Читать книгу Благословенно МВИЗРУ ПВО. Книга десятая - Владимир Броудо - Страница 7

Подполковники и майоры обычно служат до сорока пяти лет, но это не касалось Ярославского полка. Здесь старшие офицеры служили – пока «носят ноги», а прапорщики – пока «носят руки».

Однако, когда заместителю командира по вооружению подполковнику Власову исполнилось сорок четыре года, он всё же засобирался (а может его «засобирали», несмотря на связи), на пенсию.

Уйти он думал в сорок пять, а начальству сказал заранее, чтобы не приставали на службе с большим объемом работ – с пенсионера спрос невелик. Всё свободное и большую часть служебного времени он посвящал охоте, так думая закончить последний год пребывания в армии.

Неожиданно обстановка изменилась: в корпусе убыл советником в Сирию начальник службы ракетного вооружения.

После ротации кадров в Череповецкой бригаде освободилась должность заместителя по вооружению. Её предложили Власову. Должность сложная и тяжёлая – как никак в бригаде было семь дивизионов разного назначения.

Власов понимал, что придётся распроститься с относительно лёгкой жизнью. Тем не менее он не терял главного: возможности ходить на охоту. В Череповце она ещё лучше, а контроля значительно меньше – штаб корпуса далеко.

Да и к тому же звание. Полковник он и в Африке полковник – почётно и заманчиво. После мучительных, но недолгих колебаний Власов согласился.

В полку его должность освобождалась. Командир полка на совещании довёл офицерам информацию что на смену Власову от полка выдвинута кандидатура майора Невельского. Вместе с тем в кадрах корпуса могут быть другие кандидатуры, и кого поставит Комкор – одному Богу известно.

На дворе был май и Невельский расцвёл.

Я считал, что он заслужил эту должность своими делами и знаниями, но где-то внутри сомневался – могут не поставить, ведь Вячеслав Аркадьевич был евреем. Как-то мы разговорились на эту тему, и я его спросил, не помешает ли эта графа при выдвижении?

– «Надеюсь, что нет!» – ответил он:

– «Друг моей родной сестры – заместитель Командующего Московским Округом ПВО генерал-полковник Черкашин. Иначе как бы я стал майором и попал в Ярославль? Думаю, в этот раз он тоже подстрахует».

Прецедент в полку был – командир технического дивизиона подполковник Климовицкий тоже был по национальности евреем. Однако он звание получил пятнадцать лет назад, когда ещё не было закрытой директивы о запрете для учёбы евреев в военном училище и прохождении ими службы в качестве кадровых офицеров.

Климовицкий окончил МВИРТУ в одном из первых его выпусков и больше нигде не учился. Кроме того, у него должность была на категорию ниже, чем должность замкомполка и были серьёзные заслуги. Он был награждён одним из первых в войсках ПВО орденом «За службу в Вооружённых силах СССР».

Всё запланированное перемещение шло своим чередом почти в течение месяца: Власов практически сдал дела Невельскому.

Командир полка отправил представление на него к должности заместителя. Оставалось сделать последний шаг: дождаться приказа Командующего Округом и в полку появится новый заместитель командира по вооружению.

Все ждали, но приказ не состоялся. Дело оказалось даже не в вопросе национальности…

Всё резко изменилось, когда в полк прибыл Командующий ЗРВ Московским Округом ПВО генерал Анохин и заместитель Командующего Московским Округом ПВО по вооружению, доктор технических наук генерал Фирсов. Собирая на совещание командование полка, они вызвали меня, чем несказанно всех удивили (и меня тоже).

Ситуация прояснилась, когда приехавшие генералы довели цель своего визита, порядок и режим работы.

В частности, генерал Анохин сказал:

– «Один из вопросов который мы должны решить по приказу Командующего Московским Округом ПВО – определить судьбу майора Рыжика. Так сказать, подумать о его реабилитации. Вот для чего мы его сюда вызвали. Выдержит экзамен и покажет хорошую выучку заместителю Командующего Московским Округом ПВО по вооружению – станет заместителем командира полка по вооружению. Думаю, все знают ситуацию, в которой он оказался и понимают – кляузникам и псевдо-правдоискателям будет неповадно, если он поднимется в должности!».

