Читать книгу Охота за золотом Путина - Владимир Большаков - Страница 5

Наутро Аша направилась в свой кампус сдавать зачет по Модельному уголовному кодексу США. Профессор Поль Смит был в университете Everest хорошо известен своей требовательностью на экзаменах и зачетах, но к Аше испытывал слабость уже потому, что когда-то и сам работал в Африке, и даже говорил на йоруба. Зачет Аша сдала безупречно и затем несколько минут поболтала с профессором о новостях кампуса, легко переходя с английского на родной язык. Прощаясь, она пожала руку профессору и незаметно передала ему флешку, на которой была записана вся беседа Бриггса с Сандером Липски.

В СВР в Управлении «С» (нелегальная разведка) только его непосредственный куратор знал, что Поль Смит – это член семейного клана нелегалов ПГУ полковник Павел Петрович Кузнецов, шеф разведгруппы СВР во Флориде. В Ясенево даже начальнику американского отдела он был известен только по позывному «Мормон». Аша никак не могла подумать, что всегда безупречно одетый и ухоженный профессор Смит с его манерами потомственного аристократа – русский.

Профессор хорошо знал русский язык, потому что мать у него была русская, что в Америке не редкость, но, как и многие другие жители Майами, всячески избегал любых контактов с шумной и скандальной русской колонией в этом городе, где среди бела дня можно повстречать таких всемирно известных звезд, как Дженнифер Лопес, Хулио Иглесиас и Рики Мартин. В последние годы там купили себе квартиры звезды российской попсы – Алла Пугачева, Наташа Королева, Валерий Леонтьев… Поблизости прописались Игорь Крутой, Игорь Николаев. В элитном районе Майами – Кокосовой роще обосновались российские миллионеры от спорта вроде Курниковой и средней руки «олигархи», такие, как Филипп Богданов. До звезд мировой величины им, конечно, семь верст лаптем щи хлебать, но, тем не менее, пропиской в Майами могут похвастаться…

Встречался Пол Смит с Ашей только в кампусе. Аша обычно передавала ему свою флешку с записями, а он ей свою – для передачи оперативной информации в Москву. Флешки эти были так устроены, что прочитать сообщение с них могли только Аша и Пол – кодом служили отпечатки их пальцев. Если их флешку брал в руки кто-то другой, сообщение немедленно уничтожалось. Засечь передачи Аши было практически невозможно – кодированное сообщение автоматически считывалось с передатчика в ее ай-фоне в тот момент, когда над Майами появлялся российский спутник-шпион. Точно также работал и передатчик самого Пола. До поры вся эта система работала как часы.

В роду Кузнецовых Пол Смит был уже вторым нелегалом. Его отец Петер Смит родился в 1900 году в Риге в семье обрусевших голландских корабелов, которых вывез из Антверпена Петр Первый после своей практики на верфях Ост-Индской компании. Жизнь раскидала Смитов по всему миру. Дальние родственники Кузнецова осели в Южной Африке, где основали крепость Капштад, ставшую впоследствии главным портовым городом ЮАР – Кейптауном. А другие потомки этого рода построили в Америке на Манхеттене первые дома в деревне Нью-Амстердам, теперь более известной как Нью-Йорк.

Видимо была у этого рода какая-то карма, которая связала воедино с судьбой семьи советского разведчика-нелегала такие разные и далекие друг от друга точки на земном шаре – Голландию, Южную Африку, США и Россию. Петер Смит стал Кузнецовым в декабре 1920 года, когда он вместе с другими латышскими стрелками поступил на службу к Дзержинскому в Иностранный отдел ВЧК. Возглавивший его Давыдов (Давтян) Яков Христофорович сказал, что за границей он так и должен остаться Смитом, а в России для конспирации ему придумали новую фамилию. «Что на русском означает голландское слово Смит?», – спросил Давыдов. «Кузнец», – ответил Петер. «А отца как звали?» – «Якобс». – «Вот и будешь теперь Петром Яковлевичем Кузнецовым».

Его боевое крещение состоялось позже. В 1918 году в Трансваале начались массовые выступления шахтеров и рабочих алмазных приисков. Они продолжались почти четыре года. Бастовали вместе и белые, и черные. В Коминтерне не вполне понимали, что там происходит, но объявили, что «южноафриканские рабочие – это один из передовых отрядов грядущей мировой революции». Кремлевские мечтатели грозили: «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем». И поэтому туда, где уже пахло жареным, Иностранный отдел отправлял своих нелегалов, которые действовали и как шпионы ОГПУ, и как тайные эмиссары Коминтерна.

