Читать книгу Стрелец государева полка - Владимир Андриенко - Страница 3

22 июня, 1659 год

1

Стан хана крымского Мехмед IV Гирея.

Хан Крыма и грозный повелитель многих кочевых орд Мехмед IV Гирей[14] сидел в своем походном шатре и нервно теребил в руках янтарные четки. Он был не стар, и по его фигуре было сразу понятно, что владыка Крыма настоящий воин, привыкший к походам и сабле, а не изнеженный любитель утонченных наслаждений и комфорта.

На хане дорогой шелковый халат и пышный тюрбан, украшенный страусовым пером, прикрепленным к тюрбану золотой заколкой с драгоценным камнем. Желтый шелковый кушак был ослаблен – хан отдыхал – пояс с саблей и кривым кинжалом лежали рядом с подушками, на которых сидел владыка Крыма.

Рядом с Гиреем стоял посланец гетмана Выговского щеголеватый полковник Данило Сом в синем панском кунтуше, расшитом золотым шнуром, в широких шароварах и красных сапогах из тисненой кожи.

Полковник снял с головы шапку, отороченную собольим мехом, и поклонился хану. Его левая рука покоилась на рукояти драгоценной карабелы[15]. За поясом полковничий пернач[16].

– Где войско, которое обещал мне гетман Выговский? – тихо и спокойно задал вопрос хан, но в его глазах загорелись недобрые огоньки.

– Пан гетман уже движется к Конотопу, великий хан, – ответил полковник Сом.

– Ваш гетман, снова желает загребать жар чужими руками. Он мастер на такие дела. Он желает, чтобы мои воины ввязались в бой с урусами. Ему нужно чтобы было убито как можно больше урусов, и моих воинов он также жалеть не намерен. Что ему с того, что тысяча другая татар падет на поле боя?

– Гетман верен своему слову, великий хан. Его задержали дела. Ты сам знаешь, что многие из наших полковников желают сменить гетмана. Ему нужно обезопасить свой тыл.

– Также делал и ваш гетман Богдан, – хан улыбнулся, и его колючие глаза впились в полковника. – Он желал обезопасить свой тыл и потому заключил союз с Крымом. Он думал при помощи татарских сабель сломать хребет Польше и усилиться. А уж усилившись, он взялся бы за Крым. Но хан Ислам Гирей не был глупцом. Твой гетман желает того же? Но и я не глупец.

Полковник Сом смолчал. Спорить в такой момент с повелителем Крыма было опасно. Про это полковника предупреждал гетман Выговский. Мехмед Гирей сейчас напоминал полковнику хищного сокола готового ринуться на добычу.

– Я желаю видеть твоего гетмана моим слугой, – продолжил хан. – Слугой, но не равным себе. И я знаю, что как только Выговскому станет выгодно, он с охотой предаст меня. Так, полковник?

– За что говоришь такие обидные слова, великий хан? Мой гетман не заслужил их.

– Я знаю, чего заслужил твой гетман. И я не изменю ему. Мне выгодно чтобы урусы понесли урон. Это же угодно и султану Блистательного Порога Справедливости[17] Мухаммеду IV[18].

– Вместе с твоими непобедимыми воинами мы сокрушим всех врагов, великий хан.

– Ты привык говорить высокие слова, полковник. Но что прячется за этими словами? – спросил хан.

– Мои мысли чисты, великий хан.

– Твой гетман знает, чего я хочу, полковник. Знает. И я желаю, чтобы он действовал именно так.

– Я передам твои слова гетману, великий хан.

Мехмед Гирей жестом отпустил полковника Сома. Ему надоел этот человек, что льстил столь грубо и неумело. Когда посланец Выговского вышел, он призвал своего советника Селим-бея. Тот сразу же явился на зов.

Селиму не больше 30 лет и был он под стать хану, крепкий боец с тренированным телом, воин привыкший к сабле. Худощавое лицо с тонким носом, узкий подбородок, немного раскосые глаза, выдавали в Селиме не чистого татарина. Тогда татарские мурзы и салтаны[19] часто брали в жены гяурок[20].

