Читать книгу Призраки в ночи - Владимир Алексеевич Колганов - Страница 4

Бывает так, что ночь проходит в хлопотах, но я тут как бы совершенно ни при чём – подруга, Нинка, на исходе ночи попросила отвезти её к бывшему любовнику. Сразу поясню, что с Нинкой мы друзья – она девица довольно симпатичная, но не в моём вкусе. Да ещё замужем, что вообще-то ничего не меняет. А тут муж уехал по делам, и мы загуляли – сначала дома у неё, потом стало скучновато и вечером поехали к ещё одной подруге, к Юле. Там примерно то же самое – муж в отъезде, а вместо него двое мужиков – потом Юля объяснила, что знакомый журналист с приятелем нежданно заявились, отказать им не смогла. И вот выпили немного, а время уже позднее, но кое-как всех уложила – кого на диванчике, кого на узенькой кровати.

Прошло какое-то время, я пытаюсь уснуть, хотя как заснёшь в этой теснотище? И вдруг раздаётся стук – такое впечатление, будто чьё-то сердце стучит, стучит, а потом стук вдруг резко прерывается. Но с моим сердцем всё вроде бы в порядке. Тогда я Нинке руку положил на грудь – она сразу встрепенулась, тоже, видимо, не спит:

– Ты чего?

– Пульс проверяю.

– Да иди ты! – и перевернулась на бок.

Тут снова раздаётся стук… Наконец, я понимаю – источник звука находится на кухне. А когда стук снова прерывается, отчётливо слышу слова:

– Ах, не надо, Марик, прекрати! Я так его люблю!

Это про кого – про мужа, что ли? Или про второго гостя, который лёжа на диванчике похрапывает. Но как такое возможно – раскачиваться, сидя вдвоём на табуретке, и признаваться кому-то третьему в любви? Это противоречит всем нормам поведения в приличном обществе. А можно, следуя законам тяготения, так увлечься, что голову разобьёшь о край кухо́нного стола.

Наконец, мне эта интермедия надоела. Шепчу Нинке:

– Ты, как знаешь, а я больше не могу…

– Ну так поехали!

Чем Нинка хороша, так это тем, что никогда не спорит, если есть перспектива продолжить эту ночь, то есть уйти в загул. Но тут предложила что-то уж из ряда вон:

– Отвези меня к Олегу.

Олег – это её первая любовь. Ну, может, и не совсем первая, но где-то близко к этому. Что-то у них там не срослось, поэтому Нинка и выскочила замуж почти не глядя – ей уже было всё равно. Впрочем, спросила моего совета:

– Как ты считаешь, соглашаться или нет?

Это после того, как сделали ей предложение. Но что я мог сказать?

– Решай сама! Не мне же с ним детей рожать.

Этот аргумент сработал – Нинка очень любила детей, а со своими затягивать нельзя.

Но вот этой ночью то ли забыла обо всём, то ли вспомнила о том, что когда-то было – пока ехали, я всё никак не мог понять, зачем ей это.

Олег уложил меня в спальне. Меня поразило её убранство – огромная кровать и зеркало почти во всю стену. Ну можно ли уснуть здесь, в этой комнате, предназначенной только для любви? Хочешь не хочешь, но кое-что из разговора Олега с Ниной я расслышал.

– Зачем ты приехала?

– Соскучилась. А ты?

– Нина! Чего ты от меня хочешь? Ты ведь замужем.

– Это ничего не значит. Я хоть завтра готова от него уйти, всё зависит от тебя.

– Ох, опять и снова! Мы же с тобой всё выяснили, не раз всё обсудили, обо всём договорились. Сколько раз тебе объяснял, что для меня самая главная ценность в жизни – это свобода. Был женат, но понял, что такая жизнь не для меня.

– А я?

– Что ты? У тебя счастливая семья.

– То же мне счастье! А если не могу жить без тебя?

Не понимаю, как можно так долго говорить. Хотел было подойти, сказать: «Пора бы в койку!» Так ведь не поймут, обидятся. Всё больше их разговор напоминает что-то вроде заклинания – она умоляет снова как бы возродить всё то, что было, а он всячески этому противится. Не хватало ещё, чтобы встала на колени перед ним… Куда её женская гордость подевалась? По себе знаю, что так мужика невозможно убедить, наставить на путь истинный. Чем больше женщины нас любят, тем скорее нам это надоест. Во всём нужна умеренность, ведь даже очень вкусное блюдо приедается, если этим кормят каждый день.

