Читать книгу Агония - Владимир Алексеевич Сергеев - Страница 4

Степан Леонидович объявился только после обеда. Я уже пообедал, нагулялся и сидел в кресле, тупо щёлкая кнопками пульта. Ничего интересного по телеку найти не удавалось, по всем каналам какие-то мыльные сериалы или примитивные боевики. Новости настолько показушно бравурные, что смотреть тошно. Если верить нашим журналистам, то пора уже гладить форму и чистить обувь для парада на Красной площади в Москве. СБУ-шник поздоровался и сказал идти за ним. Мы спустились на первый этаж и повернули в противоположную от столовой сторону. Степан открыл дверь и сделал приглашающий жест. Комната оказалась неожиданно большой. Посредине стоял овальный стол, за которым вольготно расположились люди в камуфляже без всяких нашивок и знаков различия. Шесть голов повернулись в сторону двери и двенадцать глаз внимательно разглядывали меня. Степан закрыл дверь и, обойдя меня, направился к столу:

– Это наш лётчик, – сказал он, отодвигая стул с закруглённого торца стола, – проходи Александр, присаживайся, будем знакомиться.

Я решил сесть на противоположный от Степана торец стола. Парни расположились по бокам, между ними кое-где были свободные стулья, но мне почему-то не хотелось туда садиться.

– Итак, это Грек, – Степан показал рукой на сидящего справа от него мужчину, – он командир группы. Его слово закон, для всех, в том числе для тебя Александр. Демократия в нашем деле отсутствует полностью. Впрочем, ты человек военный, сам всё прекрасно понимаешь.

Возможно, позывной командира совпадал с его национальностью, по крайней мере, лицо мужчины серьёзно отличалось от общепринятого славянского типа. Большой нос с заметной горбинкой. Губы, прикрытые нависающими чёрными усами, казались немного тонковатыми. Тёмные, чуть навыкате глаза, под черными, почти сросшимися на переносице бровями. Коротко подстриженные волосы того же цвета, слегка завивались на висках. Сбоку на мощной шее вилась затейливая татуировка, которая начиналась сразу под мочкой уха и ныряла за воротник куртки. Широкие плечи и отлично развитые мускулы, были отчётливо заметны даже под тканью камуфляжа.

– Это Чук, Боксёр, Стартёр, Ворон и Глок, – Степан продолжил представлять бойцов, показывая на каждого вытянутой рукой, – парни – элита нашей конторы, прошли огонь и воду. Они проведут тебя до аэродрома москалей и предоставят тебе укомплектованный боеприпасами и заправленный под пробку самолёт. Обеспечат твоё прикрытие, пока ты будешь выруливать и взлетать. Они же подберут тебя в условленном месте, когда ты катапультируешься после выполнения задания. Ну и доставят назад, на Украину. Это в общих чертах, детали уточним в ходе подготовки операции, верно Грек?

– Да. Нужно дождаться Механика, узнать обстановку на объекте и можно выдвигаться, – отозвался командир группы, – время у нас ограничено. Мы к этому делу давно готовы, а сделать из обычного лётчика диверсанта-профессионала, за такой короткий срок невозможно. Да ему это и не нужно. Добраться до объекта достаточно просто, а там мы сами всё сделаем, главное чтобы он смог быстро запустить двигатель и взлететь. Тогда и мы, под шумок, спокойно свалим. Нужно ему позывной придумать, а то как-то неудобно лётчиком называть.

– Пусть будет «Алекс», не возражаешь Александр, – Степан посмотрел на меня, – с именем созвучно и в то же время звучит как позывной.

– Не возражаю, – пожал я плечами.

– Алекс Юстасу, так кажется, в кино было, про Штирлица, – Грек усмехнулся, и остальные парни тоже заулыбались.

– Точно, – Степан осклабился, – любишь старые советские фильмы?

– Хороший фильм, – ответил Грек и, погасив улыбку, добавил, – нужно хорошо знать своего врага.

– Ладно, до начала операции, базу никому не покидать, – продолжил Степан, – ждём Механика. Грек, чем планируешь заняться?

– Как всегда, – командир скривился, – когда коту делать нечего он яйца лижет, а мы физподготовкой занимаемся. Побегаем, поборемся, ножики покидаем, стрелять же здесь нельзя?

