Читать книгу Ошский погранотряд - Владимир Александрович Савинов - Страница 1

Бывших пограничников не бывает

Во все времена защита границ Отечества была одной из самых трудных и почётных задач, выполнять которую доверяли только лучшим воинам. Пограничные войска всегда считались и продолжают считаться элитой. Но их значимость заключается вовсе не в привилегиях, а в большой ответственности за каждый шаг.

В Гремячинске проживает немало мужчин, в разное время охранявших сухопутные и морские рубежи нашей Родины, несших службу на высоте, в горах. Годы, проведенные «на краешке земли», стали для каждого из них непростым испытанием на стойкость, мужество, выносливость. Каждый год 28 мая они собираются вместе, чтобы снова и снова ощутить силу пограничного братства.

2018 год – особый для пограничников: ровно 100 лет назад был подписан декрет «Об учреждении пограничной охраны». Приятно, что это событие гремячинские пограничники отметили не только многими общественно-значимыми для города и горожан делами, но и выпуском новой книги.

Благодарю их за верность армейской дружбе, за то, что берегут и с гордостью надевают в праздники свои зеленые фуражки. Желаю всем здоровья, семейного благополучия, мирного неба и, как говорят пограничники, «чистой контрольно-следовой полосы на всю жизнь».

Сергей Дьяков,

общественная организация ветеранов войны

в Афганистане и Чечне «Тревога».

Глава I. Почетный долг и священная обязанность

Команда: «Встать в строй!»

Призывная комиссия дала рекомендацию: годен к службе только на юге. Во втором классе на спор, чтобы утвердиться среди одноклассников, босиком пробежал 100 метров по снегу в мороз (был полным дураком и очень упрямым). Вечером, температура под 40, с двусторонним воспалением легких два месяца пролежал в больнице.

Значит, на юг, в жаркие края.

На призывном пункте определили в киргизский город Ош. Там замечательный среднеазиатский климат, тепло круглый год.

Колонна призывников 1200 человек проследовала пешком с призывного пункта «Красные казармы» до вокзала Пермь II. На границу с Китаем призывали парней ростом не ниже 167 см. Видимо, для психологического давления, так как китайцы невысокие, в большинстве полтора метра ростом.

Наш воинский эшелон шел трое суток вне расписания с длительными остановками. За двое суток следования по казахстанской степи не видели ни единого жилья, все в поту, жара.

В Андижане Узбекской ССР пересели на машины. Продвигались через перевал Чыйырык (высота 2400 метров над у. м.), по предгорьям Тянь-Шаня.

Везли в кишлак Гульча (Киргизия), где находились погранкомендатура и учебный пункт. Здесь, на умеренной высоте (1546 м над у.м.), молодые солдаты перед подъемом на высокогорье проходили акклиматизацию.

Для сведения: Долина Гульчи при становлении советской власти в Средней Азии была одним из центров басмаческого движения. Басмач – от тюркского «басма»: налет; человек, совершающий внезапное нападение; атакующий. Весной 1920 года здесь была сформирована «Армия ислама». В 1924 году Ферганская долина была полностью очищена от повстанцев. В 1930 году при проведении кампании по ликвидации кулачества басмачество возобновилось. Убивали пограничников, партийных и советских работников, активистов, комсомольцев. И только много лет спустя, при советской власти, здесь установился относительный порядок.

Учебка

Переодели в военную форму, выдали юфтевые сапоги, кожаные ремни, зеленые фуражки. Распределили по учебным заставам. Построили, начальник учебной заставы объявил: «С сегодняшнего дня ваша жизнь не принадлежит вашим родителям – только Родине». А старшина предложил: «Кто хочет посмотреть телевизор – выйти из строя». Из 30 солдат нашлись четверо желающих. «Вот вам тряпка и ведро, вымыть пол в казарме». Телевизором, как выяснилось, называли окошечко над дверью в конце казармы, похожее на экран телевизора.

Жили по расписанию: подъем в 6 утра, туалет, заправка коек, кросс 3 километра, зарядка, утренний осмотр, завтрак, учебные занятия, обед, 30-минутный отдых, учебные занятия, хозяйственные работы, ужин, свободное время, политзанятия, вечерняя проверка, в 10 вечера отбой.

