Читать книгу Екатерининский парк - Владимир Анин - Страница 1

Вечерело. Невиданный для сентября зной сменялся зябкой прохладой. В опустевшем летнем кафе негромко играла музыка. В такой час в будни здесь, как правило, никого уже не бывало. Но в этот вечер за крайним столиком сидел одинокий посетитель – седовласый мужчина преклонного возраста в светлом льняном костюме – и как будто не собирался уходить. Молоденькая официантка уже несколько раз демонстративно проходила мимо и порывалась забрать пустую кофейную чашку, но посетитель никак не выпускал её из рук. Перед ним на столе лежали белая фетровая шляпа и раскрытое потрёпанное портмоне с фотографией – красивая статная блондинка лет шестидесяти, застывшая в танце с невидимым партнёром. У ног посетителя, высунув розовый язычок и часто дыша, лежала маленькая лохматая собачонка, привязанная к стулу тонким поводком.

Старенький динамик сделал паузу, сдержанно фыркнул и принялся изливать в эфир тёплую и нежную, как байковое одеяло, песню «Лаванда» в исполнении Софии Ротару.

– Что-нибудь ещё будете заказывать? – спросила официантка, в очередной раз подходя к столику с припозднившимся клиентом

– А… Нет, нет. Благодарю, – спохватился мужчина. – Сколько с меня?

– Сто пятьдесят рублей.

– Вот, пожалуйста.

Посетитель надел шляпу, взял на руки собачонку и вышел из кафе.

Путь его пролегал через Екатерининский парк, что раскинулся неподалёку от Олимпийского проспекта, – один из тех небольших московских парков, о существовании которых не подозревают даже многие москвичи. Яркий и нарядный днём, это парк казался таинственным и немного пугающим ночью. Но мужчина уверенно шагал по тёмной аллее, неся на руках свою четвероногую подружку, беспокойно поглядывающую по сторонам. Очевидно, он частенько ходил этой дорогой.

Внезапно из темноты, со стороны притаившейся у пруда ротонды, донёсся странный звук. Поначалу мужчина не придал этому значения, но когда до него долетели слова, произнесённые до боли знакомым голосом, он замер как вкопанный.

– Веничка-а-а! – завывал голос в такт нарастающему ветру.

Из-за ротонды медленно выплыла одетая в белое тонкая женская фигура. Невесомая, она словно зависла над землёй, излучая призрачное сияние. Мужчина машинально сунул руку в карман пиджака в поисках очков. Но очков там не оказалось – видимо, оставил дома.

– Нателла? – щурясь, пробормотал мужчина.

– Потанцуем?

Нателла вытянула вперёд руки и медленно двинулась в его сторону. Собачонка тихонько завыла.

– Нет! Этого не может быть! – вскричал мужчина.

Он в ужасе попятился, оступился и, выронив собачонку, рухнул навзничь. Собачонка, обнюхав бесчувственное тело своего хозяина, принялась отчаянно тявкать в темноту.

Из подъезда дома номер три, что по улице Советской Армии, выпорхнула стройная дама в элегантном спортивном костюме. Издалека её можно было принять за молодую женщину, однако проступающая сквозь безупречный макияж сеточка морщинок на лице, предательские складочки на шее и излишне суховатые пальцы на руках выдавали в ней даму весьма почтенного возраста. Но, несмотря на свои семьдесят лет, Екатерина Андреевна Романова выглядела не более чем на пятьдесят пять. Высоко поднятая голова, гордая осанка говорили о её знатном, благородном происхождении. Хотя в те годы, когда родилась Екатерина Андреевна, знати в нашей стране давно уже не было, а благородство не имело никакого отношения к благости рода.

Итак, моложавая пенсионерка вышла на утреннюю пробежку. Близость Екатерининского парка располагала к подобным моционам. И поскольку Екатерина Андреевна никогда не пренебрегала физкультурой, то её там знали все, кто по той или иной надобности оказывался в парке утром. Даже собаки, выгуливающие своих зевающих хозяев, замирали при виде бегущей Екатерины Андреевны и принимались весело махать хвостом.

Неподалёку от пруда два таджика – низкорослый степенный Сархат с лицом, похожим на пересушенный урюк, и долговязый суетливый Анзур, у которого только-только начали пробиваться усы, – собирали первую опавшую листву. Сархат неторопливо помахивал метлой, формируя небольшие кучки, Анзур руками перекладывал листья в тачку.

– Ассалому алейкум, Екатрин Андревна! – воскликнул Сархат, завидев пробегающую мимо Романову, и низко поклонился.

– Субх ба хайр! Корхоятон чи хел?1 – ответила Екатерина Андреевна.

– Хуб. Аз шумо пурсем?2 – Сархат расплылся в улыбке, демонстрируя четыре золотые коронки.

– Ташаккур, хама кор хуб3, – улыбнувшись в ответ, пропела Екатерина Андреевна и побежала дальше.

– Саломат бошед!4 – крикнул ей вслед Сархат и, нахмурившись, повернулся к Анзуру. – Пачиму она таджикски можит учить, а ты руски ни можишь?

Анзур смущённо потупил взгляд.

Тем временем Екатерина Андреевна, пробежав трусцой до конца аллеи, уже собралась повернуть назад.

– Может, вам показалось? – произнёс поблизости раздражённый мужской голос.

Екатерина Андреевна остановилась и оглянулась. Никого. Мгновение она прислушивалась, потом слегка присела и юркнула в заросли сирени.

На лужайке стоял растерянный седовласый мужчина в белой фетровой шляпе с маленькой лохматой собачонкой на руках. Перед ним нетерпеливо расхаживал взад-вперёд утомлённый жизнью капитан Завадский, старший оперуполномоченный районного отдела полиции, вечно одетый в мятый костюм неопределённого цвета, с потёртой кожаной папкой подмышкой. Чуть поодаль переминался с ноги на ногу юный напарник Завадского лейтенант Чайкин. Он, в отличие от своего старшего товарища, предпочитал джинсы и кроссовки. Однако неизменный атрибут опера – папка – присутствовал и в его «гардеробе».

– Позвольте! Но я не сумасшедший! – воскликнул седовласый мужчина и, словно за поддержкой, посмотрел на свою собачонку.

Полицейские переглянулись. Чайкин не смог сдержать улыбки и поспешил отвернуться.

– Вениамин Аркадьевич, – с плохо скрываемым раздражением произнёс Завадский, – вы же сами сказали, что ваша жена умерла в прошлом году. Так?

– Так! – согласился Вениамин Аркадьевич, он же – седовласый мужчина с собачонкой.

– А позавчера вы видели её возле этой ротонды, так?

– Именно!

Завадский с Чайкиным вновь обменялись взглядами.

– Вам не кажется это странным? – со вздохом спросил Завадский.

– Ещё как! Поэтому я к вам и обратился!

Чайкин неприлично громко фыркнул. Завадский осуждающе посмотрел на молодого напарника.

– Минуту, пожалуйста, – сказал он Вениамину Аркадьевичу и, схватив Чайкина за плечо, отвёл его в сторону. – Ты чего лыбишься?

– Сан Саныч, он же… того!

– Послушай, Чайкин! – прошипел Завадский. – Он пришёл в отдел, написал заявление, дежурный его принял. Теперь, если ты с него показания не снимешь и не пообещаешь во всём разобраться, он будет приходить снова и снова! И писать свои дурацкие заявления. Пока мы сами не станем… того! Так что засунь свои улыбочки куда поглубже и работай с заявителем. Понял?

– Понял, товарищ капитан! – смущённо пробормотал Чайкин.

Завадский вернулся к Вениамину Аркадьевичу, а Чайкин, с недовольной миной на лице поглядев ему вслед, достал сигарету и закурил.

– «Работай», – передразнил он Завадского и, отвернувшись, столкнулся нос к носу с Романовой.

– Опять куришь! – сдвинув брови, произнесла Екатерина Андреевна.

– Тёть Кать! – От неожиданности Чайкин чуть не проглотил сигарету. – Ну… я сказал – брошу! Честное слово!

Екатерина Андреевна молча вытащила у него изо рта сигарету и, затушив, бросила в урну.

– Тёть Кать, я же на работе!

– Это он? Твой начальник? – Екатерина Андреевна кивнула в сторону Завадского.

– Напарник, – надув губы, пробурчал Чайкин.

– Напарник… – задумчиво повторила Екатерина Андреевна и внезапно потребовала: – Познакомь нас.

– Тёть Кать, нет… – взмолился Чайкин.

Но Екатерина Андреевна уже направилась к Завадскому.

– Доброе утро, – произнесла она довольно холодно, буравя его своими черными глазками.

– Здрасьте, – отозвался Завадский.

Чайкин мялся поблизости, не решаясь произнести ни слова, перекладывая папку из левой подмышки в правую, и обратно.

– Андрей! – не сводя взгляд с Завадского, напомнила о себе Екатерина Андреевна.

– Сан Саныч… – просипел Чайкин и, откашлявшись, продолжил: – Познакомьтесь, моя тётя, Екатерина Андреевна.

– Очень приятно, – буркнул Завадский. – Наслышан… Вы, кажется, бывший переводчик?

