Читать книгу 8, 9 – аут. Таинственная река - Владимир Буров - Страница 5

– Проведи ты ей, в конце концов, удар Лемана. – Мама! Это слово прозвучало. Одна девушка за столом нервно дернула рукой, и рюмка с водкой упала. Упала прямо на пол. Витя обслуживал и этот стол. Он не стал вызывать уборщицу, сам протер салфеткой пол у ног красавицы, вымыл руки и принес даме новую рюмку.

– Не прошло и часа, как вы всё быстро сделали, – сказала девушка.

– Это было долго? – спросил Витя. – Я с вами не согласен. И знаете почему? Бой на ринге еще продолжается. А это последний раунд, и он еще продолжается. И да: разрешите налить коньяку?

– Я сегодня пью только водку.

– Мне.

– Что?

– Налейте мне коньяку,

– Вам? Но у меня нет коньяка.

– Я найду, вы только закажите.

– Ну, окей. Сто хватит?

– Сто пятьдесят.

– Может быть, тогда уже двести?

– Спасибо.

– Но только не французский. Пять звезд вас утроит?

– Это как раз то, что мне нужно.

Крик ужаса прервал их задушевный разговор. Это закричал, как ужаленный Грибоедов. Черная Мамба упала и не могла встать. Судья еще не досчитал до десяти, и она продолжала попытки подняться выше. Два раза она уже пробовала, но не получилось. Один раз ей удалось поставить ногу на ринг, но вторая сорвалась, и Черная Мамба, поняв, что таким образом не встанет, поползла к канатам. Но и этот второй раз был неудачным. Она добралась до второго каната, но опять рухнула на пол. Было еще время для третьей попытки. Судья продолжал считать:

– Шесть, семь… – Он каждый раз делал резкую, но не спешную отмашку рукой, сгибаясь прямо к телу боксерши. Вероятно, хотел, чтобы она не только умом, но сердцем уразумела:

– Времени осталось совсем мало.

И в третий раз она поняла, что не сможет еще раз доползти до канатов, а с колен уже самостоятельно не подняться. Тогда боксерша зацепилась за белые брюки судьи. Потом за ремень. Некоторые в зале ахнули. Одна дама даже спросила:

– Это что, стриптиз? Или как-то по-другому называется? – Разумеется, Черная Мамба не собиралась ни с кого снимать брюки, тем более с судьи. Более того: она даже не думала об этом. Тем не менее, ремень на брюках у судьи почему-то расстегнулся, и они упали. Ничего страшного, ибо судьи никогда не ходят в одних брюках. Внизу всегда находится спортивная форма. Однако, голоса:

– Ай! – И:

– Ой, – раздались. Более того, сам Афанасич даже крикнул:

– Меняю судью на импортный шампунь! – В том смысле, что не надо помогать спортсменке, не надо подсуживать. – Где возьму? В Березке.

Уж полетели пуговицы на такой же белой, как брюки рубашке, а боксерша все еще продолжала карабкаться вверх.

– Сучка, – сказала Марго. И добавила: – Запомни, что после удара Лемана еще никто не вставал.

– После этих слов судья сказал:

– Десять, – и Мамба упала к его ногам.

Судья, не торопясь, оделся и поднял руку Марго.

Грибоедов был не доволен. Он сказал:

– Че-то здесь не то. Как она могла проиграть этой корове? Я не понимаю. – В принципе ничего страшного. Все так говорят. Но его услышала Марго. Она спустилась со сцены, подошла к столу, где сидел этот богатый парень, и сделала предъяву:

– Сто тысяч.

– Вам в долларах, в этих, как их, евро, или в это время дня вы предпочитаете какую-нибудь другую валюту мира?

– Я люблю рубли, – сказала девушка.

– Рубли? Отлично, – обрадовался Гриб. – Получите, – И тут же отсчитал деньги.

