Читать книгу Сборник сценариев - Владимир Анатольевич Маталасов - Страница 1
Оглавление1. КАК-ТО РАЗ, ИЛИ ПРОСТО – «ТУФЛЯ»
(Сценарий радиопьесы)
Действующие лица.
Голос – голос рассказчика.
Главы государств большой восьмёрки:
Путин Владимир Владимирович (Россия)
Барак Хуссейн Обама (Америка)
Ангела Меркель (Германия)
Стивен Харпер (Канада)
Дэвид Кэмерон (Великобритания)
Франсуа Олланд (Франция)
Синдзо Абэ (Япония)
Маттео Ренци (Италия)
P.S. В тексте сценария использованы несколько крылатых выражений В.В. Путина.
***
Голос (декламирует):
Брось кирпич в того, кто скажет,
Веря в безнаказанность:
«У меня, любезный, право,
У тебя – обязанность».
* Пауза
Голос (продолжает). Лето 2013 года. Территория одного из нейтральных, западно-европейских государств. Полузатемнённый кабинет здания американского посольства.
* Слышны посторонние звуки присутствия в кабинете людей. Со стороны улицы доносятся приглушённые голоса прохожих, шуршание колёс машин и шум прибоя.
Голос (продолжает). Проводится «Тайная вечеря» семи лидеров государств Большой Восьмёрки. Восьмой её член – глава Российской Федерации отсутствует, так как не приглашён, по некоторым причинам, соображениям и обстоятельствам.
* Обстановка всё та же.
Голос (продолжает). Лидеры сидят за круглым столом, склонившись над ним, на манер заговорщиков. Главенствующий – Барак Обама, – встаёт из-за стола. Обращается к собравшимся.
Барак Обама (торжественно). Итак, господа, прошу чуточку внимания. Оглашаю повестку дня: «Что нам делать с восьмым представителем Большой восьмёрки, а именно – с господином Путиным?». Все знают, что упрямцу этому толстокожему всё нипочём. Мы его и так, и сяк, и этак, а с него – что с гуся вода. Все наши санкции разбиваются словно о какую-то невидимую преграду. Владимир оборачивает их против нас самих же. Все наши старания и усилия он сводит «на нет». Даже какую-то песенку неприличную напевает: «Броня крепка и танки наши быстры».
Фрау Меркель (плаксиво). Какая вопиющая необузданность! Это возмутительно!
Голос. И канадский представитель всё туда же. Исходит слюной.
Стивен Харпер. Я категорически возмущён! Мы не позволим!..
Голос. Но тут же и давится последней… Слава Богу!.. Всем миром откачивают. Наступает очередь английского представителя.
Дэвид Кэмерон (очень возмущён). Да где ж такое видано?! Это чревато!.. Да мы…
Голос. Дэвид пытается выйти из себя. Однако, немного поразмыслив, берёт себя в руки и перекидывает через забор. Вскоре возвращается, слегка прихрамывая, на обе ноги.
Не менее других возмущён и французский президент.
Франсуа Олланд. Это вопиюще! Да как он смеет?.. Тьфу на него!..
Голос. Хрястает кулаком по столу. Вывихивает руку, кажется – левую… Японский премьер вдумчиво дополняет.
Синдзо Абэ. То не по товарищески!
Голос. Топает ножкой. Земля под ним тут же проседает на глубину колхозного колодца… Итальянский премьер хранит молчание. Он не разделяет мнений и взглядов своих партнёров и только хмыкает.
Маттео Ренци. Хм…м!..
Голос. Американский президент с оттенком жлобства заключает.
Барак Обама. В заключение смею вас заверить, господа, что успех любого нашего предприятия всегда будет находиться в прямой зависимости от того, насколько тщательно мы сумеем подготовиться к этому успеху.
Поэтому, предлагаю, под надуманным предлогом пригласить Владимира на неформальную дружескую встречу.
Происходить она должна на границе Перу и Боливии, в центральных Андах. Место встречи – берега и солёные воды высокогорного – на высоте 3812 метров – озера Титикака, глубина которого до 304 метров. А стекает оно по реке Десагуадеро в озеро Поопо. Ну, это для тех, кто не в курсе дела.
Фрау Меркель (жеманно). О-о, майн гот! Как всё это мило и романтично. Вы просто душка, господин Барак!
Барак Обама (застенчиво). Ну что вы, несравненная фрау Ангела. Хотя очень признателен вам за такую высокую оценку моей скромной деятельности.
Голос. Английский премьер довольно-таки подобострастно, с тенью скрытого подхалимажа.
Дэвид Кэмерон (подобострастно). Нет, и ещё раз – нет! Я просто потрясён, господа, вступительной речью нашего главного визави. Какая глубина мысли с перемежающейся высотой её полёта. Какой простор предвидения назревающих событий. Какие…
Барак Обама (не даёт тому договорить). Да будет вам, Дэвид. Остановитесь.
Дэвид Кэмерон (учтиво). Согласен! Но, всё равно, остаюсь при своём мнении, так и знайте.
Голос. Американский президент приступает к изложению своей задумки.
Барак Обама (продолжает). Всё ещё впереди. План мой по сути своей весьма чудовищен и коварен. Все вы наверно знаете, что Владимир без границ доверчивый человек.
По простоте своей душевной, уверен, он обрадуется нашему предложению и, во что бы то ни стало, приедет на встречу.
Вот этим-то обстоятельством мы как раз и воспользуемся. Ему и невдомёк будет, что встреча эта окажется для него роковой, а значит и последней.
Голос. Японский премьер с некоторой подоплёкой, но утвердительно.
Синдзо Абэ (утвердительно). Вот это уже другой коленкор.
Голос. Тут уж, радостно потирая руки, не отстаёт и французский президент.
Франсуа Олланд. И поделом ему…
Голос. Канадский представитель спешит дополнить
Стивен Харпер (дополняет). …с двумя присестами.
Голос. Итальянский же, почёсывая затылок, неопределённо:
Маттео Ренци. Мда-а-а-…!
Голос. Американский президент, уважительно к себе
Барак Обама. Все дальнейшие действия, господа, возлагаю на себя. Итак, звоню Владимиру в Кремль (поднимает телефонную трубку).
* Слышны звуки поднимаемой телефонной трубки…
Голос. Кремль. Кабинет президента РФ. Раздаётся звонок. Владимир Владимирович поднимает трубку. Внимательно слушает. С пониманием кивает головой. Отвечает:
Путин (вежливо). Господин Барак! Спасибо за приглашение. Хотя, по правде сказать, должен признаться, что осведомлён о вашем предложении ещё неделю назад.
* На другом конце провода.
Барак Обама (как-то взъерошенно). Как так? Данное совместное решение мы приняли только что, пять минут назад.
Путин (на противоположном конце провода). Ну и что? Ведь вы прекрасно знаете, что все мои действия основаны на принципе «наш пострел всюду поспел». Это моё кредо.
Во всяком случае, мой вам ответ, базирующийся на моих же высказываниях, будет звучать примерно так: «Я к вам заеду! Лично поговорим!».
Барак Обама (слегка взлохмаченно). Я потрясён! Неужели, если…
Путин (лаконично, но несколько туманно). Никаких «если»! Если бы у бабушки были определенные половые признаки, она была бы дедушкой.
Барак Обама (турбулентно). Юмор ваш, Владимир Владимирович, мне не совсем понятен, но чтобы вот так вот…
Путин (задиристо). А как вы хотели?
Барак Обама (учтиво). Ну как-то помягче что ли, поделикатней, а то получается полнейшее отсутствие комильфо.
Путин (с тщательно скрываемой иронией). Без комильфо не будет и акуна мататы, что может повлечь за собой дезанимó. А вам это надо?
Барак Обама (надолго крепко задумывается). Да как сказать…
Путин (с намёком). А прямо так и скажите: «Без паблúсити нет проспéрети».
Барак Обама (в большой растерянности). Вы совсем меня запутали, господин Путин.
Голос. Владимир Владимирович тихо, в сторону, чтобы собеседник не слышал:
Путин. Ну-у, пошло рыло суконное печь яйца!
Барак Обама (пожимает плечами). Не понял… О каких яйцах речь? Это наверно о тех, на которых рисуют ваше изображение.
Путин (досадливо). Я не знаю, кто там рисует на яйцах чего. Не видел. А вот свой стишок на эту тему могу вам зачитать.
Барак Обама (вальяжно). С удовольствием выслушаю вас, Владимир. Валяйте, а я послушаю.
Путин. Читаю, по памяти:
Бабка бабку вопрошает: «Кекс аль секс тебе милей?».