– Все как ты говорил, Селим, – сказал хан. – Он желает разбить урусов нашими руками.

– Я говорил тебе, великий хан, что нам не стоит слишком хорошо помогать этим презренным гяурам Выговского. Нам не нужна их победа. Мы совершили хороший поход и наши салтаны и беи получили много рабов. Простые воины благословляют твое имя. Чего же нам еще?

Но хан покачал головой. Его любимец был не прав.

– Нет, нет, Селим. Царю урусов стоит показать, что здесь он не хозяин. Если мы бросим Выговского, то поможем тем из полковников Войска Запорожского, что стоят за московского царя. И самому царю поможем. Нам это невыгодно.

– Но если мы победим урусов, то усилятся поляки. А это им служит Выговский. Нам это выгодно, великий хан?

– Поляки не подчиняются своему королю, Селим, – ответил хан. – У московитов все иначе. В Речи Посполитой все решает Сейм. И нам стоит послать в Варшаву золото и подкупить троих-четверых сенаторов. В Москве не так. Нет, мой Селим. Нам нужно поражение урусов. И нам нужно разделение Украины на две части. Пусть у них будет два гетмана и пусть они непрерывно грызутся за власть.

– Мудрость твоя велика, великий хан.

– Мудрость? Нет. Это всего лишь опыт. Политика это большая игра в шахматы. Мудрый правитель может предсказать все на три хода вперед. Опытный же только на один ход…

2

Обоз.

Небольшой обоз выехал на рассвете. Ржев с Мятелевым находились в голове его и гарцевали на отличных аргамаках[21]. Стремянной стрелец и служилый дворянин выглядели настоящими поляками в польских кунтушах и шапках отороченных мехом.

Федор присматривался к Ржеву и не мог понять, что это за птица. Дорогая польская одежда сидела на нем ладно, лицом красив, черные усы были лихо закручены, подбородок гладко выбрит. Во взгляде его постоянно насмешливые огоньки, что выводило сына боярского из себя, но ссориться Федор не хотел.

– Не часто баловала тебя судьба, сын боярский, – проговорил Ржев, поймав взгляд Мятелева.

– Не столь часто, дворянин. А ты, видать, баловень судьбы?

– Не то чтобы баловень. Но не обходила она мой дом стороной.

– Хорошо живется на Руси дворянскому сыну, – насмешливо произнес Федор. – Особливо если имение хорошее.

– Но и ты сейчас с дорогой одежде, сын боярский. Синий панский кунтуш тебе личит (идет). С посланием самого воеводы едешь. Есть отчего закружиться голове.

– Дело не в дорогой одежде, дворянин. Здесь приволье! Природа! Ширь и простор! – проговорил Федор, окинув рукой бескрайние степи.

– Верно, – ответил Ржев. – Есть где разгуляться. Но жить здесь опасно. Как приехать в такое место с семьей? Жить в тревоге за своих жену и детей плохо.

– Оно так. Хотя я не женат. Вот говорят у татар и турок с бабами все проще, чем у нас.

– Это как сказать, – возразил Ржев.

– Да как ни говори. Поймал себе полонянку вот те и новая жена. А дома еще две-три бабы его ждут. И слова ему не скажут.

– Мусульманин это тебе, стрелец, не русский мужик. Он о своих женах заботу имеет. Он не напивается как свинья и не лупит жен. Мусульманин имеет столько жен, сколько может содержать. Вот так то.

– Много ты знаешь про них, дворянин. От чего так? – спросил Мятелев.

– С юных лет моя душа тянулась к свету. Знаешь, что есть свет духа человеческого?

– Не думал про это. И что же сие за диковина такая? – с усмешкой спросил Федор.

– Свет духа истина, яко свет плоти есть солнце, – серьезно ответил Ржев.

– Может и так оно, но я с детства к оружию приучался. Отец мой стремянного полка стрелец и я готовился службу править. Саблей то много чего можно добыть в жизни. Тако отец сказывал.