– Переводчиков, как и разведчиков, бывших не бывает. Я тоже о вас наслышана. Мой племянник постоянно жалуется.

– Тёть Кать! – яростно прошептал Чайкин.

– На меня? – Завадский округлил глаза и медленно повернулся к напарнику. – Я тебя обижаю?

– Он не так воспитан, чтобы обижаться, – ответила за племянника Екатерина Андреевна. – Так что вас привело в мой парк?

– В ваш парк? – Завадский чуть не поперхнулся.

– Моя покойная жена, – сказал подошедший седовласый мужчина с собачкой и, приподняв шляпу, представился: – Ларионов Вениамин Аркадьевич.

– Тяф! – подтвердила собачонка.

– Очень приятно! Романова Екатерина Андреевна, – отрекомендовалась Екатерина Андреевна. – Ну, давайте посмотрим!

Завадский с Чайкиным молча стояли в стороне и наблюдали, пока пожилая пара кружила вокруг ротонды и Ларионов отвечал на многочисленные вопросы, которыми его забрасывала Екатерина Андреевна. Чайкин держал в руках раскрытую папку, готовый записывать, и терпеливо ждал, когда старший напарник докурит третью сигарету.

– Занятная у тебя тётя! – произнёс наконец Завадский. – Она, точно, переводчик?

– Ну, да… – замялся Чайкин. – Вообще-то она мне не совсем тётя. Она младшая сестра моей бабушки. Так что я прихожусь ей внучатым племянником… Когда родители погибли, она забрала меня к себе…

– Трогательно. Ладно, давай сигнализируй на базу, чтобы нас срочно вызывали, а то у меня сейчас крыша с этим стариком поедет.

– Она была вот здесь, – говорил тем временем Ларионов, показывая Екатерине Андреевне, где именно парила над землёй его покойная жена Нателла. – Определённо!

– Значит, парила? – уточнила Екатерина Андреевна.

– Да, я понимаю, звучит странно. Конечно, темно… Но ощущение было полное.

– Может, всё-таки кто-то похожий? – не выдержав, спросил подошедший Завадский.

– Да ну что вы! Неужели я спутаю с кем-то свою жену! Это была она, Нателла! Её лицо, её фигура, голос, наконец… И Тимоша тоже её узнал.

– Тимоша?

– Моя собака, – пояснил Вениамин Аркадьевич, кивая на дремлющую у него на руках собачонку.

Завадский и Чайкин вновь переглянулись. Внезапный звонок телефона прервал наступившую паузу.

Чайкин торопливо выудил из кармана мобильник и чуть ли не крикнул:

– Алле! – Он посмотрел на Завадского неестественно округлившимися глазами. – Что? Выезжаем! Срочный вызов, – возбуждённо доложил он напарнику.

– Ну что ж, раз срочный, надо ехать, – со вздохом произнёс тот.

– Да, надо ехать! – воскликнул Чайкин и побежал к припаркованной неподалёку старенькой «Ладе».

– А как же… – растерянно проговорил Вениамин Аркадьевич.

– Мы всё зафиксировали, – перебил его Завадский. – Как только что-нибудь прояснится, обязательно вам позвоним.

И он поспешил за своим резвым напарником.

– Чего так долго тянул? – проворчал Завадский, садясь в машину.

– Да я таймер неправильно поставил, наверное. Вместо пятнадцати минут – двадцать пять, – отозвался Чайкин. – Ага, точно!

Он продемонстрировал свой телефон.

– Смотри в следующий раз на час не ошибись, а то будем выслушивать очередного…

Вениамин Аркадьевич растерянно глядел вслед уезжающим полицейским. Теплившаяся в его душе надежда на бравых служителей закона постепенно таяла, и сменяющее её отчаяние всё больше и больше охватывало пожилого человека, стремительно теряющего веру в то, что тайна его неожиданной встречи с погибшей год назад женой когда-либо будет раскрыта.

Екатерина Андреевна незаметно подошла сзади и взяла его под руку.

– Вы педагог? – спросила она.

– Как вы догадались?

– О! Рыбак рыбака…

– Значит, вы тоже? – обрадовался Вениамин Аркадьевич.

Екатерина Андреевна кивнула.

– Вы говорили, что ваша жена танцевала. Полагаю, вы познакомились на занятиях по танцу – вы ведь этот предмет преподаете?

– Верно.

– Тогда, может быть, вы и меня подучите?

– С превеликим удовольствием!

– Когда начнем?

– А приходите ко мне завтра, часиков в двенадцать.

– Завтра?

– Ну да! Или, если хотите, позвоните мне, договоримся на другое время. Я вам сейчас телефончик напишу. Тимоша, иди-ка, дружок, погуляй.

Вениамин Аркадьевич опустил собачонку на землю. Разбуженный Тимоша таращился по сторонам и совершенно не собирался никуда идти гулять. Он улегся на траву и, щурясь от яркого солнечного света, вновь погрузился в дремоту.

– Да вы так продиктуйте, я запомню.

– Как скажете… – Вениамин Аркадьевич запнулся и смущенно посмотрел на свою собеседницу.

– Что такое?

– Забыл! – воскликнул Вениамин Аркадьевич. – Номер свой забыл!

Екатерина Андреевна снисходительно улыбнулась.

– Ничего страшного, в нашем возрасте такое случается.

– Нет, нет! – Ларионов полез во внутренний карман пиджака и извлек оттуда визитную карточку, с облегчением выдохнул. – Ну, слава Богу! Вот, прошу вас!

– Благодарю.

Екатерина Андреевна взяла карточку и, скользнув по ней взглядом, спрятала в карман своего спортивного костюма.

Гостиная была обставлена со вкусом, в английском стиле. В центре – большой овальный обеденный стол, окруженный массивными стульями, на одном из которых восседал аккуратно причесанный Чайкин.

Екатерина Андреевна поставила на стол тарелку с овсянкой.

– Теть Кать! Опять этот корм! – взмолился Чайкин.

– Англичане едят овсянку каждый день. И до старости не знают проблем с желудком.

– А еще они едят яичницу с беконом и жареные сосиски… Ты обещала оладушки.

– Оладушки не заслужил, – отрезала Екатерина Андреевна. – Нечего было издеваться над человеком.

– Над кем?

– Над тем пожилым господином из парка – Вениамином Аркадьевичем… И, кстати, кто научил тебя так откровенно врать?

– В смысле – врать?

– Ведь не было никакого вызова. Думаешь, я не помню, какой у тебя звонок на телефоне? Это же был будильник. Или, как его… таймер! Э-эх, придумали отмазку, чтобы сбежать, а?

Чайкин принялся усердно жевать овсянку. Через некоторое время он не выдержал и спросил:

– Как ты догадалась?

– Старый трюк. Его обожал Юрий Владимирович… Мы так иногда сбегали с совещаний.

– Какой Юрий Владимирович? Андропов?

– Неважно. Ешь, давай!

Накормив внучатого племянника, Екатерина Андреевна вышла проводить его в прихожую.

– Я вот думаю, может, мне вернуться в институт? Надоело дома сидеть.

– Ты что, тёть Кать! Ты же на пенсии.

– На пенсии люди тоже работают.

Она сняла трубку висевшего на стене телефона.

– Ты серьёзно? – встревожился Чайкин. – Тёть Кать, не звони, не надо. Дался тебе этот твой институт.

– Да я не в институт.

– А кому?

– Вениамину Аркадьевичу. Он дал мне свой номер.

– Тёть Кать, я, конечно, всё понимаю. Тебе скучно, хочется общения. Но не с этим же чокнутым!

– А если я сумею раскрыть тайну появления его жены-покойницы?

– Да нет никакой жены!

– Жены нет, – согласилась Екатерина Андреевна. – Но есть кто-то, кто выдаёт себя за неё.

– С какой целью?

– Это-то я и хочу выяснить. Кстати, ты знаешь, как она погибла?

– Н-ну… нет.

– Вот видишь! Ты даже не поинтересовался! Опер!

– Так ведь…

– Она утонула как раз в том самом пруду, в парке. При очень странных обстоятельствах. И теперь Вениамин Аркадьевич каждый раз, гуляя в парке, проходит мимо места её гибели. И пытается понять, что могло произойти. Потому что наша доблестная милиция…

– Полиция, тёть Кать!

– Неважно! …закрыла дело с формулировкой «несчастный случай».

– Ну, может, там и вправду несчастный…

– Может, и да. А может, и нет. Меня смущает этот внезапно появившийся призрак…

На лестничной клетке царил полумрак, свет плохо проникал сквозь запылённые окна. Немного пахло сыростью, табаком и жареной картошкой. В общем, самый обыкновенный подъезд старого московского дома.

Екатерина Андреевна, одетая в темно-синий костюм и кокетливый белый берет, вышла из скрипучего лифта и, найдя нужную квартиру, нажала на кнопку звонка. Дверь открыла миловидная женщина, неопределённого возраста, хотя, скорее, всё же довольно молодая. Некрасивая, без намёка на макияж, с кое-как прибранными волосами, она молча уставилась на посетительницу бесцветными глазами.

– Здравствуйте! – вспыхнув лучезарной улыбкой, сказала Екатерина Андреевна. – Я к Вениамину Аркадьевичу.

