Читать книгу Акука - Владимир Александров - Страница 22

Выходные собачьи дни Антон Антоныч проводит вместе с Жуком и Лайкой. Тоже валяется в траве лицом к дороге. Жуку гладит пузо, а ноги лежат на Лайке. Лайка отвлекает мальчишку на себя, Жук на себя. И всем троим хорошо.

«Жигулей» не слышно, велосипеда не видно. «Скучен день до вечера, коли делать нечего». Жук куда-то исчезает. Но скоро возвращается: несет кость, обглоданную до блеска. Антон Антоныч берёт кость, мусолит шестизубым ртом. Не вкусно, он отдаёт кость собаке.

А я думаю: «Может мы ничего не понимает в детях и собаках? Может, отравились, как смогом, городским липовым знанием?»

…И снова собачьи будни.

Ах, как манит мальчишку Лайкина будка! Какой специальный домик!

Антон Антоныч лезет в будку. Лайка пляшет от радости, о поросятах забывает. На задних лапах она много выше Антон Антоныча. Часто от восторга подсекает его своей цепью и мальчишка падает возле будки на что попало. «Дружбу водить, так себя не щадить!»

Не раз в Лайкину миску с супом плюхался. Лайка не обижается, мальчишка и подавно. Садился, конечно, и мимо, но реже.

– Антоша, иди ко мне! – кричит наивная бабушка.

Словами нельзя увести Антон Антоныча от собачьей будки. Таких слов нет. Приходится хватать в охапку и уносить. Но это грубо. Это насилие над шестизубой личностью.

Отвлечь от будки могут, например, цыплята. За цыплятами интересно по двору бегать.

Когда и цыплята, и мальчишка устают носиться, все вместе жадно клюют просо из большой жестянки. Вернее, клюют цыплята, а мальчишка ест.

Раньше жестянка была селёдочной банкой. Теперь – цыплячья кормушка.

– И-и-и-и-г! И-и-и-и-г! – жалостливо кричит в высоком небе коршун-обманщик. Крик жеребёнка изображает, цыплят высматривает.

Не боятся цыплята коршуна – с ними Антон Антоныч. И коршун-притворщик планирует на другой хутор.

Как увести Антон Антоныча от цыплят? Если наступит вечер, выручает коровка. Жук подгоняет её к дому, и мальчишка бежит навстречу. Он любит бадучую игру. И здесь бабушка может его отловить. Опять насилие!

– Коровка яловая, молоко сметанное, – говорит пани Текля про свою любимицу.

Молодая на хуторе коровка, не телилась ещё. Молоко густое, сладкое, особенно на первых травах – майских и июньских.

Что ж, пока нет телёночка пусть выкармливает Акуку-человечка. «Ждали телёнка – дал бог ребёнка!»

Завораживают Антон Антоныча тёплые коровьи губы. Протянет коровке хлебную корочку и ждёт. А коровка берёт не сразу. Сначала шумно, неспешно нюхает гостинец, потом высовывает широкий язык. А вот языка-то Антон Антоныч боится. Мальчишка помнит, как это ленивый язык однажды слизал-смахнул с него шапку. Корова сжевала её.

И к цветной рубашке мальчишкиной любопытный язык всегда тянется.

Из посторонних неясностей корова особенно уважает газеты. Нерадивые ягодники и грибники бросают их в лесу и у дорог. По любимым дорожкам нашей коровы не найдёшь ни одной газеты! Не Жук же их собирает на макулатуру. Газеты на всякий случай съедает корова.

Как отвлечь Антон Антоныча от коровки?

Речкой!

– Жук, Жук, идём на Лакаю! – зовет хитрая бабушка лохматого пса.

Жук срывается с места и бежит к ней. Антон Антоныч за ним.

Лайка печально глядит на нас. И она, и мы знаем: старый Ян ни за что не отпустит её на реку в рабочий день.

– Акука, – мрачно сочувствует собаке Антон Антоныч.

Лайка натягивает цепь, опускает голову и больше не смотрит в нашу сторону.