Читать книгу Всё, чем живём, дорожим и рискуем. 24-серийный киносценарий по мотивам приключенческого научно-фантастического романа «Тайна Вселенской Реликвии». Часть четвертая, в шести сериях - Владимир Анатольевич Маталасов - Страница 3

ИНТ. ПОМЕЩЕНИЕ ИММИГРАЦИОН. ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА – УТРО

После взаимных приветствий сразу же к делу приступает второй ПРЕДСТАВИТЕЛЬ иммиграционной службы.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ

Я в курсе всех ваших бед, господин Малышев. О них мне только что сообщили. Прямо скажу: вам чертовски повезло. Одна фирма как раз нуждается в специалистах вашего профиля. Буду краток… С документами мы как-нибудь уладим. Разошлём в соответствующие организации и инстанции запросы, где, не сомневаюсь, подтвердят ваши слова, и оформят новые.

Вы их получите сразу же по приезде на место вашей будущей работы… Форма оплаты труда – договорная. Для специалистов вашего профиля эта сумма в денежном переводе будет составлять не менее шестидесяти тысяч долларов в год. Вас устраивает?

ИВАН ИВАНОВИЧ

Разумеется, мосье. Кто же откажется от интересной, высокооплачиваемой работы, тем более, оказавшись в подобном щекотливом положении.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ

В таком случае я запишу некоторые ваши анкетные данные… Вынужден предупредить вас, что сведения, которыми вы располагаете к настоящему времени в результате нашего с вами разговора, не должны подлежать огласке, как в интересах работодателя, так и в ваших собственных.

ИВАН ИВАНОВИЧ

Разумеется. Можно задать вам один вопрос неделикатного свойства?

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ

Да-да, пожалуйста.

ИВАН ИВАНОВИЧ

Где же мне всё-таки придётся работать?

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ

О-о! В общем-то, на подобные вопросы отвечать я не уполномочен. Однако, за время нашей беседы, я успел почему-то проникнуться к вам глубокими симпатией и уважением, а потому скажу, только под большим секретом, между нами.

Это научно-исследовательская лаборатория, расположенная в экваториальных водах Тихого океана, на одном из бывших коста-риканских островов…

Билет на самолёт будет заказан и приобретен фирмой заблаговременно, и ждать вас в аэропорту. Авиалайнер доставит вас на восточно-африканское побережье, в сомалийский порт Могадишо.

Там вы будете пересажены на теплоход и морским путём доставлены по месту назначения. По пути следования, в ряде стран, будут произведены несколько остановок с заходом в порты, чтобы забрать недостающее лабораторное оборудование, и людей из числа наёмной силы. Это всё, что я могу вам сказать.

А теперь ознакомьтесь с текстом договорного листа и подпишитесь вот здесь, внизу.

Он подчёркивает ногтем место, где предстоит поставить подпись. Затем, учтиво улыбаясь, он не забывает добавить:

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ

Во избежание лишних, нежелательных расспросов со стороны ваших коллег, дожидающихся своей очереди в общем коридоре, я бы посоветовал вам покинуть помещение через другой ход,

Указывает в сторону второй, боковой двери, и поясняет:

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ

Этого требуют взятые вами обязательства о неразглашении…

Открывает дверь и негромко кричит куда-то вниз:

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ

Рудди, проводите господина!

РУДДИ

Слушаюсь, сэр!

По крутой, скрипучей лестнице посетитель спускается вниз. Выходная дверь отворяется. В отсветах лучей дневного солнца перед ним возникает фигура какого-то громилы с лицом орангутанга… Дверь за спиной скрипит и сухо щёлкает замком словно пистолетным выстрелом…

ИНТ. НОМЕР ОТЕЛЯ – УТРО

В номере отеля пребывают трое журналистов: Иван Иванович Малышев, Поль Жуфе, Джон Гри. Двое последних пытаются образумить первого.

ДЖОН ГРИ

Вы – сумасшедший, Ив! Понимаете ли вы, в какую игру ввязываетесь и чем рискуете? Вы же добровольно, собственными руками, надеваете себе петлю на шею… Да они вас сразу раскусят.

МАЛЫШЕВ

Ну, на то, чтобы проверить состоятельность моей маленькой, нехитрой легенды, у них, попросту говоря, не остаётся лишнего времени. Вербовщики торопятся доставить свой товар в установленные сроки, а отправка – на носу.

А когда я прибуду к месту назначения, то сам факт моего разоблачения уже не будет играть столь существенного значения. Главное для нас – установить место нахождения таинственной лаборатории, если она, как таковая, вообще существует, а там – будь, что будет. В любом случае придётся действовать по обстоятельствам. Игра стоит свеч… До сих пор неизвестно, куда пропадает цвет науки, классные специалисты. А не там ли их конечная остановка?..