– Он занят, – ответила женщина, даже не поздоровавшись в ответ.

– Ничего не желаю знать! – донёсся из глубины квартиры срывающийся голос Вениамина Аркадьевича. – И потрудитесь больше не приходить сюда!

Екатерина Андреевна вопросительно посмотрела на женщину и, поняв, что от неё разъяснений ждать бесполезно, решительно шагнула в квартиру.

– Мы договорились, – мягко произнесла она в ответ на робкие попытки женщины остановить её.

В просторной гостиной, похожей на все профессорские квартиры, со старой добротной мебелью, картинами на стенах, великолепным кофейным сервизом и хрустальными бокалами в инкрустированной горке, бесконечными безделушками, расставленными во всех мыслимых и немыслимых местах, за большим круглым столом восседала здоровенная тётка. По полу кружил Тимоша, то и дело подходил к тётке и обнюхивал её.

– Я не собираюсь никуда переезжать! – категорически возражал стоявший в центре комнаты Вениамин Аркадьевич.

– Переедете, – без тени сомнения заявила тётка и, не спросив разрешения, схватила пузатый графин. – Фу! – крикнула она Тимоше и до краёв наполнила один из четырёх приземистых стаканов. – Не захотите сами, тогда вас… – Она шумно отхлебнула и рявкнула на собачонку: – Да уйди ты!

– А я напишу на вас заявление в прокуратуру! – не сдавался Вениамин Аркадьевич. – Тимоша, фу!.. И всех соседей буду агитировать! Я, к вашему сведению в этом доме родился, и здесь же собираюсь умереть!

Тётка наконец встала из-за стола.

– Вот помереть вы действительно можете, – усмехнувшись, произнесла она.

– Так-так! А это уже угроза! – послышалось из прихожей.

Вениамин Аркадьевич и тётка обернулись. В дверях стояла Екатерина Андреевна.

– Вы ещё кто? – фыркнула тётка.

– Свидетель.

– Какой ещё, на фиг, свидетель?

– Свидетель того, как вы угрожали Вениамину Аркадьевичу.

Тётка подошла к Екатерине Андреевне и нависла над ней массивным бюстом.

– Я не угрожаю. Я предупреждаю, – сказала она и вышла из комнаты.

– Добрый день! – повернувшись к Ларионову, сказала Екатерина Андреевна.

– Здравствуйте! – обрадовался Вениамин Аркадьевич.

– Какая неприятная особа.

– И не говорите! – согласился Ларионов, нервно вертя в руках яркую визитную карточку. – Кабанова Аделаида Ростиславовна, – прочитал он. – И не выговоришь.

– Позвольте?

Екатерина Андреевна взяла у него из рук визитку и, надев очки, пробежала глазами.

– Её фирма получила разрешение на реконструкцию, – сказал Вениамин Аркадьевич. – Теперь они пытаются выселить жильцов, но все сопротивляются.

– Ещё бы! Такой дом! – согласилась Екатерина Андреевна.

– А вы – какими судьбами?

– Мы же договаривались.

– Ах да! Простите, ради бога! Я с этими назойливыми застройщиками совсем из ума выжил. Прошу вас!

Из старого магнитофона мягкими волнами накатывал вальс Штрауса «Сказки венского леса». Екатерина Андреевна и Вениамин Аркадьевич медленно кружились по комнате.

– Вениамин Аркадьевич, я отойду ненадолго?

Ларионов оглянулся. На пороге комнаты стояла женщина, которая открывала дверь Екатерине Андреевне.

– Конечно, Раечка.

Рая ушла, а пожилая пара продолжала танцевать.

– Хорошо! – восклицал Вениамин Аркадьевич. – Очень хорошо, Наточка…

Он запнулся и остановился. Екатерина Андреевна вопросительно взглянула на него.

– Извините, – пробормотал Ларионов.

Он выключил музыку и подошёл к окну.

– Ну что вы! – Екатерина Андреевна положила ему на плечо свою мягкую тёплую руку, другой рукой она взяла его за запястье. – Что вы!

– Извините, – повторил Вениамин Аркадьевич.

– Вам не за что извиняться. И успокойтесь, пожалуйста – вон у вас пульс как скачет. Вам вредно волноваться.

– Вредно, – согласился Ларионов.

– Хотите воды? – спросила Екатерина Андреевна, подойдя к столу.

– Нет, благодарю. Может, вам?

– Да, пожалуй.

– Позвольте?

– Нет, что вы, не утруждайтесь. Я сама.

Екатерина Андреевна ловко наполнила стакан водой из графина.

Вениамин Аркадьевич отошёл от окна и опустился на диван.

– После встречи с Нателлой в парке меня еле откачали.

– Это действительно была Нателла? – Екатерина Андреевна сделала небольшой глоток, словно пробуя воду на вкус.

– Мы прожили вместе сорок лет. Но в полиции, видимо, считают, что я просто старый маразматик… Вы тоже так думаете?

– Нет, что вы! Просто пытаюсь найти ответ… Это она? – спросила Екатерина Андреевна, завидев на стене портрет красивой женщины.

– Да.

– «Ты не можешь взять кредит на красоту в шестнадцать лет. Но если ты прекрасна в шестьдесят, то это благодаря своей душе», говорила Мэри Стоупс.

Екатерина Андреевна взяла с полки фотоальбом.

– Вы позволите? – спросила она, обернувшись.

– Конечно! – отозвался Ларионов.

Екатерина Андреевна присела рядом с ним на диван и, положив фотоальбом на журнальный столик, принялась медленно листать.

– Хм! Я не вижу ни одной детской фотографии, – заметила она.

– У нас нет детей.

– А Рая? Кто она?

– Рая моя домработница. Ну, и по совместительству – сиделка. Она по образованию медсестра. Приехала из Питера.

– А родственники?

– Из ближайших – только Жанна, племянница Нателлы. – Вениамин Аркадьевич перевернул несколько страниц фотоальбома. – Вот она.

С фотографии смотрела высокая блондинка Нателла, а рядом – худощавая низкорослая брюнетка.

– Совсем непохожи, – заметила Екатерина Андреевна.

– И не только внешне. Мы с ней никогда особо не ладили, – продолжал Ларионов. – А после смерти Нателлы совсем перестали общаться.

– А чем она занимается?

– Работает в салоне красоты.

– Парикмахером?

– Нет, она… – Он жестом изобразил, как женщина наносит макияж.

– Визажист?

В прихожей раздался звонок.

– Это, наверное, Рая, ключи забыла, – предположил Вениамин Аркадьевич.

– Я открою, – тоном, не терпящим возражений, сказала Екатерина Андреевна и, вспорхнув с дивана, поспешила в прихожую.

Дверной глазок был врезан довольно высоко, и, чтобы заглянуть в него, Екатерине Андреевне пришлось встать на цыпочки.

На лестничной клетке стоял… призрак.

Екатерина Андреевна распахнула дверь.

– Вам кого?

Худощавая девица в белом гриме и в некоем подобии туники раскрыла было рот и растерянно уставилась на Романову:

– А… вы кто?

В прихожей появился Ларионов.

– Что вы здесь делаете? – нахмурившись, спросил он.

– Вы… вы не можете так со мной поступить! – воскликнула девица. – Я же…

– Вы провалили экзамен и даже не подумали явиться на пересдачу! Вместо этого угрожали мне, сыпали оскорблениями в мой адрес… Так что прощайте!

– Ты – ты, змеёныш ядовитый, ты, гнусный выродок, последыш недобитый… Лопедевега хренов!

У Ларионова от возмущения перехватило дыхание, но девица уже сбегала вниз по лестнице.

– Лопе де Вега? – переспросила Екатерина Андреевна. – Спокойствие! Спокойствие! – скомандовала она, заметив, как Ларионов покачнулся, а лицо его покрыла пугающая бледность. – Дышите ровно! По-моему, на сегодня треволнений достаточно. Ну-ка, пойдёмте в комнату… А почему Лопе де Вега?

Ярко светило солнце. Стояла на редкость отменная погода. Екатерина Андреевна неторопливо шла по парку в сторону кафе, где её уже поджидал горячо любимый внучатый племянник.

– Если бы ты видел, как он танцует! – восхищённо вспоминала Екатерина Андреевна. – Кстати, ты знаешь, как его студенты прозвали? «Лопедевега».

– А что это? – спросил Чайкин, шумно отхлёбывая кофе.

– Что? – воскликнула Екатерина Андреевна. – Тебя вообще кто воспитывал?

– Ты.

– Я? В таком случае, меня следует примерно наказать. Розгами. Нет! Меня необходимо посадить в тюрьму за такое воспитание. Выпороть розгами, а потом – в тюрьму. Или даже – расстрелять! «Лопедевега»! Он спрашивает, что это такое… Лопе де Вега! Знаменитый испанский драматург! Самый плодовитый драматург в мире. Он сочинил две тысячи пьес!

– А при чем здесь этот твой учитель танцев? – спросил Чайкин.

– «Учитель танцев» – одна из самых известных пьес Лопе де Веги.

– А, ну так бы сразу и сказала.

– И стыдно, что ты этого не знаешь.

– Ну, не могу ж я знать всё на свете!