– Ты че так быстро расплатился? – спросила Аннушка. – Испугался, что она передумает, и захочет взять фунтами стерлингов? – И не дожидаясь ответа, добавила: – Между прочим, я тоже люблю рубли.

– Хочешь, я и тебе дам сто тысяч? – спросил Гриб.

– Давай. – И он отсчитал еще сто тысяч рублей. – Я пойду?

– Куда?

– Ты меня проиграл.

– Только половину. Тебе придется побыть со мной до следующей пятницы. – Тут Афанасич крикнул со своего стола:

– Предлагаю провести второй бой сейчас. Или хотя бы завтра. – И добавил: – Или ваша Черная Мамба не в стоянии… в том смысле, что не в состоянии сейчас провести еще один бой? – И он радостно засмеялся.

Из-за столов начали кричать:

– Хотим еще боксу!

– Мы ждем продолжения банкета! – А при чем здесь, собственно, банкет?

– А по пятницам всегда было два боя!

– Ответьте людям, – сказала Аннушка. И добавила: – Народ просит.

– Это еще не мой ресторан, – ответил Гриб. – Пусть думает тот, у кого голова большая. – И он указал на Мишу Булгакова.

Афанасич растерялся. Он и забыл с нервами, что могут потребовать еще один бой. В ресторане было четыре боксерши: Зойка, Марго, Черная Мамба, Аннушка. Кто-то из них должен был выступить еще раз. Аннушка была пьяная. На нее нельзя было рассчитывать. Тем не менее, она первая полезла на ринг.

– И знаете почему? – обратилась она к публике со сцены. – Мне нужны деньги. – А Гриб и Миша уже объявили, что победитель получит пятнадцать процентов от ставки. Проигравшая – пять. Сколько ставка, пока еще никто не знал. Но вот судья объявил:

– Пять миллионов!

Тут же стали ставить другие гости ресторана. На кого только? Вот в чем вопрос. Никто не знал. Ставили, как в рулетке: наугад. Кто на красное, кто на черное. И боксерши поднялись на ринг именно в таких халатах, и такой же, соответствующей халатам форме. Это были:

Далее, представление, например:

– Она любит футбол и ванну с еловой пеной.

Это были:

– Зойка и Неизвестная. Оказалось, здесь была еще одна боксерша. Но ее никто не знал. Кроме официанта Виктора. Именно она разбила рюмку водку, а он вытирал эту водку у ее ног. – Эта последняя сказала, чтобы ее объявили, как:

– Лишенная наследства. – Многие ничего не поняли. Некоторые ахнули.

– Мне это напоминает Вальтера, – первым опомнился Миша. И добавил: – Нашего Скота. – И обратился к Берлиозу: – Я на кого поставил?

– На Зойку, естественно, – ответил метрдотель.

– Сколько?

– Всё, что было.

– Что значит – всё, что было?

– Всё, что было нажито непосильным трудом.

– Ага. Значит, что-то еще осталось. – Ибо: не все же было нажито непосильным трудом. Что-то досталось легко. Как Манна Небесная евреям. Что означало:

– Довольствуйся легкой победой!

– У меня плохое предчувствие, – сказал он Марго, которая уже в бальном платье сидела рядом. – Надо было выступать тебе.

– Я устала, любимый. Ты в курсе, что значит, провести удар Лемана?

– Что?

– Это то же самое, как лазить по звездам и стирать с них пыль.

– Звездную пыль? – решил уточнить парень.

– Разумеется.

– И это трудно?

– Разумеется. Ты протирал когда-нибудь лампочки? Так вот это еще труднее. Также трудно, как лечить туберкулез. Кох открыл свою палочку когда? Давно. А толку? Никакого. Оказалось, что многим палочкам по барабану все враждебные атаки. И более того, пока их определишь, проходит еще два месяца. За это время человек, больной туберкулезом, заражает еще десяток людей. Многие даже не знают, как пользоваться лекарствами. А как их обучишь? Вон до сих пор яблоки не могут выращивать, чтобы их могли есть люди. Так – слово на букву х – какая-то для скота да для барматухи. А ведь все известно, сколько в них должно быть сахара, а сколько кислоты. Люди не умеют хранить даже капусту и морковь. А тут:

– Туберкулез! – Это очень трудно. Хотя вроде бы всё ясно. Между прочим, я думала, что его давно вылечили.