ПОЛЬ ЖУФЕ

И ещё, эта ваша неосмотрительная, безответственная выходка с собственной фамилией. Вы что: не могли хотя бы придумать себе какую-нибудь другую?

МАЛЫШЕВ

(смеётся)

А зачем? Если возьмутся устанавливать мою личность, то они её всё равно установят, будьте уверены, только будет уже поздно.

А в пути следования мне будет проще в общении с людьми. Не надо будет опасаться, что забуду откликнуться не на свою фамилию. Понимаю, разоблачение моё, рано или поздно, станет неизбежным.

Обман откроется, вероятнее всего, тогда, когда мне предложат приступить к выполнению возложенных на меня прямых обязанностей, а может быть и раньше. Сейчас предугадать что-либо трудно…

ДЖОН ГРИ

И он ещё смеётся! А о последствиях разоблачения вы хоть подумали?

МАЛЫШЕВ

Не будем об этом, Джон! Не всё так плохо в этом мире, как кажется. Пока мы все вместе, давайте радоваться Солнцу, ветру, весёлым лицам своих друзей, да и вообще, что мы есть на этом свете…

Неделей раньше, Джеймс Квинт прибывает в Париж и, по договорённости, собственноручно вручает Малышеву микропередатчик – радиомаяк, искусно вмонтированный в наручные часы. С помощью радиомаяка предполагается отслеживать путь журналиста и устанавливать координаты его местонахождения…

НАТ/ИНТ. МОГАДИШО – АЭРОПОРТ – ГОСТИННИЦА – УТРО

Опережая события, для подтверждения правдивости слов вербовщика, в Могадишо вылетает Памела Дженневе.

Как человек, ведущий слежку или наблюдение, женщина будет меньше привлекать к себе внимание различных правоохранительных органов или мафиозных структур.

Делать этого может быть и не следовало, но всё же необходимо было подстраховаться.

Вдруг в самом начале «турне» у Малышева откажет радиомаяк, а самолёт понесёт его совсем в другом направлении…

Поселяется Памела Дженневе в отдельном номере гостиницы, на самом верхнем этаже высотного здания, расположенного в непосредственной близости от аэродрома. Из окон гостиницы хорошо просматриваются взлётно-посадочные полосы со всем комплексом помещений, коммуникаций и аэродромного оборудования. Все опасения развеиваются, как только Памела, день спустя после своего прибытия в Могадишо, является свидетелем благополучного приземления самолёта с небольшой группой людей в восемь-десять человек, в одном из которых она без труда узнала Малышева Ивана Ивановича.

Как только последний человек покидает самолёт, к столпившейся возле трапа кучке людей подкатывает микроавтобус. В его дверях показывается какой-то человек. Он что-то говорит и делает жест рукой, приглашавший вновь прибывших проследовать в салон автобуса.

Памела быстро и незаметно выскальзывает из здания гостиницы, проходит к автостоянке, юркает в кабину взятого на прокат старенького, подержанного «Шевроле», и, выехав на проезжую часть улицы, останавливается на её обочине.

Автобус, промчавшись мимо, проследовал в сторону морского порта. «Шевроле» трогается с места и начинает следовать на почтительном расстоянии от него…

Морской порт. Облюбованное для наблюдения место.

Внимание Памелы привлечено непонятным, странным движением возле какого-то трёхпалубного судна, стоящего у одного из дебаркадеров. Вглядевшись более пристально, она поняла, что это длинная цепочка людей, поднимавшихся по трапу на палубу. По обе стороны её стоят рослые, вооружённые люди и нетерпеливыми, порой грубыми движениями рук, подгоняют движущуюся очередь.

В ней насчитывается не менее ста пятидесяти-двухсот человек, все – мужчины. По внешнему облику их нетрудно догадаться, что все они из числа представителей африканской расы. Когда трюмный люк нижней палубы поглощает всю эту колышущуюся, живую цепочку, замыкаемую вооружёнными людьми, только тогда к причалу подкатывает долгожданный микроавтобус.

Памела облегчённо вздыхает. Она видит, как вышедшие из него люди, сопровождаемые низкорослым, вертлявым толстяком, следуют за ним на верхнюю палубу теплохода.

