Читать книгу Невероятная подлинная история Горгоны медузы - Владимир Алеников - Страница 5

Любую историю лучше рассказывать с самого начала. А для этого нам с вами надо перенестись на остров Сериф, поскольку именно там вся эта катавасия и началась. Итак, остров Сериф, или Серифос по-гречески, находится в южной части нашего тёплого Эгейского моря. Чудесный островок, доложу я вам. Вы, может, помните историю Одиссея и циклопа Полифема, так вот именно на этом самом острове знаменитый мореплаватель бедного циклопа и ослепил. Пещера, где он сей сомнительный подвиг совершил, до сих пор, кстати, на острове сохранилась. Но это я так, к слову. Всё это, разумеется, к нашей истории отношения не имеет. Переходим к делу.

Итак, в то самое время, о котором я вам хочу поведать, Серифом правил царь Полидект, человек уже довольно преклонных лет, что, впрочем, нисколько прыти ему не убавило – очень уж был царь охоч до женских прелестей. Вот из-за этой специфической черты его характера всё по большому счёту и произошло.

Дело в том, что ещё на острове проживала Даная, которой он предоставил убежище. Да, да, та самая пышнотелая Даная, которую кто только не живописал – от Тициана до Рембрандта. Понятное дело, что с того момента, как Диктис, брат царя, выловил у берега острова деревянный ящик с Данаей и крохотным Персеем, Полидект поглядывал на соблазнительную красотку как кот на сметану. Но пока была жива его царственная супруга Айоланта, ни о каких домогательствах и речи не могло быть, поскольку Айоланта строго за похотливым царём приглядывала. А он, признаться, её побаивался – нрав у царицы был крутой, могла и травануть муженька из ревности или из мести, благо любила побаловаться с ядами. Из-за яда, кстати, и отправилась в царство Аида, куда я её скорбную душу и сопроводил. Что-то там она намешала, хотела на ком-то из рабов это своё новое зелье опробовать, да по забывчивости сама смертельного напитка и хлебнула. Так бывает, сколько таких нелепых случаев я знаю. А ничего тут не поделаешь, нравятся некоторым царственным особам подобные рискованные затеи, и никакие печальные примеры их не останавливают.

Короче, только Айоланта переправилась через Стикс, чтобы навек поселиться в подземном Аидовом царстве, как в Полидекте, как говорится, ретивое взыграло. Даная, надо сказать, в тот момент жила во дворце на довольно двусмысленном положении – то ли почётная гостья под охраной, то ли высокопоставленная прислужница с особыми полномочиями. Дни её текли однообразно, уныло, так что нечего тому удивляться, что она периодически сидела у окна, смотрела на море, вздыхала и пела скорбные песни.

Тот день, с которого начинается наша история, был особенно жарким. Даная решила помыть мраморный пол в своей комнате, чтобы сделать её чуть попрохладней. Она взяла ведро с водой, тряпку, подоткнула тунику и принялась за дело. При этом затянула свою любимую песню, которую я здесь приведу, дабы у вас создалось полное представление о том, как и что происходило. Замечу только, что голос у Данаи звучный и нежный одновременно, так что слушать её – одно удовольствие.

В общем, пока Даная пела эту скорбную песню, в покои её прошмыгнул наш сладострастный царь Полидект и с вожделением уставился на елозящий влево-вправо соблазнительный зад поющей. Вообразите – он некоторое время так и стоит, застыв с открытым ртом, а потом, не в силах более себя сдерживать, подкрадывается к ней поближе.

Даная, ни о чём не подозревая, продолжает тем временем с песней мыть пол, как вдруг чувствует, что её ягодицы крепко обхватывают чьи-то руки.

– Ой! – восклицает она, резко выпрямляется, разворачивается и с изумлением смотрит на царя. – Ты что делаешь? – спрашивает она удивлённо.

– А ты как думаешь? – величественно отвечает Полидект вопросом на вопрос.

– Ты напугал меня, Полидект! – с укоризной произносит Даная.

– Это хорошо, – безапелляционно заключает Полидект. – Я ведь царь. Царь этого острова. Да, да, царь Серифа, как бы пафосно это ни звучало. А царя, моя милая, надо бояться. Некоторые считают, что царя надо любить, но это чушь. Бояться намного важнее. Любовь ведё т к фамильярности, а страх к преклонению. Чувствуешь разницу?

– Пытаюсь, – недоумённо пожимает плечами Даная.

– Похвально, – ухмыляется Полидект.

При этом он вольготно устраивается на апоклинтре, нашей греческой скамье, на которой можно весьма удобно расположиться полулёжа.