«Всё одно, – та отвечает, – были б яйца посвежей».
Барак Обама (морщит лоб). Не понял.
Путин (разочарованно). Какой же вы право непонятливый, господин Барак… Ну да ладно, короче: ждите, и я скоро прибуду…
* Пауза
Голос. Южный берег озера Титикака. «Президент-отель» местного «разлива». Все главы большой восьмёрки в сборе. Облачены в шорты, спортивные майки и тенниски. Время ланча. Все сидят в креслах-качалках за отдельными маленькими столиками. На последних – коньяк, кока-кола, кофе, пирожки. Владимир Владимирович умиротворённо восклицает:
Путин. О-о! Люблю пирожки. Правда ими, кое-где, вымощена дорога в кризис. Ну, это так, к слову. Не подумайте чего худого. А в общем-то, не вздрогнуть ли нам, господа?
Голос. Барак поднимает брови, таращит глаза.
Барак Обама. А это как?
Путин. Очень просто!
Голос. Владимир щёлкает себя по подбородку.
* Доносится звук щелчка.
Голос. Барак интересуется:
Барак Обама. А-а-а-… А что хотите предложить?
Путин. Я бы от коньяка не отказался.
Голос. Обама кисло морщится.
Барак Обама. Не-ет! Коньяк не употребляю: клопами пахнет.
Голос. Тут Владимир замечает клопа, ползущего по коленке Барака. Давит его.
Путин. О-оп-па-а-…!
Голос. Нюхает пальцы, комментирует.
Путин. Коньячком попахивает.
Голос. Барак учтиво благодарит:
Барак Обама. Премного благодарен, господин Путин!
Голос. Не менее учтивее и Путин:
Путин. Всегда рад услужить хорошему человеку. Закон моря!
Голос. Барак предлагает проникновенно:
Барак Обама. А давайте-ка лучше, пока позволяет время, поговорим о законах.
Голос. Владимир Владимирович соглашается и тут же, с наскоку:
Путин. Согласен. Скажу одно: каждый субъект, индивидуум «должен всегдá подчиняться закону, а не только когда схватили за яйца».
Голос. Канадский представитель крайне возмущён подобным ответом. С некоторой издёвкой в голосе:
Стивен Харпер. Да в вашей России всегда и повсюду нарушаются права и законы.
Голос. Владимир Владимирович этак по-нашенски, по-свойски:
Путин. О чьих правах вы говорите? Имена! Пароли! Явки! Фамилии! Могу привести кучу примеров попрания законов и прав, в западных странах. Например: постоянный выход из соглашений и договоров, не имея на то права. А раз так – получай по башке дубиной. Привести ещё примеры?
Голос. Канадский премьер испуганно втягивает голову в плечи. Однако заявляет:
Дэвид Кэмерон. Не надо!.. Если у нас где-то и попираются законы, то это ради их же защиты. А договоры существуют для того, чтобы их нарушать.
Голос. Тут уж и фрау, невероятно смело:
Фрау Меркель. Над принятием законов думают сотни и сотни…
Голос. Владимир, не дав Ангеле договорить, добавляет:
Путин. …а над тем, как обойти их, думают миллионы. Так и хочется сказать: «Камó грядéши, человеки!»
Голос. Японский глава хмурит левую бровь.
Синдзо Абэ. Так чёрт-те знает до чего можно договориться, друзья.
Голос. Французский президент возводит вверх правый уголок рта.
Франсуа Олланд. Правильно. Давайте сменим тему разговора.
Голос. Итальянский премьер спешит его поддержать.
Маттео Ренци. Поддерживаю!
* Прищёлкивает пальцами.
Голос. Пребывая в большом волнении, американский президент вынужден пожаловаться:
Барак Обама. И я тоже. Вот что мне здесь не нравится, так это постели для сна. Не кровати, скажу вам, а какие-то нары.
Голос. Владимир Владимирович с простоватым прищуром добрых глаз пытается вразумить обидчивого Барака:
Путин. Господин Барак! Пусть даже и нары, но в такой хорошей компании. Каждый сочтёт за честь. Меня лично смущают репортёрские камеры. Когда они работают, хочется выглядеть хорошо, но в это же самое время отключается голова.
Голос. Канадский премьер, чересчур уж биндюжно, старается досадить Владимиру
Стивен Харпер. Вечно вы какими-то загадками говорите, господин Путин! Да и юмор ваш не совсем к месту.
Голос. Владимир Владимирович удачно шутит:
Путин. Есть у меня один знакомый – нашему слесарю троюродный дворник. Верхней губой он улыбается, нижней – плачет, при этом левый глаз не слушается правого. В сложившейся ситуации, Стивен, вы ну очень похожи на него.
Голос. От обиды Стивен Харпер надувает щёки, закусывает правый уголок нижней губы. Итальянский премьер подстрекательски, с хорошо скрываемой издёвкой, заявляет:
Маттео Ренци. Это называется «стрижка под ключ». Здорово Владимир подстриг тебя!
Голос. На подобную выходку со стороны Маттео, Стивен зло и весьма низкопробно отвечает:
Стивен Харпер. Заткнись! Чья бы мычала, твоя б молчала. Ух-х!
Голос. Маттео тут же, тенденциозно, парирует высказывание Стивена:
Маттео Ренци. Ага!.. Жди, когда заяц в овраге закукарекает.
Голос. Владимир Владимирович, несколько застенчиво, обращается к Стивену Харперу:
Путин. Вам, Стивен, могу сказать одно: не нравится, ищите пятый угол.
Голос. Харпер недоумевает. Он крайне удивлён.
Стивен Харпер. Как это?!
Голос. Владимир Владимирович доброжелательно и доходчиво поясняет Стивену:
Путин. А так это! Вопрос поставлен вами не столь ребром, сколь плашмя. А это, как выражается всеми нами уважаемый Барак, чревато… Мой вам совет: продуйте ниппель и подкрутите штуцер.
Голос. Тут уж не в силах сдержать себя и фрау Меркель. Приторно-слащаво заявляет, а потом уж и предлагает:
Фрау Меркель. Господа, господа! Сколько же можно? Мы, кажется, отклонились от повестки дня. Давайте думать что нам делать дальше.
Голос. Франсуа весьма добродушно напоминает:
Франсуа Олланд. Сегодня суббота. Согласно регламента мы должны загрузиться в «Титаник» и провести уикенд на водах этого прекрасного озера под названием Титикака.
Голос. Приходит очередь удивляться и Владимиру.
Путин. О каком «Титанике» речь?
Голос. Приходится пояснить, что и делается со стороны японского премьера.
Синдзо Абэ. Это, Владимир, вёсельная лодка. Так мы решили…
Голос. Владимир Владимирович осуждающе:
Путин. … и не спросили меня. Название-то какое устрашающее. Бр-р-р-…! Может на катере или моторной лодке, господин Обама?
Барак Обама (поспешно, словно отрезает). Ни в коем случае, господин Путин. Эту проблему мы давно уже обсудили и решили, что кормчим буду я. Что вы на то скажете?
Путин. Проблема!.. Но любую проблему нужно увековечивать кулаком и ставить ей памятник в назидание человечеству. В данном случае сделаем так. Давайте-ка, господин Барак, сыграем в шахматишки и сделаем всё наоборот: я выигрываю – плывём на лодке, проигрываю – плывём на катере.
Голос. Всё это Владимир говорит с дальним прицелом, специально предвосхищая события и заранее зная об их последствиях
Барак Обама (простодушно). А давайте!
Голос. Садятся за стол, играют. За спиной Барака вся его команда. Каждый советует последнему сделать неправильный ход. Игра подходит к концу. Обама как-то расстроенно:
Барак Обама. Вам шах, господин Путин!
Голос. Владимир весело задумывается, делает очередной ход.
Путин. И вам, господин Барак, тоже – шах, но … с матом. Вы, любезный, попали прямо в мою струю.
* Все облегчённо вздыхают, на лицах одна приятность.
Голос. Британский премьер ликует, не к месту.
Дэвид Кэмерон. Ура! Наша взяла! Плывём на «Титанике».
Барак Обама (удовлетворённо). Правда – она всегда берёт верх. Ну, как друзья, готовы?!
Голос. Все дружно, кроме Путина и Маттео Ренци.
Все. Да мы всегда…!
Путин (решительно). Ну, раз такое дело, тогда – вперёд!
Голос. Час спустя, в лучах дневного палящего светила. Середина озера Титикака. Вдруг от фрау Ангелы поступает заявление:
Фрау Меркель (томно). Какая жара и духота. Мне что-то дурно, господа.
