Читать книгу Паренек. Документальная повесть - Владимир Анатольевич Хомичук, Владимир Хомичук - Страница 5

– И на что я могу надеяться? – спросил он у профессора.

– На очень многое. Поймите, стволовые клетки обладают удивительной способностью лечить больные клетки человека, восстанавливать поврежденные ткани и нарушенные сигнальные связи в организме. Их можно назвать универсальным доктором.

Звучало очень обнадеживающе.

– А более конкретно?

– Все, естественно, зависит от каждого конкретного случая, но, по данным проведенного нами обследования, у вас очень хорошие перспективы на восстановление функций тазовых органов и моторики нижних конечностей.

– А сколько это может длиться по времени… сколько я пробуду в клинике… до хотя бы первичных признаков относительного выздоровления?

– Года два-три. С приездом через каждые три месяца как минимум на две недели.

Любимая женщина радостно захлопала глазами, мама-сестра-дочка стала вытирать выступившие слезы облегчения. Он погрузился в тяжелую задумчивость: очередной шарлатан? Вроде не похож, да и говорит на правильном русском языке и весьма убедительно. И харизма от него какая-то исходит.

Так это что же, он может рассчитывать на то, что сам, без посторонней помощи, сумеет пользоваться туалетом? Что будет спать с находящейся рядом прекрасной женщиной, которую успел глубоко полюбить, но и в мыслях боялся надеяться на физическую близость? Года два-три. Боже, да это же такая ерунда, мелочь по сравнению с четырьмя уже прожитыми в инвалидной коляске!

Проездил он в Москву более десяти лет…

Сначала все врачи в клинике поразились, были откровенно возмущены, что ему до сих пор не сделали пластическую операцию черепа. Дело в том, что в это время в Испании набирал обороты кризис – так называемый и кем-то придуманный, а по его мнению, спровоцированный США и государственными ворами и воришками. Социальное страховое обеспечение дало крен из-за постоянного уменьшения государственных финансовых вливаний, а медицинское обслуживание вообще превратилось в филькину грамоту. После проведенной операции по ЧМТ в его голове оставили дырку величиной в кулак. Просто обтянули ее кожей и сказали, что ничего страшного, останется лишь небольшой «эстетический» изъян.

– С ума сойти! – почти кричал профессор. – Неужели непонятно: природа ведь не зря, не просто так защитила мозг, спрятав его в довольно прочный каркас. Вам срочно необходима операция!

Он и сам это знал, так что тут же согласился, с радостью даже. Ведь и в зеркало было неприятно смотреть: на правой стороне головы проступали пульсирующие вены. Штука не из приятных, да и мама-сестра-дочка все боялась, что он где-нибудь на что-нибудь наткнется этим местом и дыра откроется. А он уже не раз замечал, что это заштопанное кожей место влияет на его состояние и поведение не самым лучшим образом: он стал более раздражительным, несдержанным и грубым в общении с окружающими, даже с любимой женщиной-другом.

Операцию ему провела прекрасный врач, высококлассный нейрохирург, специализирующийся на ЧМТ у детей. «Как раз для тебя», – подумал он. Ему как раз исполнилось сорок лет. Дама-врач оказалась не только красивой и элегантной, но и обходительной, тактичной и очень отзывчивой. Ее мягкость удивительным образом сочеталась с требовательным, почти приказным тоном в обычно ласковом голосе, когда она обращалась к медсестрам, ассистирующим ей на перевязках, и с сильными руками с цепкими, крепкими пальцами. Он даже почти влюбился в эту даму, но тут же остановил себя: «Опять ты за свое, мудило?».

Он потом еще не раз встречался с этой умной и красивой женщиной. Однажды, в очередной свой приезд в Москву, даже пригласил ее на день рождения любимой подруги, которую и представлял теперь всем не иначе как «моя жена», хотя о браке или совместном проживании речь никогда не заходила. Он по-прежнему стыдился своего «колясочного» состояния и комплексовал на тему гигиены и личного ухода. А вот голова его после проведенной операции, продлившейся шесть часов вместо двух запланированных – все та же врач-нейрохирург обнаружила в его мозгу оставшиеся после первого («испанского») хирургического вмешательства мелкие осколки костной черепной ткани – теперь работала гораздо лучше. Может быть, даже лучше, чем раньше, до травмы. Он так всем и говорил: «Эта женщина поставила мою голову на место, да еще и усовершенствовала».

А пригласил он ее в ресторан, где собрались его знакомые, брат с женой, приехавшие навестить его из Белоруссии, и еще один человек, сыгравший на тот момент очень важную роль в его жизни, сумевший поддержать его и ободрить, вовсе не преследуя подобной цели. Это был Петя. Особый случай.