Читать книгу Сборник Литклуба Трудовая – 2021. Вторая часть - Владимир Борисович Броудо - Страница 5

Мы рождены в прошедшем веке,

Счастливой половине, во второй,

Отцам и дедам, что растили Человека,

Мы благодарны и поём им гимн святой.

То было время, когда не зажили раны,

У ветеранов одолевших страшную войну,

И эти раны были словно талисманы,

Оберегавшие от бед и хворей детвору.

Растили нас на натуральном мясе,

На ароматном хлебе, сыре, молоке,

На фруктах, вкусно пахнущих колбасах,

А не на соевой с добавками бурде.

Ходили дружно в детский сад и школу,

Кормили нас и не было вкусней еды,

И в лагерях вкушали разносолы,

Следили взрослые чтоб не было беды.

В большие новогодние каникулы,

Всю ребятню Союза радовал Мороз,

В мешок то Капитана Тенкеша укладывал,

То Четырёх танкистов, всем в подарок нёс.

Мы знали лимонад, Байкал, Боржоми,

Вкусней с сиропом не было воды,

Из детства фото берегли в альбомах,

Купались в речках, доходя до синевы.

Да, все мечтали, кто стать космонавтом,

А кто полярником на самой южной широте,

Геологом, шофёром, сталеваром, акванавтом,

Иль пограничником на дальнем рубеже.

Ответственно мы относились к слову,

Мало сказать, нужно уметь держать,

Одежду нас беречь учили снову,

И честь иметь и друга не предать.

А во дворе играли мы в «войнушку»,

Не зная, к счастью ужасов войны,

В лапту и прятки, и пекли картошку,

Снеговиков лепили, что стояли до весны.

Всей детворе хватало дел вне школы,

Спорт, музыка, модельные кружки,

Увлечены от октябрят до комсомола,

И всегда рядом были верные дружки.

Воспоминания о детстве греют душу,

Порой не обходилось без проказ,

Невзгоды память сердца не разрушат,

Она живёт в нас без официальных фраз.

Жаль, что сегодня молодёжь не знает,

Как здорово, что мы не знали интернет,

Каких возможностей она себя лишает,

Когда в «друзьях» смартфон, или планшет.

Я не стремлюсь судьёй быть молодёжи,

Не всё приемлемо для старших в новизне,

Сегодня всё не так как раньше, но и всё же,

Желаю молодым не оказаться в западне.

Стоят в граните, мраморе и бронзе,

По всей Европе сыновья Большой Руси,

Своею жизнью жертвуя на фронте,

Не только Родине свободу принесли.

С победой возвращаться с битвы ратной,

Домой пришлось дорогами лишений и потерь,

Оставив много на дорогах безвозвратно,

Однополчан, которых рядом нет теперь.

Они, тогда – в начале битвы страшной,

Не знали кто вернётся, а кто нет,

Им эта мысль была не самой важной,

Разбить врага, каждый себе давал обет.

Для матерей и жён, все Родины – солдаты,

Все – рядовые ратники, и генерал, и рядовой,

А для семей на век невосполнимые утраты,

Когда читаешь в похоронке: – «… Ваш Герой!».

И истину сказал поэт стихами,

В Большой России нет семьи такой,

Героя фотография просолена слезами,

Ведь неизвестно часто, где лежит герой.

Сегодня мало, кто представить может,

Как через ад прошёл и павший, и живой,

Но часто наши души теребит, тревожит,

Что через ад прошёл и дед, и прадед мой.

И если кто-то говорит о давности событий,

Без малого век минул, и пора войну забыть,

И разговор про ту войну давно уже избитый,

Событиями новыми давно пора нам жить.

Таким я отвечаю словом крепким,

У Русских из покон веков это закон,

Не будь твой дед тогда отважным, метким,

Тогда бы не было тебя, и не было Руси Святой.

Есть в Подмосковье городок обыкновенный,

Таких похожих много на Московской стороне,

Но, есть местечко в нём, останется нетленным,

Там похоронен лейтенант, погибший на войне.

Лежит герой на самом видном месте,

Цветы в венках не успевают увядать,

Жизнь у него короткая была, как песня,

Война у молодых любила жизни отнимать.

Его не знаем мы, откуда парень родом,

В год гибели его, была жива наверно мать,

Её он вспоминал перед своим уходом,

И уж совсем не думал рано погибать.

Нашли в лесу после войны его случайно,

Узнали лишь фамилию Козлов и лейтенант,

А сколько их в полях России безымянных,

Лежит под бугорками без имён и дат.

Как можно дольше нужно сохранять нам память,

О всех парнях, погибших ради жизни на земле,

Стараться меньше неизвестных с той войны оставить,

И поминать в цветущем мае и холодном феврале.

Тропой невидимой уходят ветераны,

Исполнив долг и защитив страну,

Встречают их друзья – однополчане,

В святом небесном боевом полку.

С младых ногтей они хлебнули горя,

Их детство, юность искалечила война,

Голодная и босоногая была их доля,

Военных грозных лет на всех одна.