Голос. Обама, без всяческих промедлений, вынужден обратиться к Путину
Барак Обама. Владимир! А не были бы вы столь любезны зачерпнуть ведро забортной воды, чтобы привести в чувство нашу несравненную Ангелу? Как видите возникла потребность сполоснуть или хотя бы окропить ей лицо.
Путин (услужливо). Об чём речь! Это мы мигом.
Голос. Владимир наклоняется, чтобы выполнить просьбу Барака. Тот изо всех сил качает лодку. Владимир вместе с ведром оказывается в солёных водах озера Титикака.
* Слышится плеск воды.
Голос. Ведро – на дно, Владимир – на плаву.
Путин (удивлённо). Эх ты! И как это меня, не вовремя, угораздило?
Голос. Владимир Владимирович хватается за кромку борта лодки. Этак ласково обращается к фрау Меркель:
Путин. Вы уж фрау Меркель извините, что не смог выполнить возложенной на меня обязанности. Но всё равно я вам сейчас подам воду в своей левой туфле.
Голос. Владимир на плаву снимает её, зачерпывает жидкость, протягивает фрау Меркель. Однако, ловко перехватив туфлю, Стивен Харпер забрасывает её как можно дальше. Владимир, слегка недоумевая, обращается к пассажирам челна:
Путин (по-добрососедски). Помогите-ка мне, братцы, забраться в лодку…
Голос. Барак начинает кощунственно смеяться, сопровождая смех свой издевательским изречением.
Барак Обама. Сейчас! Держи карман шире!
Голос. Барак вынимает изо рта соломинку и кидает её в воду со словами:
Барак Обама. Это тебе вместо спасательного круга. Плыви дальше.
* Дружный, радостный смех оглашает небесный свод и гладь вод озера Титикака.
Голос. И только тут Владимир понял, что попал в ловко расставленные ему сети. С обидой в голосе и озабоченностью на лице изрекает:
Путин. А я-то, господа, доверял вам как самому себе! Чего вы смеётесь?
Голос. Английский премьер, менторски, заявляет:
Дэвид Кэмерон. А мы радуемся!..
Голос. Держась за борт лодки, Владимир горестно замечает:
Путин. Один мой хороший знакомый – Савва Игнатьевич, что с района Покровских Ворот, – когда-то, в бытность свою, говаривал: «Живут не для радости, а для совести!»
Голос. Американский президент не преминул огрызнуться:
Барак Обама. Ты мне тут ещё поговори!
Голос. Барак поднимает весло и заносит его над головой Владимира. Тот увёртывается, на лету перехватывает весло и тянет на себя. Барак тут же оказывается в воде. Плавает он из рук вон плохо. Зовёт на помощь своих чужестранных коллег. Те, переглядываются, как-то нерешительно мнутся. Барак брутально взывает:
Барак Обама. Ну! Чего вы смотрите, олухи! Быстро спасайте меня! Вот возьму, спрячу в холодильник и заморожу в морозильнике все ваши активы-депозиты… будете знать!
Голос. Что тут начинается! Первой за борт сигает фрау Ангела, «щучкой», сверкнув голыми пятками. Сообщает гламурно-блудливо:
Фрау Меркель. К вашему и моему счастью я умею плавать, но только на спине!
Голос. Фрау распластывается на воде «звёздочкой». Японский премьер одиозно, из глубины «Титаника», подмечает:
Синдзо Абэ. Бесты-ы-ыдница!
Голос. Великолепен в прыжке своём Дэвид Кэмерон. Плавсредство он покидает по стойке «смирно», с прижатой к сердцу рукой. Как-то уж отрешённо:
Дэвид Кэмерон. Всё, отдаюсь воле проведения!
Голос. Японский глава в спешке цепляется за борт ногой. Плюхается в воду плашмя, восклицая:
Синдзо Абэ. Ух ты-ы-ы-..!
Голос. Французский президент тоже не дурак. Прыгает в воду, принимая позу эмбриона. Самозабвенно изрекает:
Франсуа Олланд. Была ни была!
Голос. Настаёт очередь канадского премьера. Заносчиво, самозабвенно, с самолюбованием сообщает:
Стивен Харпер. Прыгаю, но правым боком.
Голос. Не прыгает только Маттео Ренци. Сидя в лодке, неодобрительно восклицает:
Маттео Ренци. Да-а-а-… уж!
Голос. Сидя в лодке, свесив ноги за борт, он что-то там себе насвистывает. Ради своего спасения водоплавающие мёртвой хваткой цепляются ему в обе ноги. Лодка накреняется, зачерпывает воду и…идёт ко дну. Маттео уже не свистит…
Невообразимая суматоха царит на середине озера Титикака. В воздух несутся призывы и мольбы о спасении. Призрачной надеждой на него являются весло и соломинка, ещё держащиеся на плаву. Только один Владимир уверенно держится на воде. Он, умеючи, деловито делает круги вокруг барахтающейся братии и своим аналитическим умом
оценивает обстановку. Не отстаёт от него и итальянский Маттео. Он полностью держит
сторону российского коллеги и тоже неплохо держится на воде.
Как бы там ни было, но Барак всем нутром чувствует, что так дело не пойдёт. Начинает взывать:
Барак Обама. Владимир, помоги! Ну что тебе стоит? Мы больше не будем… Мамой клянусь!..
Голос. Неистовствует и германский канцлер.
Фрау Меркель. А ну его к чёрту, этого Обамку-то! Это он всё придумал. Лучше меня спасай, а не его!.. Я всё расскажу…
Голос. Российский президент ласково, учтиво замечает:
Путин. Да я и так уже догадался.
Голос. Простодушный, доверчивый Владимир, по пояс выныривает из воды. Спрашивает:
Путин. Так что же вы предлагаете, господа?
Голос. Все, кроме Путина и Маттео:
Все. Мы больше не бу-удем! Только спасите нас, уважаемый коллега!
Голос. Призыв уносится в глубину Анд, касаясь их вершин. Владимир Владимирович несколько игриво интересуется
Путин. Итак, господа, нравственная самопощёчина, самим себе, вами нанесена! Что желаете предложить?
Голос. Первым голос свой подаёт американский президент. Самозабвенно:
Барак Обама. Клянусь и обещаю вывести все свои войска с евразийского континента, аннулировать блок НАТО, отказаться от санкций против России и прекратить практику «двойных стандартов».
Голос. Не менее самозабвенно заявляет и английский премьер.
Дэвид Кэмерон. Присоединяюсь всей душой.
Голос. Но ещё более самозабвенно выдаёт канадский премьер-министр:
Стивен Харпер. А я и душой и всем сердцем!
Голос. Японский премьер без тени всяких сомнений заверяет:
Синдзо Абэ. Отказываюсь от претензий на Курильские острова. Прошу прощение за Цусиму, Порт-Артур и крейсер «Варяг».
Голос. Синдзо приступает к исполнению песенки «Наверх вы, товарищи…». Поёт полтора куплета. После этого французский президент весьма доверительно сообщает:
Франсуа Олланд. Владимир! Заверяю вас в своём намерении передать России два «Мистраля», безотлагательно и бесповоротно. Главное – бесплатно.
Голос. Наступает черёд фрау Ангелы. Завораживающе заявляет:
Фрау Меркель. Клянусь больше никогда не подкидывать «поганок» Владимиру и не ставить палки в колёса набирающему ход локомотиву – России.
Голос. Внимательно выслушав все клятвы и заверения своих визави, Владимир Владимирович милостиво сообщает:
Путин. Вынужден пойти вам навстречу, господа. Но учтите. Все ваши клятвы и заверения были мною зафиксированы на информационном носителе специального устройства, вмонтированного в мою правую туфлю.
Голос. Для пущей убедительности Владимир поднимает её над головой. Продолжает:
Путин. В случае чего просто так не отвертитесь, не открутитесь… Согласны?
Голос. Отовсюду неистово, вразнобой доносится:
Все. Согласны, согласны! Только поскорей спасайте нас, а то уж больше мочи нет.
Голос. Путин благожелательно, с немалой дозой доверительности, заявляет:
Путин. Тогда приступим!
Голос. Владимир подносит к губам туфлю, что-то шепчет в неё… Спустя пять с половиной секунд на поверхность воды озера Титикака всплывает российская подводная лодка.
Ещё намедни она была обнаружена службами слежения НАТО в водах Швеции. Результатом подобных неприглядных происков Кремля стал вопиющий случай: эстонский танкер «Кертер», шедший под мальтийским флагом в Финляндию, удосужился сесть на мель у берегов Швеции и расплескать свою нефть. Надо же было такому случиться!..