теперь мне ясно – нет.

– Неужели провести удар Лемана так же трудно, как вылечить туберкулез? – удивился Булгаков, и даже записал это в маленький блокнот.

– Тому, кто делает это часто, может, и нет. Но я думала, что уже забыла его.

– До завтра ты сможешь восстановиться?

– До пятницы? – переспросила Марго.

– Не до пятницы. Я хотел завтра закончить это дело.

– Побыстрее хочется стать богатым?

– Разве я уже им не был?

– Тогда еще хуже. Хочется все вернуть, чтобы…

– Чтобы?

– Чтобы опять проиграть!

– Значит, завтра ты выступать не сможешь?

– К сожалению, нет. Я уже расслабилась. Ты любезно купил мне Хеннесси.

– А я уже помолился.

– Помолился за вчерашний день?

– Почему? Почему ты так подумала?

– Сегодня нельзя молиться.

– Разве? Впрочем, ты права. А ты знаешь, как я молюсь?

– Как?

– Шифровкой. Груша, яблоко, апельсин. Груша, яблоко, апельсин. Груша, яблоко, апельсин!

– Фантастика! С какой стати? Тебе приснился сон?

– Да, ты права, мне приснился сон, как надо молиться. Жаль, что я забыл, почему так надо делать. Вероятно, это была какая-то шифровка.

– Кстати, ты знаешь, что следующая пятница – это Тринадцатое?

– Именно поэтому, возможно, я боюсь биться с этим Грибом в пятницу.

– Ты боишься черной магии?

– Разве она делится на черную и на красную?

– Ты думаешь, это одно и то же?

– Итак, Зойка! – объявил организатор соревнований. – Она любит белое вино.

– У нас в ресторане двенадцать видов белого вина, – сказал Берлиоз. Он, как метр, тоже влез на сцену, и взял на некоторое время микрофон в свои руки, но быстро отдал назад, чтобы раньше времени не достукаться до чего-нибудь неприятного. Как-то… впрочем, не будем о неизбежном.

– Она любит высоких кудрявых блондинов, – опять начал ведущий. И добавил: – А также проводить отпуск в Лондоне, где много, много диких обезьян! – И парень засмеялся так, что Миша вынужден был опять вынуть блокнот и записать:

– Соврал.

– Долой со сцены товарища Соврамши! – крикнул он. Точнее, хотел крикнуть, потому что Марго закрыла ему рот ладонью.

– Не будь глупее паровоза, – сказала она, – ты сорвешь представление, любимый. Это обычная традиция конферансье: пороть чушь.

– Я не согласен.

– Тогда запиши в свой блокнот, что я в качестве компенсации должна тебе один лишний поцелуй.

– Твои поцелуи для меня не бывают лишними.

– Лишенная наследства! – теперь объявил конферансье. Любит побеждать в боксерских поединках.

– А какое у нее хобби? – спросили из зала.

– Это и есть ее хобби, – ответил конферансье. Девушка наклонилась, и что-то прошептала на ухо ведущему. – И да, – сказал он, – она любит плавать. У нас есть свой бассейн, – продолжал конферансье, – поэтому… – Народ безмолвствовал. Просто никто не понял, чего она хочет.

– Она хочет искупаться в нашем бассейне с рыбами, – сказал Булгаков.

– Серьезно? Ты так думаешь? – удивилась Марго.

– Вот сейчас увидишь. – И точно, Лишенная наследства полезла в бассейн. После того, как Булгаков, видя, что никто не понимает ее безмолвной просьбы, крикнул:

– Прошу искупаться в нашем бассейне вместе с осетрами!