Уроки той поры не прошли даром,

И школа эта утвердила верный путь,

Низкий поклон военным комиссарам,

За помощь на военную стезю шагнуть.

Отцов и старших братьев заменили,

На боевом дежурстве лейтенанты – пацаны,

И славное наследие уберегли и сохранили,

Чтобы не знала наша Родина войны.

Чтоб дети, внуки никогда не испытали,

Смерть и лишения, которые несёт война,

Но, помнили всегда, потомкам рассказали,

Какой ценой была победа нам дана.

Так помянём наркомовскими боевыми,

Всех ветеранов, что со временем ушли,

А в нашей памяти они останутся живыми,

Военный путь они с достоинством прошли.

Нам сохранить и передать потомкам нужно,

И обязательно на будущее наказать,

Не будьте к прошлому брезгливо равнодушны,

Не забывайте ветеранам должное отдать.

Гром гремит, сверкает молния, с неба тёплый водопад,

Ширь бескрайняя, раздольная, встрече я с любимой рад,

Нам не страшен дождь с грозою, вместе мы грозы сильней,

Летний, тёплый беды смоет, быть с любимой веселей.

припев

Электрическое лето нам оставило приметы,

По приметам это лето подарило нам любовь,

Гром и молнии сверкали, нам энергию давали,

Чтоб любовь мы, как святыню сберегли.

Электрическое лето на лесной поляне где-то,

Мы, как кольца из цветов венки сплели,

В небе радуга сияла, будто радость нашу знала,

В честь любви венками-кольцами обручены.

После бури, после грома тишина звенит в ушах,

И приятная истома нас качает на волнах,

Изумрудной, яркой, чистой на лугу стала трава,

А в глазах твоих лучистых стало много волшебства.

припев

Электрическое лето нам оставило приметы,

По приметам это лето подарило нам любовь,

Гром и молнии сверкали, нам энергию давали,

Чтоб любовь мы, как святыню сберегли.

Электрическое лето на лесной поляне где-то,

Мы, как кольца из цветов венки сплели,

В небе радуга сияла, будто радость нашу знала,

В честь любви венками-кольцами обручены.

Не забудем это лето, сколько б лет не пронеслось,

И любовь, и счастье это нам не зря судьбой далось,

Гром и молнию, и ливень мы с тобой благодарим,

Наш роман может наивен, но его мы сохраним.

припев

Электрическое лето нам оставило приметы,

По приметам это лето подарило нам любовь,

Гром и молнии сверкали, нам энергию давали,

Чтоб любовь мы, как святыню сберегли.

Электрическое лето на лесной поляне где-то,

Мы, как кольца из цветов венки сплели,

В небе радуга сияла, будто радость нашу знала,

В честь любви венками-кольцами обручены.

Позвали пацаны меня в субботу,

– Пойдём брат, постреляем на охоту,

Мне, если честно, на охоту неохота,

Нутром я чую, пропадёт суббота.

Уже мы едем в полном снаряжении,

Надеясь в лес прибыть с опережением,

Но время удлиняют перекрёстки,

На каждом светофоры, как загвоздки.

И на одном заснувшем светофоре,

Мы оказались в длительном заторе,

Сама судьба нам не давала ходу,

Не шла, порхала ты по переходу.

Стрела Амура мне пронзила сердце,

Я широко открыл в порыве дверцу,

Ты резко посмотрела в мою сторону,

Мы море страсти разделили поровну.

О Господи благослови субботу,

Друзей за приглашенье на охоту,

Как хорошо, что есть ещё субботы,

И чувство, когда страсти нам охота.

Кто думает, что немец разлюбил Германию,

После жестокой, страшной мировой войны,

И посыпает пеплом голову печей Майданеков,

А чувства осуждения нацизма на лице его видны.

Тот равнодушным стал, наивным пацифистом,

Я не сторонник, даже маленькой войны,

Но посмотрите, сколько развелось нацистов,

Будто тифозные, плодятся ежечасно вши.

Не всем, уверен, немцам нужен Рейх четвёртый,

В Европе тоже, не все рады возрожденью тьмы,

Но есть же где-то гад, или сходняк упёртый,

Общак у них большой для разжигания войны.

Бациллы ненависти, щедро разливают, к русским,

Им словно шило в пятой точке не даёт найти покой,

Мозги иссохли, кругозор от кучи денег узкий,

Мы в девяностых говорили про таких – отстой.

Как прав поэт, кстати, противной им породы,

Покой им будет, когда грянет вечный бой,

Подбить к войне на истребление свои народы,

Готовы эти иерархи смерти и ценой любой.

Короткой памятью страдают эти падальщики-вороны,

Сотни веков мечтают гады, когда Русь помрёт,

Пророчества Донского Разлетелись на четыре стороны,

– Гостей мы жалуем, но кто мечом помашет в нашу сторону,

тот от меча и сам падёт.

На берег Одера в апреле сорок пятого,

Весна пришла с советскими солдатами,

Земля, освобождаясь от огня и пепла,

Цвела и зеленела, и любовью крепла.

Весна бурлила жизнью в середине века,

Надежд была полна душа у человека,

Европа во хмелю от воздуха свободы,

Красную Армию благодарят её народы.