– Саблей? – задумчиво произнес Ржев. – Не думаю, что много можно добыть саблей. Разве что смерть. Вот ты сейчас исполняешь работу тайного посла, стрелец.

– И что? Сам только сказывал, что велика мне честь.

– Честь велика. Но ты поставил свою жизнь на кон. Как при игре в зернь. Один шаг неверный и голова с плеч.

– Может и так. И послу без сабли нельзя, дворянин.

– Послу без ума нельзя, стрелец, как и купцу. Они умом живут не силой. И оттого живут хорошо. А воины много не зарабатывают. Вот мой батюшка что заработал? Ты только сказал, что хорошо живется на свете сыну дворянскому, ежели имение хорошее. Имение-то батюшки мово в разор пошло. Я едва снарядил себя в поход, когда ополчение стали по приказу великого государя созывать. Вам стрельцам хорошо, все у вас государево. А нам с именишка, пожалованного царем, надобно трех ратников в поле снарядить при конях и при оружии. А где чего взять, коли мужиков у меня всего десяток остался?

– А отчего так мало-то? – спросил стрелец.

– Дак кто помер, а кто в бега подался. И стоят в деревеньке моей хаты пустые. И землица сорняками зарастает. Вот так-то, стрелец.

– Оно так, тяжко на Руси стало после смуты. После самозванцев да поляков.

– Тяжко. Но неким человекам все же легче чем иным разным. Торговля, для примеру, дело выгодное, хотя и опасное.

– Опять же кому как повезет. Вот у нас на Москве купец Архипка Хряпов при большом караване пошел в Хвалын море[22] да без порток вернулся обратно. Пограбили его корабли и товары. В полный разор пошел.

– Для той цели купцы охрану берут. А вот у нас она совсем небольшая. Пока наш караван лакомый кусочек для степных разбойников.

– Я сам по себе охрана! Не в числе воинов дело, но в умении воинском сражаться. Батька мой стрелец, и дед был в стремянном полку. На саблях были оба мастера биться, и меня тому обучили. Вот и вся наука.

– Когда это так, а когда и нет. Если получишь стрелу в спину, то никакое умение воинское тебе не поможет. Здесь, брат, степь. А её законы, ой как непросты.

Далее они около часа ехали рядом и молчали, думая каждый о своем. Федор смотрел на степь и размышлял, сколь много здесь земли, а людей почти нет. Они проехали уже мимо трех пустующих сел, в которых не было ни души.

Стояли хаты-мазанки, соломой крытые, торчали журавли колодезные, и ни души. Словно мор прошел и всех людей вымел. Страшно было. Даже собаки здесь не лаяли.

Знал Мятелев, что это был за мор. Война. Татары с турками вчистую разорили благодатный край. В третьем селе расположенном среди густых садов Федора особенно поразила тишина. Какая-то неестественная и гнетущая. В тех селах, что они ранее проехали, хоть птицы перекликались да кузнечики стрекотали. А в этом даже птицы были напуганы тенями мертвых, что умерли страшной насильственной смертью. Остовы хат и устремленные к небу почерневшие столбы печных труб среди яркой зелени выглядели страшным напоминанием о том, в каком краю они находятся. Здесь жители оказали сопротивление людоловам, и потому татары сожгли село и многих порубили.

Мятелев посмотрел на Ржева.

– Зришь? Чего натворили татары и турки? Токмо одна Русь для сего края и есть защита. Русь православная в обиду своих не дает.

– Оно так, стрелец. Но не все это разумеют на Украине. Грызутся полковники украинские между собой и продают свою страну, кто полякам, а кто и туркам с татарами.

– А все оттого, что головы у них нет. Того, кто над ними стоит. Вот у нас царь есть, и он свою державу блюдет. А у них сколь полковников, и каждый в гетманы метит. Их беда в том, что нет у них своего природного государя…

3

Стан воеводы Пожарского.

22 июня 1659 года.