Среди вновь прибывших она успевает разглядеть и Малышева… Минут через десять трёхпалубный, межконтинентальный теплоход «Глория» отваливает от причала и, медленно набирая ход, выходит из гавани, мелькая своими клотиками меж множества корабельных мачт скопившихся в порту судов…

НАТ/ИНТ. ЛОС-АНДЖЕЛЕС – ЗАГОРОДНАЯ ВИЛЛА КВИНТ – ДЕНЬ

Продолжая свой рассказ, Джеймс Квинт, поглядывает то на Саню Остапенко, то на Лорид…

ДЖЕЙМС КВИНТ

Утром того же дня Памела Дженневе покинула сомалийский порт Могадишо, вылетев в Париж. А на днях у меня побывал господин Джон Гри, прибывший из «странствий» по странам юго-восточной Азии. Ему вменялось в обязанность отслеживание действий судового персонала теплохода «Глория» во время захода его в порты. Радиомаяк господина Малышева через спутник выдавал нам координаты следования судна.

…Первый заход был осуществлён в шри-ланкийский порт Коломбо, последующие – в порты Индонезии, Малайзии и Филиппин. Всех их насчитывалось девять. Основной вид пополнения – топливо, съестные запасы, «живой» товар. На Филиппинах судно приняло на свой борт много молодых девушек.

Это была последняя промежуточная остановка «Глории» на пути следования в неизвестность и, пожалуй, самая длительная, как перед решающим прыжком…

Тогда-то Джону Гри и даётся «отбой». Однако, журналист не торопился покидать сей благодатный край.

Больно уж смущала его разноликость путешествующей на теплоходе публики: учёные и специалисты, большое число представителей чёрной расы, вооружённые люди, а теперь вот и эти молоденькие филиппинки.

НАТ/ИНТ. ФИЛЛИПИНЫ – МОРСКОЙ ПОРТ – КАФЕ – УТРО

Как всё это увязать между собой? Он решает задержаться на несколько дней, покрутиться в порту, поговорить с местными жителями.

Как-то Гри наведывается в одно из увеселительных заведений, находящееся вне сферы влияния картеля Рунгштольфа.

Здесь публика более откровенна и свободна в своих взглядах и высказываниях по отношению к окружающей действительности.

Ему случайно доводится услышать разговор двух женщин, сидящих за соседним столиком.

Одна из них – пышноволосая БЛОНДИНКА с европейскими чертами лица, давно уже перешагнувшая бальзаковский возраст, жалуется соседке по столику, черноволосой филиппинке, своей сверстнице:

БЛОНДИНКА

У меня уже не выдерживают нервы, дорогая. Люди этого Макса снова принялись за своё. Представляете?.. Они бесцеремонно врываются в мои апартаменты, выбирают самых красивых моих девушек и силой уводят чёрт знает куда… И так – из года в год. А чем я, слабая, одинокая женщина, могу помочь им?.. Вы же, наверное, помните тот давний, страшный инцидент?.. Мне бы самой на плаву удержаться…

Джон Гри делает для себя вывод, что говорящая женщина ни кто иной, как содержательница публичного дома при этом увеселительном заведении. Он старается напрячь слух, но разговор внезапно прерывается. БРЮНЕТКА, что-то заподозрив, незаметно толкает локтем рассказчицу и глазами указывает в сторону журналиста. Разговор тут же переводится на другую тему, а в скором времени они прощаются.

БРЮНЕТКА

Так значит я к тебе забегу завтра на минуточку, ДÓРОТИ, договорились?

ДОРОТИ

Непременно буду ждать тебя, ЛУИЗА.

ЛУИЗА

Чао!

(скрывается за дверью)

Оставшись в одиночестве, Дороти принимается расхаживать по залу бара-ресторана. Она ходит между столиками, улыбаясь и шутя завязывает разговоры со знакомыми посетителями и, видимо, давними её клиентами. Джон, по части женских сердец, искушённый ловелас, знает, что всё это блеф.

Сейчас она подойдёт и к его столику, чтобы удовлетворить своё чисто женское любопытство. Так оно и случилось.

ДОРОТИ

(с улыбкой)

Добрый вечер, сэр! Вы кого-то ждёте?

ДЖОН ГРИ

Нет, мэм.

ДОРОТИ

Вы чем-то расстроены и огорчены? Может душа ваша нуждается в покое и ласке?

ДЖОН ГРИ

И не то, и не другое, мэм. Душа моя нуждается в простом людском общении. Поэтому не сочтите за дерзость с моей стороны сделать вам предложение составить мне компанию.

ДОРОТИ

Вы очень любезны. Мне не часто приходится слышать подобные предложения.

ДЖОН ГРИ

Я вас очень прошу.

ДОРОТИ

Ну, раз вы так настаиваете, придётся уступить. Только при одном условии: я сама распоряжусь подать на стол.

