Читать книгу Сестренка из сна - Владарг Дельсат - Страница 6

Младшая

Меня зовут Машенька, мне шесть годиков. Я сейчас лежу в больнице, хотя не знаю, как сюда попала, потому что я в садике, кажется, упала. Помню только, что вдруг стало очень горячо в животике3, и всё, больше ничего. У меня есть мама и папа, а ещё дедушка, потому что бабушка уже умерла. Дедушка – мамин папа, а у папы моего мамы с папой никогда не было. Ещё у меня есть тётя Таисия, она моя фея-крёстная. Ну, она просто крёстная, а про фею уже я сама придумала. И дядя Серёжа есть, он мой крёстный, только живёт не здесь, а очень далеко, потому что он – доктор для деток.

Я открываю глаза, а вокруг совсем не садик, всё какое-то белое и зелёное ещё. И пищит что-то, так интересно! Лампочки всякие мигают, и что-то происходит. Я хочу вскочить и посмотреть поближе, но почему-то не могу. Мне становится страшно, поэтому я плачу. И тут в комнату, где так много интересного, забегают дяди и тёти в светло-голубых одёжках. Они все в штанишках и рубашках, так что сразу непонятно, где дядя, а где тётя.

– Испугалась, малышка? – спрашивает меня одна тётя.

– Да-а-а-а, – тяну я, перестав плакать, потому что взрослые же помогут, я точно знаю! – Я к маме хочу!

– Сейчас приедет и мама, и папа, – говорит мне эта тётя. – А ты пока полежишь, хорошо?

– Хорошо, – киваю я, поняв, что так надо. Наверное, это игра такая. – Я послушная?

– Самая послушная девочка, – улыбается мне тётя. – Ты пока постарайся поспать.

Я послушно закрываю глазки, но спать совсем не хочется, поэтому я подглядываю и подслушиваю. Но вот что делают и о чём говорят дяденьки и тётеньки, мне совсем непонятно. Вот что такое «о-ка-эс»4? И почему во-он тот дядя качает головой и говорит, что так не бывает? Подслушивать интересно, только ничего не понятно, поэтому я быстро устаю и засыпаю.

Мне очень плохой сон снится. Как будто в нём я – бяка, очень такая бякистая – бью других девочек и мальчиков, а ещё как-то иначе делаю больно. А мои мама и папа из сна тоже делают мне больно. Они бьют меня по попе и ещё за волосы хватают. Очень страшный сон, поэтому я быстро просыпаюсь, сразу же начав плакать, потому что страшно же!

– Что случилось, маленькая? – сразу подходит ко мне толстая такая тётя. – Отчего слёзки?

– Со-о-он стра-а-ашный! – жалуюсь я ей.

Тётя осторожно обнимает меня, отчего я перестаю плакать, потому что уже не так страшно. А еще она гладит меня по голове, поэтому я начинаю улыбаться – у неё очень ласково получается, поэтому мне уже не страшно. Она укладывает меня обратно и просит чуть-чуть потерпеть, потому что сейчас придут мамочка и папочка.

И действительно, они прямо сразу заходят. Мамочка плачет и бросается ко мне, чтобы заобнимать. Я тоже начинаю плакать, чтобы ей не одиноко плакать было одной. Поэтому мы плачем вместе, а потом приходит строгая тётя и говорит, что нельзя плакать, потому что это может сделать плохо моему сердечку. Мамочка сразу же перестаёт, ну и я тоже, потому что чего же я одна плакать буду? Одной плакать неинтересно. Поэтому я перестаю, но мне же интересно, что происходит?

– А когда мы домой пойдём? – интересуюсь я у мамочки.

– Вот доктора тебя отпустят, и сразу пойдём, – отвечает она мне. – А пока ты тут поживёшь.

– Но я не хочу одна! – возмущаюсь я, начав уже было хныкать, но тётенька доктор говорит, что плакать не надо, потому что мамочка тут вместе со мной поживёт, чтобы мне не было одиноко.

– Я буду с тобой, маленькая моя, – улыбается мне мамочка.

Я тянусь руками и к папочке, потому что он тоже сейчас заплачет, я же вижу! Поэтому папочку нужно пообнимать и погладить ещё, тогда он не будет плакать, а наоборот – улыбнётся. А ведь это здорово, когда папочка улыбается, поэтому я радуюсь. Доктора тоже радуются, а почему, я не знаю, но с вопросами не лезу, чтобы им не мешать. Папа куда-то выходит с телефоном в руках.

– Сергей будет к вечеру, – сообщает он мамочке. – Билетов на ближайший нет, но он говорит, что будет как штык. Таисия в командировке, так что…

– Главное, что дядя Серёжа приедет, – объясняет мне мама. – Он доктор и быстро разберётся, что случилось с нашей принцессой.

– Ура! – я радуюсь, потому что люблю дядю Серёжу.

Я верю – приедет крёстный, и всё сразу станет хорошо, потому что он доктор же и во всём разбирается. Лучше мамочки точно, ну а пока… Пока тётя медсестра приносит мне покушать. Это очень вовремя, потому что в садике я же не покушала, а хочется уже. Поэтому мамочка устраивает меня так, чтобы я могла покушать. Только ручки у меня шевелятся плохо, но мамочка говорит, что сама покормит высочество.

Высочество – это я. А ещё – принцесса, кнопка, лапочка и папино чудо, вот сколько у меня имён! Поэтому я послушно открываю рот, чтобы поесть какой-то очень невкусный суп. Я бы отказалась от него, но я голодная, а ещё мама говорит, что так надо. Папочка же обнимает меня, целует ещё, и мамочку тоже, после чего убегает на работу, потому что у него важная работа очень.