Через шесть с четвертью минут транспортировка «великолепной восьмёрки правителей» (сокращённо – В.В.П.) на берег озера успешно завершена.
Все облегчённо вздыхают и приобадриваются. Владимиром даётся подлодке команда на погружение и следование заданным курсом.
Первым делом обсушиваются, приводят себя в порядок. Осматриваются. Кругом – ни души. Что делать? Задумываются. Однако, вскоре наблюдательным Владимиром производится пресечение попытки хищения его правой туфли Бараком Обамой. Первый снисходительно журит второго:
Путин. Какой же вы, право, нехороший человек, господин Барак!
Голос. В связи с вышеуказанным обстоятельством Владимир не замедляет обратиться к публикуму:
Путин. Вот что вынужден сказать вам, господа. Ко всему прочему, в эту туфлю вмонтирован ещё один аппарат. Он обладает свойством телепортации живых и неживых объектов в заданные координаты нашей планеты и Мирового Пространства. Если вы попробуете обмануть меня ещё раз, то пеняйте на себя.
Голос. Владимир выдерживает паузу, обводит всех проницательным, доброжелательным взглядом, продолжает:
Путин. Вас, Барак, я постараюсь телепортировать в расположение южно-африканского племени Фигвам-тумбу, что в провинции Явамдам. Вас, фрау Меркель, придётся отослать к «кузькиной маме», а вас, достопочтенный Стивен – к «чёртовой бабушке»…
Голос. Отовсюду, всеобъемлюще, доносится:
Отовсюду. А меня?.. А меня?..
Голос. Владимир Владимирович благосклонно поясняет:
Путин. Вам, Дэвид, я подарю сачок и отправлю на хутор бабочек ловить…
Голос. Кэмерон облегчённо вздыхает и тихо, этак скромно, отходит в сторонку. Далее Путин обращается к премьер-министру Японии:
Путин. А вас, Синдзо, отправлю к «едрени-фени».
Голос. Синдзо тут же проявляет интерес.
Синдзо Абэ. А это далеко?
Голос. Российский президент торопится успокоить его.
Путин. Не очень! Это туда, куда даже и короли ходят.
Голос. Синдзо понимающе протягивает:
Синдзо Абэ. А-а-а-..!
Голос. Правда тот так ничего и не понял, а Владимир благонамеренно продолжает:
Путин. Вам, уважаемый Франсуа, придётся вручить в руки «розу ветров» и повелеть идти туда, куда глаза глядят. Уж не соизвольте серчать и извините благодушно.
Голос. Франсуа вынужден вежливо поблагодарить Владимира
Франсуа Олланд. Спасибо!
Путин (не менее вежливо). Не стóит!
Голос. Далее Владимир обращается к Маттео Ренци:
Путин. А вы, дорогой мой друг – особый случай! У меня с вами будет отдельный разговор.
Голос. Тут Владимир обращается ко всему окружению:
Путин. Теперь предоставляю каждому члену возможность высказаться в мою правую туфлю. Пусть все жители нашей планеты узнают о благих намерениях, обещаниях и заверениях членов большой восьмёрки. На том и завершим.
Голос. Все, по очереди, неистово исполняют волю Владимира Владимировича.
* Звучат всяческого рода заверения.
Голос. Прошёл ровно год. Кремль. Путин отчитывается перед народами планеты Земля о результатах проделанной работы… Заключительные слова:
Путин (в меру торжественно, величаво и одиозно). И в заключении, братцы, вот что хочется сказать вам: сами видите какая жизнь началась, какие времена настали. Это ж надо!
Такая благодать, мир да спокойствие воцарились на нашей матушке-планете, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
Такие взаимопонимание и любовь обуяли людей, что человек человеку стал другом, братом и сестрой.
И ведь до чего дело-то дошло? А поди ж ты: совместными, согласованными усилиями сумели успешно отразить свыше сотни атак НЛО…
Эх! Да чего уж там и говорить-то. В общем: «Да будь ты благословен, Человек!»
КОНЕЦ
*******
2. ДАВНЫМ-ДАВНО
(Сценарий радиопьесы)
Действующие лица:
Рассказчик. Ведёт рассказ. Он же – Вовка 12-ти лет, в детстве
Лёнька. Вовкин друг, 12 лет
Васька Метёлкин. Соседский дворовый мальчишка, 6-ти лет
Бабушка Феня. Васькина бабушка
Любопытствующая толпа. Соседи – взрослые и дети, прохожие
Милиционер.
Пожарная команда.
Главный пожарник.
***
Рассказчик:
Каждый из нас, без большого сомнения, —
Жалкий субъект своего потрясения
* Пауза
Рассказчик (продолжает). Давно это было: лет пятьдесят назад наверно, не мене. Я и мой лучший друг Ленька мирно прогуливались, не зная, чем бы себя занять. Вдруг наше внимание было привлечено каким-то странным обстоятельством. Людская толпа плотным полукольцом окружила узкий простенок – шириной сантиметров в двадцать, – между двумя близко расположенными, соседними домами. Мы тут же не преминули шустро юркнуть в гущу народа и заглянуть в щель. К своему удивлению мы узрели застрявшего в ней Ваську Метёлкина.
Выяснилось, что он очутился там, пытаясь поймать чью-то курицу, проскользнувшую в этот злосчастный проём в поисках пищи насущной. Теперь несчастный Васька стоял зажатый стенами, не в силах сдвинуться с места и тихо, жалобно ныл. Его и толпу разделяло расстояние метра в четыре с лишним. Что только не совали ему: и длинную жердь, и доски, и верёвку, и металлическую трубу. Кто-то даже не поленился приволочь новенькую оконную раму. Всё напрасно.
Рядом со щелью, вся в слезах, охая и стеная, металась бабушка Феня. В руках её виднелся печной ухват на длинной ручке. Им она тыкала в узкую брешь и плачущим, дрожащим голосом причитала:
Бабушка Феня. Васютка, внучек!.. Хватайся, миленький, за ухват-то!.. Не хватается? Ах ты, Господи Боже мой!
Рассказчик (продолжает). Толпа зевак росла. Откуда-то появился милиционер. Он принялся выяснять обстоятельства дела и наводить порядок, предлагая всем разойтись.
Милиционер. А машину пожарную вызывали? Нет? Ну как же так можно. Срочно нужно вызывать, пока не поздно!..
Женский голос (из толпы) Товарищи, товарищи, расступитесь! Воздуха, воздуха дайте побольше!..
Мужской голос (из толпы) Выход один: разобрать стену!
Женский голос (тот же). Как это так – разобрать? У меня там как раз рояль стоит. Не позволю! Ишь ты, нашёлся один такой! Я т-т-те разберу!
Мужской голос (тот же). Да ведь дитя же погибает!
Женский голос (тот же). Погибает? А где же родители были, куда смотрели? Их бы туда запихнуть!..
Рассказчик (продолжает). Примчалась пожарная машина с командой пожарных. Но и их отчаянные попытки вызволить невольного пленника из цепких стенных объятий, не увенчались успехом.
Знакомый мужской голос (настырно).Стенку, стенку с обратной стороны разбирать надо!
Знакомый женский голос (возмущению нет предела). Не позволю!..
Незнакомый мужской голос (). А тебя, тётя, и спрашивать-то никто не станет!
Женский голос (всё тот же). Хулиган!.. Нахал!..
Главный пожарник (властным голосом). Чьей квартире принадлежит стена?
Мужской голос (из толпы, ехидно). Вот её!
Хозяйка стены (возмущённо, с ужасным негодованием). Она не моя, она – государственная! У меня там ковры на стене персидские развешены. Разбирать не позволю!
Рассказчик. И тут мне в голову закралась одна шальная мысль.
Вовка (в сторону главного пожарника). Дяденька! А у вас машинное масло есть?
Главный пожарник (недоуменно). Есть! А на что оно тебе?
Вовка (поясняет). Смазать бы машинным маслом его надо…
Лёнька (уточняет) …для уменьшения трения. А у вас есть шланг и насос?
Рассказчик. Главный как-то искоса, недоверчиво посмотрел на нас, а потом, в сердцах сплюнув и безнадёжно махнув рукой, приказал кому-то из своих подчинённых:
Главный пожарник (повелительно). Булдыкин! Ведро машинного масла и помпу со шлангом сюда, да поживей! Будем поливать ламинарной струёй, без насадки.
Рассказчик. Лёнька стоял рядом с длинной четырёхметровой жердиной наизготове. Толпа выжидательно притихла.