– Ты вообще-то понимаешь, к чему я клоню?

– Не совсем, – искренне отвечает женщина.

– Ну это же очень просто, – ещё шире улыбается царь. – Я не жду от тебя любви, я жду… ну? Ну?..

– Страха? – пытается угадать Даная.

Полидект хохочет. Его забавляет её наивность.

– Нет, дорогая. Ты ошиблась. Благодарности.

Широким жестом он предлагает женщине сесть в стоящее рядом с ложем кресло.

Даная растерянно смотрит на царя.

Выжимает тряпку в ведро, распрямляет заткнутый подол туники и покорно садится на указанное место.

– И я, и Персей, мы очень благодарны тебе, царь, за приют, – робко произносит она, – я много раз говорила об этом…

– Говорить можно много, – прерывает её Полидект уже более серьёзным тоном. – Я не придаю значения словам. Важны действия.

Он выдерживает паузу и со значением понижает голос:

– Я жду от тебя дей ствий, Даная!

– Каких дей ствий, царь? – морщит лоб Даная. – Я правда не понимаю.

– Очень простых дей ствий, моя драгоценная, – снова усмехается Полидект, – очень простых. Ты снимаешь тунику, устраиваешься на ложе и призывно раздвигаешь ноги. И мы с тобой дружно начинаем вкушать амброзию блаженства, нектар удовольствия.

Голос царя при этих словах становится просто медовым.

– Ты только представь, как это славно! – убеждает он. – Я и ты.

Даная, однако, смотрит на него в ужасе.

– Я не стану этого делать, – твёрдо говорит она.

– Вот как? – удивляется царь. – Это даже как-то странно, моя дорогая… Может, тебе надо напомнить, что твоё пребывание на Серифе, и в частности здесь, во дворце, полностью зависит от моего расположения?

– Я помню это, Полидект, – смиренно отвечает Даная.

Но царя её ответ не устраивает.

– Или, может, тебе надо напомнить, что я, по сути, спас и тебя, и твоего сыночка? – строго вопрошает он.

– Это не совсем так, – поправляет его Даная своим нежным голосом. – Нас спас твой брат Диктис, ловивший рыбу на берегу. Это он как раз в тот момент, когда у него начался клёв, заметил деревянный ящик, плывший по волнам, и бросился в воду, чтобы помочь ему прибиться к берегу, пока нас не унесло дальше.

– Не надо о Диктисе, – морщится Полидект. – Я всё знаю. Диктис – ничто, пустое место. Он ничего не достиг в жизни. Мало ли кто ловит рыбу. Рыбаков у нас пруд пруди. А царь – один. И это я. Послушай, Даная, поговорим откровенно. Ты же понимаешь, что я мог бы применить силу, чтобы удовлетворить свои желания. Но я не хочу. Я гуманный человек. Не хочу лишних разговоров о том, что я кого-то к чему-то принуждаю. Это никому не надо. Моё царствование отличается гуманностью. Все знают, что царь Полидект – любимец богов, потому что он гуманист.

– Ты гуманист? – удивляется Даная.

– Именно, – подтверждает царь.

Он неожиданно приходит в прекрасное расположение духа от своего заявления и даже начинает напевать:

На большее его не хватает, и на этом спонтанная музыкальная импровизация заканчивается.

Даная давно привыкла к быстрым переменам в его настроениях. Она с интересом смотрит на резвящегося царя, не понимая, чего от него ждать дальше.

– Гуманизм – это прогрессивная жизненная позиция, – несколько успокоившись, поясняет ей Полидект. – Мы, гуманисты, обязаны вести этический образ жизни в целях самореализации и в стремлении принести большее благо человечеству. Именно так я предполагаю войти в историю. Поэтому всяких там слёз я тоже не хочу. К тому же, признаюсь тебе, я этого терпеть не могу. Я хочу очень немногого – чтобы ты добровольно пошла мне навстречу.

Полидект понижает голос и со значением произносит:

– Я ведь так долго жду этого, Даная…

– Нет, этого не будет, – твёрдо качает головой женщина.

Ей претит мысль стать наложницей похотливого старика.

– Ну чего ты упираешься? – раздражается царь. – Ты же уже далеко не девочка, Даная. Иди-ка сюда. Присядь. Не бойся.

Он отодвигается, освобождая место для того, чтобы женщина села, и призывно похлопывает правой рукой по апоклинтре.

Даная, помедлив немного, подчиняется и пересаживается поближе.