Девушка улыбнулась и тоже пошутила в духе лондонских обезьян:

– Осетры копченые? – Миша, к сожалению, растерялся. Но когда девушка, обтекаемая водой, вылезла из бассейна, опомнился, и сказал:

– Нельзя ли показать какой-нибудь фокус с разоблачением?

– Номер с разоблачением? – переспросила дама. – И добавила: – Разумеется.

Она сняла прилипшее к телу платье. Повернулась. Нагнулась. И сделала несколько движений попой вправо-влево. Для людей, привыкших к стриптизу на шесте, это не было новым фокусом. Тем не менее, никто не пошутил:

– А теперь, пожалуйста: разоблачение. – Все замерли, как загипнотизированные. Им показалось, что в воздухе просвистела гильотина. Многие схватились за горло. Даже Марго отшатнулась, и сказала:

– Она победит.

– Ты уверена? – спросил Миша.

– Ну, надеюсь, что да. Эта Лишенная наследства, владеет магией.

– Красной или черной?

– Вот ты дошутишься, и проиграешь все на свете. И знаешь: надо поговорить с Грибоедовым.

– Насчет чего?

– Надо поменять ставку. Мы на нее, а он пусть ставит на Зойку.

– Не согласится.

– Можно, я пересяду за его стол, и объясню этому Грибу, как надо правильно выбирать победителя?

– Можно-то, можно. Да только нельзя, – повторил Миша известную фразу.

– Почему?

– Боюсь, как бы ты не осталась там навсегда. – Хотел сказать Булгаков, но побоялся, что дама обидится за недоверие, и потом придется долго ее уговаривать, чтобы она простила его. – Хорошо, попробуй, – сказал он.

За столом Грибоедова сидела Черная Мамба, которая еще иногда покачивалась, после проведенного ей Марго удара Лемана. А также Аннушка на высоком, барном, табурете. Теперь еще села Марго.

– Крысы бегут с тонущего корабля, – сказала пьяная Аннушка. Черная Мамба пока промолчала. От умственного напряжения у нее начинало стучать в висках. Но в ответ на предложение Марго поменять ставку, не вытерпела, и тявкнула:

– Ой, не надо песен. Не выдумывай. Более того, не делай, пожалуйста, из нас неудачников!

Марго не стала отражать этот выпад. Она опять начала посмеиваться над Лишенной наследства.

– Послушайте, она не знает, как надевать перчатки.

– Бой уже идет, – мрачно ответила Мамба.

– Но вы не видели, как она надевала перчатки. Она как будто не только перчатки – руки свои давно не видела.

– Вы намекаете, что она вообще может не человек, а так какая-нибудь Панда? – спросил Грибоедов.

– Да, мне кажется, да, она похожа…

– На стерлядь, – добавил Грибоедов. – Ее бы поджарить, да съесть!

Некоторые были шокированы таким продолжением банкета. Но некоторые, в частности, Марго, сказала:

– На свадьбе?

– Что, простите?

– Они хочут, чтобы вы на них женились, – расшифровала Аннушка со своего высокого стула потребности Марго.

– Напрасно, – сказал Гриб, – ибо…

– Так как место забито, – сказала Аннушка.

– Причем дважды, – добавила Мамба.

Грибоедов не стал разъяснять свою позицию, что мог бы, хотел бы, согласен бы жениться, но ведь Марго – это шпионка, как Мата Хари. Обманет. Но Марго не отстала. Она сказала:

– Ну так согласен?

– Честно? Нет.

– Ну и дурак! – ляпнула Марго.

– Ну, ты чё, в натуре, оборзела, здесь что ли? – спросила Аннушка. И добавила: – Я вызываю тебя на бой.

– На бой? С кем? С тобой? Ни за что. И знаешь почему? Ты проиграла Зойке, следовательно, мне тем более проиграешь.

– Я?! Да я таких Зоек, и таких Марг… Маргов съедаю на ланч! – рявкнула пьяная Аннушка со своего высокого стула.