Карвацкий неожиданно попытался возразить:

– «Но товарищ генерал-майор у нас тоже имеется свой…»

Он собирался сказать – кандидат, но Анохин его перебил:

– «Вот видишь! Они есть везде! Вот и надо давить их пока они не подняли головы эти кляузники! Нещадно, да так, чтобы не мешали службе! Случай с Рыжиком послужит им уроком. Но повторяю: сначала он должен пройти собеседование – так приказал Командующий Округом. Стреляет Рыжик отлично – не раз видел сам, и присвоил ему в окружном приказе квалификацию мастера боевого управления. Главный инженер ЗРВ докладывает, что и технически он подготовлен отлично: тоже сдал на мастера боевой квалификации. Вот пусть „дважды мастер“ знания и покажет. Быть заместителем по вооружению в придворном полку – большая ответственность».

И обращаясь ко мне:

– «После совещания пойдёшь с генералом Фирсовым. Он лично проверит уровень твоей технической подготовки, знаний, наставлений, руководств и приказов. Короче – всего того, о чём он сочтёт необходимым тебя спросить.

Вечером при подведении итогов будешь присутствовать. Посмотрим результат собеседования».

Казалось ясным: всё предрешено, раз вопрос поднят Командующим округом, но я думаю, что это была инициатива самого Анохина.

Решение Командующего – прикрытие, вдруг опять напишут жалобу. Генерал отлично знал ситуацию, сложившуюся на полигоне (не раз я, находясь в боевых порядках отчитывался перед ним и комкором о ходе проводимого следствия).

Знал и решил мне помочь. Собеседование так, «для галочки» – думал я. Это оказалось не так.

Три с четвертью часа длилось собеседование с генералом – доктором технических наук. Очевидно, он не понимал интриги происходящего и опрашивал, гоняя меня как на сдаче кандидатской диссертации.

Надо отдать должное – с ним сложно было общаться: более классного специалиста по зенитно-ракетным комплексам я не встречал. Корифей – заниженная оценка его знаний.

Иногда задавая вопросы, и видя моё удивление, он сам себя останавливал:

– «Нет, на этот вопрос не отвечай, этого ты знать не можешь. Это новая разработка второго научно-исследовательского института – её ещё в войсках нет». Иногда он меня поддерживал:

– «Правильно говоришь. Это так называемый Читинский эффект. Мы при исследованиях над его устранением работали два года, но в конце концов всё-таки добились что…». Генерал был учёным, а не командиром. Он забыл, что приехал в полк не только по мою душу, но и по другим вопросам. Стал закругляться только тогда, когда я ему скромно заметил, что до подведения итогов осталось менее получаса.

– «Спасибо, а то я слишком увлёкся беседой с Вами» – сказал он: – «заканчиваем».

Первые дни в должности и в своем кабинете

Мнение его о результате опроса я не спросил – у меня сложилось впечатление что отвечал неплохо. Тем более результат собеседования ждать оставалось совсем не долго. При подведении итогов работы в полку Командующий ЗРВ сказал:

– «Рыжик собеседование выдержал. Мы доложим Командующему Округом, что он достоин назначения на должность».

Командир полка задёргался и пытался что-то сказать, но генерал его «успокоил»:

– «Не волнуйтесь Карвацкий, ждать придётся не долго. Считайте вопрос решённым.

Мы всё подготовим – приказ состоится быстро».

Через неделю после отъезда генералов мне сообщили: пришёл приказ. Я стал заместителем по вооружению командира 48-го зенитно-ракетного полка.

В дальнейшей службе с майором Невельским у меня проблем не было: служили, проводили мероприятия, но всегда командовал я. На горло ему не наступал, скорее наоборот – давал послабления. И всё же я всегда чувствовал, что Невельского в моём присутствии что-то давит, он как-то скован и напряжён.

Нет той простоты, которая бывает среди товарищей. Вячеслав Аркадьевич уволился майором при достижении предельного возраста.

Сначала мы изредка контактировали. Невельский пока был более-менее здоров (у него в армии случился инфаркт) занимал серьёзную должность на гражданке.

Мы встречались, но я видел, что ощущение какого-то барьера в наших отношениях у него не прошло. Я же отношусь к этому спокойно – совесть моя чиста.

Никаких интриг, никакой борьбы и даже элементарных потуг для получения должности я не делал. Ни в этот раз, да и никогда.

Если и получалось перейти дорогу кому-то, то это происходило не по моей воле, а свыше.

В те времена я не знал выражения:

«Лучше потерять мундир в борьбе за честь, чем честь в борьбе за мундир».

Не знал, но всегда пытался ему следовать.