В 1922 году Кузнецов поселился в Кейптауне под своей реальной фамилией Смит и под чекистской кличкой «Бур». Он стал частым гостем у своих дальних родственников, владевших в этом городе крупной адвокатской фирмой. По их рекомендации после согласования с Москвой он и поступил на юридический факультет весьма престижного Кейптаунского университета, который блестяще закончил и там же защитил свою докторскую диссертацию. В свободное время он занимался авиаспортом и вскоре стал настоящим асом. Время от времени он выезжал в Англию, изучал общее право в Оксфорде, а оттуда окольными путями – посещал Москву. В конце 1928 года во время VI конгресса Коминтерна, в котором он, загримированный до неузнаваемости, участвовал как представитель Компартии Южной Африки, его принял Николай Бухарин, незадолго до этого сменивший Зиновьева во главе Коминтерна. Бухарин передал ему письмо, в котором предложил руководству КПЮА немедленно начать бороться за создание «независимой туземной южноафриканской республики».

С этим лозунгом в компартии были в принципе все согласны, но далеко не все считали, что восстание надо начинать немедленно – партию просто уничтожили бы физически. Но слово Коминтерна было законом для коммунистов всего мира. Сталин же к тому времени уже перестал верить в мировую революцию, но стал все активнее использовать Коминтерн, как свое орудие для подрыва позиций в первую очередь США и Англии, а зарубежные компартии, как свою пятую колонну. Тех же, кто эту роль играть отказывался, по команде Коминтерна выбрасывали с руководящих постов. Это происходило во всем мировом коммунистическом движении, в том числе и с лидерами КПЮА. Так, в 1931 г. были исключены из партии ее основатели С. П. Бантинг и Билл Эндрюс, близкие друзья Кузнецова, а вслед за ними африканцы Т. Тибеди и Г. Макабени. Но им еще повезло. Когда разразился Большой террор, ослушившихся Коминтерн вызывали в Москву, и там арестовывали. Такая судьба постигла братьев Рихтеров и еще одного руководителя КПЮА Лазаря Баха. После процесса и казни Бухарина они попали в ГУЛАГ, где их в марте 1938 г. расстреляли.

К счастью для теперь уже профессора Смита все это произошло после его отъезда в Англию, где он начал преподавать в Кембриджском университете на отделении права, где свел знакомство со знаменитой «кембриджской пятеркой»[14], легендой советской разведки. Но тень ГУЛАГа, поглотившего его товарищей, вновь повисла над ним. Он был одним из тех, кто накануне нападения Германии на Советский Союз, сообщил в Москву о том, что Гитлер начнет войну на рассвете 22 июня 1941 года. На его донесении Сталин написал резолюцию: «Это очередная провокация английской разведки. Примерно накажите автора сообщения».

Поставили бы профессора Смита к стенке, как и его товарищей по южноафриканской компартии, если бы точно не сбылся его прогноз. Во время войны он пошел служить добровольцем в королевские ВВС и защищал Лондон от бомбардировщиков Люфтваффе, а в 1944 году прикрывал высадку союзников в Нормандии. Когда освободили Францию, Петер встретил в Париже Анну Васильевну Тулупову. Она была моложе его почти на 20 лет. Ее называли княжной, хотя княжеский род Тулуповых, прекратился еще в XVI веке, так как Иван Грозный истребил всех его представителей на корню. Но дворянкой она все же была, и обожала все русское, хотя и ее род большевики истребили во время революции не менее жестоко, чем ее однофамильцев при Иване IV. Отец Анны Васильевны в годы Гражданской войны служил в штабе генерала Деникина и вместе с ним перебрался во Францию. С большевиками они так и не примирились, но на предложение немцев возглавить «русский корпус» вермахта Деникин и его штаб, который к тому времени возглавил полковник Тулупов, ответили резким отказом. Анна Васильевна запомнила слова отца: «Россия у нас одна, кто бы ей ни правил. Поэтому к ее врагам на службу русский человек идти не имеет права». Год Победы Анна Васильевна встретила вместе с мужем в Лондоне. В Англии в мае 1945-го у них родился сын Поль Смит. Он впервые увидел Россию, когда ему исполнилось 18 лет.

