Читать книгу Милалика - Владарг Дельсат - Страница 6

Главное, не забывать, что это дети, а не стая волков, хотя ощущение именно такое – сверлящие меня тридцать пар глаз. В них и злость, и интерес, и равнодушие пока… Очень милые дети, конечно, но мне здесь учиться, поэтому я многообещающе оскаливаюсь. Кто-то понимает, кто-то – нет, кто-то отводит взгляд. Понятно, мажоров нет, лидера класса я определила, а девчонки – аморфная масса, что для начальной школы норма. Ну и хорошо. Проверки, конечно, будут, и не одна, но первый раунд за мной – не овца в класс пришла.

– Мила Ершова будет учиться с вами, – сообщает Рогнеда Николаевна, так зовут пожилую учительницу.

– Здравствуйте, – ровным голосом здороваюсь я.

– Садись, где тебе удобно, – говорит она мне.

Это тоже проверка – от того, где я сяду, будет зависеть её ко мне отношение. Итак, первые парты – для ботаников, последние – для хулиганов. Идеально было бы сесть в центре, но для моих планов это неудобно, потому сажусь у двери на первой пустой парте. Вообще-то, интересно, почему она пустая, но это неважно. Ибо за попытку нагадить бить я буду лидера, а он сам потом автора найдёт.

Рогнеда Николаевна удовлетворённо кивает. Для неё важна именно первая парта, а всё остальное она просто не считает важным. А вот кивнув, она начинает урок. Это математика, что само по себе тяжёлое испытание, потому что надо не выдать того факта, что я, вообще-то, могу и курс средней школы сдать, мне несложно. Не идеально, потому как есть позабывшиеся вещи, но могу.

– Две трети отрезка составляют восемнадцать дециметров, – диктует нам Рогнеда Николаевна. – Чему равен весь отрезок?

Интересно, кому-нибудь в жизни эти дециметры понадобились? Я не помню ни одного случая, чтобы где-то их использовала. Да ещё и задача легко решается в уме, впрочем, как и все задачи четвёртого класса. Сначала записываю ответ, потом спохватываюсь – и пишу решение. Интересно, что учительница не спрашивает, а просто подходит и заглядывает в тетрадки.

– В уме решила, – делает она простой вывод, на что я киваю. – Интересно, но молодец.

И идёт дальше, я же от нечего делать задумываюсь. Значит так: военрук слегка офигел, поэтому попытается хоть что-то разузнать о сиротке. Или не попытается, зависит от степени его интереса. Рогнеда Николаевна умненькой девочкой заинтересуется, потому что устный счёт в четвёртом классе – часто нонсенс. То есть тут есть вероятность олимпиад, а в случае победы – плюшки лично для неё. Физрука мы ещё очаруем, а есть ли тут уроки труда, я не помню.

На месте военрука я бы меня испытала, но возможностей у него немного, поэтому вариант только один – калаш. И вот тут есть нюанс, который мне позволит сильно выделиться, а там, глядишь, выделиться захочет и военрук, то есть будут какие-то поездки, возможно и в вэ-чэ, а в воинской части, если места знать, много чего свинтить можно. Ну и, ведомый выгодой, он может и под опеку взять, а это уже победа.

То есть начала я, в целом, положительно, а там посмотрим. Зависит от того, у кого как свербит. Если у военного свербит сильно, то автомат он мне сегодня подложит, если нет, то… прогнозирование недоступно. Рогнеда, в свою очередь, точно попробует выяснить, вундеркинд я или имеет место системное образование. Вундеркинд – это плохо, значит, изображаем системное образование.

Следующий урок у нас английский. Учитывая год и дыру, сейчас будет выступление Алисы из хорошо известного всем фильма, потому что языком вероятного противника я владею свободно, это вообще-то норма, учитывая, из какой части я сюда провалилась. Другой вопрос – как детская память вместила все мои знания? С точки зрения «почти врача», это мало реалистично, детский мозг – это детский мозг, но вот получается, знания сохранились. Или тут загадка какая, или ведьмы – народ хитрый.