Джон Гри возражать не стал. За ужином Дороти справляется, кто он такой, что заставило его очутиться в этих, Богом забытых, краях. Джон представляется, и представляется журналистом. Однако, он соврал, сказав, что находится в отпуску и использует его с целью воплощения в жизнь давней, заветной мечты побывать на Филиппинах. Так, потихоньку, завязывается непринуждённый разговор…

ДОРОТИ

Быть журналистом, это, наверное, жутко интересно? Видеть весь мир, общаться с разными людьми…

ДЖОН ГРИ

Я с вами вполне согласен. Но к тому же следует добавить, что это очень хлопотная, неблагодарная и, порой, опасная работа…

Спустя какое-то время, они уже беседуют как старые, добрые знакомые.

ДЖОН ГРИ

Вот ещё о чём хотелось бы спросить вас, мэм. Мне случайно, поверьте, помимо своей воли, довелось услышать небольшой фрагмент вашего разговора с подругой…

Неужели и вас не обходят стороной все те беды, с которыми приходится сталкиваться и нам у себя дома, на континенте? Что за люди терроризируют вас, и, вообще, кто такой Макс?

При последних словах женщина насторожилась, что было хорошо заметно по её облику.

ДОРОТИ

(подозрительно)

А вы случайно не из полиции?

ДЖОН ГРИ

Нет, мэм, не из полиции.

Дабы развеять сомнения собеседницы, достаёт журналистское удостоверение. Протягивает его соседке по столику.

ДЖОН ГРИ

Просто мой долг журналиста велит мне слышать то, что может пропустить мимо ушей рядовой обыватель. Первая заповедь журналиста – быть в курсе всех дел и событий, откликаться на чужие беды, по мере возможности, оказывать помощь нуждающимся в ней…

ДОРОТИ

Вы, господин Гри, почему-то вызываете во мне чувство доверия к своей личности. Поэтому скажу, только не для огласки и не для печати, что Макс страшный человек…

Я управляю этим заведением с 1975 года. Лет пять всё шло хорошо, пока в один злосчастный день не явился собственной персоной этот проходимец со своими головорезами и силой забрал у меня первую партию моих девушек.

Одна из них – упокой Господь её душу, – самая красивая, попыталась сопротивляться. Так этот Макс, собственноручно, у всех на глазах, прямо в упор, взял, да и разрядил в неё целую обойму.

Представляете, что мне пришлось пережить?.. Двух моих служащих, попытавшихся заступиться за бедную девушку, опять же – у всех на виду, молодчики сбили с ног и тут же прикончили ножами.

Всё это женщина рассказывает с дрожью в голосе и слезами на глазах.

ДОРОТИ

(продолжает)

И теперь, почти что каждый год, на протяжении четырнадцати лет, они являются сюда и чинят то, что заблагорассудится, как у себя дома.

Это чистой пробы пиратский разгул… А Макса этого я видела в лицо всего два раза, но запомнила на всю жизнь.

Джон Гри вдруг вспоминает об одной фотографии, с которой не расстаётся на всём пути журналистского расследования.

На ней, видимо, на каком-то пышном церемониале, в полный рост изображены фигуры четырёх улыбающихся мужчин, с высоко поднятыми бокалами в руках. Это Джеймс Квинт в окружении ближайших сотрудников.

Пользоваться фотографией журналисту ещё не предоставлялось возможности, и теперь, когда таковая подвернулась, он решает, так, на всякий случай, показать её новой знакомой. Вынув фотографию, продвигает её по поверхности стола

ДЖОН ГРИ

Посмотрите-ка, мэм, только повнимательней. Нет ли среди этих людей знакомых вам лиц?

Та только глянула на неё, и тут же в испуге прикрыла ладонью рот.

ДОРОТИ

Тот, что второй слева – Макс!

Вторым слева, по правую руку Джеймса Квинта, стоял Вильгельм фон Рунгштольф…

НАТ/ИНТ. ЛОС-АНДЖЕЛЕС – ЗАГОРОДНАЯ ВИЛЛА КВИНТ – ДЕНЬ

Лорид и Саня, внимательно следящие за повествованием Джеймса Квинта, с нетерпением ожидают его развязки.

ДЖЕЙС КВИНТ

Итак, сведения, раздобытые господином Гри и дополненные вашими, находят своё подтверждение тому, что Рунгштольф – весьма опасная и коварная личность. Подобных ему необходимо немедленно изолировать от общества. Но пока ещё не всё до конца выяснено…

(пауза)

На данный момент один из метеоспутников, единственный в своём роде, на котором, вдобавок ко всему, установлена электронная видеоаппаратура производства моей компании, зависает несколько западнее Галапагос. Сейчас он визуально отслеживает маршрут теплохода «Глория».