Раньше меня тошнило от одного вида вареной капусты и жира. Тут выбора не было. В первый день за завтраком (тушеная капуста, хлеб со сливочным маслом) съел только хлеб с маслом в надежде досыта поесть в обед. А на обед – суп с капустой и тушеная капуста на второе, компот, хлеб. Съел хлеб, выпил компот. Вечером опять тушеная капуста, хлеб и кисель. На второй день то же самое. На третий день, закрыв глаза и борясь с тошнотой, съел всё. С тех пор люблю капусту в любом виде.

Рвались в наряд на кухню поесть остатки компота. Наевшись, бежали в туалет (пробирал понос).

Впервые в жизни увидел ишака. Мой напарник решил покататься, разбежался и запрыгнул на него. Ишак резко остановился, солдат кубарем скатился с ишака. Мы, смеясь, подбежали, стали садиться, а ишак ни с места. Напарник начал его толкать, результат – ноль. До чего упрямое животное.

Наша учебная застава пошла на полигон, на занятия по тактике. Нашелся умник и всем подсказал: «В противогазе легче дышать, если клапан из маски убрать». Убрали. Застава «в обороне», роем окоп, лейтенант бегает с горящей шашкой со слезоточивым газом и сует каждому прямо под нос. Команда: «Газы». Надеваем противогазы. Слезы ручьем, глаза режет, мы побежали из зоны дыма. Команда: «Назад! Противник ведет пулеметный огонь!». Мы снова в вырытые окопы. С учений шли вымотанные до предела, а старшина кричит: «Запевай!». Мы молчим. Снова команда: «Запевай!». Молчим, думаем про предстоящий по распорядку обед. А старшина: «Левое плечо вперед!». И мы снова на тактическом поле. Время обеда наступило, а мы ходим по кругу: по команде «Газы» надеваем противогазы; по команде «Бегом марш!» бежим; по команде «Запевай!», не сговариваясь, запели в противогазах. Надо было видеть со стороны, как мы орали со злости. Впереди огромная лужа, и тут последовала команда «Вспышка с фронта!». Упали в лужу, в грязь.

Пришли, когда время обеда уже заканчивалось. Помылись, почистились и в столовую. Только сели за столы, раздалась команда: «Встать, забрать посуду, выходи строиться, последнему наряд вне очереди».

Наряд – значит, чистить туалет. На ходу и пока стоим в очереди для сдачи посуды, едим из тарелок, хлеб в карман. Строимся быстро, команда: «Карманы показать». У кого нашли хлеб, вывели из строя, принесли стол, кастрюлю с супом: «Ешьте, вы же голодные». Их заставили перед строем съесть суп. А у нас, стоящих в строю, слюни текли. Поцарапал палец, обратился к сержанту, чтобы сходить в медпункт, а он наряд вне очереди на кухню, мыть посуду, вода около 60 градусов разбавлена горчицей, после мытья посуды палец стал толще раза в два. Больше с такими просьбами не обращались. Хорошо работал принцип: один провинился – страдают все. Нагрузки были большие, постоянно хотелось есть. После тактических учений портянки были мокрые, а для сушки одна на всех печка-буржуйка. Приходилось застилать портянки под простыней и сушить своим телом. Из-за повышенной влажности у нас по шее пошли фурункулы, было очень больно, потом прошло, но следы до сих пор прощупываются на шее.

Еще один вид учений – «обкатка танками»: стоишь в окопе с двумя болванками противотанковых гранат, едет бронетранспортёр, бросаешь первую гранату в корпус БТР, садишься на дно окопа, выжидаешь и бросаешь вторую болванку вслед. Ощущение не из приятных.

Совершили марш-бросок с полной боевой выкладкой на 10 км. В торжественной обстановке на плацу приняли присягу. Учеба закончилась, началось распределение по заставам.