Князь Пожарский решил дать бой татарам и Выговскому с поляками, не дожидаясь подкреплений и не соединяясь с основными силами русской армии князя Трубецкого, которые осаждали Конотоп. Пожарский понимал, что тогда ему придется стать под начало князя Трубецкого. И все лавры за победу достанутся ему. А делиться Пожарский не собирался. Здесь под Конотопом будет поле его личной славы.

Его, а не Трубецкого.

Князь Семен Пожарский оглянулся назад и посмотрел на воевод, которые следовали за ним. Это были отличные солдаты и командиры: князь Львов, братья Бутурлины, полковники Стрешнев, Улебин, фон Нейрат, Ляпунов, наказной гетман Иван Беспалый. Этот последний рвался в бой также как и он сам. Для него победа над Выговским и татарами много значила. Этот казак мечтал о гетманской булаве, и для того ему было нужно расположение царя Алексея.

Князь Семен остановил своего коня на пригорке и обратился к воеводам:

– Здесь нам будет, где разгуляться! Всем храбрым будет, где себя показать! Мы отгоним от стен Конотопа врагов великого государя, а затем поможем взять этот город и наказать изменника Гуляницкого.

Воеводы и полковники молчали.

– Князь Трубецкой сидит под Конотопом с апреля. А ныне уже июнь, господа, – продолжил Пожарский. – Если так продолжать, то осаждать этот город можно и три года. И сейчас я покажу, как нужно бить врага.

Улебин ничего не сказал на эти слова. Он сильно сомневался в полководческих способностях Пожарского. И его мнение разделяли многие воеводы.

Пожарский еще раз подчеркнул, что битва пойдет по его плану:

– Они нас не ждут! Я клянусь вам, что они никак не рассчитывают на то, что мы будем действовать быстро и решительно.

– Позвольте сказать, господин воевода.

– Полковник Стрешнев? Говори!

– Не думаю, что татары нас не ждут. Их разъезды здесь повсюду.

– Но удара они не ждут. В том могу поручиться. Хан ждет, что мы соединимся с Трубецким. И потому они торопиться не станут! – проговорил Пожарский. – Что скажешь гетман?

– Да, господин воевода, – поддержал Пожарского Беспалый. – Не ждут вороги нашей атаки.

– Вот речь воина. Полковник Стрешнев!

– Да, господин воевода, – полковник понял, что для него у воеводы есть дело.

– Бери свой полк и прямо отсюда иди к Шаповаловке в дозор. Следи за войсками Выговского. Там переправу через реку навести надобно.

– Сделаю, господин воевода!

– А ты, Ляпунов, переправишься со своими, и займи Сосновскую переправу и удержи её!

– С одним моим полком? – спросил полковник Ляпунов.

– Для того даю тебе еще тысячу донцов есаула Семенова. Я со всеми силами последую за вами. Ежели что, подрежу тебя.

Полковники развернули коней и отправились к своим подразделениям выполнять приказ воеводы.

– Враг идет разрозненно. Нужно бить их поодиночке.

– Но мы знать о передфишении протифник не фесь! – вставил свое слово фон Нейрат.

– Wir werden bald alles wissen (Скоро будем все знать). Дозоры уже посланы. И переправы будут скоро в наших руках. Не переживай за это, полковник. Через несколько дней все решится.

Фон Нейрат коснулся пальцами правой руки козырька своего стального шлема увенчанного пышным плюмажем из страусовых перьев. Больше он не хотел задавать вопросов.

Пожарский откинул богатый плащ назад. Было довольно таки жарко в доспехах, и он подумал, что хорошо бы сейчас в речке искупаться. Но было не до этого…

4

Стан гетмана Ивана Выговского.

22 июня 1659 года.

В большом походном шатре у Великого гетмана княжества Русского Ивана Выговского собрались все представители украинской старшины, которые сопровождали гетмана в походе.

Рядом с Выговским стоял одетый в яркий малиновый кафтан генеральный судья Самоил Зарудный, представитель старого казацкого рода, соратник Богдана Хмельницкого. Этот пожилой казак издавна был богат, и много чего ему досталось от отца и деда. Он с недоверием смотрел на некоторых вчерашних голодранцев, что сейчас ломали из себя больших господ.