Покушав, я чувствую, что опять устала, поэтому прошу мамочку рядом со мной полежать, потому что сны страшные. Тётя доктор говорит, что после этого самого «о-ка-эс» бывают кошмары, чтобы мамочка не пугалась за меня. Мамочка обещает не пугаться, она ложится на кроватку рядом с моей, обнимает, гладит и поёт мне песенку. От этой песенки глазки сами закрываются, и я засыпаю.

Сейчас мне опять снится сон, но не страшный, а жалобный. У меня в нём не ходят ножки, и почему-то совсем никого нет – ни мамочки, ни папочки. Зато вокруг много дедушек и ещё… наверное, это бабушки. Их много, и они хорошие, наверное, потому что дедушки и бабушки должны быть хорошими, иначе зачем они нужны, правильно?

Мне снится, что я гуляю, но не ножками, а в коляске специальной. А вокруг столько всего интересного! Птички поют, и ветерок ещё, и солнышко светит. Хотя в этом сне у меня не ходят ножки, но я тут хотя бы не плохая девочка, которую надо по попе, хотя мне по попе не давали ещё ни разу. Только мамочка несколько раз обещала, что будет, если я опять игрушки разбросаю, но я послушная девочка, поэтому собираю игрушки, если не забываю… Я стараюсь не забывать, но иногда не получается. Тогда я начинаю плакать, и мамочка забывает, что обещала по попе, потому что надо же меня утешить?

***

– Да, согласен, странно, – слышу я очень знакомый голос дяди Серёжи, стоит только мне проснуться.

– Ура! Дядя Серёжа! – радуюсь я и открываю глаза.

Дядя Серёжа улыбается мне. Он одет в такую же одежду, что и доктора тут, ещё он что-то рассматривает, а потом садится рядом со мной, и я сразу же лезу обнимать его. Дядя Серёжа мягко мне улыбается, укладывая обратно в постель, он видит, что я ему рада, и он мне тоже. Мне интересно, что ему странно, но Маша – послушная девочка, да!

– Так, Кнопка, – задумчиво произносит он, глядя мне прямо в глаза. – Что было в садике?

– Не помню почти, – честно отвечаю я. – Только помню, что было горячо вот тут, и всё, – я показываю, где.

– Ага… – произносит он, а потом достаёт сте-то-скоп – это такая штука, которой сердечко слушают, – и начинает меня слушать.

– Да, – повторяет он. – Очень странно, сколько стояло сердце?

– Почти минуту, коллега, – отвечает ему какой-то дядя, которого я сразу и не замечаю. – А последствий нет, хотя должны быть.

– Последствий и я не слышу, – кивает мой крёстный. – Давайте-ка завтра выпишите под моё наблюдение, посидит пока дома.

– Но, Сергей… – начинает мамочка что-то говорить, но почему-то не продолжает.

– Я с Кнопкой посижу, – отвечает дядя Серёжа. – Так что работай спокойно.

– Спасибо… – мамочка почему-то начинает плакать, я даже думаю поплакать за компанию, но крёстный говорит, что у мамы просто эмоции, а у меня таких пока нет.

– Плакать без причины для тебя плохо, – строго говорит мой крёстный, и я киваю.

Завтра меня отпустят домой, это я поняла, к моим игрушкам, по которым я скучаю очень-преочень уже, но сегодня надо полежать, потому что так дядя Серёжа сказал. Уже, оказывается, вечер, поэтому мне надо будет поспать одну только ночку в больнице, а потом мы поедем домой. Я киваю на эти объяснения и жалуюсь крёстному на сны, потому что они то страшные, то очень грустные. А он меня гладит и говорит, что это всё пройдёт. Я ему верю, потому что это же дядя Серёжа…

– Сейчас малышка покушает, – ласково произносит мамочка, – потом опять поспит, и сразу же утро наступит, да?

– Хорошо, – киваю я, потому что я послушная, ну и не спрашивают же меня.

Мамочка может быть очень сердитой, особенно, когда по попе обещает, хоть и не шлёпает, но проверять мне почему-то не хочется. Поэтому лучше быть послушной, чтобы никого не сердить. Это же плохо – сердить мамочку, правильно? Вот и дядя Серёжа тоже считает, что никого сердить не нужно, а надо быть послушной девочкой. Послушным девочкам больше вкусняшек дают, правда, сегодня мне не положено вкусняшек, потому что я, получается, нашалила в садике. Ну, раз все волнуются, и мамочка плачет, значит, это я виновата.

Поэтому я ем то, что мне дали. Я уже сама могу! Еда невкусная какая-то, как будто из воды. Мамочка намного вкуснее готовит, о чём я ей сразу же говорю, и она улыбается. А ещё во время ужина приходит папочка, но у него какой-то незнакомый запах, который я сразу чувствую, но ничего не говорю, потому что вдруг у него на работе его случайно облили чем-то, он же и так переживает?

В туалет меня на руках относят, чтобы я не перетруждалась. Это очень смешно, конечно, поэтому я хихикаю, но всё равно чищу зубки, потому что так надо, а потом меня опять укладывают спать. Я всё равно чувствую себя так, как будто прыгала весь день, поэтому засыпаю.

3

Маленькие дети не могут точно идентифицировать локализацию боли.

4

Острый Коронарный Синдром – любая группа клинических признаков или симптомов, позволяющих подозревать нестабильную стенокардию или острый инфаркт миокарда. Считается, что в таком возрасте у детей не бывает.