Звенит звонок, и класс погружается в тонкости произношения того, что читать необязательно вообще. Я умираю от скуки, но меня не спрашивают. Почерк у меня, кстати, получше, чем был раньше, хоть что-то хорошо. Одноклассники ко мне только приглядываются, но пока не дёргаются, я инициативы тоже не проявляю, мало ли. В данном случае первый шаг должен совершить противник и раскрыться, а мы его – в мягкое брюшко.

После уроков оказывается, что свербит у военрука, что уже интересно, потому что мотив должен быть, а я его не вижу. Военный подходит ко мне и просит следовать за собой. Я следую, мне не жалко, а пузо потерпит. И дольше голодали, а тут мне интересно, что он придумал, да к тому же меня не спрашивают. Заводит он меня в кабинет начальной военной подготовки, чего я, собственно, ожидаю.

– Посиди здесь, я сейчас, – говорит мне военный, отправляясь в подсобку.

Таки за автоматом пошёл. Точнее, за масс-габаритной моделью, которую можно разбирать, но нельзя стрелять. Это логично, поэтому я буду военному показывать цирк. Мы этот цирк на смотрах показывали, типа «даже военюрист…», ну и так далее, показуха армейская обыкновенная. Действительно, приносит весло калаша, кладёт на стол.

– Справитесь со сборкой-разборкой? – интересуется военрук.

– Так точно, – отвечаю ему. – А платок есть, глаза завязать?

– Глаза завязать? – удивляется он, но чёрную тряпку находит, завязывает мне глаза и молчит.

– Готова, – сообщаю ему.

– Начали, – командует он, а мои пальчики привычно уже поворачивают, отстёгивают, вынимают, поворачивают…

– Упражнение закончила, – сообщаю ему, собрав и положив масс-габаритку на место.

Военрук характеризует увиденное. Матерно, но словарь бедноват, видно отсутствие практики. В любом случае, он поражён, потому что видит такое впервые в жизни. Эх, жаль, не война сейчас, напросилась бы воспитанницей в часть, всяко проще было бы. Ну, пока офицер удивляется, я думаю о том, как бы ему намекнуть меня отпустить. Но до него доходит и так, поэтому я спокойно прощаюсь и ухожу. Надеюсь, он решится поделиться с коллегами, и история будет иметь продолжение. А мне пора на стрелку.

Потому что работать всегда лучше с нескольких точек, это любой снайпер подтвердит. Именно поэтому я и тороплюсь в направлении того места, где стрелку забила. Очень мне важно выйти на тех, кто город держит, ради выяснения, с чего вдруг они ударились в беспредел. А вот если они не в курсе творящегося, вот тогда начнётся самый цимес.

***

– Чего хотела-то? – спрашивает меня высокий чернявый цыганского вида парень.

Как я и ожидала, на стрелку пришёл совсем не тот же, с кем я уговаривалась о встрече. Вопрос его и сложен, и прост одновременно, поэтому мне предстоит сначала подавить его богатством лексикона и только потом выдать причины встречи. Детдом, в принципе, на их районе стоит, но что-то мне подсказывает, что лучше эту тему поднимать только с вышестоящими бандитами, потому как происходящее – явно не их забота. Формальная причина встречи со смотрящим – представление, насколько я помню, в эти годы вполне ещё проходила.

Глубокая жо… захолустье – это не центр, где структура чёткая, и смотрящий, как ему положено – «законник». Здесь структуры почти что и нет, а воры, следящие за порядком, – это просто люди, понимающие: если что – их тут и накромсают, потому что наколки от пули не защищают. Вот на этом я и попробую сыграть.

Объяснив пареньку, что я девица столичная, прошу встречи с нужным человеком. Он меня внимательно выслушивает, делает кому-то знак, и начинается форменное кино. Рядом со мной тормозит наглухо затонированный «крузак», откуда выскакивают «братаны» с целью меня схватить. Начинаем танцевальную программу. Некоторое время я от них уворачиваюсь, пока сидящему внутри не надоедает.

– Хватит, – командует он.