– Нельзя, – подтвердил СБУ-шник, – я думаю, Алекса в ваши игры привлекать не стоит. Он недавно ногу ломал, ему лишние нагрузки пока ни к чему. Он нам для другой работы нужен. Ты, верно, сказал. За пару тройку дней вы из него спецназовца всё равно не сделаете. Ладно, на этом всё. Все свободны. Как подъедет Механик, соберёмся вновь.

Парни поднялись и потянулись к выходу, а я чуть задержался, чтобы спросить Степана:

– А кто такой Механик?

– Механик – человек, который работает на аэродроме русских. Наш человек. Кстати, он действительно механик, обслуживает и ремонтирует самолёты. Надеюсь, ты понимаешь, что эта информация, не должна покинуть стены этого учреждения? – СБУ-шник внимательно смотрел на меня.

– Да, конечно, – поспешно ответил я, – я офицер и давал присягу своей стране. Он будет помогать, готовить самолёт к вылету?

– Нет, он слишком ценен для нас, чтобы так рисковать. Насколько я знаю, самолёты дежурного звена всегда готовы к полёту. Садись и взлетай. Ещё есть вопросы?

– Нет, – ответил я и поспешил покинуть кабинет.

Время тянулось как густой кисель. Я спал, ел, смотрел телевизор, гулял по территории базы. Наблюдал, как тренируются люди Грека. Ходил на спортплощадку как на представленье. Садился на небольшую скамеечку и наблюдал, как они борются друг с другом. Метают ножи в большой деревянный щит с нарисованными контурами человека, скачут через полосу препятствий. С утра до вечера они крутились на этом участке у забора. Только после обеда отдыхали часа два, три и опять тренировались до ужина. Даже моросящий дождь, который с небольшими перерывами продолжался почти двое суток, не слишком изменил их распорядок. Голые по пояс, парни продолжали носиться по полосе и мутузить друг друга.

Механик появился только через неделю. Мы вновь собрались в той же комнате для переговоров или заседаний. Степан Леонидович приехал вместе с этим мужчиной, на одной машине. Я как раз стоял у окна и пялился на осточертевший пейзаж, с раскрытыми металлическими воротами в бетонном заборе. Незнакомцу было лет сорок, сорок пять. Высокий, не ниже метр девяносто, худощавый, но не худой. Обычная славянская внешность, светлые волосы, прямой, чуть вздёрнутый на конце нос, глаза карие, но не тёмные. Подбородок с ямочкой, гладко выбрит, губы правильной формы. Совершенно обычное, не запоминающееся лицо, никаких особых примет. Одет в серую рубашку с коротким рукавом и хорошо поношенные джинсы. На ногах светлые кроссовки с синими полосками, в руках небольшая кожаная сумка на ремне.

– Аэродром охраняет рота охраны, – начал Механик, когда Степан предложил ему обрисовать обстановку, – обычные срочники, не контрактники.

– Вот схема постов и стоянок самолётов, – он достал из сумки свёрнутый листок и протянул Греку.

– Вот общий план объекта, – следующий лист лёг на стол, – красным крестиком помечен домик, где коротает время дежурное звено. В ночное время там обычно два дежурных экипажа, это четыре человека. Плюс пара техников и аккумуляторщик из солдат-контрактников. Иногда заходит дежурный по аэродрому, но в основном в первой половине ночи. Ближе к утру обычно все уже дремлют, и куда-то идти желания не возникает. Лётчики смотрят маленький телевизор или возятся со своими смартфонами, техники то же самое.

– Здесь на стоянках, – Механик ткнул пальцем в схему, – два дежурных самолёта. Заправленные под пробку и с полным боекомплектом. Вот фотографии с разных ракурсов, – на стол легла пачка снимков.

– Что ещё, – мужчина потёр свой гладковыбритый подбородок, – по периметру забор из колючей проволоки. Высота примерно два с половиной метра. Вдоль забора натоптана тропинка для караула. Стационарных постов нет. Весь периметр разбит на участки, по которым и ходят часовые.

– Участки большие, – спросил Грек, – видят они друг друга? Освещение есть?