– Кстати, давно хотел спросить… – Голос Полидекта снова становится вкрадчивым. – Что это за история о том, что Зевс якобы проник к тебе в виде золотого дождя? Ведь, насколько я знаю, твой отец Акрисий запер тебя в подземелье и даже служанку приставил – следить, чтобы никто к тебе туда не пробрался. Страшно боялся, что тебя кто-нибудь оприходует, и ты родишь сыночка, который его и укокошит. Я правильно излагаю суть дела?

– Так ему предсказал оракул, – разводит руками Даная.

– Ну да, это известно, – кивает царь. – Так что же было с этим золотым дождё м? Зевс осыпал золотом служанку, и она впустила его к тебе, верно?

– Нет, не верно, – негодует Даная. – Служанка ничего не знала. Это действительно был золотой дождь.

– Ну да, ну да, – саркастически ухмыляется Полидект. – И ты, стало быть, извини за подробность, совокуплялась с дождевыми каплями? Или, скажем точнее, с золотыми дождевыми каплями? Так, что ли? И от этих капель и понесла, да? Очень милая легенда. Мне нравится.

– Думай как хочешь, – с обидой поджимает губы Даная. – Я не собираюсь ничего объяснять.

– Ну ещё бы. Я и не ждал от тебя правдивых объяснений.

Голос царя становится совсем приглушённым.

– Честно говоря, мне всё равно, как на самом деле ты потеряла девственность, – взволнованно бормочет он. – Я жду от тебя совсем другого. Давно жду. Посмотри на меня, Даная. Тебе не хочется почувствовать, каково это – объятия живого человека из плоти и крови, а не какой – то там душ из золочёных капель?

На этих словах Полидект неожиданно переходит от слов к действию. Он проворно соскакивает с апоклинтры, хватает женщину, валит её на неё и до пояса задирает ей тунику.

Даная отбивается что было сил.

– Нет, нет, я не хочу! – кричит она. – Нет! Я не люблю тебя! На помощь!

– Тс-с-с! Полюбишь! – тяжело дыша, шепчет царь прямо ей в ухо. – Если это, конечно, так для тебя важно!

– На помощь!!! – во весь голос, отбиваясь, орёт Даная. – Помогите!!!

И тут происходит нечто непредвиденное.

Когда Даная понемногу начинает терять силы, в её покои буквально влетает Персей, комната которого находилась совсем рядом. Персей очень молод, вернее даже сказать, юн. И, надо отдать ему должное, прекрасен и силён, как молодой бог. Он мгновенно подбегает к борющимся и одним махом отшвыривает в сторону Полидекта, от чего тот еле удерживается на ногах.

– Ты что себе позволяешь, мальчишка? – злобно шипит стукнувшийся о стенку царь.

– Не смей трогать мою мать! – с вызовом отвечает Персей, помогая Данае сесть и поправить одежду.

– Какая дерзость! – восклицает Полидект и не без труда усаживается в ближайшее к нему кресло.

– Если ты ещё раз коснёшься её, я убью тебя! – тем временем гордо заявляет Персей.

– Убьё шь меня? – поражается царь. – Да это же угроза! Эй, стража! – визгливым голосом кричит он. – Ко мне!!!

Раздаётся топот, и в комнату вбегает начальник дворцовой стражи Алексис. Я опишу его коротко, большего он не заслуживает. Это огромного роста детина с всклокоченной рыжей бородой и полным отсутствием признаков интеллекта на челе.

– Ты звал меня, царь? – вопрошает он, положив ручищу на рукоятку меча.

– Да, Алексис, – несколько успокоившись, отвечает Полидект. – Представляешь, тут прозвучала угроза царю.

И он обвинительным жестом указывает на Персея.

– Это же явное нарушение нашей самодержавной конституции, не так ли, Алексис?

– Ты прав, царь, – охотно подтверждает Алексис и всем своим грузным телом разворачивается к Персею. – Царю нельзя угрожать, мальчик! – наставительно произносит он. – Это достаточный повод, чтобы бросить тебя в темницу, судить и лишить жизни, – учительским тоном поясняет Персею Полидект. – Найди мне хотя бы одну причину, которая помешает мне сделать это cейчас.

Но на Персея эти угрозы не производят никакого впечатления.

– Ты не смеешь обращаться с моей матерью как с какой – то рабыней! – гневно блестя глазами, произносит он. – Она дочь царя Аргоса Акрисия, царевна. Она ровня тебе.

– Это я в курсе, чья она дочь, – усмехается Полидект. – Я даже знаю, что папа-царь засунул её и тебя в деревянный ящик и отправил болтаться по волнам. Видимо, очень любил свою драгоценную дочку, не так ли, Алексис? Настоящий пример истинно любящего отца.