Здесь и генеральный есаул Матвей Громыка, также соратник гетмана Богдана. Громыка был в синем польском кунтуше. За ярким красным поясом его – есаульский пернач. На шапке, отороченной лисьим мехом, блестел большой агат.

Генеральный обозный Тимофей Носач расположился за есаулом. На толстых пальцах Носача, красовались многочисленные драгоценные перстни. Был он мужик мужиком, и еще лет десять назад в латаном кожухе хаживал, но сейчас рядился в шляхтичи. Он искоса поглядывал на широкую спину Зарудного. «Впереди торчит, словно главнее его и нет здесь никого» – думал обозный.

Здесь же были полковники Лисицкий, Сом, Гладкий, Подбайло, Екимович, Цецюра и другие. Шелестела парча, рябило в глазах от дорогих сабель и перначей, украшенных золотом и драгоценными камнями.

Все они смотрели на своего командующего, того, кого они сами пожелали видеть над собой. Это ему они вручили булаву, отобрав её у юного Богданова сына Юрка. Сейчас они ждали его слова.

Иван Выговский – рослый, плотного сложения мужчина, средних лет. Лицо у гетмана истинно шляхетское (сказались порода и воспитание). Высокий развитый лоб, правильной формы тонкий нос. Его закрученным вверх усам, какие носила шляхта, мог бы позавидовать и сам пан гетман Потоцкий.

В этот день Выговский был в красном жупане с золотым шитьем. За его шелковым поясом блестела драгоценная булава гетмана. У левого бока висела кривая турецкая сабля в золоченных кожаных ножнах. На ногах красные сафьяновые сапоги на каблуках с тисненым узором.

Гетман тихо задал вопрос полковнику Даниле Сому и внимательно выслушал его ответ. Затем оглянулся на присутствующих. Он знал, что среди них мало тех, кто искренне разделял его взгляды. Большинство шли за ним потому, что пока верили в его силу. Что им Украина? Они желали обогатиться и увеличить свои владения и закрепить привилегии. А кто им это даст – нет разницы. Пока дает он – они с ним. Но что будет завтра?

Эти мысли грызли его днем и ночью. Все труднее и труднее становится удерживать полковников в руках. Ему нужна победа. Победа любой ценой. Тогда король Ян Казимир поймет, что нужен именно такой союз между Украиной и Речью Посполитой, который предложил он. И только тогда они станут сильны. Все три народа и три государства – Польша, Литва, Украина.

Он никак не мог понять, почему польские вельможи не видят своей очевидной выгоды от этого союза? Неужели не замечают, что усиливается Московия и что скоро она станет очень опасной? Или не желают замечать?

– Так что скажешь, гетман? – первым нарушил молчание киевский полковник Иван Екимович. – Вести не очень добрые? Не так ли? Хан нас за союзников не почитает. Плохи мы для него! Слугами нас видит! Так ли было при Богдане?

– А что ты ждал, полковник? – строго посмотрел на Екимовича Выговский. – Хан себе на уме и про свою выгоду думает. Но мы от него много чего получить сможем. Пусть поможет нам раздавить войска Трубецкого и Пожарского.

– А что потом? – снова спросил Екимович. – Нас уже проклинают за то, что призвали татар на Украину. А они грабят и захватывают наших людей в полон!

– Татар и гетман Богдан призывал, полковник. Ты забыл про то?

– Но Богдана они уважали! – смело сказал Екимович.

В шатре все стихло. Это был прямой вызов гетману.

Полковник Сом вступился за друга Ивана. Данило был в том же синем панском кунтуше с золотым шнуром, в котором гостевал у хана Мехмед Гирея. Его рука легла на рукоять драгоценной карабелы.

– Пусть пан полковник придержит свой язык!

– Я сказал что думал! – не уступил Екимович. – И не стоит пану хвататься за саблю.

Заговорил полковник Григорий Лисицкий:

– Про что горишь, пан полковник? Али забыл, кто перед тобой стоит? Гетману дерзишь! Такого не бывало при Богдане!

