Читать книгу Маршал Шапошников - Владимир Анищенков - Страница 8

В ноябре 1912 года жизнь молодого офицера круто изменилась. Приказом по военному ведомству Шапошников был переведён в Генеральный штаб с назначением старшим адъютантом штаба 1‐й кавалерийской дивизии, дислоцировавшейся в городе Ченстохов. В следующем месяце высочайшим приказом он был произведён в капитаны.

Город Ченстохов[44] расположен на юге Польши, которая тогда входила в состав Российской империи. На горе стоит древний Ясногорский монастырь, где находится главная святыня Польши и всей Восточной Европы – Ченстоховская икона Богородицы. Судьба этой иконы связана со службой Бориса Шапошникова в этом городе. Вот что рассказывала впоследствии его невестка Слава Славатинская[45]. «Однажды к ним в штаб обратился городской глава Ченстохова: «Панове офицеры, помогите! У нас несчастье: похищена Ченстоховская икона». Как потом выяснилось, её хотели увезти в Америку и наняли похитителей. Шапошников разделил наших воинов на три отряда, и они бросились в погоню. Борису Михайловичу с его солдатами удалось нагнать похитителей, и он возвратил главную польскую святыню на место».

Когда генерал Войцех Ярузельский учился в Академии Генерального штаба СССР, то с поклоном благодарил Игоря Борисовича Шапошникова[46], который тогда руководил кафедрой стратегии: «Наш народ не забудет того, что сделал ваш отец для Польши».

* * *

По прибытии к месту назначения в Ченстохов офицер Шапошников представился начальнику дивизии В.А. Орановскому[47], который расспросил его об учёбе в академии и службе в Туркестане. «Оказалось, что в молодые годы он тоже служил в Закаспии. Во время нашей беседы в кабинет вошла жена Орановского, дочь бывшего главнокомандующего русскими армиями в Маньчжурии Линевича и пригласила нас завтракать. Вместо официального визита я сразу попал в семейную обстановку Орановского».

Впоследствии Шапошников высоко ценил командирские и человеческие качества своего командира: «Как начальник дивизии, Орановский всегда брал на себя ответственность за принимаемые решения, учил дивизию и, нужно сказать, действительно сделал из неё хорошее боевое соединение. …Как офицер Генерального штаба, Орановский был деятельным, опытным, тактичным. Он прививал эти качества и мне».

В первые же дни по приезду Шапошников познакомился и с другими своими новыми сослуживцами. Среди них были личности довольно интересные. Командиром 14‐го уланского Ямбургского полка был полковник Хмыров[48], который после революции командовал кавалерийской дивизией Красной армии.

Во главе отчетного отделения служили подполковник Лукирский и капитан Дроздовский[49]. Тоже две заметные личности. Но один служил в Красной армии, другой – Белой.

Вообще штаб Варшавского военного округа считался передовым в русской армии. «Офицеры Генерального штаба в Варшавском военном округе жили сплочённой семьёй. Этому способствовало наличие единственного в армии особого собрания офицеров Генерального штаба, где происходили доклады, военные игры, товарищеские ужины и обеды. Здесь генерал по-дружески говорил с капитаном и обменивался взглядами по военным вопросам. При штабе округа издавался небольшой военный журнал. Кроме того, в Варшаве выходила газета «Офицерская жизнь».

В первые же месяцы службы на новом месте Шапошников участвовал в разработке нового мобилизационного плана. На дивизию, расположенную на границе, ложилась задача прикрытия, во-первых, самой границы, а во-вторых, стратегического развертывания армий.

В 1919 году Б.М. Шапошников написал исторический очерк о планировании и выполнении первой оперативной задачи 14‐й кавалерийской дивизии, помещенный в «Сборнике статей по военному искусству».

В обязанности офицера Генерального штаба в Варшавском военном округе входило составление плана на оборонительную или наступательную операцию для предоставления начальнику штаба корпуса. Шапошников представил доклад по атаке Горайских высот.

Также старший адъютант пограничных дивизий был обязан выписывать две газеты на немецком языке, и после просмотра всё, что касалось военных вопросов, переводить и с вырезкой отправлять старшему адъютанту разведывательного отделения штаба округа.

Кроме того, ему вменялся в обязанность просмотр газет «Русское слово», «Варшавская мысль» (на русском языке) и хотя бы одной польской газеты. А также быть в курсе периодической военной литературы.

Кроме изучения периодики разведывательные данные получали и через агентурную сеть. Этой сложной и тонкой работой занимался и Шапошников. «Однажды… в местечке Заверце… я натолкнулся на вывеску «Увеселительный сад». …На сцене распевали шансонетки на польском и немецком языках. Узнав фамилию содержателя сада… решил рискнуть и написал ему письмо. …Через некоторое время мне позвонили и сообщили, что меня дожидается некое лицо из Заверце. …Побеседовав с ним, сказал, что я знаю о его частых поездках в Краков, и предложил ему взять на себя некоторые поручения. Видя перед собой офицера, он сообразил, к чему клонится разговор, и, подумав, спросил, каковы мои условия. Предложил ему сорок рублей ежемесячно, а за документы – особо. Он согласился и начал работать. Я дал ему задание завести знакомство с писарями штаба 1‐го австрийского корпуса. Через полтора месяца начал получать первые данные».

О том, куда уходили собранные данные, Шапошников узнал значительно позже. «Когда после Октябрьской революции в печати появилась моя статья, в которой я писал, что не знаю, куда пропали наши разведывательные донесения, посылаемые в 14‐й корпус, то глубокий старик Жилинский[50]