– А всего на свете не надо. Но про Лопе де Вегу, Бомарше, Мольера, Шекспира, наконец, должен знать каждый образованный человек. Даже милиционер!

– Полицейский, – поправил Чайкин.

– Тем более! А теперь извини, я побежала – мне надо в салон красоты.

– В салон красоты? – растерянно проговорил Чайкин.

Невысокого роста худощавая брюнетка с резкими чертами лица суетилась вокруг гордо восседавшей в кресле Екатерины Андреевны. Судя по бейджику на груди, брюнетку звали Жанна. Она ловко жонглировала бесчисленными кисточками и тампонами, постепенно превращая Екатерину Андреевну из моложавой старушки в настоящую женщину-вамп.

– А вы прекрасный мастер! У вас бы получилось работать в кино, – заметила Екатерина Андреевна.

– В кино? – переспросила Жанна.

– Вениамин Аркадьевич рассказывал, у вас была такая мечта.

– Вы знаете дядю Веню?

– Некоторым образом.

– И что же он ещё обо мне рассказывал?

– Да, собственно, немного. Только то, что вы хотели работать в кино, а вместо этого почему-то гримируете старух, вроде меня.

– Рада, что угодила вам. Только при случае передайте дяде, чтобы больше не болтал обо мне с кем не попадя.

– Это вы про меня?.. Какая кошка между вами пробежала? Почему вы так не любите вашего дядю?

– А с какой стати мне его любить? Мы никогда не ладили. Я не нужна ему, он не нужен мне.

– Но ведь вы родственники!

– Это его жена была моей родственницей. А он мне никто.

– В любом случае, вы его единственная наследница.

– Кто? Я? – изумилась Жанна.

В эту секунду из висевшей на вешалке сумочки донеслась тревожная трель. Екатерина Андреевна проворно соскочила с кресла и достала мобильный телефон.

– Алло, – басом произнесла она. – Что? – прозвучало на октаву выше. – Когда? – фальцетом вскричала Екатерина Андреевна и тут же произнесла ровным низким голосом. – Я сейчас буду.

Она повернулась к Жанне, вопросительно взиравшей на резвую клиентку.

– Кто-то влез в квартиру к вашему дяде, – пояснила Екатерина Андреевна.

Рая держала в одной руке небольшую рюмку, в другой пузырёк с корвалолом и отсчитывала капли. Рядом, укутавшись в плед и уставившись в одну точку, сидел в кресле Вениамин Аркадьевич. По комнате расхаживали Завадский и Чайкин, они с интересом разглядывали следы погрома: разбитые зеркала, посуду, полусожжённые фотографии на стене.

– Я вышла мусор вынести на улицу, – сказала Рая. – С соседкой заболталась, возвращаюсь, а тут… Я сразу звонить.

В комнату ураганом ворвалась Екатерина Андреевна. Едва переступив порог, она застыла в изумлении. Следом вошла Жанна и сразу бросилась к Ларионову.

– Дядя Веня, что случилось? Вы как?

– Жанна? – слабым голосом произнёс Вениамин Аркадьевич.

– Когда я узнала… – Жанна оглянулась на Екатерину Андреевну. – Вы не пострадали?

– А вы, собственно, кем будете? – поинтересовался Завадский.

– Это моя племянница, Жанна, – сказал Вениамин Аркадьевич.

– Что здесь произошло? – возмущённо воскликнула Жанна.

– Я бы тоже хотел знать, – буркнул Завадский.

– Это Нателла, – спокойно произнёс Вениамин Аркадьевич.

Завадский устало оглянулся на него, а Рая, спохватившись, налила в рюмку с корвалолом воду из графина и протянула Ларионову.

– Вот, выпейте, – сказала она.

– Не надо! Прошу тебя! – отмахнулся от неё Вениамин Аркадьевич.

Завадский кивнул Чайкину, и они вышли в коридор. Екатерина Андреевна, Жанна и Рая последовали за ними.

– Скажите, – обратился к Рае Завадский, – вы вернулись одна или с соседкой?

– В смысле?

– Ну, вы сказали, что пошли мусор выносить и встретили соседку.

– А, нет, она в аптеку пошла.

– Спасибо.

– Да пожалуйста, – хмыкнула Рая и прошла на кухню.

– Может, это он сам всё устроил? – предположил Чайкин.

– Может, и сам, – вздохнув, отозвался Завадский.

– Это сиделка, – прошипела Жанна.

– Почему вы так думаете? – удивился Завадский.

– Очень просто! Дядя завещал ей квартиру. Вот она и торопится свести его в могилу.

– Рае? Квартиру? – переспросила Екатерина Андреевна.

– Вас это удивляет? – Жанна картинно всплеснула руками. – Как видите, наследница не я, а эта хабалка.

– Странно. Какая-то запутанная история выходит…

– Если вообще есть какая-то история, – вставил Завадский.

– Что вы имеете в виду? – не поняла Екатерина Андреевна.

– А то, что из дома ничего не пропало. Налицо обыкновенное хулиганство. И ещё поди докажи, кто это хулиганство учинил. Я боюсь, что в возбуждении дела нам откажут.

– То есть как откажут?

– А вот так! Здесь не полиция нужна, а «скорая». Психиатрическая.

– Да как вы можете! – возмутилась Екатерина Андреевна.

– Я всё могу, – огрызнулся Завадский. – Чайкин, а ты передай дежурному, пока не будет трупов, чтобы на этот адрес нас больше не посылал.

Завадский распахнул дверь и вышел их квартиры. Чайкин, виновато посмотрев на растерявшуюся тётю, выскочил следом.

– Я, пожалуй, тоже пойду, – заявила Жанна.

Екатерина Андреевна кивнула ей и зашла на кухню.

Рая только что поставила чайник на плиту.

– Чаю хотите? – спросила она.

– С удовольствием, – ответила Екатерина Андреевна, усаживаясь за квадратный столик, перекочевавший на эту кухню их советских времён. – Ох!.. Вы знаете, у меня последнее время голова часто болит. Врач сказал, что это из-за сужения сосудов черепа, велел побольше гулять. А вы, как медик, что посоветуете?

– Гулять надо – это да, – согласилась Рая. – Особенно, если сосуды черепа…

– А вы, стало быть, из Петербурга? – прищурившись, спросила Екатерина Андреевна.

– Из Петербурга.

Рая вздохнула и поставила на стол две чашки.

– Скажите Рая, а вы, когда мусор выносили, соседку у парадного встретили?

– Нет, у подъезда.

– У подъезда, значит…

– Ну да. У ней сын простыл. Она спрашивала, чего лучше в аптеке взять…

Екатерина Андреевна неожиданно встала и направилась к выходу.

– А чай? – растерянно спросила Рая.

– Спасибо, милочка. Как-нибудь в другой раз.

Мобильный телефон на лобовом стекле внезапно изрыгнул несколько аккордов в стиле хай-энерджи. Сидевший за рулём Завадский вздрогнул и недовольно посмотрел на напарника.

Чайкин, потянувшись, включил громкую связь и вяло ответил:

– Чайкин.

– Алло, Андрей? – раздалось в трубке.

– Да, тёть Кать, – растерянно произнёс молодой опер. – Что случилось?

Екатерина Андреевна стояла у подъезда Вениамина Аркадьевича и, оглянувшись, громко зашептала в прикрытую рукой трубку мобильного телефона:

– Слушай меня внимательно. Сиделка, Рая, – она не та, за кого себя выдаёт.

– Начинается, – буркнул Завадский.

– Почему ты так решила? – спросил Чайкин.

– Она определённо не из Питера, – ответила яростным шёпотом трубка мобильного телефона. – Петербуржец никогда не назовёт парадное подъездом.

Екатерина Андреевна снова оглянулась на подъезд. Дверь скрипнула, на улицу вышла женщина с огромной собакой. Екатерина Андреевна отошла немного в сторону.

– Да и не медсестра она никакая. Потому что сосудов черепа не существует.

– Чего-чего? Какого черепа? – не понял Чайкин.

– Неважно! Её надо срочно задержать!

– На каком основании? – вмешался в разговор Завадский.

– Это кто? Это вы, Завадский? – отозвалась трубка. – Так придумайте основание.

– Пф-ф! – только и смог ответить Завадский.

– Тёть Кать, мы не можем задержать человека просто так, на основании твоих умозаключений, – попытался объяснить Чайкин.

– Тогда хотя бы проверьте её. Это вы можете?

– Хорошо. Проверим, – поспешил закончить разговор Завадский.

– Спасибо, тёть Кать. Пока, – протараторил Чайкин и нажал отбой.

– Всего хорошего, – проворчала Екатерина Андреевна и спрятала телефон в сумочку.

В машине на некоторое время воцарилась тишина.

– Ураган, – прервал паузу Завадский.

На большом подоконнике раскинулась целая цветочная клумба. Чего здесь только не было: и герань, и примула, и гортензия, и фиалка, и азалия, и хризантема, и даже экзотическая якобиния. Екатерина Андреевна Романова, одетая в шёлковый домашний халат, уперев левую руку в поясницу, сосредоточенно поливала цветы из расписной лейки с длинным носиком.