– Тогда, может, разберемся прямо сейчас? – спросила Марго. – Я готова. Впрочем, лучше завтра.

– Окей. Встретимся завтра. А теперь вали отсюда. Гриб, скажи ей. Это шпионка. Не веришь? Посмотри внимательней. Не видишь? Смотри! Смотри на лоб! Видишь? Видишь, написано:

– Шпи-он-ка. – Грибоедов протер глаза. Ему действительно показалось, что на лбу Марго на мгновение вспыхнула надпись. Но что там было, он не успел разобрать. – Попроси ее уйти. Иначе потом будешь жалеть всю жизнь.

– Да, – промямлил парень, – Прошу вас, пересядьте назад к своему Булгакову. Не компрометируйте ни его, ни себя.

Между тем бой продолжался, и Зойка уже два раза падала на пол. Но пока что вставала.

– Все кончено, – решили многие. Некоторые даже попросили оркестр сыграть какой-нибудь танец в перерыве между раундами.

И оркестр заиграл:

Лишенная наследства села за свой стол, а Зойка за стол Афанасьевича.

Какой-то парень подошел к оркестру и попросил сменить песню. Но его послали подальше. И он отошел. Правда, спросил:

– Почему Армия – Красная?

Далее, кто это был?

Это был Алексей. Некоторое время он был женат на Лишенной наследства. Не по документам, а так, чисто по любви. Потом она вышла замуж за заезжего англичанина по имени Борис Лев. Кто додумался до этого имени – неизвестно. Наверное, он был масоном. Теперь она вышла замуж по документам. Когда Бориса грохнули при переходе границы, оказалось, что ее имени нет в завещании. Хотя она точно знала, что:

– Было. – Она сама его видела перед самым отъездом из Лондона.

– Не мог Борис меня кинуть! – горячо доказывала она адвокату.

– Почему? – просто так, только чтобы поддержать разговор, спросил адвокат Семен Семеныч Семенов. Это был самый лучший адвокат. И именно его Лишенная наследства выбрала для ведения ее дела. Не задумываясь о том, что он же составлял и завещание Бориса Льва. Теоретически можно предположить, что он был в доле с махинаторами, решившими обмануть добрую девушку.

Она решила принять титул:

– Лишенная наследства. – И называться так до тех пор, пока не вернет, принадлежавший ей по праву завещания… Зеленый Лёд!

Да, она знала, что Борис вложил все свои заработанные непосильным и не только трудом деньги в плантации Зеленого Льда, находящиеся… неизвестно где. Она решила сама узнать координаты этого места, нарушив правила общежития. Как она узнала, всех злостных нарушителей общественного порядка в последнее время направляли именно туда, на плантации Зеленого Льда.

– Наверное, мы опять выиграли право на проведение чемпионата мира по футболу, – решила девушка, не заморачиваясь расследованием на эту тему. Главное, что возник легкий способ попасть на Зону. То, что оттуда не возвращаются, ей не приходило в голову.

Она могла бы попросить бывшего мужа, Алексея, помочь ей, но стеснялась:

– Вдруг он обиделся на меня так сильно за то, что вышла замуж официально, но не за него, а за миллиардера, что не захочет больше видеть? – Более того, дама не знала, где теперь находится ее бывший муж.

А он был здесь. Правда, под личиной не только лишенной наследства, но просто лишенной элементарного жилья при выпуске из детдома, не мог узнать ее. Она пила водку, и ела, как это раньше – давно уже – бывало картофельное пюре с котлетой. И – что самое примечательное – клала недокуренную сигарету прямо на тарелку с картофельным пюре и недоеденной котлетой. Алексей это заметил, но разум его не додумался вернуться в прошлое, и как следует идентифицировать эту ситуацию. Все, что он придумал, это пригласить бедную девушку на танец. Ну, чтобы ей не было так грустно и одиноко в ресторане. Где в круглом, как фонтан в Гуме, озере плавали благородные осетры, и богатые мужики делали большие ставки на знаменитых девушек – боксерш.