Согласно последних сводок, полученных мной вчера, он держит путь на северо-восток вдоль подводного хребта Кокос, направляясь в сторону острова Проклятий. Не там ли конечный пункт остановки? Это в скором времени предстоит нам узнать…

Разговор прерывается настойчивым телефонным звонком. Квинт, видимо, готов к нему, и тут же снимает трубку. Слушает молча, не проронив ни слова. Бережно положив трубку на рычаг аппарата, заключает:

ДЖЕЙМС КВИНТ

Вот и всё! Отныне все наши предположения и опасения относительно личности Рунгштольфа можно считать окончательно подтверждёнными только что поступившей сводкой.

Звонил мой человек из центра наблюдения. Не доходя острова Проклятий примерно тридцати миль, теплоход лёг в дрейф, где его уже поджидал большой морской паром, поданный со стороны острова, и взявший на свой борт около трёхсот пятидесяти человек.

Приблизившись к острову, паром вошёл, видимо, в один из островных гротов, и был потерян из вида…

Теперь становится ясным и понятным, что подавляющее большинство из исчезнувших представителей цвета науки и техники обманным путём завлечены в искусно расставленные сети этого адского пекла – зловещей кухни истребления человечества. Другими словами это назвать невозможно. Меня очень и очень беспокоит судьба господина Малышева, подвергающего себя смертельной опасности.

Не могу взять в толк, какую же цель может преследовать человек, подобный Рунгштольфу?

ЛОРИД

Чего же тут непонятного, папа? Как не банально это звучит, он стремится к господству над всем миром, и, помяни моё слово, в скором времени заявит об этом во всеуслышанье.

ДЖЕЙМС КВИНТ

Вот как раз этого никак нельзя допустить. На этой же неделе попрошу аудиенции у окружного прокурора. Представляете какая каша заварится?!.. Да, чуть не забыл. Рунгштольф послезавтра отмечает очередную дату образования эквадорского филиала компании. Среди приглашённых и ваша фамилия, уважаемый.

Грустно улыбнувшись, Квинт кладёт ладонь на Санино плечо.

ДЖЕЙМС КВИНТ

(продолжает)

Без малейшего понятия, откуда он прознал о вашем приезде? Вам с Лорид следовало бы принять приглашение, чтобы не вызвать излишних подозрений и не насторожить «юбиляра». Мне же придётся остаться здесь…

НАТ/ИНТ. ОСТРОВ ПРОКЛЯТИЙ – ДЕНЬ

А в это время в одном из мрачных помещений острова Проклятий Вилли Рунгштольф и Эдвард Дюгель заводят непринуждённый разговор о дальнейших перспективах и планах на будущее.

Рунгштольф в упор смотрит на Эдварда, как кажется тому, стеклянными, холодными, мутно-голубыми глазами убийцы.

ВИЛЛИ

Вот что, Линк, вернее – Эдвард Дюгель: сейчас это не имеет никакого значения. С Квинтом пора кончать, и чем скорее, тем лучше. Он стал чересчур любопытным, и наверняка успел порядком пронюхать кое-что о моей закулисной деятельности.

ЭДДИ

Откуда у вас такие сведения, Вилли?

ВИЛЛИ

Мне доподлинно известно, что недавно он созванивался с окружным прокурором и договаривался о личной встрече. Тот из-за отсутствия свободного времени не назвал конкретной даты и обещался перезвонить.

Об этом мне сообщила его личная секретарша, мой тайный агент.

ЭДДИ

Только и всего?

ВИЛЛИ

Разве этого не достаточно? Посудите сами. Сначала прозрачный намёк на существование в моей частной коллекции художественных полотен вашего крутогорского знакомого. Затем, как бы невзначай, он упоминает фамилию Лопухина…

(пауза)

После этого Малышев – опытнейший журналист, посещает Квинта, и, спустя какое-то время пытается под видом учёного проникнуть на мой остров, что, как кажется ему, и удаётся. Я не против. Пусть поживёт там, поосмотрится, а я сделаю вид, будто ничего не подозреваю.

Теперь вот из России прибыл ещё один гонец, опять-таки ваш старый знакомый – Остапенко, а у него и его компании, между прочим, есть нечто, в чём мы оба с вами очень заинтересованы.

ЭДДИ

Позвольте, шеф. Но если о существовании обратной стороны вашей деятельности догадывается такой широкий круг людей, то какой смысл уничтожать Квинта?

ВИЛЛИ

Чем больше моих будущих гробовщиков и конкурентов я своевременно устраню со своего пути, тем лучше для нас.