Бабушка Феня (дрожащим голосом). Васютка! Ты ещё живой? Ты меня слышишь, а?
Васька (плаксиво). Слы-ы-ысу!
Рассказчик (поясняет). Лицо Васьки было обращено в сторону убежавшей курицы. Развернуть голову он не имел возможности по причине малой ширины пролёта.
Бабушка Феня (жалобно). Васютка! Ты только не пугайся, ангелочек ты мой Тебя сейчас дяди начнут поливать. Так ты уж терпи, родненький!..
Рассказчик. В щель было видно, как, обильно поливаемый маслом, неподвижно и безропотно стоял маленький человечек, покорившись своей судьбе и отдавшись воле Провидения.
Лёнька (к терпящему бедствие). А ну, подрыгайся!..
Рассказчик. Через полминуты Васька стоял перед публикой во всём своём «великолепии». Вид его был жалок. И тут, медленно скривив свой рот, Васютка громко разревелся…
На следующее утро к моим родителям наведались Васюткины родители … с жалобой на мои с Лёнькой непозволительные действия, приведшие в полную негодность новенький костюмчик их чада, недавно купленный и подаренный ему ко дню рождения.
КОНЕЦ.
*******
3. МОНОЛОГ «НАТУРАЛИСТА»
(Сценарий радиопьесы)
Действующие лица:
Рассказчик – от его лица ведётся повествование.
«Натуралист» – безалаберный, самонадеянный и самодовольный молодой человек.
***
Рассказчик. Хочется начать со знаменитого изречения Антона Павловича Чехова, утверждавшего, что «без воли Провидения ни один волос не упадёт с головы человека». Итак…
Лето. Солнечное утро. Просёлочная дорога, ведущая к реке. По бокам дороги – березняк, перемежающийся густыми зарослями кустарника.
По дороге шествует молодой человек из числа «любителей» природы. Это – «натуралист». Он так сам себя величает.
Ну что ж! Посмотрим, послушаем, что же это за субъект такой. Чем он дышит, о чём думает и размышляет…
Натуралист (блаженно) Ну, наконец-то, друзья мои! Наконец-то я вырвался на природу. Ура, Человек! Разреши пожать твою руку. Моё кредо, будь сказано между нами, прежде всего – экология. Ах! Как я люблю экологию! Я её просто обожаю. Это моя стихия. Так и хочется крикнуть во все лопатки: «Люди! Берегите землю свою, мать вашу!».
Приятно, чёрт побери, брести одному тенистой аллеей по направлению к быстрой, полноводной речке. В ушах почему-то беспричинно звучит мелодия из оперы Леонкавалло «Паяц», а по телу блуждают токи Бернара. Как-никак, а всё-таки чертовски приятно. Взгляд мой нежно поглаживает безоблачное небо. Слегка взъерошивает ветки кустарника, будоража гладь поверхности встречных луж и создавая на них зыбь.
Ощущение лёгкости во всех частях тела обусловлено, как мне думается, полётом души.
Рассказчик. Вдруг на пути следования натуралиста приземляется сорока. Правда, он не совсем уверен в том, что это та самая птица.
Натуралист (умиротворённо). А вон, кажется, и сорока впереди посреди дороги шествует. Важная птица! Ишь какие вертикулясы выделывает, паршивка! А походка-то, походка, что у пингвина!
Между прочим, только между нами. Категорически согласен с теми, кто утверждает, что люди произошли от пингвинов. Кто с этим не согласен, того отсылаю к моей бабушке, под вымышленной фамилией.
Ах, майн либер Августин! Человек! Разреши обнять тебя! Господи! Хорошо-то как, прям, как в раю! Я дышу обеими лёгкими. Грудь мою распирает гордость от сознания утончённости моей натуры и духовной возвышенности переполняющих меня чувств.
Кстати. Я далёк от мысли возвеличивать себя в глазах общественности.
Рассказчик. Натуралист останавливается. Задумывается. Обращается в пространство к невидимому собеседнику.
Натуралист (самозабвенно). Не думайте, уважаемые человеки, что, нафаршированный житейской мудростью, ваш покорный слуга, то есть – я, пытается усладить ваш слух аристократическими поползновениями. Нет, и ещё раз – нет! Это не так. Это – нечто иное. Я не тот, за кого вы пытаетесь меня принять.
Рассказчик. Молодой человек внимательно прислушивается к голосам природы. Вслух делает выводы, размышляет.
Натуралист (умилённо). Мою стать окружает благостная, душераздирающая тишина, лишь изредка нарушаемая весьма непонятными и загадочными звуками, исходящими из девственных начал окружающей меня природы. Это необыкновенные звуки, скажу я вам. Представьте себе, когда всё спит, кроме соловья и свиньи.
Нет! Что не говорите, а люблю я матушку-природу. Ох уж как люблю, что и не знаю как! Человек! Разреши пристально посмотреть тебе в глаза и прижать к сердцу.
Рассказчик. Натуралист продолжает путь, не прерывая нить своих рассуждений.
Натуралист (благосклонно). Ах, как пространно всё это я высказал бы на каком-нибудь иностранном языке.
Человек! Ты, случайно, не говоришь по-французски? Нет? А по-немецки? Тоже нет? Ну, а хотя бы по-английски?..
Да-а. В таком случае мне будет нелегко найти с тобой общий язык. Но ничего. Я буду благосклонным и оставляю за тобой право объясняться на русском.
Рассказчик. Чем-то весьма озабоченный, натуралист останавливается снова.
Натуралист (несколько раздражённо). Я так с вами разговорился, уважаемый человек, что мой язык запутался в моей же бороде. Извольте подождать немного, пока не освобожу его из тенёт растительности, произрастающей на моём фотогеничном обличье.
Рассказчик. Натуралист останавливается, воспроизводит надлежащие действия. Продолжает.
Натуралист (облегчённо). Всё! Кажись освободил. Язык свободно перемещается и парит в замкнутом пространстве.. Так о чём это мы? Ах, да! Вот я и говорю: природа – моё хобби. Ужасно я её люблю. Уж как люблю, что натюрель тру-ля-ля!
В душе я натуралист и люблю по этому поводу заниматься всякими размышлизмами, наблюдая «regularius prirodes». Приходится всё подмечать, до всего доходить своим умом. До всего мне есть дело, всё-то мне интересно.
Рассказчик. Молодой человек подходит к кустам шиповника, чего-то разглядывает, приценивается.
Натуралист (дотрагивается до ветки). Вот, к примеру, веточка какого-то кустарника. Какого? А шут его знает. Так вот… Ой, колется, подлая! А мы возьмём, да и сломаем её. Сломали. И не пикнет бедолажная. Понятное дело: не живая ведь, а всё равно ей, наверное, больно. А вот и стебелёк. Тоже хочет жить. Аус фидер кукер! А мы его измельчим, измельчим…
Рассказик. Натуралист наклоняется и что-то пристально рассматривает на листках растения.
Натуралист (с удивлением). Вы только посмотрите на цветочке – запамятовал его название, – какой красавéц-стрекозёл умостился. Ага, попался? Мы тебе быстро крылышки-то обломаем. Проэкспериментируем. Оставим по одному с каждой стороны. Полетит или не полетит? Не полетел. Одно слово – природа!
Рассказчик. Неожиданное восклицание любителя природы будит её девственную тишину.
Натуралист (с ещё большим удивлением). Ух! Жук майский. Прямо мне в лоб, и – на землю. Экая у него спиноза разноцветная, убористая! Погоди, поганец ты этакий. Знай свою экологическую нишу. Дурачок! Это те не перламундия какая! Я тебе сейчас все лапченции повыдёргиваю, будешь знать. Ага, ты ещё сопротивляться? Не на того напал, стервец. На тебе, на тебе… Всё. Свободен…
Рассказчик. На лице натуралиста блуждает некая самоотрешённость.
Натуралист (самозабвенно). А дышится-то как легко, человек. Разреши обнять тебя многократно и разлобызать тысячу раз! Хочется распоясаться, разверзнуться и низвергнуться. Я люблю-ю тебя жи-изнь…
Рассказчик. Продолжая путь, натуралист умилённо складывает ладошки и негромко восклицает.
Натуралист (радостно). Ой! Кузнечик дорогу мне перескакивает. К чему бы это? А мы ему, пакостнику этому, путь ножкой своей преградим. Вот так, вот так! Наше вам гранд-мерси с тройным заслоном! Но пасаран! Ишь, зафиндилябрил в другую сторону. Соображает.
Рассказчик. Натуралист переходит к следующему кустику. Тот его одаривает звучанием неизвестного ему насекомого.