Алексис морщит лоб. Сарказм, как правило, доходит до него с трудом.

– Арестовать его, царь? – подобострастно интересуется он.

Даная, услышав это, ахает и выходит из-за спины Персея.

– Не делай этого, Полидект! – молит она. – Он ни в чё м не виновен! Он защищал свою мать! Ты же говорил, что ты гуманист! Любимец богов! Они осудят тебя!

Алексис тем временем воспринимает молчание царя как указание, вынимает меч и начинает двигаться к Персею. Тот хватает ближайший к нему тяжёлый подсвечник и готовится защищаться.

– Подожди, Алексис, дай подумать, – останавливает стражника Полидект. – Она права. Я не хочу лишних разговоров. Это может бросить тень на моё царствование. Никому это не надо. Вот что я решаю…

Он делает значительную паузу, оглядывает всех присутствующих и потом продолжает:

– Ты можешь избежать суда и казни, Персей. Вот тебе альтернативный вариант. Ты, мальчик, отправишься на Запад, в края, где властвуют богиня Ночь и бог смерти Танатос.

– На Запад? – в ужасе повторяет Даная.

– Да, на Запад, – подтверждает Полидект. – А что тут такого? Там тоже люди живут. И неплохо, кстати. В общем, ты найдёшь там остров, где проживают три сестры, ужасные горгоны. И привезёшь мне голову одной из них – горгоны Медузы. Она, кстати, единственная смертная среди них. По край ней мере, так говорят. Тогда я закрою глаза на преступление, которое ты только что совершил. Просто забуду о нё м, хорошо? Ты меня понял? По-моему, это прекрасное и очень гуманное решение, – поворачивается он к Алексису.

– Прекрасное решение, царь, – с готовностью подтверждает начальник дворцовой стражи.

Персей ставит на место подсвечник и с минуту обдумывает услышанное.

– То есть я должен убить эту горгону Медузу? – растерянно уточняет он. – Но я не хочу никого убивать. Даже горгону.

Полидект смотрит на него как учитель на сморозившего глупость ученика.

– Придётся, мой милый, – ласково говорит он. – У тебя нет выхода. Впрочем, если ты знаешь другой способ отделить от тела её голову и привезти мне, то я не возражаю.

И решив, что он произнёс нечто очень остроумное, царь с удовольствием хохочет над собственной шуткой. Алексис громогласно ему вторит.

Персей и Даная ни малейшего участия в этом веселье не принимают.

– Не переживай, – отсмеявшись, продолжает Полидект. – Горгона эта ужасна, о ней ходят жуткие слухи, так что ты сделаешь благое дело, избавишь человечество от лишней гадости.

– Зачем тебе её голова? – интересуется Персей.

– Как это зачем? – удивляется Полидект. – В подтверждение того, что ты совершил этот подвиг. Нормальное доказательство, я считаю. Как ты думаешь, Алексис?

– Очень убедительное доказательство, царь, – кивает начальник стражи. – Лучше и быть не может.

– А как я найду её? – хмурится Персей.

Полидект задумчиво разглядывает юношу.

– Мой милый, кто ищет, тот всегда найдёт, – в конце концов лучезарно сообщает он. – Это было бы слишком простое поручение, если бы у меня была карта, где было бы крестиком отмечено местонахождение горгон.

Эта очередная, произнесённая им спонтанная шутка снова вызывает у Полидекта приступ смеха. Он опять приходит в превосходное расположение духа.

Алексис одобрительно хихикает, не отрывая преданного взгляда от царя.

Персей и Даная терпеливо ждут.

– Дерзай, мальчик! – успокоившись, с пафосом восклицает Полидект. – Я предлагаю тебе путь, который ведё т к славе! Я даю тебе шесть месяцев на всё про всё. За это время вполне можно управиться. Ну, что скажешь?

– А как же моя мама? – растерянно спрашивает Персей. – Я не хочу оставлять её одну. Я видел, что может произойти.

– А что твоя мама? – пожимает плечами Полидект. – Клянусь богами-олимпийцами, что эти полгода она будет в полной безопасности. Я пальцем до неё не дотронусь.

Для убедительности своих слов царь встаёт и прижимает правую руку к сердцу.

– Алексис, ты свидетель слова царя! – объявляет он. И провозглашает, глядя в пространство:

– Пусть молния поразит меня прямо в голову и выжжет мне глаза, если я его нарушу!

– Да! – громогласно подтверждает Алексис.