В 1963 году руководство ПГУ пригласило всю семью нелегалов Кузнецовых приехать в СССР на отдых. Они вылетели сначала в Китай, оттуда в Стамбул, а уже оттуда на машине в Болгарию и через Варну в Москву. Петру Яковлевичу вручили все годами дожидавшиеся его ордена и звание генерала. Ему предложили на выбор – либо вернуться на Родину, либо отправиться в новую командировку, на этот раз в США. Он выбрал второе. Но когда через месяц подготовки к новым заданиям он собрался уезжать к новому месту службы, ему сообщили в ПГУ, что его сын Павел – Поль Смит – выразил желание поступить в 101-ю школу. Так в КГБ называли ВРШ – Высшую разведывательную школу (из нее в 1968 году образовался Краснознаменный институт (КИ) КГБ СССР, а после создания СВР – Академия внешней разведки). Опытные вербовщики из ПГУ так показали юному Полю Москву, что он действительно захотел там остаться на учебу. Так он продолжил семейную традицию вроде бы совершенно добровольно. Но видавший виды «Бур» понял, что его мальчик на время остается в России заложником.

Судьба, однако, повернулась так, что Поль Смит, принявший чекистскую фамилию отца, сделал хорошую карьеру в ПГУ, а затем и в СВР. Кто-то срежиссировал его дальнейшую карьеру, по биографии его же отца. По легенде все то время, пока Поль обучался шпионажу в разведшколе КГБ в подмосковной деревне Челобитьево, он жил в ЮАР, откуда не раз ездил в Англию, где учился экстерном в Кембридже, а там чекисты прочно обосновались еще до Второй мировой войны. Дипломы Кембриджа и 101-й школы Поль Смит, он же Павел Кузнецов и он же нелегал по кличке «Рейнджер», получил одновременно с партбилетом КПСС в 1966 году. В ПГУ решили его направить в ЮАР, где у его отца были прекрасные связи в самых верхах. Там он проработал почти десять лет. Именно «Рейнджер» передал в Москву первые сведения о ядерной программе ЮАР и о том, что там, в г. Валиндаба на опытной установке нарабатывался высокообогащенный оружейный уран. Он побывал в пустыне Калахари и передал в Центр фотографии испытательного полигона для ядерного оружия с шахтой глубиной 300 метров. Первое ядерное взрывное устройство пушечного типа на основе урана было создано в ЮАР к 80-м годам, когда Поль уже работал в Майами. Но те сведения о попытках ЮАР тайно вступить в ядерный клуб позволили организовать мощное движение протеста во всем мире и не допустить дальнейших работ по ядерной программе в стране апартеида.

В самом начале 80-х, защитив докторскую диссертацию в Иоханненсбурге, Поль перебрался в Майами, где вскоре заменил отца на его посту. Перед возвращением на Родину Кузнецов-Смит-старший решил заехать в ЮАР к своим друзьям. Многие из них находились тогда в подполье. В стране установили режим апартеида. Компартия была запрещена. Однажды вечером в Кейптауне, возвращаясь к себе в отель, он увидел, как полицейский избивает негра – черным было запрещено появляться на улицах после наступления темноты – и заступился за него. Последовал удар полицейской дубинкой, и профессор Смит умер на месте от кровоизлияния в мозг. Его похоронили в Кейптауне на семейном кладбище Смитов. Ему было 79 лет. Для матери Поля это было настоящим потрясением – она узнала об этом в Москве, где уже успела купить квартиру и дачу, готовясь скоротать там с мужем остаток жизни. В СВР не возражали, чтобы она вернулась в Америку к сыну. К тому времени закоренелый холостяк Поль женился на своей аспирантке, очаровательной Бетти из богатой семьи адвокатов, сколотивших состояние на оформлении спекуляций с землей. В 1986 году она родила ему сына Эндрю, которого бабушка тут же перекрестила в Андрюшу… Она едва ли не с пеленок говорила с ним по-русски. В результате он стал говорить на ее родном языке безупречно, хотя и в той манере, по которой без труда можно было отличить эмигрантов из дореволюционной России и их потомков. Куда труднее было научить Андрея тому отношению к России, о котором говорил его дед, полковник Добровольческой армии Тулупов…