Натуралист (с недоумением на лице). А вот на листочке жук не жук, таракан, не таракан, а так себе. Ой! Заскворчал! Так ведь это же, наверное, сверчок! Какой отвратительный. Наш пострел всюду поспел! Дай-ка его щёлкну. Вот так! Каждый сверчок знай свой шесток.
Рассказчик. В самоотрешённости натуралист возводит глаза к небу, умилённо восклицает.
Натуралист (делает глубокий вдох). Боже мой! Какие ароматы источает природа! Какие подарки она нам превозносит! Это вам не вандам нотрдам. Это о-го-го-о! Правда, мой нос улавливает (тщательно принюхивается) некоторую примесь запахов не экологически чистого продукта, предопределяя некоторое его несоответствие жизнеутверждающим устоям, определившимся в природе. Повеяло чем-то недостойным моего тонкого обоняния. Ловлю себя на мысли, что здесь что-то не так. Так и есть! Ступня моей правой ноги по щиколотки углубилась в экскрементальные отбросы какой-то коровы. Фу-у! (С отвращением). Какая гадость! Кстати, самые глупые животные, так это коровы. Представляете? Выпускают на автомагистраль корову, а она, подлая, начинает нарушать правила дорожного движения! Каково, а? Я вас спрашиваю! Ну не тупое ли животное?
Рассказчик. Натуралист несколько раздражён. Делает шаг в сторону. Морщит нос.
Натуралист (с явным недоумением на лице). Но позвольте: что же это такое? Другая нога моя погрузилась – не побоюсь этого слова – в отвратительный конгломерат отбросов общества, известный под названием «gomo sapiens fikalies».
Люди! Я люблю вас! Но какая, извините за выражение, сволочь умудрилась всё же посреди дороги пометить подобным образом своё местопребывание? Так уж тяжело было спрятаться за кустик? Так нет же, у всех на виду! А воздух!.. Знал бы, что такое случится, респиратор прихватил бы с собой из дома.
Человек! Мне стыдно смотреть тебе в глаза. Да, природу любить надо, но… в меру. Какая невоспитанность, я бы даже сказал – безнравственность, должны были руководить лицом, позволившем себе подобную омерзительную выходку. Ну не свинья ли оно после этого? Хотелось бы посмотреть ему прямо в глаза и воскликнуть: «Да-а-а-… уж!»
Рассказчик. Продолжая путь, натуралист размышляет далее, в уме составляет план дальнейших действий.
Натуралист (про себя). Ну, ничего. До баламутки-речки уже недалече. Прополоскаю свои ортопеды в её водах, сам в них побарахтаюсь. Подраскинусь на травке-муравке. Понежусь в лучах дневного светила. Полюбуюсь пейзажем и, до краёв переполненный жизненными силами, ворохом наблюдений и впечатлений, довольный, радостный и счастливый ворочусь в родные пенаты. А пока присяду-ка на тот вон бугорочек под деревом, отдохну. Какой мягкий бугорок. Словно перина. Уф-ф, душно! Но всё равно: хорошо-о!
Рассказчик. Молодой человек присаживается на непонятный бугорок, Утирается носовым платочком. Отмахивается от насекомых.
Натуралист (с раздражением). Какое надоедливое насекомое! Кш-ш пчела! Жужжит и жужжит перед носом, запах мой её, видите ли, прельщает. Брысь, обезьянья морда! Ага, полетела в своё осиное гнездо. А я его прутиком разворошу, прутиком. Вот так! Разволновалась пчелиная стая? Так тебе! А комары. Эти скоты кровожадные, словно взбесились. Так и норовят, так и норовят укусить, да побольнее…
Опять эта пчела. Не пчела, а крокодил какой-то! Ну, достала. Сколько их кружит возле меня, мать честная! Я к природе со всей душой, а она ко мне задом, нуль внимания, игнорирует значит, агрессивно настроена. Понесла меня нелёгкая на природу без соответствующей подготовки, без практических навыков. Но ничего: всё равно «их либе натюрлих», хотя она меня не того, не особо-то жалует.
Человеки! Я испытываю к вам наилучшие чувства, но в каком именно месте вас видел, что-то не припомню.
Рассказчик. Натуралист лезет рукой за шиворот, кряхтит, извивается всеми частями тела, пытаясь отогнать насекомых.
Натуралист (с ещё большим раздражением). Ну, заели комары! А за шиворот, кажись, пчела – это мурло, – заползла, аж мурашки по всему телу. Позвольте, господа! На чём же это я сижу? Никак на муравейник угораздило меня приземлиться. А эта пчела просто достала. Да никак целый рой вокруг меня вьётся. Целый муравейник под одёжей. Пчёлы с комарами атакуют. Ортопеды в чём-то непристойном, весь в паутине… Караул!!! Ой! В правую ягодицу ужалила, стервоза! Бежать! Бежать, куда глаза глядят. Нет, лучше к речке. В ней моё спасение. Успею добежать, напрямик, напролом через кусты и овраги. Ой мама! Жалят со всех сторон, оголтелые…
Рассказчик. Натуралист с воплями и стенаниями свершает бег на длинную дистанцию с естественными препятствиями.
Натуралист (конкретно озабоченно). А-а-а-…Только так. Да что же это такое! Судьба раздаёт мне подарки налево и направо. Полнейший отпад с дискомфортом. А вот и быстрая речка, хотя могла бы течь чуть-чуть и помедленней. Раздеваться? Нет времени. Муравьи всё тело облепили, кусаются, а пчёлы с менторским изяществом жалят беспощадно. Нет! Только в воду. Как есть. Не разоблачаясь. Была не была. Бултых! О майн гот! Выпустил из виду, что плавать не умею, а выныривать-то надо.
Рассказчик. Натуралист беспомощно бултыхается и барахтается в водных просторах речки-баламутки, создавая вокруг себя фонтаны брызг.
Натуралист (вытаращивает глаза). Выныриваю… Открываю рот, чтобы набрать в лёгкие побольше воздуха… У-у-у-..! Какая-то бешеная пчела вонзила своё поганое жало в мой нежный язык.
Рассказчик. Молодой человек, потеряв всякую надежду на благоприятный исход своего путешествия, отдаётся воле судеб и провидения.
Натуралист (в отчаянии). Всё! Погибаю, тону, отдаюсь воле волн и Всевышнего! Но что это? Мои ноги ощущают земную твердь (облегчённо). Оказывается, воды всего ничего, по пояс. Значит не всё ещё потеряно. А я-то, хороший человек, боялся.
Пчёл и след простыл. Они, по всей вероятности, полетели поминки по мне справлять. И муравьи, эти парнокопытные, уже не кусаются. Захлебнулись и подохли, видать.
Всех их я мысленно казню своим презрением и осуждаю на десять лет тюремного заключения строгого режима и каторжных работ.
Рассказчик. Потерпевший, подобно какому-то сказочному герою, сильно смахивающему на Водяного, медленно, неуверенно поднимает своё тело над поверхностью вод, отряхивается, дико вращая глазами.
Натуралист (морщится от боли). Пора вылазить из воды. Лицо всё горит. Тело неимоверно щиплет и ломит. Под ложечкой сосёт, а глаза на лоб лезут. Но зато обувь хоть чистая, без всяких там примесей и естественных присадок.
Рассказчик. Молодой человек молча, неторопливо, задумчиво покидает пределы вод.
Натуралист (молча, сам про себя). В общем, ещё долго придётся расхлёбывать на берегу последствия собственного легкомыслия. Язык распух и уже не помещается во рту. Сейчас прополощусь, обмоюсь, высушусь и… в больницу, к врачам. Пусть выхаживают. Теперь у меня, наверное, такой вид, что и родная мать не узнает.
Рассказчик. На ходу рассуждая, пострадавший делает некоторые выводы из сложившейся ситуации, приведшей к таким неординарным последствиям.
Натуралист (категорично, уверенно, но с некоторой долей подоплёки). Нет, человеки мои! Что не говорите, природа природой, экология экологией, но покой и здоровье прежде всего. Природой хорошо любоваться с крыши родного дома с расстояния в несколько сот локтей. Всё это вам я говорю неделю спустя после катастрофических событий, оставивших неизгладимый след в моей жизни, полной приключений и всяческих недоразумений. Последствия их я перенёс мужественно, но не адекватно и не однозначно. Во мне что-то вначале надтреснулось, а затем, если можно так сказать, надломилось.
Судьба вменила мне в обязанность, при определённых обстоятельствах, недоуменно разводить руками, пожимать плечами и всему удивляться.
