Оглавление
Владимир Борисович Егоров. Загадка Куликова поля, или Битва, которой не было
От автора
Часть I. Сценарии
Сценарий первый. «Руси защитник»
Сценарий второй. «Ханский сатрап»
Сценарий третий. «Ягайлов вассал»
Сценарий четвертый. «Костромской хан»
Сценарий пятый. «Тающий айсберг»
Сценарий шестой. «Мокрое место»
Часть II. Сценки
Авансцена
Сценка первая. «Два „Слова“»
Сценка вторая. «Две повести»
Сценка третья. «Еще одно „Слово“»
Сценка четвертая. «Еще одна „Повесть“»
Часть III. Оценки
Негатив. Чего быть не могло
Позитив. Что быть могло
Отрывок из книги
Как-то мельче и мельче становится наша история. В обоих смыслах: измельчается и мелеет. Да и как не измельчиться, если умельчилась сама страна после того как осыпались с нее «союзные» республики, словно плохо закрепленные кули с перегруженного воза на проселочном ухабе. И как не обмелеть, если, глядишь, в истоках ее уже не полноводный овеянный легендами Дунай, не могучий назначенный историками «путем из варяг в греки» Славутич или хотя бы мелкая и промозглая, но привольно безбрежная Ладога, а сухие обглоданные конскими табунами монгольские степи. И Россия уже не Русь-матушка, «Третий Рим», собирательница земель русских, а злокозненная Московская Орда, поработившая пол-Европы и до самого упора не пускавшая эту полу-Европу в распростертые объятия чадолюбивого НАТО. И уже Александр Невский не великий полководец, спасший Отчизну от полчищ позарившихся на ее несметные богатства алчных папских приспешников, а тать в нощи, воровски отнявший добычу у ватаги шведских озорников; не святой воитель, отстоявший исконную веру отцов, а беспринципный интриган, торговавший родиной оптом и в розницу. Вот и Дмитрий Донской вовсе не благословленный на ратный подвиг святым радонежским старцем защитник Русской земли, а исторгнутый из лона православной церкви ханский сатрап, на совести которого десятки тысяч христианских душ, погубленных ради того, чтобы не подверглась сомнению его лояльность хозяину-чингизиду.
Плюрализм, господа, плюрализм. Плюралистов развелось – плюнуть некуда. А прочтешь очередное плюралистическое творение – так ведь хочется, ох, как хочется! Однако ничего, запьешь пивком и за другого плюралиста садишься. Потому как нет альтернативы. Ибо всякого нормального человека время от времени вдруг возьмет да посетит неуемное желание прознать, что же все-таки у нас на самом деле в прошлом-то, черт возьми, творилось. А где прознаешь? Не в учебниках же, не в энциклопедиях советских. Вот и приходиться, плюясь, читать их, плюралистов. А они и рады. Строчат себе – ничего у них святого. На саму Куликовскую битву, едва ли не единственное светлое пятно в нашем непроглядном татарско-империалистическом прошлом, можно сказать, покушаются!
.....
В-четвертых, как понять Ягайла? Допустим, он не хотел довольствоваться малым, безнаказанным грабежом московской земли, а решил радикально разделаться с основным соперником в «собирании земель русских» и уже потом с позиции силы по-своему решать территориальные споры с Москвой. Поэтому, соблюдая договор, со всем своим войском шел-таки к месту рандеву с Мамаем. Понятно, что большое войско не может двигаться без разведки и передового охранения. Например, Дмитрий до и во время похода к Дону высылал несколько глубоких разведок в Дикое поле и о сближении с Мамаем тоже узнал заранее от ближних дозоров. Ягайло не мог не знать, что лишь переход отделяет его от места противостояния Мамая и Дмитрия. Куликовская битва из-за густого утреннего тумана началась в районе полудня, и конница Ягайла вполне успевала ночным маршем к началу сражения, а к его концу, вполне вероятно, подошли бы и пешие литовские полки. Наконец, учитывая размеры потерь московского войска, Ягайло даже с небольшими силами вполне мог напасть на его остатки после завершения Мамаева побоища. Усталые и к тому же разбросанные на пять десятков километров из-за преследования татар до Красивой Мечи, они вряд ли смогли оказать Ягайлу какое-либо реальное сопротивление. Вместо всего этого Ягайло черепашьим шагом ползет к Дону, позволяя Дмитрию собрать войска и обогнать его, а потом вдруг пренебрегает уникальной возможностью разделаться с обессиленным врагом, неожиданно поджимает хвост и драпает обратно в Литву, отважившись лишь украдкой пограбить какие-то московские обозы.
В-пятых, как понять самого Дмитрия? Гениальный полководец, великолепным маневром получивший возможность бить врагов поодиночке, вдруг перед решающей битвой оставляет войско без командования, идет сражаться простым воином и растворяется в общей массе. Бывает, конечно, что полководец в критический момент сражения сам ведет в атаку свои дрогнувшие полки и личным примером воодушевляет воинов, как это сделал, например, Наполеон на Аркольском мосту. Но бросать войско на произвол судьбы перед началом битвы – такого в истории ни за великими, ни за мелкими полководцами не числится. Тем более не пристало прославленным полководцам отсиживаться в кустах. А по версии «Сказания о Мамаевом побоище» Дмитрий Иванович, переодевшись простым воином, в прямом смысле отсиживался всю Куликовскую битву в кустиках ближней дубравки. Столь же трусливо он повел себя через два года во время нашествия на Москву нового ордынского хана Тохтамыша. Казалось бы, над Ордой за последние годы одержано две крупные победы на Воже и Непрядве плюс успешный рейд на Волгу в Болгарское ханство «под дых» Золотой Орде. Авторитет Дмитрия среди князей северо-восточной Руси непререкаем; в строю главный военачальник и гроза ордынцев Боброк Волынский, командовавший походом на Волгу и «устраивавший полки» на Воже и Непрядве. Вроде бы все идет к тому, что надо закреплять успех, сбрасывать ненавистное иго. Но… Тохтамыш сжигает Москву без малейшего сопротивления со стороны Дмитрия, позорно удравшего аж в Кострому, полностью разоряет московские и рязанские земли, после чего спокойно удаляется с трофеями восвояси.
.....
