бой стал затихать, мы потихоньку в себя приходить, раненых таскать стали к машине. Ребят погрузили, сами на броню полезли, я у Сашки флягу взял с водой, чтоб горло смочить. И тут огонь чувствую в лёгком, погоны меня подвели сержантские, подстрелили меня духи… и тут снова темнота.

Опять темнота, свет снизу стал заметнее. Вижу комната тёмная и свечи на столе, блюдце со значками какими-то непонятными ещё предметы на столе разные непонятные. Люди вокруг стола сидят человек пять, смотрю на лица, никого не узнаю…. А вот, племяш мой Максим.

Что ж ты сволочь делаешь то? На земле мне жизни не давал, так и теперь покоя нету, – выругался я, вспоминая про две не выпитые бутылки водки.

Внизу все аж вскрикнули. А потом прижались к стульям и замолчали. И только женщина в тёмной рясе продолжала «Ты слышишь нас, дух усопшего Ивана Петровича? Дай ответ нам на вопросы и уходи к себе с миром».

Я вам дам с миром! И я с грохотом опрокинул графин с водой стоящим на столике около стенки.

Повторяю, слышишь ли ты нас дух Ивана Петровича?

А чё ж вас не слышать, раз вы так орёте что на том свете слышно.

Ответь нам всего на один вопрос дух и уходи.

Ладно, чего хотите, давайте быстрей, ждут меня там.

Дядя ты, куда деньги дел, что на пенсию копил? – оживился тут мой племянник.

А, вот вам чего от меня надо, нет уж, сами горбатьтесь, зарабатывайте.

Ну, дядя тебе ж всё равно там они не понадобятся…

Вот то-то и оно, что не понадобятся, ладно берите, только всё равно они вам добра не принесут.

Так, где лежат то?

А в деревне они, в сарае, полки там с соленьями какими-то под нижней полкой в соломе там коробка от обуви,… а в доме на чердаке ещё гранаты четыре штуки и пистолет трофейный, что с Афгана припёр.

Я из Афгана ушёл по ранению, мне квартиру дали и пенсию хорошую. Но не мог я на людей больше смотреть, продали они нас, оставили там одних. В голове постоянно стрельба, ночью спать не мог, кричал. Вот и решил в деревню уехать там, где дом матери стоит. Приехал, обустроился на работу там устроился механизатором. Работал на земле, успокоился потихоньку, раны зажили уже… да вот незадача, конвейер на ферме чинил как-то по пьяни, полез в будку трансформаторную, ну вот меня и долбануло. Это ж надо, самому до слёз обидно, Афган прошел, а тут на тебе на ровном месте как говориться. Перед ребятами стыдно, что там за рекой остались.

Темнота. Очнулся около реки, где сидел давеча. Опять про рыбалку думать стал. Потом вспомнил всё. Блин так меня же Комаров у сельпо с водкой ждёт. Встал и помчался к магазину…. У сельпо как того и стоило ожидать, никого не было. Да, вот натура Комарова, ладно ничего потом с ним разберусь. Зашёл к Вере.

Ты где два дня гулял? Проходимец.

Два дня, нефига себе. А, ну да, я б тоже два дня да ещё с водкой и закуской ждать не стал.

Так, где был то?

Да родственники меня блин вызывали. Я им теперь устрою весёлую жизнь.

Да на что они тебе теперь. Тебя вон в списках новых вывесили. Так что топай ты Ваня в отдел кадров.

А, спасибо Вера, ну я пойду тогда, может, и свидимся ещё.

Ну да, ну да, может и свидимся…

Я посмотрел на список, удостоверился, что я там есть, и пошёл потиху в город. Думаю, зайду перед этим к Комарову, дрябну для храбрости и в отдел кадров. Так и сделал.

Уже слегка навеселе я зашёл в совершенно белое здание, что красовалось на центральной площади нашего города. Красота то, какая у них тут, чистенько так всё и люди какие то в белых одеждах носятся с бумажками. Я ещё подумал больница что ли, да вроде нет, к чему она тут? Спросил одного, где туалет. «Товарищ вас в отделе кадров уже давно ждут, а вы всё с нуждами своими». Ладно, думаю, зайду в туалет, а потом сразу туда, мало ли что.

Дверь отдела кадров была белая, на ней висели две позолоченные таблички

«Начальник отдела Пётр Афанасьевич» и «Зам. начальника отдела кадров Павел Анатольевич». Стучусь, захожу, а мне сразу же оттуда….

Боже мой, наконец, то. Заждались мы вас, давненько вы уже у нас небыли.

Да, и не говорите, Пётр Афанасьевич, помните лет 15 назад, забегал он, молодой ещё. Правда, мы его отпустили по молодости лет, справку ему выдали и отпустили восвояси.

Да, да было такое, ну нечего теперь всё уже действительно в порядке, так что назначаем вас на новую должность Иван Петрович, правда поехать опять придётся в Россию.

Да ладно, чего уж там, в Россию так в Россию, засиделся я тут у вас.

Вот и правильно, а то я слышал, вас уже и родственники беспокоить стали, так что вот тут распишитесь и можете отправляться.

Только я закончил выводить свою подпись, меня тут же подхватило, каким то потоком света и понесло вниз. А сверху слышались голоса «До свиданья Иван Петрович. До свиданья Иван Петрович, удачи вам!»

Я лежал, согнувшись калачиком в чём-то тёплом и уютном. Затекли ноги, я решил их размять. И тут мне ударил в глаза яркий свет, глаза ещё не привыкли к свету, и я жмурился. Я повернул голову, чтобы посмотреть по сторонам. Я просто ошалел от увиденного. «Мать мая ёб……!», – хотел сказать я, но из меня вырвался только дикий рёв….