– Я про интересы отчизны пекусь! – ответил Екимович Лисицкому.

– Не похоже на то, пан полковник.

– Панове! – гетман призвал полковников к порядку. – Нет времени сейчас для споров. Богдан звал татар, когда было нужно. И сейчас в том необходимость есть. Мы не можем не считаться с ханом крымским, ибо он все время у нас под боком. Не будет союзником – будет врагом. А что татары у нас гуляют, так разве в прошлые годы того не было? Меня попрекнул полковник Екимович этим. А при Богдане они полона не брали?

– Брали и еще поболее чем сейчас! – сказал полковник Сом.

Гетману было обидно тратить время на такие пустые разговоры. На объяснение очевидного! Только Богдан, его покровитель и учитель, мог держать их в руках и пользовался среди них авторитетом. Как он хорошо знал их!

В шатре зашумели. Все начали наперебой обсуждать положение дел. Не военный совет, а базар.

– Панове полковники, панове старшина генеральная! – гетман поднял руку. – Опомнитесь! Что творите? Неужто, не видите, что происходит на Украине? Неужто, вы холопы ничего непонимающие и далее своего живота не глядящие? Оглянитесь вокруг! Гетман Богдан, батько наш, что завещал? Вспомните! Не рвите Украину на части, а едины будьте!

– Но Богдан завещал нам союз с белым царем на Москве! – послышался голос из задних рядов.

– А сейчас мы против царя идем!

– В союзе с католиками!

– И с татарами!

– Оно так! Мы с крулем польским замирились! А ляхи снова ярмо для нас готовят!

– А белый царь что же? – громко возразил гетман. – Он что вам готовит? Московскими холопами стать захотели?

– Но не латинскими! – снова возразили в задних рядах.

– И не татарскими!

– Надобен союз с единоверцами!

– Тихо, панове! Тихо. Холопами польского круля мы не будем! Кто про то говорит? Разве я сказал вам так? – вскричал Выговский. – И веры православной мы не сменим! Кто про это говорит, тот изменник! Батько Богдан перед смертью своей был возмущен тем, что белый царь на Москве нарушает договор, что меж ними заключен был! Али забыли, как сами когда-то орали «Зрада, зрада»[23]!

– Хватит, панове, голосить! – поддержал гетмана полковник Сом. – Не болтать и спорить надобно, а дело делать! Мы идем в бой или спорим? Сколь можно все это обсуждать? Враг рядом с нами. Или предлагаете сразу сложить оружие перед воеводами москалей?

Полковники заголосили, что готовы сражаться, но не уверены в татарах как в союзниках.

– Предаст нас хан, как под Зборовом и Берестечком Богдана предал! – снова подал голос полковник Екимович.

– Верно, полковник. Верно. Хану веры нет!

– Нет, панове! – возразил Сом. – Хан готов сражаться. В том я уверен. Не предаст он нас. По меньшей мере, не в этой битве. Ему также нужна победа над Трубецким и Пожарским. Они сильно за последнее время укрепились. Хану это не нужно. Татары про свою выгоду думают.

– Верно! Полковник Сом прав. Сейчас хан станет драться за нас. А потом посмотрим! Мы идем в бой, панове! – Выговский повысил голос. – И сейчас нам стоит быть едиными! Я не потерплю нарушения моих приказов в походе! Войска хана уже скоро вступят в бой! И мы пойдем в бой вместе с ними! Или вы забыли, что такое гетманская власть в походе?

Это была уже прямая угроза. После этого полковники и старшина генеральная покинули шатер гетмана и там остались только сам гетман и полковник Сом.

– Видишь, что происходит, Данило? – гетман сорвал с себя дорогую шапку и бросил её на стол. – Вот оно единство наших полковников! Можно с такими делать дело?

– Все изменится к лучшему, Иван. Нам стоит только выиграть битву! – попытался его успокоить Сом.