– Что да? – гневно смотрит на него Полидект.

– Да, мой царь, – стушевавшись, отвечает начальник стражи. – Я свидетель этой страшной клятвы.

Полидект удовлетворённо кивает.

– Ну что, доволен? – обращается он к Персею.

Тот отчаянно смотрит на мать, понимает, что деваться ему некуда.

– Когда мне отправляться? – покорно спрашивает юноша.

– А чего ждать? – широко улыбается довольный собой Полидект. – Прямо сей час и отчаливай. Лодку тебе дадут, я распоряжусь. Иди! И ты иди, Даная, собери его в дорогу, попрощайтесь, я не хочу быть свидетелем этой сентиментальной сцены. И без того много грустного на свете. Идите!

Даная и Персей кланяются и начинают движение в сторону двери.

– Стойте! – неожиданно восклицает Полидект.

Они останавливаются, вопросительно смотрят на него.

– И не надо меня благодарить! – прежним медовым голосом произносит царь.

Даная и Персей мгновение смотрят на него, недоумённо переглядываются, снова молча кланяются и уходят.

Полидект с удовольствием смотрит им вслед.

– По-моему, я неплохо придумал, как считаешь? – обращается он к своему начальнику стражи.

Алексис старательно морщит лоб, прежде чем ответить.

– Но я слышал, что ещё никто не выжил при встрече с этой ужасной горгоной, – наконец произносит он с долей некоторой робости. – Взгляд её смертелен. На кого она ни посмотрит, тот мгновенно превращается в камень.

– Ну да, – соглашается Полидект, – я тоже слыхал, что все как один каменеют при её взгляде. Хотя вообще-то мало ли чего говорят. Я ещё слышал, что у неё ядовитые змеи на голове вместо волос. Ну и что с того? Как, кстати, она причёсывается, интересно? И чем их кормит? Как ты думаешь?

– Даже не представляю себе, – пожимает могучими плечами Алексис.

– А я и представлять не хочу, – усмехается царь. – Мне есть о чё м думать. Я тебе так скажу, Алексис, если эта история про смертельный взгляд правдива, значит, будет на земле ещё одна небольшая окаменелость по имени Персей. Невелика потеря. В некотором смысле это даже хорошо. А если это не так и парень в самом деле принесёт её голову, значит, одной мерзкой горгоной на свете будет меньше. В любом случае мы в выигрыше, не так ли?

– Ты очень мудр, царь, – подобострастно произносит начальник стражи.

– Я знаю, – расплывается в довольной улыбке Полидект. – Конечно мудр. Поэтому у нас так всё хорошо. А полгодика я подожду. Без проблем. Куда мне спешить? У нас ведь тут прекрасные гетеры на Серифе, верно?

– Чистая правда! – оживляется Алексис.

– Ну вот и пой дё м к ним. Надо немного отдохнуть от всех этих переживаний. Жизнь должна прежде всего приносить удовольствие, в этом смысл гуманистического правления, понимаешь меня?

– Ещё бы! – радостно кивает начальник стражи и уходит вслед за царём.

Так вот началась эта эпопея, то бишь история Персея и Медузы. Может, какие-то нюансы я и упустил, но это, право, не принципиально. В целом всё именно так и было. Надеюсь, вам ясно, что похотливый Полидект отправил Персея как можно дальше, чтобы тот не мешал его сладострастным планам в отношении Данаи. Потому я и говорю, что всё дело в этой превалирующей черте его характера.

А теперь, чтобы вникнуть, как и что происходило дальше, нам с вами надо перенестись в Атлантику, на острова Горгады, или, иначе говоря, острова Зелёного Мыса, туда, где проживают сёстры горгоны. Горгона, к слову говоря, по-гречески значит грозная или ужасная. В общем, прямо скажем, путь Персею предстоял не близкий. Ксенофонт из Лампсака, которому лично я вполне доверяю, пишет, что это примерно два дня плавания от материка, то бишь от полуострова Зелёный Мыс, самой западной точки Африканского континента. Это подтверждают и Помпоний Мела, и Плиний Старший в своей «Естественной истории». Если хотите, можете сами почитать и убедиться, они врать не будут. Короче, Персею, чтобы обычным образом добраться до острова горгон, пришлось бы плыть не менее сорока дней, а может, и ещё того дольше. И ещё неизвестно, доплыл бы он, там ведь дядя Посейдон бури устраивает постоянно, в этом районе, уж зачем он это делает, право, не знаю. Так что папа мой, Зевс Всемогущий, не зря велел мне Персею помочь. Впрочем, давайте всё по порядку.