Май бушевал, пьянил людей Победой,

Гордо ступали по Европе наши деды,

На гимнастёрках красовались ордена,

Глаза сияли, закончилась война.

Домой летели в нетерпенье эшелоны,

Тряслись от плясок полные вагоны,

Платочки белые с цветами их встречали,

Родные дома их четыре года ждали.

Слёзы и радости, и слёзы от потерь,

Кто не вернулся, кто осиротел теперь,

Терзала долго нашу Родину война,

Победа с радостью для всех была одна.

Ах зубы, зубки, зубики – резцы и корешки,

Вы так нужны голубчики есть хлеб и шашлычки,

Но не всегда вы зубчики белы, прочны, крепки,

Бываете голубчики больны до дурноты.

От вашей боли адской не мил бывает свет,

А на шашлык и фрукты смотреть желанья нет,

Бывает вы так ноете, что выноси Святых,

А душу так изводите, теряешь веру в них.

Порой сидишь у двери в «дробильный» кабинет,

И думаешь благословенны звери, у них проблемы нет,

Венец творенья Божьего красавец – человек,

Придумал невозможное за свой короткий век.

Создав, всё то, чем травишь себе подобных ты,

Уверен миром правишь и нет такой беды,

С которой ты расправишься старанья приложив,

Здоровье всем поправишь, и долго будешь жить.

А вот с зубами зубками нет лада у тебя,

Одними прибаутками боль усмирить нельзя,

Старинные методы не действуют на них,

Старушечьи шептания во временах былых.

И даже эпидемии так не страшны, как боль,

Компрессы, полоскания, бессилен алкоголь,

Не устранят страдания, сто пачек сигарет,

И ты идёшь с надеждой в заветный кабинет.

Заходишь туда «смело», зажав в кулак свой страх,

Врач точно и умело найдёт дефект в зубах,

Порой бывает сложно понять какой болит,

Врач установит точно, гнилой определит.

Диагноз дело сложное, неточностью грешит,

Хоть редко, но возможно ошибку совершит,

Оставим за порогом свой нудный скептицизм,

Спасибо!!! стоматологам за их профессионализм.

Тридцать шесть твоих и тридцать шесть моих,

Да ещё ноль шесть у каждого в запасе,

Пылкие объятия, жар сердец двоих,

Души на вершине райского согласия.

припев

Тридцать шесть и шесть всё в норме и порядке,

Тридцать шесть и шесть здоровьем пышет человек,

Но для медицины есть одна загадка,

Взгляд один короткий и «болезнь» на век.

Сколько нас таких, «больных» на свей планете,

Докторам, учёным невозможно подсчитать,

Ошибиться запросто с цифрами в ответе,

За день «заразится» сколько, трудно угадать.

припев

Тридцать шесть и шесть всё в норме и порядке,

Тридцать шесть и шесть здоровьем пышет человек,

Но для медицины есть одна загадка,

Взгляд один короткий и болезнь на век.

Счастливы пусть будут, те, кто «заразился»,

В душах вечный праздник и горят глаза,

Без болезни этой мир бы изменился,

И лечить болезнь такую нам никак нельзя.

припев

Тридцать шесть и шесть всё в норме и порядке,

Тридцать шесть и шесть здоровьем пышет человек,

Но для медицины есть одна загадка,

Взгляд один короткий и болезнь на век.

Воздвиг бы памятник я этой сволочи,

Быть может этим грешника проймёшь,

И жертвы хоронил там с утра до ночи,

Мерзавца хуже на сегодня не найдёшь.

Как монумент на площади поставить дерево,

Вместо листвы сердца погибших без вины,

Чтоб на закате ярко освящало его зарево,

И ветви скорбные из далека были видны.

Какой барыш обрёл губитель человечества?

И кто тот дьявол, что серебряники заплатил?

Таких давить нужно ещё в младенчестве,

Пока беды мерзавец на земле не натворил.

Ради наживы непомерной, или славы ради,

Гадёныш душу дьяволу коварному продал?

С людьми и со своей душой живя в разладе,

Он потому перед нечистым на колени пал.

Желать триумфа, но скрываться безымянным,

Узнают имя люди и всем миром проклянут,

Тогда он перестанет быть таким желанным,

Когда из-за твоих амбиций люди перемрут.

Конечно есть у этой сволочи вакцина,

Которая нейтрализует вирус и спасёт,

Но, утаить её у подлеца огромная причина,

Убьют, кремируют, а ветер пепел разнесёт.

Подлец молчит, на радость заправилам,

Дельцам, желающим занять место Христа,

Ах, как заманчива идея править миром,

Кем править, если ждёт планету пустота?

Дельцов самих съедает вирус превосходства,

Они забыли, что у всех есть жизни срок,

Им не дано узнать Христова двоеродства,

Ведь только Он из мёртвых возродиться смог.

Сказку о том, что вирус создала природа,

Профессора биологи студентам пусть прочтут,

Чтоб выжить, нужно отыскать того урода,

И перестать мечтать, что избранных спасут.