Квинт слишком уж глубоко копает. Уже не за горами то время, когда он начнёт действовать.

У него могучий арсенал техники, и, следовательно, лишние для нас хлопоты и неприятности, хотя он, в любом случае, окажется бессилен против нашего оружия.

(пауза)

Благодаря последнему, остров наш будет недосягаем и неприступен для любой армии.

Добавлю к этому, в случае объявления нам войны, тысячи и тысячи заложников и колоссальные запасы радиоактивных веществ.

Учитывая даже эти два последние фактора, можно с успехом шантажировать общественность, диктовать и навязывать свои условия и волю всему миру. Это наша с вами конечная цель…

(пауза)

Мы будем с вами бесконечно богаты и всесильны, как никто и никогда за всю историю существования человечества.

Все помыслы и стремления незабвенного Адольфа Гитлера покажутся людям цветочками по сравнению с нашими идеалами, в лучах славы которых они просто поблекнут…

Увлёкшись, Рунгштольф всё говорит и говорит, распаляясь и не обращая внимания на слушателя.

А по спине того бегают мурашки. Тело сковывает страх и, одновременно, восхищение дерзостью далеко идущих дьявольских планов этого сатанинского гения. Не без внутреннего содрогания размышляет:

ЭДДИ

(его голос за кадром)

Этого напыщенного индюка уже начинает заносить. Он явно пребывает в трансе и бредит наяву.

Дюгель уже не слушает зарвавшегося оратора, находясь в каком-то внутреннем состоянии гипноза.

Из транса он выходит лишь тогда, когда вдруг наступает тишина.

ВИЛЛИ

(раздосадованно)

Да вы меня совсем не слушаете, дружище!

ЭДДИ

(лукавит)

Напротив, Вилли. Я вас очень внимательно слушаю.

Хозяин, самолюбие которого слегка задето, подозрительно косится в сторону гостя. Поэтому Вилли старается не упустить случая уколоть в ответ собеседника.

ВИЛЛИ

Об одном лишь сожалею, что нам так и не удалось раздобыть изобретений ваших молодых, крутогорских «умельцев», или, хотя бы, чертежи с описаниями, отражённые в их, как вы изволите говорить, «Записках СОМов».

Да-а, это лично мой просчёт по вашей вине. Это дело надо было поручить в своё время вам, а не Фулсброк…

Чтобы так бездарно, не профессионально, безграмотно провести порученную ей акцию!..

Рунгштольф с возмущённым, недоумевающим видом пожимает плечами.

ЭДДИ

(его голосом за кадром)

И тут достал! Ну, козёл, погоди! И это тебе когда-нибудь зачтётся. Я-то знаю, как это сделать.

Как бы там ни было, но Эдди связывает с Сарой невидимая, прочная нить прошлого, чего он не может вычеркнуть из памяти. Он любит её по-своему, она отвечает ему тем же. Пусть она сто раз виновата, но – перед ним, а не перед этим ублюдком, и не ему дано право распоряжаться её дальнейшей судьбой.

Помнится, после возвращения Сары из Крутогорска, Рунгштольф вызвал его к себе и учинил настоящий разнос. Произошёл нелицеприятный разговор. Потом, несколько позже, когда Вилли немного отошёл, приняв изрядную дозу горячительного напитка, он, пребывая в умиротворённом расположении духа, по дружески признался:

ВИЛЛИ

А что не говорите, Эдди, эта ваша старая подружка – ничего себе, лакомый кусочек.

В оправдание с её стороны был пущен весь арсенал женских чар. Тут вам и гибкий стан и объём шикарных грудей…

В своей наготе она чертовски обольстительна. Ха-ха!..

Он явно издевался над Сарой и Дюгелем… Подобный трюк провинившейся не помог. Она была отправлена в один из домов терпимости острова Проклятий. С такими Вилли не церемонился…

Оправившись от быстротечных воспоминаний, Дюгель произносит:

ЭДДИ

Послушайте, Вилли. Само Провидение даёт вам в руки редчайший случай.

Почему бы вам, в качестве страховки и гарантии безопасности, не заполучить себе этого малого – Остапенко и, в придачу к нему, дочь Джеймса Квинта – Лорид? У вас скоро юбилейные торжества, вот и пригласите на них этих обоих молодых людей.

Тем более, Остапенко является обладателем секретов конструкции известного вам прибора, а это, я вам скажу, совершенное оружие.