Глава II. Охрана границы

На заставу

По Памирскому тракту шли автомашины Ошского автобатальона. Водители были гражданские, разных национальностей, но большинство – узбеки. Они поднимали и спускали нас с Памира. Сложность их работы заключалась в том, что в горах при подъеме или спуске машины могли разъехаться только на повороте серпантина.

Меня вначале определили на заставу Каракуль. Посадка на машины, предстоит подъем на Памир. Застава Шатпут: называют мою фамилию, Лени Сивкова из Гремячинска и еще 13 человек. Видимо, кто-то из сержантов переписал меня именно сюда. Многих пугали этой заставой, даже поступающих в пограничное училище абитуриентов: «Не поступишь – отправим на Шатпут». Колонна машин тронулась в порядке прибытия на заставы. От Оша (Киргизия) до заставы Шатпут (Таджикистан) 500 километров, время в пути 8-9 часов. Поднялись по 12-ти ступеням перевала Талдык (3615 м.).

За ним перевал «40 лет Киргизии». Сделали привал, съели сухой паек. Наш привал был рядом с ледником

Федченко.

Для сведения: История открытия ледника уходит в конец XIX века. В 1871 году на Памир прибыла первая русская экспедиция, руководимая известным естествоиспытателем и исследователем Туркестана А. П. Федченко. Это самый длинный ледник в мире за пределами полярных регионов. Площадь ледника около 700 кв. км.

А далее спуск в Алайскую долину – житницу узбекских и киргизских скотоводов.

Передние машины остановились у памятника горному козлу, ребята полезли фотографироваться.

Машина, за рулем которой был солдат – срочник, идущая на заставу Каракуль, остановилась у обочины, следующая машина ударила в задний борт. Первая машина перевернулась и упала в пропасть, тент до половины кузова под напором воздуха порвало, сидящих сзади семь человек выбросило на приступок пропасти. Оставшихся восьмерых задержал тент, они упали на дно ущелья.

Удар о камни был такой силы, что сплющило двигатель машины ГАЗ-66. Среди погибших был сержант Иманов из поселка Усьва. Устюгов из Гремячинска остался в живых с травмой головы, с переломами рук и ног. Тех, кто получил травмы, комиссовали домой. На том месте, где погибли ребята, поставили памятник.

Мне повезло, но память о том случае и погибшем земляке навсегда со мной.

Пока доставали покалеченных и трупы, задержались в кишлаке Сары-Таш.

Кишлак Сары-Таш (3150 метров над у.м.) является транспортным центром Алайской долины. Снежные вершины, сияющие белизной на синем небе, кажутся гигантской декорацией, на этом фоне домики выглядят игрушечными.

По пути на Шатпут мы с удивлением смотрели на высокие пики и глубокие ущелья. Впервые видели горные пейзажи. Движение по серпантину настораживало и завораживало.

За перевалом Кызыл-Арт (4436 м.) начинался спуск в Мургабскую зону с её лунными и марсианскими ландшафтами. Снега нет, а холодно.

Далее граница с Таджикистаном.

Спустившись с этого перевала и поднявшись на пологий перевал Уйсу, попали

в высокогорную котловину с таинственным горько-соленым озером Кара-Куль (Черное озеро), расположенным на высоте 3914 м. над у.м.

Глубокое безжизненное водное пространство, на дне которого всегда находится лёд. Рыба в озере не водится. Возвышающиеся невдалеке пики Ленина и Коммунизма, словно убеленные сединой мудрецы, «взирают» на мирскую у своих ног суету. Вдоль тракта в поисках пищи бродят немногочисленные стада яков (кутасов). Они похожи на коров, но вместо мычания хрюкают как свиньи. Для пограничников яки были головной болью: часто тревожной группе приходилось на машине при помощи ракет отгонять их от системы С100. Тупые животные: стрельба в лоб, сигнальная ракета вдребезги, а им хоть бы что, прут на колючую проволоку.

Наступило пограничное время 19-00. Это значит, что передвигаться могут только пограничные наряды. На ночевку нас оставили на заставе Каракуль, разместили в Ленинской комнате.

В 5 утра дежурный по заставе рассказал: «Ты встал и снопом упал на пол». Всех нас чуть не усыпило что-то, принесенное ветром с озера Каракуль. Еще немного – уснули бы и не встали. Поэтому всех подняли и заставили бегать вокруг заставы. Утром отправились дальше.