А она опять:

– Ты меня уже не любишь?

– Зачем ты так? Нам вместе было хорошо.

– Ну вот.

– Что вот?

– Ты нашёл себе другую.

– Да никого у меня нет!

– Я знаю, я это чувствую…

– Всё не так.

– А как?

Дальше я подслушивать не стал – по-тихому ушёл, а Нинка пусть сама добирается домой.

Эта история имела продолжение. На следующий год мы с ребятами прилетели в Крым, а Нинка должна была чуть позже приехать вместе с Олегом на его машине. И вот сидим на пляже, без Нинки веселье совсем не то, и вдруг хозяйка нашей съёмной квартиры прибегает:

– Вам телеграмма-молния.

Читаю: «Я в джанкойской больнице. Олег погиб».

Потом уже, когда Нину привезли в Новый Свет, оказалось, что отделалась ушибами, да кое-где кожу об асфальт ободрала – дверь с её стороны была неплотно закрыта, поэтому при столкновении их автомобиля лоб в лоб с грузовиком Нину выбросило на асфальт. Видимо, Олег гнал со скоростью под двести, и в такой ситуации у него была лишь одна возможность сохранить свою жизнь – расправить крылья и вопреки законам физики взлететь как птица. Он попробовал, но, увы, нам это не дано.

Ну а Нинке мы помогали, как могли. Раны быстро заживали, с неделю погрустила, а потом опять в загул. В принципе, так и надо, даже с одним парнем из нашей компании переспала, но я её не осуждаю, хотя такой способ восстановления душевного здоровья для меня совершенно неприемлем.

В этом я убедился, когда в Москве встретился с Ириной. И снова закрутилось! А потом скончался её дед, профессор, заведующий кафедрой в каком-то институте, его стараниями поддерживалось материальное благополучие в семье. Мать Ирины к тому времени рассталась с мужем, он ушёл к другой, вот и пришлось заняться разведением собачек – пекинесов продавала по триста рублей за штуку, в те времена на эти деньги можно было жить. Ирина тоже не сидела сложа руки – снималась в массовках, а затем вышла за поляка, он учился в столичном мединституте на врача. Но то ли слишком ревнив был по натуре, то ли я поспособствовал их разрыву, но Ирина оказалась к тому времени на распутье. А тут ещё помер дед…

И вот сидим у неё в комнате.

– Мне так грустно! – говорит Ирина, а глазами почему-то указывает на диван, где мы обычно проводили время, если встречались у неё.

А я в недоумении: ну можно ли в такой момент? Потом всё-таки уговорила, но как я ни старался не смог Ирину ублажить. Вот то же самое и с Нинкой, даже не попробовал.

Уже гораздо позже, когда снова оказались в Крыму, сидим с Нинкой как-то поздно вечером вдвоём, уже выпили шампанского, а голова кружится после поцелуев – это и понятно, давно не виделись, а возможно, дело в том, что для меня другой подружки не нашлось. И тут что-то на меня нашло, говорю:

– Давай поженимся!

Опять объятья, поцелуи… Но я-то имел в виду нечто гораздо большее, только постарался в меру своих способностей и самочувствия облечь это в завуалированную форму. Не мог же я сказать ей прямо: а давай-ка переспим! Проблема в том, что в нашей компании меня воспринимали слишком уж серьёзно, если заходила речь о взаимоотношениях полов. Не то чтобы видели во мне выгодную партию, однако даже флирта избегали, если не было надежды на продолжение, то есть перспектив зарегистрировать наш брак.

Однако Нинке такие перспективы вдруг почудились. Мужа ей мало? Тем более, что я не претендую на его место – мне бы только немного женской ласки и никаких взаимных обязательств. Ну почему с другими можно, а со мной нельзя? В общем, кое-как ей всё это объяснил, но она два года дулась на меня. Или всё ещё надеялась? Вот так невоздержанность в словах может привести к финалу искренней и нежной дружбы.