Рассказчик. Что оставалось делать потерпевшему? Конечно же – подводить итоги своего путешествия и приводить их к общему знаменателю.
Натуралист (решительно). Итак, природа нанесла мне оскорбление действием. Вывод один: жизнь есть ни что иное, как сплошное недоразумение, большой конфуз.
Рассказчик. Но всё же объяснить всё случившееся надо было как-то своеобразно, этак непредубеждённо, дабы не у кого не возникло подозрений в неправедности поступков и действий потерпевшего.
Натуралист (благостно). Милостивейшие человеки! Спасибо Вам за то, что имел честь и удовольствие виртуально беседовать с Вами!
Я понимаю. Мои большие проблемы – это ваши маленькие радости. Но всё равно, в глазах моих – мечта, а в душе – музыка.
По секрету, только между нами. В скором времени намереваюсь посетить Акапульку, затем Антананариву, после чего отправлюсь на берега озера Титикака.
Рассказчик. Натуралист, ставший уже самим собой, делает прощальный, последний «реверанс» в сторону благодарного человечества.
Натуралист (торжественно). Мой вам пламенный привет, человеки, и нижайший поклон от благодарного любителя природы! С содроганием сердца жму вашу руку… Мой адрес не дом и не у-ли-ца-а…
КОНЕЦ
*******
4. МАЛЕНЬКИЙ КАЗУС
(Сценарий радиопьесы)
Действующие лица:
Голос – голос рассказчика
Гурий Ионович Толстолобиков – хозяин квартиры
Ефросинья Афиногеновна Толстолобикова – жена Гурия Ионовича
Вовик – их сын
Калерия Потаповна – мать Гурия Ионовича
***
Голос:
Каждый к чему-то стремится…
Как бы вам это сказать:
Умный – тот любит учиться,
Ну а дурак – поучать
* Пауза
Голос (продолжает). Квартира семьи Толстолобиковых. Вечер. Дверной звонок. Ефросинья Афиногеновна Толстолобикова отворяет дверь. В прихожую входит воротившийся с работы муж – Гурий Ионович Толстолобиков, – в прекрасном расположении духа. Обращается к жене:
Гурий Ионович. Ну что, мать? Поздравь меня! С завтрашнего дня – отпуск. (Шутливо) Канары не Канары, а что-то нечто в этом роде, так сказать, просматривается сквозь завесу неизвестности. Отдых обещает быть активным. Да и первоклашка наш, шельмец этакий, должно быть итоговые оценки за учебный год принёс.
Ефросинья Афиногеновна. Принёс, принёс. Давай, проходи. А мне некогда тут с тобой. Я на кухню. Того и гляди, пирог пригорит. (Уходит)
Голос. Жена хлопочет на кухне. Она занимается выпечкой праздничного торта по поводу предстоящего отпуска мужа и окончания первого класса сынишкой Вовой. Мать Гурия Ионовича Толстолобикова – Калерия Потаповна, покончив с уборкой, приступает к сервировке стола.
Хозяин невольно потянул носом. Блаженно закатывая глаза, довольно замечает:
Гурий Ионович (умиротворённо). А запахи, скажу я вам, голýбы вы мои, закачаешься, Порядок, чистота-а… Слов нет!
Голос. Польщённые женщины заработали с удвоенной энергией. Каждая проявляет недюжинную инициативу в своём деле.
Гурий Ионович проходит в рабочий кабинет. По пути заглядывает в детскую. Сынишка сидит за письменным столом и листает какую-то тетрадь. Завидев отца, быстро прячет её в стол.
Гурий Ионович (добродушно). А-а, первоклашка!
Голос. В голосе Гурия Ионовича теплится доброта, лицо излучает умиление и самодовольную улыбку.
Гурий Ионович (заинтересованно). Ну, как наши дела на учебном фронте, пострел? Чем отца порадуешь? А чего это ты там спрятал в стол, а? А ну, показывай.
Голос. Сын испуганно пытается в чём-то возразить отцу, непроизвольно прикрывая рукой выдвижной ящик стола.
Вовик (в нерешительности). Да это пап....
Гурий Ионович (протягивая руку). Показывай, показывай. Не тяни лямку. Порадуй меня своими оценками. Нечего скрывать от родного отца дневник.
Вовик. Но это, папа…
Голос. В голосе сына слышится явный испуг.
Гурий Ионович (настойчиво) Брось валять дурака, шпингалет ты этакий. Давай, не тяни время.
Голос. Сын робко выдвигает ящик стола, вынимает тетрадь, протягивает отцу.
Гурий Ионович (берёт дневник, удовлетворённо). А-а! Дневник первоклашки. Ну что ж! Оценим, оценим итоги трудов твоих праведных.
Вовик (как бы оправдывается). Только это, папа…
Голос. Раскрывая дневник на первой странице, отец слегка журит сына.
Гурий Ионович (несколько раздражённо, но с интересом). Да что ты всё заладил: папа, да папа Та-ак, посмотрим, посмотрим…
Голос. Гурий Ионович углубляется в чтение. Однако, чем больше он вникает в суть содержимого дневника, тем больше вытягивается его лицо. Уши оттопыриваются, а губы складываются в знак вопроса. Наконец, молча перелистав весь дневник от корки до корки, Гурий Ионович грозно смотрит на сына и молвит:
Гурий Ионович (разгубленно). Это что такое? Это чей дневник?.. И это дневник моего сына?.. Стыдись!..
Вовик (виновато). Но это ж пап!..
Гурий Ионович (гневно). Молчать, сукин сын! Ишь, моду завели перебивать старших на полуслове. Сплошные двойки да тройки. Что это такое, я тебя спрашиваю? А итоговые, годовые оценки. Все тройки. Только по физкультуре пять. Не зря говорят – была бы сила, ума не надо.
Голос. Гурию Ионычу всё как-то недосуг было заниматься школьными делами сына. Обязанность эта была возложена на мать и жену.
Гурий Ионович (надтреснутым голосом). А что ни неделя, то вызов родителей в школу: то за гадкое поведение, то за неуспеваемость. На вот, смотри!
Голос. Отец в великом негодовании тыкает под нос сына каждую страницу дневника, потрясая им в воздухе.
Гурий Ионович (вопросительно). И это называется мой сын! Ну что прикажешь делать с тобой? Ремня захотел?
Голос. Вовик сидит, испуганно вытаращив глаза. Он готов вот-вот разреветься.
Гурий Ионович (поучающе). Да я в твои-то годы… Мне, понимаешь ли, некогда было шалберничать. Я все свои силы отдавал учёбе. И вот результат. Всего полным полно в доме.
Голос. Отец самозабвенно обводит рукой комнату.
Гурий Ионович (поясняет). Всего в достатке. Тебя, балбеса, вырастил на свою голову. Знай только – учись. А ты?
Голос. Он потрясает в воздухе дневником.
Гурий Ионович (гневно). Да знаешь ли ты, сын моей жены, какие оценки приносил домой я, учась в первом классе?
Вовик (всхлипывая). Знаю!
Голос. Отец вытаращивает глаза и багровеет в великом гневе.
Гурий Ионович (ошарашенно). Да откуда же тебе знать, пакостник ты этакий!
Голос. Обеспокоенная шумом, доносящимся из детской, в комнату тихо входит мать Гурия Ионыча – Калерия Потаповна.
Калерия Потаповеа (в недоумении). В чём дело, мужчины? Почему шум такой?
Голос. Гурий Ионович протягивает ей дневник, восклицая в сердцах:
Гурий Ионович. На бабуля, полюбуйся оценками своего внука. Не знаю, где только глаза ваши с Фросей были. Никакого контроля за этим шалопаем. Все только и знали, что делали вид, будто всё нормально.
Голос. Калерия Потаповна, перелистывает в это время дневник. Как-то странно кашляет, словно поперхнулась. Трогает сына за локоть.
Калерия Потаповна (примирительно, к сыну). Ну, хватит, хватит, Посерчал маленько, и – баста. Идём-ка лучше со мной.
Голос. Увлекает сына в его рабочий кабинет.
Калерия Потаповна. Послушай, Гурий, ты на сына своего не особо-то. Ты лучше посмотри на дневник.
Гурий Ионович (раздражённо). Нечего мне на него смотреть. Насмотрелся. Мерзавец он, внук твой, вот кто он!
Калерия Потаповна (настойчиво). Нет! Уж ты посмотри хотя бы титульную обложку.
Голос. Гурий Ионович берёт дневник, смотрит. Открывает от изумления рот. Это же его, родной дневник, дневник двадцатилетней давности, восходивший к временам далёкого, непорочного детства.