С десяток километров плоскогорья и подъём на величественный перевал Ак-Байтал (4655 м).

Машина совсем не хочет ползти вверх, водитель переходит на пониженную передачу. Кислорода не хватает даже двигателю в камере сгорания, нам тоже тяжело дышать. Далее спуск в Мургабскую зону с её лунными и марсианскими ландшафтами. Наконец, кишлак Мургаб, там находилась погранкомендатура с тремя маневренными группами.

22 мая 1980 года три мургабские маневренные группы без опознавательных знаков (без погон, фуражек) провели операцию под кодовым названием «Крыша»: обеспечивали ввод советских войск на территорию Афганистана. Гремячинец Ринат Зарипов во время стычки с душманами получил ранение в голову: в каску ударила противотанковая граната, выпущенная из гранатомета.

Не каждый человек может выдержать высоту с низким давлением и отсутствуем 30-40 процентов кислорода.

На высотах 3800 метров над у.м. и выше вода кипит не при температуре 100 градусов, а при 70-ти. Наши повара знали секреты готовки пищи в таких условиях, закладку мяса делали вечером и варили до утра.

Для сведения: В 1967 году группа парашютистов-добровольцев была десантирована на Памире возле пика Ленина. Солдаты почти все погибли от кислородного голодания. Были случаи, посиневших и с кислородной подушкой во рту пограничников приходилось возвращать с полпути до Мургаба в город Ош. Была попытка посадить вертолет МИ-4. Он приземлился, а взлететь не мог, так как воздух сильно разряжен. Пришлось разбирать и частями перевозить на машинах.

Далее проехали высокогорное пресное озеро Рангкуль и заставу Рангкуль. Берега озера пологие, местами заболоченные, водились утки. Позднее, возвращаясь из кишлака Мургаб, стрелял из автомата, но не попал: пуля ушла рикошетом по водной глади озера. Встревоженная выстрелом, поднялась такая стая уток, что солнце еле-еле проглядывалось.

По рассказам «дедов» границу в районе этой заставы летом 1968 года из Китая перешла большая группа уйгуров численностью около 30 человек, «вооруженных» старинным, стреляющим куда попало, шестигранным мультуком (фитильное ружье). Затем через месяц их вернули обратно.

Шатпут

На заставу я прибыл осенью 1969 года. Нас встречал личный состав заставы, свободный от нарядов, с начальником заставы капитаном Мурашевым. Приняли хорошо, мы почувствовали себя как дома. В столовой угостили пельменями. Дали три дня на акклиматизацию.

Располагалась наша 2-я застава «Шатпут» (в пер.

с тюркского «Хорошая дорога)

в ущелье у родника на высоте 4300 м. над уровнем моря. Охраняла протяженность границы 58 км. Самая высокогорная застава СССР. В

случае нападения

застава должна была продержаться 30 минут.

Там мы впервые увидели пушистые, словно одетые в белую шубку, эдельвейсы. Между камнями, на один или два сантиметра поднимаясь над почвой, росли остролодочники, крупки, дриадоцветы. Кое-где встречались отдельные кустики тегрескена, полыни, плотные подушки акантолимона, низенькие, жалкие кустики ковыльков. Древесная растительность полностью отсутствовала. Климат отличается значительными амплитудами температур: до минус 50 градусов зимой и до плюс 40 – летом.

Кормили хорошо, четыре раза в сутки. Серый хлеб был полусырым, а белый пропекался нормально, ели как булочку, как только повар достанет из русской печи.

Утром кровь из носа ручьем: признак горной болезни; сердце колет миллион мелких «иголок»; головная боль. Почему-то на заставе был всегда недокомплект пограничников, а охранять границу необходимо. Чтобы мы смогли быстрее адаптироваться, проводили челночный бег, дистанция 10 метров, туда и обратно. Тому, кто прибежит последним – наряд вне очереди. На финише глаза навыкате, лицо красное. Присядешь, сожмешься, крутишься как волчок и глотаешь ртом воздух, как рыба, а его нет.