Телефонный звонок вывел её из задумчивости, Екатерина Андреевна нажала на кнопку громкой связи и вернулась к цветам.

– Я вас слушаю, – сказала она.

– Привет, тёть Кать! – гаркнул из динамика возбуждённый голос.

– А, это ты, Пинкертон!

– Рая, сиделка, – не медсестра из Питера, она повариха из Кишинёва. Ты была права!

– А я всегда права… – Екатерина Андреевна бросила взгляд на своё отражение в большом овальном зеркале с толстой бронзовой оправой и усмехнулась. – Вы её задержали?

– Задержали.

– А как же – основание? – ехидно поинтересовалась Екатерина Андреевна.

– У неё документы поддельные. Но это ещё не всё. Мы нашли у неё вещи и драгоценности, которые принадлежали Нателле. Так что, похоже, призрак – это она!

Екатерина Андреевна на мгновение задумалась, затем, поставив лейку на ломберный столик, сняла телефонную трубку.

– Не торопись с выводами.

В комнате для допросов было душно. Свет едва проникал сквозь густо закрашенное белой краской зарешеченное окно.

За обшарпанным столом, сложив перед собой руки, сидел Завадский. Напротив ёрзала на стуле Рая, беспокойно рыская взглядом по комнате, словно в поисках какой-то неожиданной поддержки.

– Послушай, у тебя нашли вещи, похищенные из квартиры Ларионова, – усталым голосом произнёс Завадский, – у тебя был мотив…

– Ну, не наряжалася я никаким призраком! – чуть не плача воскликнула Рая. – Вещи брала, это правда. Да мне даже не в чем было в кино пойти. А знаете, как хотелося нормально выглядеть, не какой-то лахудрой! Я бы потом вернула, честное слово…

– Ну да, конечно. Вернула бы. И драгоценности тоже?

С грохотом распахнулась дверь, и в комнату ворвалась Екатерина Андреевна Романова. За её спиной маячил перепуганный Чайкин.

– Опять вы? – раздражённо бросил Завадский. – Чайкин! Какого черта…

Не обращая на него никакого внимания, Екатерина Андреевна подошла к Рае. Бросив на стол сумочку, она принялась размахивать руками и бубнить что-то похожее на африканские заклинания.

– Господи Иисусе! Что вы делаете? – вскричала Рая.

– Да, в самом деле… – поинтересовался Завадский.

– Тихо! – шикнула Екатерина Андреевна и взглянула на часы.

Через несколько секунд с улицы донёсся колокольный звон. Рая начала неистово креститься.

– Чайкин, убери отсюда свою тётю! – взмолился Завадский.

– Не беспокойтесь, – взяв со стола сумочку, сказала Екатерина Андреевна, – я уже ухожу.

С торжествующей улыбкой на лице она направилась к выходу. У двери Екатерина Андреевна остановилась и, снисходительно посмотрев на окружающих, заявила:

– Это не она.

В коридоре Чайкин догнал свою тётю.

– Ну что ты здесь устроила! – яростно зашептал он. – Ты же… ты же позоришь меня!

– Это я тебя позорю? – вскинулась Екатерина Андреевна. – Это ты меня позоришь! Вместе со всем своим отделением милиции!

– Полиции.

– Неважно! Если два сыщика не могут разобраться с несчастной иммигранткой…

Из допросной комнаты вышел Завадский с папкой подмышкой и незажжённой сигаретой в зубах.

– Ну, знаете! Это уже переходит все границы! – обратился он к самовольной сыщице. – Тоже мне, экстрасенс!

– А вы сами посудите: набожная, суеверная женщина – она бы побоялась изображать призрака. И зеркала бы бить не стала. Это кто-то другой.

В дальнем конце коридора показались Вениамин Аркадьевич и Жанна. Увидев Екатерину Андреевну, Завадского и Чайкина, Ларионов поспешил к ним.

– Где Рая? Она созналась?

– Рая тут ни при чем, – ответила за всех Екатерина Андреевна.

– Ну, я бы не стал пока… – возразил Завадский.

– Я знал! – воскликнул Вениамин Аркадьевич. – Такая скромная женщина! Из Петербурга!

– Она из Кишинёва, – поправила Екатерина Андреевна.

– Как из Кишинёва?

– Но это не она утроила погром в вашей квартире.

– Но тогда кто? – спросила Жанна.

Скрипнув старыми петлями, отворилась массивная дверь. В тёмную прихожую шагнул Вениамин Аркадьевич с Тимошей на руках. Он щёлкнул выключателем, отпустил собачонку и положил шляпу на полку.

Из глубины квартиры донёсся громкий стук и звон стекла. Ларионов вздрогнул, Тимоша, тявкая, побежал в комнату. Вениамин Аркадьевич, крадучись, направился следом. Дрожащей рукой он включил свет и замер в ужасе.

На стене гостиной, рядом с обгоревшим портретом Нателлы, багровела надпись: «Беги отсюда!».

Завадский, по своему обыкновению, задумчиво прохаживался по комнате, Чайкин разглядывал разбитое оконное стекло, а Екатерина Андреевна изучала надпись на стене.

– Теперь даже капли некому подать, – сетовал Вениамин Аркадьевич, наливая корвалол в рюмку.

– Между прочим, Рая была в полиции, когда злоумышленник проник в квартиру, – заметила Екатерина Андреевна.

– Да, похоже, сиделку придётся отпустить, – вздохнул Завадский.

– Как отпустить?

– Так ведь уважаемый господин Ларионов забрал своё заявление…

– Да, да, я забрал, – подтвердил Вениамин Аркадьевич. – Я не хочу, чтобы Рая пострадала…

– Но ведь у неё поддельные документы! – не успокаивалась Екатерина Андреевна.

– Это уже не наша забота, – отмахнулся Завадский. – Пусть миграционная служба разбирается.

– А завещание?

Вениамин Аркадьевич проглотил корвалол.

– Завещание придётся переписать, – сказал он, поморщившись.

– На Жанну?

– На Жанну. Вы же не думаете, что это её художества?

– Нет, не думаю… – согласилась Екатерина Андреевна. – Может, это студентка, которая вчера вам угрожала?

– Ну-ка, ну-ка! Что ещё за студентка? – заинтересовался Завадский. – И почему я ничего не знаю?

– Это Валерия. Долгополова, – пояснил Вениамин Аркадьевич. – Она провалила экзамен, и я подал документы на её отчисление. Но я не думаю…

– Скажите, Вениамин Аркадьевич, – перебила его Екатерина Андреевна, – а Нателла была левшой?

– Нет… А что?

– Посмотрите на эту надпись – она сделана левшой. Капли краски на полу – чем правее, тем ближе к стене.

Тимоша, кружась под подоконником, громко тявкнул. Чайкин опустил взгляд и кончиками пальцев поднял с пола белую перчатку.

– Тут перчатка, – пробормотал он.

– Женская! – воскликнул Завадский.

– Шёлковая, – уточнила Екатерина Андреевна.

– У Нателлы таких не было… – сказал Вениамин Аркадьевич.

– Ну, вот видите! – обрадовался Чайкин. – Значит, это не она.

– Призрак в перчатках, – задумчиво проговорил Завадский и вздохнул. – Чистюля какой-то…

Лето, похоже, никак не желало уступать место уже пришедшей осени. На улице по-прежнему было жарко. Несмотря на будний день, в Екатерининском парке было много народу. Екатерина Андреевна и Чайкин сидели на скамейке в тени каштана и с наслаждением поглощали эскимо.

– Ладно, я побегу, – сказал Чайкин, доев мороженое. – В театр опаздываю.

– В театр?

– Надо побеседовать с Валерией Долгополовой, студенткой Ларионова.

Екатерина Андреевна выбросила обёртку от мороженого в урну, вытерла платочком губы и резко встала со скамейки.

– Я с тобой, – заявила она.

В это мгновение к ней подбежала толстая слюнявая собака и принялась надрывно брехать. Следом подошла хозяйка собаки, в которой нетрудно было узнать Кабанову – недавнюю посетительницу Вениамина Аркадьевича, грозившую ему выселением. Екатерина Андреевна сразу заметила белые перчатки у неё на руках.

– Тоби, фу! – крикнула Кабанова. – А, это вы, «свидетель»… – фыркнула она, узнав Екатерину Андреевну. – Тоби! Ко мне!

Кабанова пристегнула собаку на поводок и ушла.

– Кто это? – удивлённо спросил Чайкин.

– Некто Кабанова Аделаида Ростиславовна, – ответила Екатерина Андреевна. – Из строительной компании, которая пытается выселить Вениамина Аркадьевича из его квартиры. Ты обратил внимание, как она пристегнула поводок?

– Как?

– Левой рукой. Она левша! И носит белые шёлковые перчатки.

– Да-а? – растерянно протянул Чайкин. – Так, может…

– Может, – согласилась Екатерина Андреевна. – Но сначала – в театр!

Актриса, в ярком гриме и с охапкой цветов в руках, вбежала в гримёрку. Вдалеке были слышны не стихающие аплодисменты. Актриса посмотрела в зеркало и, одарив себя чарующей улыбкой, бросила цветы на столик.

– Добрый вечер! – раздалось позади.