ВИЛЛИ

Это крайне любопытно и весьма заманчиво, что вы предлагаете, дружище. Подобным обстоятельством следует непременно воспользоваться. А теперь, идёмте-ка лучше выпьем чего-нибудь покрепче…

Небольшими глотками потягивая виски, продолжает:

ВИЛЛИ

С Квинтом нужно кончать уже на этой неделе. Не мне вас учить, что и как в этом случае надо делать. В этом отношении с моей стороны вам предоставляется право свободной езды без ограничений, или, как говорят у нас – «фрайе фарт».

Но прежде, чем этому свершиться, нужно ликвидировать всю сеть моих вербовщиков.

(пауза)

Необходимо уладить кое-какие дела, не требующие отлагательства, и переговорить по душам с некоторыми из моих должников, если, конечно, ничто тому не помешает.

А теперь, Эдвард, перед решающими событиями, мне необходимо расслабиться, немного отдохнуть и привести свои мысли в порядок.

Да хранит вас Бог!.. Удачи, и до скорой встречи!

ЭДДИ

(его голосом за кадром)

Хоть бы имени Господня не упоминал, дьявол с людским обличьем!..

…Вилли недвижно, с закрытыми глазами, лежит на просторном, мягком диване, оббитом крокодиловой кожей, и, кажется, дремлет.

Но так кажется лишь на первый взгляд. На самом же деле мыслями своими он уносится в далёкое прошлое, к тому времени, когда его впервые посещает сумасшедшая мысль, а затем уже созревает идея и формируется план создания островного надгосударства – будущей цитадели и оплота новой цивилизации.

Ему, Вильгельму фон Рунгштольфу, будет отведена основополагающая роль властителя мира и зачинателя новой эпохи, начало отсчёта которой начнётся сразу же после смелого, дерзкого вызова всему человечеству.

НАТ. ОДИН ИЗ ГОРОДОВ США – ВЕСЕННИЙ ДЕНЬ 1974 ГОДА

Кстати, с чего всё началось?.. Это произошло, кажется, весной 1974 года.

Тогда, тридцати четырёхлетнему Рунгштольфу, случайно попадается на глаза газетная заметка, в которой сообщается о несметных сокровищах, покоящихся, якобы, на дне океана близ острова Кокос.

Данные были обоснованы наличием большого количества останков затонувших торговых и пиратских кораблей эпохи парусного флота.

Коммерсант по натуре и авантюрист по призванию, Вилли быстро организовывает в те места поисковую экспедицию. Затонувшие корабли он находит, но сокровищ там не оказалось: то ли они покрылись толстым слоем отложений, то ли кто-то оказался более шустрым и проворным. Нет, так нет.

НАТ. ОСТРОВ КОКОС – ДЕНЬ

Рунгштольф не преминул побывать и на самом острове. Оказалось, что кроме трёх объездчиков, на нём никто не живёт. Один из них, за умеренную плату, разумеется, соглашается ознакомить гостя с островом и показать его достопримечательности.

Здесь же, впервые, приходится услышать и о существовании острова, поднявшегося из воды в 1971 году в результате подводной вулканической деятельности.

ОБЪЕЗДЧИК

(к Вилли)

Остров этот мне видеть не приходилось, но моряки, побывавшие в тех местах, рассказывают, что там творится что-то неладное, гиблое это место. Посудите сами: остров высится в центре обширной мелководной банки, усеянной множеством подводных рифов, что для большинства судов делает его недосягаемым.

Сама банка и её окрестности просто кишат морскими гадами, притом – очень агрессивными. Учёные поясняют этот факт наличием повышенной температуры воды. Это обусловлено подводным истечением вулканической лавы из рифтовых расщелин.

А один матрос, мой старый приятель, рассказывал, будто он и его напарник не один раз видели поднимающиеся из воды головы морских драконов, обитающих в тех местах и живущих в подводных пещерах и ямах, протяжённости которых нет ни конца ни края.

Но им, кроме меня, никто не верит, и только смеются. Вот и вы, наверное, тоже…

ВИЛЛИ

Ну почему же, любезный? Лично меня, вы просто заинтриговали своим рассказом, и я непременно попытаюсь посетить этот остров.

ОБЪЕЗДЧИК

(испуганно)

Храни вас Господь, сэр, вы очень смелый человек, но я бы вам не советовал делать этого. Экипажи многих судов бесследно исчезли в тех местах, нечистая сила водится там.

Чем загадочнее и притягательнее силы обстоятельств, тем сильнее увлекают и тянут они к себе Вильгельма Рунгштольфа.

НАТ. НЕОБИТАЕМЫЙ ОСТРОВ – ДЕНЬ

При первом же подвернувшемся, удобном случае, пилотируя гидросамолёт, он посещает и обследует остров, облетая его вдоль и поперёк, и частично проникая во внутрь. Исследователя поражают его величие и неприступность. Это внушительных размеров гранитный монумент, воздвигнутый силами природы в свою честь.