Калерия Потаповна (с трудом сдерживая смех). Ну что, узнал свой дневник? Я его сберегла на добрую, долгую память, для себя. Как он отыскал его, ума не приложу. Так что иди, выкручивайся теперь сам.
Гурий Ионович (разгубленно, почёсывая затылок). Спасибо, удружила, век не забуду!
Голос. В глубокой задумчивости отец направляется в детскую. Подходя к сыну и не зная с чего начать, молвит примирительно:
Гурий Ионович. Вот что я тебе скажу, сынок. Тебе ли знать, какие времена были в ту пору, когда я пошёл в первый класс.
Полная неразбериха в стране. Все денежные сбережения у людей в одночасье куда-то просто исчезли. Каждый перебивался кто как мог.
Учителям денег не платили, всё – бартер. Ну, ясное дело, они и ополчились на весь мир, отыгрываясь на учениках. В то время, чтобы ты знал, тройка была равноценна сегодняшней пятёрке…
Вовик (понимающе, без обиды в голосе). Да я понимаю, папа. Я всё понимаю. Альберта Эйнштейна тоже все считали тупым учеником, а он взял, да и создал «Теорию вероятности»…
Гурий Ионович (поражаясь познаниям сына). Правильно, сынок. Всё зависит от внутреннего содержания индивидуума, от его внутреннего настрою. Главное, чтобы был в человеке этакий жизненный стержень. А коли он есть, держись за него, и всё тебе нипочём. Ну, давай, показывай свой дневник.
Голос. Вовик незамедлительно выполняет просьбу отца. Дневник пестрит одними пятёрками. Тут уж отец растроганно хвалит сына:
Гурий Ионович (с удовлетворением). Молодец, сынок! Одни пятёрки! Весь в нашу родню пошёл! Иного я от тебя и не ожидал. Ну, раз такое дело, пошли ужинать. Как говорится:
Голос. Отец декламирует:
Гурий Ионович.
Каждый из нас, без большого сомнения,
Жалкий субъект своего потрясения.
Голос. И отец с сыном покидают комнату.
КОНЕЦ
*******
5. ПИСЬМО НА МАРС
Действующие лица
Рассказчик
Серёжка (впоследствии – Сергей Петрович Любавин)
Бабушка Мария Михайловна
Светлана Ивановна Любавина.
Прасковья Иннокентьевна – бывшая соседка Любавиных
***
Рассказчик.
Как глубины вселенские звёздных миров
Без границ и равны бесконечности,
Так и вся наша жизнь – то понятно без слов, —
Лишь всего предисловие к Вечности.
* Пауза
Рассказчик Итак… Серёжка остался без родителей в свои неполные три года. О них у него остались одни лишь смутные воспоминания да несколько фотографий. Все заботы и хлопоты по воспитанию легли на плечи его бабушки Марии Михайловны.
Как-то раз Серёжка, когда немного подрос, обратился к своей бабушке:
Серёжка (доверительно). Баб Мань, а баб Мань! А где у меня мама с папой? У всех есть, а у меня нет.
Рассказчик. Что было ответить старой женщине на детский, непосредственный, но горький для неё вопрос? Дочь и зять погибли в авиационной катастрофе и тела их покоились в дальнем краю. Сдерживая предательский, непрошенный комок, невольно подступивший к
горлу, она молвила:
Бабушка (с грустью в голосе). На небе они, внучек. Смотрят на тебя оттуда и радуются какой ты у них большой, умный да красивый вырос.
Серёжка (с нескрываемым любопытством). А небо, бабуля, оно вон какое большое. Где на нём то место, откуда они смотрят на меня?
Рассказчик. Чтобы не огорчать единственного близкого и дорогого ей человечка, Марии Михайловне пришлось проявить некоторую долю фантазии.
Бабушка. На Марсе они, внучек, на Марсе.
Рассказчик. Она и предположить-то не могла, какой неизгладимый след оставит этими словами в душе внука. Какую роль сыграют они в его жизни, предопределив дальнейшую судьбу Серёжки. Он стал допытываться.
Серёжка (с надеждой в голосе). А когда они вернутся?
Бабушка. Когда совсем большой вырастешь.
Серёжка. Как долго ждать! Я очень соскучился по ним, бабуля.
Рассказчик. От рождения, по своей натуре, целеустремлённый и напористый, в пять лет, с помощью бабушки, научился читать и писать. В те вечера, когда небо покрывалось звёздным бисером, он долго смотрел в старый отцовский бинокль на звёзды, отыскивая среди них планету Марс.
Как-то раз внук обратился к Марии Михайловне с неожиданной просьбой.
Серёжка. Бабуля! А можно мне написать письмо маме с папой?
Рассказчик. Та строго посмотрела на Серёжку, тяжело вздохнула и сказала:
Бабушка. Напиши, внучек, Конечно напиши. Уж как рады они будут.
Рассказчик. Он сел и написал. Написав, стал зачитывать бабушке текст своего письма.
Серёжка (детским голосом). «Дорогие мои мама и папа! Пишет вам сын ваш Серёжа. Я всё жду вас, жду, а вы всё не едете ко мне. Приезжайте, пожалуйста, скорей. Я так соскучился по вам. А если не сможете приехать, то я сам к вам приеду, когда вырасту и стану большой.
Мне скоро уже будет пять лет. С бабушкой Маней мы живём очень дружно. Только она часто вздыхает и молится.
Когда получите это письмо, сразу же и ответьте. Я вас очень люблю и буду сильно ждать. Целую! Серёжа».
Рассказчик. Вложив письмо в конверт, он написал адрес, озвучив его.
Серёжка. «Солнечная система, планета Марс. Светлане Ивановне и Петру Георгиевичу Любавиным».
Рассказчик. В тот же день бабушка пошла на базар, прихватив с собой письмо и пообещав по дороге зайти на почту и отправить его по назначению…
Целый год ждал Серёжка ответа. Ждал молча, не надоедая бабушке расспросами о причине долгого молчания родителей. Один только раз, когда он спросил её об этом, она ответила:
Бабушка. «Ты, Серёженька, лишь жди. Они обязательно напишут. Туда, где они, ой как долго письма идут».
Рассказчик. Наконец, года через полтора, под самый новый год, пришёл ответ. Писала мама – Светлана Ивановна Любавина. Послание зачитывается её голосом.
Светлана Ивановна. «Дорогой наш и любимый сыночек Серёженька! Письмо твоё получили. Читали и перечитывали его много-много раз. Мы с папой сами всё ждём не дождёмся, когда увидим тебя. Уж так судьба распорядилась, что работа наша не предвещает нам с папой скорой встречи с тобой. Но ты не печалься. У тебя ещё всё впереди. Слушайся бабушку, учись хорошо, а как только вырастешь большой, прилетай к нам на Марс. Там и увидимся. Целуем тысячу раз и столько же раз обнимаем. Любящие тебя мама и папа».
Рассказчик. Счастью Серёжкиному не видно было конца. Это было заметно по его глазам, хотя внешне он никак не проявлял своих восторженных чувств на эмоциональной волне. Уже в эти годы он отличался завидной способностью «держать себя в руках», ограничиваясь рамками сдержанности и не детской рассудительности…
А время бежало неумолимо. Кануло в Лету Серёжкино детство. Скорым поездом промчались школьные годы. Стрелой промелькнули годы учёбы в военно-воздушной академии. Теперь Сергей Петрович Любавин, военный лётчик-испытатель высшего класса, работал в Центре подготовки космонавтов. Время от времени, когда позволяли обстоятельства, навещал Марию Михайловну.
В один из весенних дней Сергей Петрович, как обычно, приехал в родные пенаты повидаться с бабушкой, навестить места детства и юности, встретиться с друзьями.
Деревянный домик послевоенной постройки, слегка покосился, как и забор его окружавший. Петли калитки тихонько поскрипывали на лёгком ветру. Аккуратный, ухоженный палисадник. В воздухе вальсировал запах сирени.
Всё это вместе взятое навевало грустные воспоминания, настраивая на минорный лад, и наводило на размышления о смысле жизни и о предназначении человека на этой крутящейся планете-гироскопе.
Как и всегда встреча была тёплой и трогательной. Мария Михайловна души не чаяла в своём Серёже, а тот, с детства обласканный любовью и заботой бабушки, любил её до самозабвения.
Четверо суток прогостил он дома, приводя в порядок максимум того, что успело основательно поизноситься или прийти в негодность. Дни пролетели за работой и встречей с друзьями детства. Весенние, упоительные вечера Сергей Петрович посвящал воспоминаниям и долгим, задушевным беседам с бабушкой.