Актриса обернулась и увидела Екатерину Андреевну, расположившуюся в кресле. Рядом стоял Чайкин.

– Здрась… – пренебрежительно бросила актриса, а точнее, начинающая актриса и нерадивая студентка Вениамина Аркадьевича, Валерия. – Хм! Я вас помню! Вы были дома у Лопедевеги?

Валерия села напротив зеркала и принялась снимать грим.

– Лопедевеги? – переспросил Чайкин. – Ах, ну да!

– А ты ещё кто? – спросила актриса, будто впервые заметив его.

Чайкин полез в карман за удостоверением.

– Я, вообще-то, полиция, – сказал он. – У меня к вам вопрос: где вы были вчера вечером?

– Где мы были, мы не скажем, а что делали – покажем! – пропела Валерия.

– Покажете? – растерянно пробормотал Чайкин.

– Если я тебе покажу – ты ночью не уснёшь! – обернувшись и посмотрев ему прямо в глаза, таинственным голосом произнесла актриса и тут же расхохоталась. – Неужели что-то с Лопедевегой? Надеюсь, он наконец околел. Старый хрыч!

– С какой стати? Он жив.

– Какая жалость! – воскликнула Валерия.

Среди множества вещей, разбросанных на гримерном столике, Екатерина Андреевна приметила колоду карт. Она взяла её и протянула Валерии.

– Вытащите любую карту, милочка.

– Вам что, делать нечего? – фыркнула актриса.

– Тащи! А то порчу напущу! – неожиданно грозно прошипела Екатерина Андреевна, сверкнув глазом, будто заправская цыганка.

Чайкин даже рот разинул от удивления.

– Ну, ладно, ладно, – испуганно пролепетала Валерия и вытащила из колоды карту.

– Дама треф, – объявила Екатерина Андреевна.

– Это хорошо или плохо? – дрогнувшим голосом спросила актриса.

– Вы левша.

– Я знаю. И что с того?

– Значит, теперь у нас две левши, – задумчиво проговорила Екатерина Андреевна. – А какие у вас перчатки?

– Чего? – не поняла Валерия.

Завадский сидел за столом и полуприкрытыми глазами наблюдал за кружащим по кабинету Чайкиным.

– Это та тётка с собакой! Как её… Кабанова! Сто процентов! – восклицал Чайкин.

– Взрослая, солидная женщина! – с сомнением произнёс Завадский. – Ей что, делать нечего?

– Но перчатка-то её!

– Это ещё не доказано.

– И она левша! – не отступался Чайкин.

– А это ещё ничего не значит, – возразил Завадский. – Скажи честно, это всё твоя тётка выдумала?

– Не выдумала, а сопоставила, – послышалось сзади.

Завадский вздрогнул и обернулся. В дверях стояла Екатерина Андреевна.

– Я прошу прощения за неожиданное вторжение… – сказала она.

– При всем уважении, Екатерина Андреевна, – перебил её Завадский, – здесь – отделение внутренних дел…

– Я знаю, что здесь – отделение внутренних дел, Александр Александрович. Потому и пришла. Я предполагала, что вы не станете слушать Андрея.

– И решили подогнать тяжёлую артиллерию?

– Нечего сказать, убойный комплимент. Хотя я бы охарактеризовала себя, как лёгкую мортиру. – Екатерина Андреевна присела на стул. – У Кабановой есть мотив. Это факт. И есть возможности.

– Я вас умоляю! – отмахнулся Завадский. – Как вы себе это представляете? Толстая тётка влезла в окно с банкой краски подмышкой, разбила зеркала. Да ещё и призраком нарядилась! Это же просто глупо!

– В квартире точно была она, – не унималась Екатерина Андреевна. – И вряд ли она забралась туда через окно. Скорее всего, каким-то образом открыла дверь. Но в одном вы правы – толстая тётка! Призраком наряжалась не Кабанова – не та комплекция. Значит, есть кто-то ещё… Вы должны установить за ней наблюдение!

– Что? Какое наблюдение? Вы издеваетесь?

– Может, у неё есть сообщница?

– Сообщница?

Екатерина Андреевна поднялась и бодрой походкой направилась к выходу.

– Подумайте над этим, – бросила она на ходу.

– Караул! – схватившись за голову, взвыл Завадский.

– Сан Саныч, в самом деле – давайте установим наблюдение за Кабановой, – загоревшись этой идеей, предложил Чайкин.

– Хорошо! – помолчав, согласился Завадский. – Вот сам за ней и понаблюдаешь. Но чтобы я твою тётю здесь больше не видел!

В квартире Ларионова раздался звонок. Вениамин Аркадьевич подошёл к двери и открыл. На пороге стояла, одетая в чёрный костюм и такого же цвета шляпку, улыбающаяся Екатерина Андреевна.

– Добрый вечер, – произнесла она.

– Здравствуйте! Очень хорошо, что зашли, – обрадовался Вениамин Аркадьевич. – Я как раз чай пить собирался. Прошу вас…

– Благодарю! Весьма признательна. – Екатерина Андреевна сняла шляпку и подала хозяину. – А когда вы собираетесь выгуливать вашего питомца? – Она кивнула на выкатившегося в прихожую Тимошу.

– Где-то через час.

– Превосходно!

В тёмном парке было пустынно. Время от времени выглядывавшая из-за облаков луна заливала мрачный ландшафт мистическим светом и вскоре снова скрывалась, отдавая окружающий мир на откуп мгле, лишь местами разорванной лучами редких фонарей.

Вениамин Аркадьевич робко вышагивал по дорожке. Впереди на поводке семенил Тимоша, то и дело оглядываясь на поминутно останавливающегося и озирающегося хозяина.

Из-за ротонды, расположенной возле пруда, за ними внимательно следила фигура, странным образом напоминающая старуху Шапокляк.

– Веничка-а, – донеслось из темноты. – Ты идё-ошь?

Шапокляк напряглась и немного высунулась из своего укрытия, подставив лунному свету лицо, которое оказалось лицом Екатерины Андреевны. Возбуждённые глазки сверкали из-под очков, будто два уголька на фоне падающей на лоб тени от шляпки. Екатерина Андреевна напряжённо искала взглядом источник голоса. Ничего. Точнее, ни зги.

– Нателла? – послышался голос Ларионова.

– Иди-и ко мне-е… – отозвалась Нателла.

Её завывающий голос казался объёмным и словно доносился отовсюду сразу.

Позади раздался плеск воды и невнятное бормотание. Екатерина Андреевна пригнулась и бесшумно подкралась к пруду. На фоне сверкающей водной глади отчётливо выделялись две фигуры: одна низкорослая, другая долговязая.

– Дар кучо? – громким шёпотом спросила низкорослая фигура.

– Дар ин чо! – ответила долговязая фигура.

Вновь послышался плеск воды.

– Тихо вы! – выскочив из-за кустов, шикнула Екатерина Андреевна. – Расшумелись тут!

Обе фигуры, одна за другой, с шумом попадали в пруд. Через мгновение над водой показалась голова Сархата, а следом отчаянно отплевывающийся Анзур.

– Екатрин Андревна? – прошептал Сархат.

– Вы что тут делаете? – строго спросила Екатерина Андреевна, подойдя к самой кромке.

– Ми тут рыба ловил, – признался таджик.

Его младший товарищ часто закивал, демонстрируя кривую самодельную удочку.

– Кого-нибудь подозрительного видели?

– Женщин был, – ответил Сархат. – Бели-бели, как луна.

Анзур снова закивал.

– Где был? – спросила Екатерина Андреевна.

– Туда хадил, – показал Сархат. – Ратонда.

– Внутрь?

– Нутрь, нутрь.

– Сидите здесь. Тихо, – приказала Екатерина Андреевна и резво переместилась обратно к ротонде.

Ларионова нигде не было видно. Откуда-то донеслось тревожное тявканье. Екатерина Андреевна поспешила на звук и обнаружила Вениамина Аркадьевича лежащим на земле. Рядом, натягивая поводок, надрывно тявкал Тимоша.

– Ах, чтоб тебя!.. – воскликнула Екатерина Андреевна и склонилась над Ларионовым. – Ну, что ты разлаялся? – Она взглянула на Тимошу. – Не узнал, что ли?

Чёрная тень накрыла беснующегося Тимошу и неподвижно лежащего Вениамина Аркадьевича. Екатерина Андреевна медленно обернулась. Белая женская фигура с неестественно застывшим лицом с размаху огрела её по голове здоровенной палкой.

Карета скорой помощи неуклюже перегородила дорогу. Лиловый свет проблесковых маячков прыгал по огромным каштанам, нырял в пруд и, отразившись от водной глади, многократно усиленный, ударял в кусты сирени, придавая им колдовской оттенок. В машине с перебинтованной головой сидела Екатерина Андреевна Романова и покорно предавалась в руки молодого симпатичного врача, который с редким усердием измерял у пострадавшей давление, отсчитывал пульс, заглядывал в глаза и просил показать язык.

Возле скорой помощи топтались Завадский и Чайкин. Чуть поодаль переминались с ноги на ногу Сархат и Анзур, держа на поводке притихшего Тимошу.

– Как голова? – спросил Чайкин.

– Пустяки, – отозвалась Екатерина Андреевна. – Что с Вениамином Аркадьевичем?