– Нет освещения, слишком затратно. Освещение только на стоянках где самолёты. Где забор близко к стоянкам подходит, там ещё что-то видно, а где удалён, там темнота. Часовые иногда встречаются и даже болтают между собой. Срочники, что с них взять. Моё мнение – лучше их не трогать, а то кто их знает, внезапно хватятся соседа и поднимут шум. Выбрать подходящий момент и преодолеть забор. В некоторых местах легко можно под нижней проволокой проползти. Что происходит на стоянках, часовых у забора не сильно интересует. На стоянках свои часовые, поэтому с периметра туда практически не смотрят. Ну, это чисто моё мнение, решать естественно вам, – губы Механика чуть растянулись, изображая улыбку.

– Как по ночам обстановка на объекте, ночные полёты выполняются? – следующий вопрос задал Чук.

Я уже заметил, что он был правой рукой Грека, возможно, его штатным заместителем. Я видел, как Чук, иногда командует парнями на спортплощадке в отсутствие командира и те слушают его так же как самого Грека. Он был, наверное, самым низким по росту в группе, но необыкновенно сильным. Ширина его плеч лишь немного уступала росту. Такой квадратный человечек с короткой, мощной шеей. Руки с рельефными мускулами свисали до колен, а ноги как два коротких бревна, чуть заострённых книзу. Черты лица, в отличие от командира, ярко выраженного славянского типа. Крупный нос-картошка, пухлые губы, коротко стриженые волосы подчёркивали высокий лоб и светлые брови над голубыми глазами. Сколько я посмотрел спаррингов за эти дни, никто из парней не смог его одолеть. Правда, с Греком он не бился ни разу, впрочем, командир группы очень редко участвовал в этих учебных боях. За всё время, что я наблюдал за их занятиями, он сразился только два раза, с Боксёром и Вороном. Оба раза победил с заметным преимуществом.

– Достаточно редко, обычно пару ночей в конце каждого месяца. Белорусы же официально в СВО не участвуют, – Механик хмыкнул, – зачем им напрягаться. Днём полёты тоже не слишком интенсивные, наверное, горючку берегут. Батька мужик прижимистый, своё топливо тратить не хочет.

– Погоди, что самолёты на объекте все белорусские? – заметно напрягся Степан Леонидович.

– Дежурные экипажи русские, и самолёты тоже их, – ответил Механик, – ждут сигнала от своих. Если русская разведка засечёт скопление техники или западных вояк, уже на территории Украины, они тут как тут. Лететь близко, а на земле никто разбираться не будет, откуда самолёты взлетали, русские и русские. Но всё равно, даже днём они не часто летают через границу, поддерживают видимость нейтралитета Белоруссии.

После нескольких уточняющих вопросов в комнате воцарилась тишина. Выждав паузу, и обменявшись взглядами с Греком, Степан сказал:

– Ну ладно, если вопросов больше нет, будем закругляться. Грек задержись, а вы парни можете идти, готовьтесь к ужину.

После столовой я решил прогуляться по парку. Погода была отличной. Дневной зной под влиянием лёгкого свежего ветерка быстро отступал, уступая место вечерней прохладе. Я сидел на лавочке и смотрел, как солнце скатывается за вершины деревьев. Его лучи ещё пробивались сквозь листву, но уже не слепили глаза как днём. Грека я заметил издалека, как только он вывернул из-за угла здания. Он подошёл ко мне и молча присел на лавку.

– Выезжаем завтра в десять, – сказал он минут через пять, – позавтракаешь, собирай вещи и смотри в окно. Увидишь у подъезда микроавтобус – выходи. Старенькая «тойота» тёмно-синяя, на окнах шторки болтаются. Да она одна там будет в это время, не перепутаешь.

Он поднялся и, не прощаясь, направился назад тем же путём. Я дождался, когда солнце окончательно скроется за деревьями, в ранних сумерках сделал ещё кружок по небольшому парку и пошёл в номер. Посмотрел телевизор и лёг спать.

Без пяти десять за окном послышалось негромкое урчание мотора. К центральному входу подкатил небольшой синий автобус и, скрипнув тормозами, остановился. Быстро загрузились и выехали за ворота. За рулём сидел Стартёр. По виду он был самым молодым в группе. Если бы не шрам на правой щеке, ему можно было дать от силы лет двадцать. Ещё глаза – холодные серые льдинки, которые, казалось, пытаются увидеть тебя насквозь. Такие глаза могли принадлежать только достаточно повидавшему в жизни человеку. А так, вполне обычный парень. В меру спортивный, но без излишеств. Без перекачанных на показ мускулов. На мой взгляд, самый весёлый в команде Грека. По крайней мере, за всё время моего знакомства с этими людьми, анекдоты я слышал только от него. Вот и сейчас он негромко рассказывал что-то смешное, сидящему рядом с ним командиру, и сам задорно смеялся.

