Читать книгу Записки промысловика - Владимир Беляков - Страница 8

Для ловли песцов у меня было закольцовано два путика: большой проходил по берегу озера и маленький; по островам и речке Лама. Соболиный путик проходил по лесному массиву вдоль речки Батык.

Я надел лыжи «Тайга», закинул за плечи рюкзак с термосом и привадой, взял в руки тозовку и крикнул Шкалика. Мы направились с ним по укатанному снегоходами следу.

Песец попал в капкан задней лапой. Вырыл себе яму в снегу. При моем появлении открыл пасть и начал угрожающе тявкать, делая рывки в мою сторону. Бежавший за мной Шкалик впервые увидел песца. С любопытством, виляя хвостом, начал рассматривать белое пушистое существо, похожее на собачку, и пытался обнюхать ее. Песец яростно огрызался, предпринимая попытки, укусить. Пес вопросительно посмотрел на меня.

– Взять его!

Эти слова я сказал, не подумав, так как уже неоднократно убеждался, что собака понимает речь. В один момент пес ощетинился, с рычанием схватил песца за шею, встряхнул несколько раз, разжал челюсти. Песец без движения упал на снег.

– Молодец, – похвалил я.

Благодарность он принял как разрешение на расправу. Следующего песца я увидел в метрах ста. Он попал в капкан тоже задней лапой, описывал круги вокруг городушки, натягивая трос, закрепленный на капкане. У меня были опасения, что Шкалик испортит шкурку песца и поэтому постарался отвлечь его разговорами. Пес бежал рядом, внимательно смотрел на меня, не понимая, отчего вдруг я стал такой многословный. Это ему показалось подозрительным. Он остановился, стал осматривать местность и сразу обнаружил песца. Через мгновение он уже мчался к нему и совсем не реагировал на мои крики:

– Фу! Нельзя!

Пес подбежал, схватил песца за шею и проделал с ним тоже, что и с предыдущим. После осмотра тушек я убедился в том, что шкурки не были испорчены.

Прошел еще год. Шкалик вырос и превратился в матерого, мощного, умного, постоянно находящегося в движении охотничьего пса. В конце августа появилось потомство. Сучка Найда родила от него пятерых щенят. По какой-то причине вскоре у нее исчезло молоко, она прекратила кормить щенков и просто убегала, не проявляя материнского инстинкта. Тогда нам пришлось перейти на их искусственное вскармливание. От резиновых перчаток обрезали пальцы, изготовили соски. Разводили порошковое молоко, готовили мясные, рыбные бульоны и кормили их из бутылок, пока они не перешли на обычную пищу.

Довольно крупные, лохматые красивые комочки были любимцами на точке. За мать они принимали Шкалика. При его появлении с радостным повизгиванием бросались к нему, бродили за ним гурьбой, спали, тесно прижавшись к его брюху. Он покорно переносил эту нагрузку еще и потому, что Прошка постоянно находился вместе со щенками, бегал и играл с ними. А Шкалик добросовестно выполнял роль воспитателя: зорко следил, чтобы другие собаки не обижали малышек, строгим рыком осаживал непослушных. А стоило раздаться щенячьему визгу, как он появлялся на этом месте моментально, словно вырастал из-под земли и жестко наказывал обидчика.

Умилительную картинку можно было наблюдать, когда по заснеженной тропке брел Шкалик, а за ним семеня лапками, едва поспевая, пошатываясь в стороны, заваливаясь набок, бежали пушистые создания. Процессию, как всегда, замыкал Прошка, играясь с хвостами отстающих, стараясь зацепить их лапой. И стоило одному из щенков упасть, как он накидывался сверху, и сразу начиналась взаимная возня. С рычанием и тявканьем подключались остальные, создавая кучу-малу. Потом встрепенувшись, лохматые комки распадались и устремлялись догонять своего воспитателя. Мы шутили по этому поводу.

– Шкалик! Ты не папа, ты мама-Карла.