– Увезли в больницу, – сообщил Завадский.

– Вам я бы тоже проехать в больницу, – посоветовал Екатерине Андреевне врач.

– Нет уж, благодарю, – возразила она и выбралась из машины.

Чайкин предупредительно подал тёте руку.

– Вы нападавшего разглядели? – спросил Завадский.

– Нападавшую, – поправила Екатерина Андреевна. – Это была женщина.

– Да, да, я слышал, – сказал Завадский, кивая на таджиков, – «бели-бели, как луна».

– Я её не разглядела, потому что она была в маске.

– В маске? – переспросил Чайкин.

– Да, в такой… силиконовой. И маска действительно чем-то напоминает Нателлу.

– Отлично! – воскликнул Завадский и с досадой хлопнул ладонью по своей неизменной папке. – И кого нам теперь искать?

– Но я слышала голос, – заметила Екатерина Андреевна. – Это не Кабанова и не студентка Валерия… И даже не племянница Жанна.

– Значит, опять – призрак? – горько усмехнулся Завадский.

В небольшой двухместной палате, на одной из коек, устроившись полусидя, читал книжку Вениамин Аркадьевич Ларионов. Вторая койка была тщательно заправлена и пустовала.

Дверь в палату распахнулась, и на пороге возникла Екатерина Андреевна Романова с традиционной сеткой апельсинов в руках и большим пластырем на лбу.

– Доброе утро! – радостно поприветствовала она больного.

– Екатерина Андреевна? Какой сюрприз!

– А вы тут один! Прямо, как лорд. – Екатерина Андреевна вошла в палату и положила апельсины на тумбочку. – Выглядите хорошо.

– Спасибо. Признаться, я терпеть не могу постельный режим.

– Ничего! Скоро мы поймаем злоумышленника, и…

– Но это же была Нателла…

– «Иллюзии привлекают нас тем, что избавляют от боли, а в качестве замены приносят удовольствие», – процитировала Екатерина Андреевна.

– Кто это сказал?

– Зигмунд Фрейд.

Ларионов покачал головой.

– Я просто увлекаюсь чтением афоризмов, – пояснила Романова. – «Юность довольствуется парадоксами, зрелость – пословицами, старость – афоризмами».

– А это…

– Дон-Аминандо.

– Не слышал о таком.

– Так я про иллюзию…

– Никто не знает наверняка, куда попадают души умерших, – изрёк Вениамин Аркадьевич.

– И не следует торопиться это узнать, – поспешила заметить Екатерина Андреевна.

– В тот день мы с Нателлой вернулись из театра. Был поздний вечер. Кто-то позвонил ей. Она сказала, что на пять минут выйдет – какой-то сюрприз. Я не хотел отпускать её одну, но… Нателла была так весела… Я прождал больше часа. Потом стал звонить ей на сотовый, она не отвечала. Я не спал всю ночь… А утром пришли из полиции, сказали, что Нателла утонула… Зачем я отпустил её! Если бы я… Может, она во всем винит меня?

– Она вас ни в чем не винит. И уж конечно, не торопит вас присоединиться к ней. Поверьте, я-то женщин знаю… Ладно, мне пора. Я только на минутку забежала.

– Как, уже уходите? – встрепенулся Ларионов.

– Дела, дела! – пропела Екатерина Андреевна. – Кстати, я бы хотела посмотреть ваш домашний архив: фотографии, плёнки, записи… Если вы, конечно, не против.

Вениамин Аркадьевич достал из тумбочки ключи и протянул Екатерине Андреевне.

– Прошу!

– Благодарю. А вы поправляйтесь, я загляну на днях.

С экрана телевизора глядела улыбающаяся Нателла.

– Веничка! Ты идёшь? – спросила она. – Ну, хватит снимать! Иди ко мне!

Камера приблизилась к Нателле.

– Потанцуем? – кокетливо произнесла она.

Екатерина Андреевна остановила запись и перемотала плёнку назад. Старенький видеомагнитофон со скрипом повиновался. Екатерина Андреевна нажала на кнопку «воспроизведение». На экране вновь появилась Нателла.

– Веничка! Ты идёшь?

Екатерина Андреевна нажала на «стоп».

– Вот сукин сын! – воскликнула она и, спохватившись, обернулась.

Но в квартире Ларионова она была одна.

– Простите мой французский, – машинально пробормотала Екатерина Андреевна. – А ведь он был прав! С ним говорила Нателла…

За столом в комнате для допросов сидел в привычной позе, сложив перед собой руки, Завадский. На сей раз в качестве подозреваемой напротив сгорбилась Аделаида Ростиславовна Кабанова.

– Хотите воды? – спросил Завадский и, не дожидаясь ответа, наполнил стакан из потёртого мутного графина.

Кабанова залпом осушила стакан и аккуратно поставила его на стол.

– Я вам ещё раз повторяю, не было меня в парке, – сказала она. – И я не знаю никакого призрака.

– Может, вы ещё будете отрицать, что забрались в квартиру к гражданину Леонову? – прищурившись, спросил Завадский.

– Буду. Никуда я не забиралась.

– Чайкин? – Завадский кивнул напарнику, сидевшему на подоконнике.

Чайкин проворно достал из портфеля прозрачный пакет с перчаткой и подал его Завадскому.

– Это ваша перчатка? – спросил Завадский.

– Нет, – ответила Кабанова.

– Ну что ж, проверим.

Он вернул перчатку Чайкину и с показной осторожностью передал ему стакан, из которого пила Кабанова.

– Товарищ лейтенант, отнесите всё это в лабораторию, – сказал Завадский. – Пусть сравнять образцы ДНК, найденные на перчатке, с теми, что на этом стакане.

Чайкин направился к двери.

– Вы что, серьёзно? – не поверила Кабанова. – Подождите!

Чайкин остановился.

– Я вас слушаю, – улыбнувшись, как можно мягче произнёс Завадский.

– Да, я забралась к нему в квартиру, – затараторила Кабанова. – Ещё когда первый раз приходила, сделала слепок с ключей, на всякий случай, – они в прихожей валялись. А потом я узнала, что ему призраки мерещатся, и решила попугать немного. Чтобы он побыстрее съехал с этой квартиры!.. Я пришла к нему домой, пожгла фотографии, побила зеркала. Но это не помогло.

– И вы забрались к нему снова?

– Ну, да!

– С какой целью?

– Написать на стене что-нибудь угрожающее…

– А окно зачем разбили?

– Для правдоподобности. И всё! Ни в каком парке я не была, и никого по голове не била.

– Кто ваша сообщница? – деланно нахмурив брови, спросил Завадский.

– Да нет у меня никакой сообщницы!

В эту секунду распахнулась дверь, и в комнату вошла Екатерина Андреевна.

– Чайкин! – заорал Завадский так громко, что Кабанова со страху чуть со стула не свалилась.

– Тёть Кать, опять ты? – пролепетал Чайкин.

– Спокойствие! – изрекла Екатерина Андреевна. – Призналась? – Подойдя ближе, она пристально посмотрела на Кабанову. – Это ведь вы учинили погром в квартире?

– Да, это она, – подтвердил Завадский.

– Послушайте! – взмолилась Кабанова. – Да, я виновата, признаю. Я попортила имущество… Но я готова всё компенсировать, честное слово!

Неожиданно лицо её искривила почти детская гримаса, и она громко зарыдала:

– Не сажайте меня в тюрьму-у-у! Пожалуйста-а-а!

Екатерина Андреевна что-то шепнула на ухо Завадскому.

– Если будете с нами сотрудничать, постараемся вам помочь, – произнёс Завадский.

– И насчёт компенсации – это тоже весьма кстати… – добавила Екатерина Андреевна.

– Дежурный! – крикнул Завадский.

В комнату заглянул молодой сержантик.

– Уведите задержанную.

Кабанова поднялась и, громко всхлипывая, вышла из комнаты.

– Не такой уж она и крепкий орешек, – заметила Екатерина Андреевна.

– Сан Саныч её на понт взял! – хихикнул Чайкин.

Екатерина Андреевна осуждающе взглянула на внучатого племянника.

– Что за выражение, Андрей?

– Спровоцировал, – поспешил исправиться Чайкин. – Ну… якобы мы сейчас генетическую экспертизу проведём: перчатка, стакан…

– Спровоцировал… – повторила Екатерина Андреевна и вдруг воскликнула: Гениально! Я знаю, как поймать призрака!

Вениамин Аркадьевич сидел в кресле, укутав ноги пледом. На коленях его дремал Тимоша. По соседству, на диване и на стульях, разместились его племянница Жанна, домработница Рая, студентка, она же начинающая актриса Валерия, и представитель компании-застройщика, Аделаида Ростиславовна Кабанова. У всех на лицах нетерпеливое ожидание периодически сменялось тревогой и любопытством. Екатерина Андреевна Романова с подносом в руках обходила присутствующих и угощала прохладным лимонадом. После того как все взяли бокалы, она присела на стул у окна, возле которого, словно не обращая внимания на эту необычную пёструю компанию, спиной ко всем молча стоял Завадский.

На середину комнаты вышел Чайкин.