В целях воспитания использовали метод «перекрытия кислорода»: в течение недели посылали на службу в наряды без перерыва, на сон только 8 часов. При

таком графике солдат становился безвольным дистрофаном, очень послушным. В вещевом мешке каждого из нас находился сухой паек НЗ (неприкосновенный запас): две банки сгущенки по 60 граммов, колбасный фарш очень соленый, каша гречневая с мясом, перловая с мясом, сухари. Проверка НЗ проводилась раз в месяц. Во время одной из таких проверок у моего соседа обнаружили недостачу одной банки сгущенки. Поставили стол, принесли две банки сгущенки по 400 грамм. Выстроили заставу, а ему: «Ешь!». Первую банку молока он съел, открыли вторую, а уже не лезет, стошнило. После это случая недостачи НЗ не было.

Присвоили каждому личный номер – на боевом расчете распределяли на службу по номерам. Меня почему-то стали готовить на старшего пограннаряда. В 1969 году обстановка на российско-китайской границе была напряженной: стычки с китайцами на полуострове Даманский, в августе – на Жаланашколе. На боевом расчете команды сменялись почти каждую неделю: «Стрелять без предупреждения по любому, кто переходит границу!» и вскоре «Не стрелять, пока не откроют по вам огонь!». На заставе дважды в неделю проводились боевые стрельбы. Выполняли второе пограничное упражнение: стрельба лежа, с колена, стоя, на бегу и метание боевых гранат. Настала моя очередь бросать гранату. Капитан: «Вставляй запал, отогни усики, выдерни кольцо, подержи в руке и потом бросай, посмотри, куда упадет, затем сам – на дно окопа». Выдернув кольцо, механически бросаю, а сам – на дно окопа: сработал инстинкт самосохранения. До службы в ПВ в моих руках взорвался шахтерский детонатор. В детстве на отвале нашли связку капсюлей для запала аммонита и старую шахтерскую батарею. Детонатор под пустую банку из-под сгущенки, после взрыва банка летит вверх и свистит. Замыкаю батарею, а взрыва нет. Пошел проверять провода. Подхожу к детонатору – один провод на обрыве. Стал скручивать, перед глазами огонь, в ушах шум, понять не могу, что произошло, сильные боли в ногах, руках, животе. Часть осколков достали, другие в течение 10 лет выковыривал сам на животе и ногах.

Капитан: «Видел, куда упала?». «Видел». В последующем, бросая, смотрел, куда упала граната, затем приседал на дно окопа.

Ночные стрельбы проходили в противогазах, на мушку автомата устанавливали светящие насадки. Усиленная охрана границы. Ходили в составе трех человек, в солдатских касках, подсумки с двумя наступательными гранатами, пулеметом ПКС с двумя коробками лент по 350 патронов каждая. Службу несли круглосуточно: левый фланг, затем 8-часовой сон, центр, затем опять 8-часовой сон, правый фланг (в секрет) и снова сон 8 часов; скрытый пост наблюдения (СНП) 12 часов.

Помню своей первый выход в дозор ночью в центр, 9 километров, с фас-фонарем: проверяли контрольно-следовую полосу.

Я шел первым. Вижу, лежит человек лицом вниз, подбегаю, на ходу снимаю автомат, заряжаю. Что сделал бы дальше, не знаю (часто об этом вспоминаю). Слышу сбоку: «Стой! Пропуск». Сказал пропуск. Оказалось, это наряд, который мы должны сменить, а лежащий – такой же «пшенарь», что и я (перед выходом на охрану границы пограничный наряд кормили пшенной кашей. «Деды» кашу не ели, а молодые пограничники ели с удовольствием, потому и звали их «пшенари»). Ему было приказано лежать и не двигаться, но почему он спрятал руки под себя?

В конце нашего первого выхода в центр сыграли тревогу, задача: перекрыть перевал. Бежим, у меня ПКС с лентами патронов, впереди бархан, еле преодолел его, шаг вперед – песок сыплется, нога отходит назад. На вершину бархана вскарабкался на четвереньках с большим усилием.