Говорят, еще Никита Сергеевич Хрущев предлагал и в Гум запустить осетров. Чтобы знали, особенно там, в Лондоне:

– У нас не только молока и мяса завались, но и черной икры. – Но не собрал большинства на Президиуме. Видимо, уже тогда ему не доверяли. Так если подумать:

– Кто? – Кто мог ему не доверять, если он был самым главным? Вот в чем вопрос. Мы привыкли доверять. Никто ведь не сказал:

– Я ему не доверяю, – когда один парень сказал, что, мол:

– Не вижу тьму, скопившуюся на нашей границе танков и самолетов.

А действительно:

– Видеть может почти каждый. – Не видеть – только избранные.

Говорят, еще с семнадцатого года стояли в бункерах под Москвой дальнобойные сорокатонные грузовики битком набитые молоком и мясом, только в девяносто первом году им не дали пробиться к Белому Дому, чтобы показать всем:

– Нате, обожритесь! У нас всё есть.

– Вы хотите восстановить свою репутацию? – спросил руководитель оркестра. И добавил: – Тогда платите.

– Сколько?

– За репутацию? – улыбнулся руководитель оркестра.

– За любимую песню.

– Одна цена, мил человек, одна цена.

– У нас на все одна цена, – поддакнул певец.

– Ну, окей. Тогда я сам спою, – сказал Алексей.

– Нельзя, милок, нельзя. Мы поем только сами. Вы знаете, какой тут беспредел начнется, если все полезут на сцену?

– А вы?

– Знаем! – радостно воскликнул руководитель оркестра.

– Да! – даже засмеялся певец. – Было дело. Кому рассказать – не поверят.

– Хорошо, пойте. – И добавил: – Тогда, может быть, договоримся за полцены?

Все погрустнели.

– Нельзя, дорогой.

– Мы потеряем марку.

– Чего?

– Мы откроем дверь, понимаете? Настежь откроем дверь халявщикам. И вы будете виноваты. Вам это надо? – спросил руководитель.

– Нет, думаю, что нет. Пойте так.

– Как так?

– За всю сумму.

– Так вы нам еще ничего не дали!

– Да? Хорошо, сто хватит?

– Сто у нас за минус единицу.

– То есть без музыки? – спросил Алексей.

– Это на выбор, – ответил певец. – Можно и, наоборот, без слов.

– Как это?

– Промурлыкаю просто:

– Мур-мур-мур-мармур-ки. – И так далее, и тому подобное.

– Ладно. Лучше все вместе, за двести.

– Тогда, конечно.

И началось:

Алексей погрозил пальцем певцу. Мол:

– Зачем халтуришь? Деньги-то за всё заплачены. Что это за мурлыканье?

В перерыве Лишенная наследства подошла к музыкантам и спросила, кто заказал этот танец.

– А вы интересуетесь? – спросил бас-гитарист.

– Да, конечно, – ответила девушка.

– У нас за все платят, – сказала соло-гитара. – Ритм-гитара уже не успела ничего сказать, потому что Лишенная наследства перевернула стол, за которым коротали перерыв за бутылкой водки с закуской из помидоров и огурцов музыканты.

– Зачем вы это сделали?! – удивился руководитель оркестра. Его не было во время разборки. Он ходил для себя лично за оставшимся от обеда супом по системе Кремлевская диета, с креветками.

– Я боялась, что мне предложат расплатиться натурой, – ответила боксерша.

– И что бы тогда было? – все-таки смог вставить свое слов ритм-гитарист.

– Я бы вас всех убила.

– Как это? – решил уж сказать свое слово аккордеонист.

– А вот так. – И она ударила этого последнего члена оркестра, предварительно спросив:

– Он не очень вам нужен? – И получив утвердительный ответ, убила его. По крайней мере, парень не встал даже тогда, когда бой на ринге завершился.