– Эх, брат Данило! Если бы только одну битву! Гетман Богдан вон сколько их выиграл. Мне бы его умение держать всю эту свору в повиновении! Прав он был, Данило! Сто раз прав, когда хотел сделать гетманскую булаву наследственной в роде Хмельницких!

– Наследный гетман это почти король, Иван.

– Вот именно – король. Он нам и нужен! Король Украины сильный и властный! Не такой как в Речи Посполитой! Самодержец как в Москве! Только такой король сейчас может спасти нашу Украину от катастрофы. И все равно, что у него будет за титул – гетман, король, великий князь.

– Но мы пробовали сделать Юрия Хмельницкого гетманом, Иван. И что с того вышло? Вспомни! Может ли он своими слабыми руками держать булаву гетмана?

– Да, ты прав, Данило, сын не в отца! Вот старший сын Богдана Тимош[24] был бы отличным гетманом. Я бы с радостью служил такому господину.

– Да, Тимош был бы большим человеком, но он погиб в Молдове. И погиб не вовремя.

– Я бы стал служить Тимошу как гетману, – продолжил Выговский. – А они считают меня узурпатором. Все эти полковники. Все эти новоявленные аристократы, вчерашние голодранцы. Будто о себе пекусь! Да много ли надобно мне лично? Я готов отдать булаву гетмана хоть сейчас. Было бы кому. Кто из них, этих воронов, достоин власти гетмана?

– Никто кроме тебя, Иван. Тебе Богдан доверял и с тобой советовался по всем делам. Кто кроме тебя видит, что делать нужно? Да никто из них! Ты гетман Иван. Ты и только ты.

– Если бы все это понимали, Данило! Если бы все мои полковники были такими как ты, или такими как Григорий Гуляницкий и точно исполняли приказы. Если бы все они думали прежде про Украину, а потом про достатки свои. А этим все дай да дай. Дай новых маетков и земли, дай привелеев, дай льготу!

– Но других полковников нам бог не дал, пан гетман. Придется делать дела с этими. И мы сумеем с ними совладать. А тех, кого сломать не сможем, заменим другими.

– Если бы это было так просто, Данило. Вот тебя бы я хотел видеть киевским полковником вместо этого горлохвата Екимовича. Но не могу я тебе по своей воле отдать булаву полковника. Не могу! Сразу эта свора вой поднимет! Начнут казаков мутить. Одной Полтавы[25] мне хватит. Меня из-за того восстания кровавым гетманом зовут. Кровавым! Как будто тогда можно было поступить иначе!

Выговский сел на походный стул и обхватил голову руками. Сом подошел к другу и похлопал его рукой по плечу.

– Не стоит так казнить себя, Иван. Люди знают, что твоей вины в том нет.

– Если бы все люди то знали, Данило! Если бы! Но им нужен виноватый и они во всем винят меня.

– Стоит ли прислушиваться к пустой болтовне холопов, гетман?

– Иногда стоит. Ладно, Данило. Будем о битве подумать. Бери передовые сотни и выдвигайся к Шаповаловке. Скоро я подойду туда со всем войском в нужный час. Только, тебе это могу доверить, полковник. Пожарский туда своих людей направит.

– Самое время скрестить сабли, пан гетман. Все исполню, как велишь.

– И не вздумай сложить там вою голову, полковник! Ты мне нужен!

– Казак не без удачи, пан гетман!

Друзья крепко обнялись, и Выговский перекрестил полковника на удачную дорогу…

5

Стан крымского хана Мехмеда IV Гирея.

22 июня 1659 года.

Крымский хан Мехмед IV Гирей в полном боевом облачении, в сверкающей кольчуге из мелких стальных колец с золотой насечкой, островерхом шлеме со стальным назатыльником, в сопровождении своей гвардии и приближенных ехал верхом на породистом аргамаке осматривать местность. Он лично видел гетманские полки, что шли вперед и удовлетворенно поцокал языком.

– Гетман идет вперед, – произнес хан. – Пусть его войска первыми скрестят сабли с урусами! Хватит прятаться за спинами моих воинов! Пусть покажут свою смелость.

– Они умеют сражаться, великий хан, – ответил Мустафа-паша, представитель султана при его ставке.