Ехали без остановок, только один раз тормознули у небольшого придорожного кафе. Быстро перекусили и двинули дальше. На ночлег тоже не останавливались. Стартёр поменялся с Вороном и тихо похрапывал на заднем сиденье. Остальные бойцы вообще дремали всю дорогу, изредка бросая сонный взгляд в щели между болтающимися шторками. Грек предупредил меня при посадке, чтобы я их не раздвигал. Все, включая меня, были в обычном камуфляже, без всяких знаков различия и каких-либо нашивок. За задним сиденьем автобуса был небольшой багажник, в который я положил свою сумку, а парни засунули рюкзаки. Первую серьёзную остановку сделали только в городке Коростень, недалеко от границы. Стартёр загнал автобус в открытые Греком ворота, в частном секторе на окраине города. Никого из хозяев я так и не увидел, всем здесь распоряжался сам Грек. Переночевав, мы сменили наш транспорт и поехали дальше. Теперь мы разместились в двух автомобилях: синей потрёпанной «ниве» и не менее старом «фольксвагене-седане». Эти машины стояли друг за другом в длинном гараже прилепившимся к дому, в котором мы останавливались.

– Сумку свою оставь здесь, заберёшь на обратном пути, – сказал мне Грек, – сегодня мы уже будем в Белоруссии. Ничего лишнего с собой не берём. Если всё сложится, через пару дней, ты уже вылетишь на задание. На кой хрен она тебе в самолёте.

Я видел, как парни достают из своих рюкзаков оружие и боеприпасы, ножи, рации с гарнитурами и ещё какие-то вещи. Опустевшие рюкзаки, были заброшены назад, в багажник синей «тойоты». У меня в сумке ничего ценного не было. Что бы со мной не случилось, возвращаться сюда я не планировал, поэтому безо всяких раздумий оставил её в автобусе. Стартёр осторожно загнал микроавтобус в опустевший гараж и закрыл металлические ворота на навесной замок.

Вначале, ехали по асфальту, потом около часа по вполне сносной гравийке. Когда солнце заметно стало сползать к горизонту, съехали на еле приметную грунтовку. Видно было, что этой дорогой практически не пользуются, она густо заросла травой, а местами и небольшими кустиками. Меня кидало из стороны в сторону на заднем сиденье бедной «нивы», под жалобный скрип нагруженной подвески. Грек, на переднем сиденье, вцепившись одной рукой в ручку над дверцей, другой удерживал развёрнутую на узкой панели карту. Стартёру было чуть проще, он обеими руками держался за дёргающееся рулевое колесо. Не знаю, каким чудом ветеран немецкого автопрома выдерживал подобные испытания, но «фольксваген» стойко полз за нами. По этой дороге, точнее направлению мы ехали ещё около часа и под конец остановились в небольшом лесочке.

– Всё, ждём ночи, – сказал Грек в гарнитуру, – можно выйти размять ноги и отлить, но без шума, граница совсем рядом.

Через некоторое время солнце окончательно спряталось за горизонт и на лес опустились серые сумерки. Мы подождали ещё пару часов и в полной темноте двинулись дальше. Фары не зажигали, Стартёр и Грек одели приборы ночного виденья, а я просто таращился в окружающую темноту. Даже луны не было видно на тёмном небосводе. Через несколько минут непрерывной болтанки, стало немного светлее. Лес закончился, тени деревьев мелькнули в последний раз мимо окна и исчезли. Дорога как будто стала чуть-чуть ровнее, можно было уже не цепляться за спинку переднего сиденья. Ещё через несколько минут я заметил россыпь огоньков, где-то впереди и справа от нашего курса. Они то появлялись, то исчезали, когда наша многострадальная «нива» ныряла в пологие ложбинки. Дорога с каждой минутой становилась качественнее, и Стартёр понемногу поддавал газу нашему мини-джипу. «Фольксваген» держался на безопасном расстоянии, так как тоже ехал с выключенными фарами. Мне кажется, у нас даже стоп-сигналы не горели. Сколько я не оборачивался, ни одного красного всполоха не заметил.