Взметнулся он на высоту в четыреста метров над уровнем моря, с совершенно плоской, каменистой вершиной, лишённой всяческой растительности, и почти с отвесными берегами.

Однако, в этом величии что-то таинственно-гнетущее и зловещее. Даже присутствия чаек здесь не ощущается. Самым впечатляющим при первом посещении оказывается островной грот, протянувшийся на пять километров по всей длине острова в его центральной части.

Здесь с успехом могла бы разместиться и спрятаться целая флотилия судов. «Вот где было бы идеальное место пристанища морских разбойников», – мелькает мысль, и исчезает.

От основного, центрального ствола сквозного грота, словно нервные нити, в обе стороны отходит множество внутренних, но значительно меньших размеров боковых гротов, Образованы они растрескиванием породы, и теряются где-то в глубине острова…

Спустя некоторое время, Вилли посещает остров во второй раз, так, уже ради спортивного интереса. Он ещё не догадывается, что тянет его сюда не сила рассудка и не праздное любопытство, а обострённое «шестое чувство», рождаемое и движимое деятельностью подсознания. На этот раз геликоптер, пилотируемый нанятым им лётчиком, опускает Рунгштольфа на вершину острова.

ВИЛЛИ

(его голосом, за кадром)

Да-а, как в марсианской пустыне. Ничего, что могло бы привлечь к себе внимание. Камни, камни, кругом камни…

Поводя из стороны в сторону биноклем, Вилли одновременно раздумывает, стоит ли обследовать вершину, когда и так всё ясно.

Однако, как говорится, для очищения совести, он всё же решает немного пройтись по острову. Спрыгнув с валуна, он направляется в сторону ближайшей береговой кромки вершины.

ПИЛОТ, высунувшийся из кабины геликоптера, советует тому:

ПИЛОТ

Сэр, далеко заходить не рекомендую. В противном случае вы рискуете превратиться в варёного краба.

ВИЛЛИ

Не стоит беспокоиться, МАЙКЛ. Я попытаюсь прогуляться лишь до ближайшей береговой линии, и – сразу назад.

МАЙКЛ

(советует)

Ваша воля, сэр, но только не слишком-то увлекайтесь.

Не будь на ногах Вилли что-то наподобие альпинистских ботинок на толстенной подошве, вряд ли он мог дозволить себе спокойно расхаживать по острову.

Солнце палит немилосердно, а до камней почти невозможно дотронуться, до такой степени они раскалены. То и дело глядя себе под ноги, исследователь трогается в путь. Ступать тяжело: того и гляди оступишься или споткнёшься с риском упасть на острия камней.

Так бы и брёл он себе дальше, если бы вдруг внимание его не было привлечено каким-то предметом, не то ещё чем. То, что он видит, подойдя ближе, скорее смахивает на огромных размеров истлевший и превратившийся в пыль скелет огромного животного.

Однако, вглядевшись пристальнее в его рисунок и поворошив носком ботинка непонятного происхождения пылевой рельеф, Вилли соображает, что перед ним до основания истлевшие останки корпуса деревянного судна с его шпангоутами, стрингерами и обшивкой.

«Этой находке, пожалуй, лет четыреста-пятьсот будет, не меньше», – решает он, с всё нарастающим интересом разглядывая её. Вдруг до его слуха долетает взволнованный голос Майкла, покинувшего кабину аппарата и сидящего возле него на корточках.

МАЙКЛ

Сэр! Не смогли бы вы подойти ко мне?

Вилли беспрекословно выполняет просьбу, догадываясь, что она вызвана какими-то чрезвычайными обстоятельствами.

МАЙКЛ

Посмотрите-ка что я нашёл!

Он протягивает ещё не успевшему подойти к нему Рунгштольфу какой-то камень. Вилли принимает странную находку, под тяжестью которой рука его невольно идёт вниз.

ВИЛЛИ

Что это? Ух ты! Не камень, а чертовщина какая-то!

МАЙКЛ

Вот и я так думаю, что не камень это, а какой-то металл.

Обратите внимание на царапину, которую я сделал на нём отвёрткой.

Вилли приближает находку к глазам. Действительно, её поверхность пересекает тонкая линия, оставленная концом жала отвёртки и отливающая красивым, мягким, желтоватым цветом.

Достав из внутреннего кармана пиджака перочинный ножик, он торопливо скребёт его лезвием по одной из граней. По мере того, как сквозь зачищенную поверхность медленно проступает цвет благородного металла, глаза Вилли начинают приобретать хищнический оттенок.