– Мы собрали вас здесь сегодня, чтобы сообщить о том, что расследование близится к завершению, и мы хотим поблагодарить вас всех за сотрудничество, – объявил он.

– Значит, всё закончилось? – воскликнула Рая.

– Да. Кстати, по просьбе Вениамина Аркадьевича, мы обратились в миграционную службу и оформили вам документы. Вот, возьмите.

Чайкин протянул Рае вложенные в прозрачный пакет документы.

– Спасибо, – растроганно прошептала Рая и пустила слезу.

– А Вениамин Аркадьевич хочет попросить вас вернуться к нему в качестве домашней помощницы, – вставила Екатерина Андреевна. – Я правильно говорю?

 Ларионов, улыбнувшись, кивнул.

Рая бросилась к нему и затараторила:

– Спасибо вам! Спасибо огромное-преогромное! Я никогда не забуду! Честное слово!

– Ну, что вы, что вы! – смутился Вениамин Аркадьевич, ласково похлопывая её по плечу.

 Рая, вытирая слезы, вернулась на место.

– А вам, юное дарование, – обратилась Екатерина Андреевна к Валерии, – несмотря на вашу выходку с древнегреческим этюдом, жаловано прощение и возможность пересдать экзамен по танцу.

– Правда? – подскочив, радостно взвизгнула Валерия.

– И жертву моего злосчастного проклятья с раскаяньем приму в отцовские объятья, – процитировал Вениамин Аркадьевич.

– Учитель! Вы бог! – воскликнула Валерия. – Простите меня!

 И она бухнулась на колени посреди комнаты. Чайкин помог ей подняться, чем сразу же заслужил убийственно томный взгляд.

– Спасибо, офицер, – тихо проговорила Валерия и добавила шёпотом: – Приходите сегодня в театр. Я буду ждать!

– Кстати, наша уважаемая представитель строительной компании, – прервала лирическую сцену Екатерина Андреевна, – раскаялась в содеянном и с радостью компенсирует Вениамину Аркадьевичу ущерб, нанесённый в результате недавнего погрома, в размере… одного миллиона рублей.

– Что? – растерянно переспросила Кабанова, привстав.

– Ой, простите! Что это я, в самом деле! – сказала Екатерина Андреевна. – Конечно же, не одного миллиона рублей, а… полутора миллионов.

 Екатерина Андреевна захлопала в ладоши, а вслед за ней принялись громко аплодировать и все остальные.

– Я… я… пф-ф! Я… – растерянно бормотала Кабанова и, наконец, с трудом взяв в себя в руки, громко произнесла: – Да! Да! Деньги будут перечислены уже завтра.

– Ну, вот и чудесно! – воскликнула Екатерина Андреевна.

Она встала и принялась с подносом обходить присутствующих, собирая бокалы.

– А что всё-таки с призраком? – поинтересовалась Жанна.

– В процессе следственно-розыскных мероприятий, недалеко от места последнего происшествия в парке мы нашли маску, – сообщил Чайкин. – По свидетельству Екатерины Андреевны, эта маска принадлежит человеку, изображавшему призрак покойной Нателлы Ларионовой. Видимо, злоумышленник её потерял после того, как напал на Екатерину Андреевну. На маске обнаружены чёткие отпечатки. Осталось только узнать, чьи.

 Жанна протянула свой бокал, чтобы поставить на поднос подошедшей Екатерине Андреевне, и неожиданно уронила его. Бокал со звоном разлетелся на мелкие осколки.

– Я сейчас уберу, – воскликнула Рая и выбежала из комнаты.

Екатерина Андреевна с подносом в руках тоже вышла.

– Ещё раз всем спасибо, – поблагодарил присутствующих Чайкин. – До свидания.

 Чайкин с Завадским покинули комнату. За ними устремились Кабанова и Валерия. Вениамин Аркадьевич поднялся проводить гостей.

В это время вернулась Рая с веником и совком.

– Я сама, – заявила Жанна и, отобрав у домработницы веник, принялась сметать осколки в совок.

Из подъезда торопливо вышла Жанна. Оглядевшись, она подошла к припаркованному поблизости чёрному «Пежо» и открыла багажник.

 Подтащив поближе затолканную в угол спортивную сумку, Жанна открыла её резким движением, едва не сломав молнию, и принялась судорожно рыться в содержимом: белое кисейное одеяние, белые туфли, светлый парик, маска. Жанна облегчённо кинула маску обратно в сумку и закрыла багажник.

– Все на месте? – спросил строгий женский голос.

 Жанна вздрогнула и обернулась. Перед ней стояли Екатерина Андреевна, Завадский и Чайкин. За их спинами резко затормозила машина, из которой выпрыгнули двое полицейских в форме.

– Гражданка Юрьева, вы задержаны, – объявил Завадский.

Полицейские подошли к оторопевшей Жанне и защёлкнули у неё на запястьях наручники.

– На каком основании? – едва придя в себя, вскричала Жанна.

– Вы подозреваетесь в покушении на убийство своего дяди, Вениамина Аркадьевича Ларионова.

– Бред! – фыркнула Жанна. – Зачем мне это?

– Да не такой уж это и бред, – сказала Екатерина Андреевна. – Вот копия завещания, согласно которому в случае смерти Вениамина Аркадьевича вам отойдут два гектара земли и дом в Переделкине. А после того, как вы удачно подставили Раю, вам бы ещё и квартира досталась.

– Ах ты, ведьма! – заорала Жанна, кидаясь на Екатерину Андреевну с таким остервенением, что полицейские с трудом удержали её. – Жалко, я тебя в парке не грохнула!

– Уведите, – распорядился Завадский.

Полицейские поволокли вырывающуюся и отчаянно рычащую Жанну к машине. Чайкин пошёл следом.

– Все мы, женщины, ведьмы, – задумчиво проговорила Екатерина Андреевна.

– Это точно! – машинально брякнул Завадский и, спохватившись, поспешил за своим младшим напарником.

Екатерина Андреевна как раз наливала в чашку свежезаваренный чай, когда на кухню вошёл Чайкин.

– Чай будешь? – спросила она.

– Буду, – отозвался внучатый племянник.

Екатерина Андреевна подала ему чашку и наполнила вторую.

– Да-а, ну и денёк сегодня выдался, – потянувшись, проговорил Чайкин. – Представляешь? Жанна призналась, что это она утопила Нателлу. Тогда, год назад.

– Я догадывалась.

– Выманила её из дома под предлогом устроить сюрприз Вениамину Аркадьевичу, привела в парк, оглушила и сбросила в пруд.

– Да, я так всё примерно и представляла, – сказала Екатерина Андреевна, вставая из-за стола.

– Всё-таки здорово ты её…

– На понт взяла, – сказала Екатерина Андреевна.

– Тёть Кать, что за выражение!

– Нормальное выражение!

И Екатерина Андреевна залилась звонким заразительным хохотом. Через некоторое время Чайкин не выдержал и тоже принялся гоготать, взвизгивая и хлопая себя по ляжкам. Так они и смеялись вдвоём, тыкая друг в друга пальцами, то стихая, а то вдруг разражаясь новой порцией истерического хохота.

– Кстати, что ты решила с институтом? – едва успокоившись, спросил Чайкин, вытирая слёзы рукавом рубашки.

– Нет, в институт я не вернусь, – покачав головой, ответила Екатерина Андреевна. – И репетиторствовать тоже больше не хочу.

– Вот это правильно! – облегчённо выдохнул Чайкин. – Значит, заслуженный отдых?

– Расследование преступлений! – объявила Екатерина Андреевна. – Вот моё призвание!

– Нет! Только не это! – взмолился Чайкин. – Лучше я по всему городу твои объявления буду расклеивать!

На старенькой радиоле крутилась виниловая пластинка. Из желтоватого тряпичного динамика негромко лилась щемящая душу песня Юрия Визбора «О, моя дорогая, моя несравненная леди».

Екатерина Андреевна сидела в кресле, держа на коленях большой фотоальбом в бордовом бархатном переплёте. С фотографий на неё смотрели: юная пара с маленьким мальчиком на руках – внучатый племянник Андрей Чайкин со своими безвременно ушедшими родителями; молодая особа в вечернем платье под руку с элегантной дамой – Катя Романова со своей сестрой Дашей;

Екатерина Андреевна аккуратно потянула за толстый, будто фанера, серый лист и отделила его от альбома. Лист оказался двойным. Екатерина Андреевна, осторожно подцепив ногтем, раскрыла его, как бы выворачивая наизнанку, и её взору предстали ещё несколько старых фотографий. На первой была изображена всё та же молодая особа под руку с Юрием Владимировичем Андроповым, на другой она обворожительно улыбалась, стоя рядом с Маргарет Тэтчер, на третьей – с Джоном Кеннеди, затем с Эрнесто Че Геварой, с Джоном Ленноном, с принцессой Дианой. И, наконец, в обнимку с Юрием Визбором.

 Екатерина Андреевна погладила эту последнюю фотографию пальцем. Губы её слегка дрогнули, она улыбнулась и, сложив потайную страницу, вставила её обратно в альбом.

Журнал «Искатель» (Москва) 2016, № 1

Молодёжный журнал «Странник» (Саранск) 2016, № 3