– Умеют, но делают это не часто после смерти своего гетмана Богдана. Друг другу чубы только рвут, – засмеялся мурза Сулеш.

– Этого они у поляков понабрались. Те также сильны своими раздорами на радость нам, – усмехнулся ханский любимец Селим-бей. – Аллах вселил в их сердца злость и завить. И пусть себе лупят друг друга.

За Селимом засмеялись Карач-бей и Адиль-Гирей, полководцы хана.

– Но они выполнили мой приказ! – произнес хан. – И, стало быть, они служат мне. Гетман Выговский идет в бой и все будет так, как я сказал. Они примут на себя основной удар, а мы будем только собирать пленных. Наши потери будут незначительными.

– Слава Аллаху!

– Слава великому хану, Мехмеду Гирею!

И всадники понеслись вперед, давая коням немного разогреться.

Мехмед Гирей никому из своих мурз и салтанов[26] не сказал о своем плане битвы. Он поделился им только с гетманом Выговским. И сейчас про то, что должно случиться, знают слишком мало людей. И это было хорошо.

Крымские военачальники были облачены в легкие и прочные кольчуги с насечками, не сковывающие движений. Татары не любили тяжелых доспехов, ибо сила их была в быстроте и маневренности.

На всех были островерхие металлические шлемы с конскими хвостами. Только ханский шлем наиболее богато украшен золотом и драгоценными камнями.

Мехмед Гирей подобрал свиту себе под стать. Это были совсем не те люди, что окружали хана Ислам Гирея. Все они были настоящими воинами и были готовы ринуться на врага, а не только красоваться перед строем конных татар и указывать парадной саблей вперед.

Мурза Сулеш всегда с охотой рубился с урусами и ляхами, и его дамасский клинок не раз обагрялся кровью. Удержать этого мурзу вдали от боя было трудно. Любил он сражаться, и даже сама добыча его волновала меньше чем хороший бой.

Селим-бей также слыл мастером фехтовального искусства и в его доме была замечательная коллекция холодного оружия. Хорошую саблю он ценил гораздо выше красивой полонянки.

Тоже самое можно было сказать и о Карач-бее и Адиль-Гирее. Эти воины не только сражались, но и были настоящими полководцами. Адиль отлично держался в седле и черный арабский жеребец с тонкими ногами танцевал под своим наездником. Его искусству завидовал даже сам хан.

Только толстый Мустафа-паша не был воином. Но он был глазами и ушами султана Блистательной Порты и гениш-ачераса[27], и не хан выбирал его, а сам падишах. Паша был в шелковых одеждах и тяжелых пластинчатых доспехах, что носили турецкие воины тяжелой конницы. Хан знал, что Мустафа саблю доставал неохотно и боевых успехов у него не было. За воинской славой он не гонялся, в отличие от хана, который охотно возглавлял атаки своих газиев. Паша любил комфорт и красивых женщин. Но сейчас ему пришлось сесть на коня и сопровождать Мехмед Гирея. Султан желал знать подробности битвы.

– Селим-бей! – хан повернулся к своему любимцу.

– Да, повелитель!

– Бери двадцать всадников моей гвардии и отправляйся в ставку гетмана. Ты станешь наблюдать за тем, как воюют гяуры[28].

– Но в битве я всегда рядом с повелителем. Почему хан лишает меня возможности обнажить саблю рядом с ним?

– Так нужно, Селим. Я желаю иметь своего человека рядом с гетманом.

– Но для этой цели сгодится и другой мурза. Не отсылай меня, хан.

– Но кого тогда послать к гетману?

– Да, хоть Сулеша! Пусть берёт свой отряд и отправляется.

– Сулеша?

– Прошу тебя, великий хан! Позволь сражаться рядом с тобой!

– Хорошо! Пусть это будет Сулеш. Мурза!

– Я здесь, мой повелитель! – откликнулся Сулеш.

– Ты слышал мои слова?

– Как прикажет повелитель! – Сулеш поклонился и повернул своего коня…