Читать книгу Звезда Собаки. ТеТе - Владимир Буров - Страница 17

– Ну заварили мы кашу, – подумал я.

Его будет искать киллерский синдикат, меня знает Усольский. А Усольский ждет сто тысяч долларов. Их теперь нет. Во попали.

На следующий день Семена пришлось отвезти в больницу. Приехала Люда и сказала, что больше тянуть нельзя. Как она и думала, дома сделать ничего нельзя.

Хорошо, что ребята из милиции приехали, когда Семена уже не было в доме. Два часа назад я отвез его в больницу на такси. Ведь Семен был в курсе операции ЭКСТРАСЕНС. Его нанимали на эту должность раньше меня. Ну уж если он оставил меня за себя, то теперь он был лишним свидетелем. Его могли убрать. Или посадить. Точно бы посадили.

– Мы же договорились, что вы будете приезжать сюда раз в месяц, – сказал я Козыреву. – Так вы мне всех клиентов распугаете. Зачем вы приехали? Вы только что были!

– Может ему врезать? – Смеляков повернулся к своему шефу.

Козырев был не прочь и сам врезать мне. Но он помнил указание из Москвы продолжать эту работу.

– Не будем ссориться, ребята, – сказал начальник милиции. – Сегодня у тебя выходной. Мы зашли посидеть, выпить. И… – он вынул бутылку дорогого коньяка и банку черной икры, – у них с собой было.

Они сели в беседке. Мне пришлось присоединиться.

– В городе творятся какие-то странные вещи, – сказал Козырев. Он порезал сырокопченую колбасу тонкими колесиками и разложил их на мягкий белый хлеб. Бак не выдержал и два раза гавкнул.

– Чего это он? – спросил Смеляков.

– Бутерброд ему не сделали, – сказал я.

– Ты думаешь, он считал бутерброды? – спросил Козырев.

– Конечно.

Козырев начал делать еще один бутерброд. Бак сразу обрадовался. Он подполз ближе и завилял хвостом.

– Меня вчера не пустили в Датский, – сказал Смеляков. – Говорят, у них какие-то другие деньги. Элитный кабак, что ли, сделали из-за этих ребер? Я так и не понял. И название другое. Принц Гамлет. Зачем?

– Ты когда был? – спросил Козырев.

– В среду хотел зайти.

– Не может быть. Ты в каком был? У сбербанка?

– Да.

– Я там был в пятницу. Все как обычно. Никакой валюты. И название старое – Датский.

– Странно.

– Да я и говорю, что какие-то чудеса творятся, – сказал Козырев. – Приходит в паспортный отдел дама и говорит, что ей надо прописать мужа. Какие проблемы? Пожалуйста. Только оказывается, это муж умер пять лет назад.

– Да вы что?! – я очень разволновался.

– Это еще что, – продолжал начальник милиции. – Пришла в загс расписываться парочка. – Он помолчал, выпил коньяк, съел бутерброд и сказал: – На вид им было по двадцать лет.

– Ну что? – не выдержал я.

– А по паспортам, – он сделал паузу, – по полтиннику! – Подполковник хлопнул ладонью по столу. Пустой коньячный бокал упал на бок. – В нашем городе появился волшебник!

Смеляков выпил полный бокал коньяка и сказал:

– Надо отправить его на костер.

– Что ты мелешь, болван! – воскликнул Козырев, – его еще найти надо.

– Думаю, это просто какое-то недоразумение, – сказал я.

Подполковник вздохнул.

– У меня десять заявлений о пропаже женщин. Только об этом пока никому. – Он вынул список.

– Фотографий нет? – зачем-то спросил я.

Козырев обернулся и внимательно посмотрел на меня.

– Нет, – мрачно ответил он, – с собой нет.

А на следующий день я убедился в правдивости рассказов Смелякова и его начальника.

Я подъехала к Смотровой площадке и отпустила такси. Он подошел и сначала не узнал меня.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

– Я приехала к тебе, – ответила я.

– Откуда? Р-разве ты не дома? Прости, я что-то не то говорю.

– Погуляем? – спросила я.

Он посмотрел на часы и ответил:

– Конечно.

Владимир был явно чем-то испуган. Может быть, не сильно, но чувствовал он себя как-то неуютно.

– Хочешь выпить пива?

– Пива? Слишком душно.

– Так как раз надо выпить пива.

– Оно, наверное, теплое?

– Не будь так уверен. Я привезла его в специальной сумке с аккумуляторами холода.

– Буду.

Мы выпили по целой бутылке. Было так хорошо. Но после этого он сказал, что надо бы чего-нибудь съесть.

– Я не могу пить пиво просто так.

– У меня есть бутерброды со столичной колбасой. Есть также соль и голландский сыр. Его можно посолить, добавить хлеба…

– Хлеб Бородинский?

– Нет, Бородинского не было.

– Странно. Его полно в каждом магазине.

– Там, где я брала, такой хлеб бывает редко. Но и этот хороший.

Мы сидели на траве, недалеко от трамплина и смотрели на Москву-реку. Думаю, он так и не решится меня обнять. Надо что-то делать. Не зря же я приехала сюда.

– Может быть, ты поцелуешь меня? – спросила я.

– Подожди немножко. Дай мне, пожалуйста, бутерброд с колбасой. Она еще не испортилась?

Мы опять выпили.

– Если не очень хочется, – сказала я, – надо попробовать потихоньку.

– Как это? – спросил он.

– Ну как будто ничего тебя не напрягает. Не думай о конечном результате. Тебе что-то не нравится?

– Мне кажется, у тебя слишком…

– Слишком что? Ну говори, говори. Что у меня зад слишком высоко поднят? Еще что?

– У тебя очень полные губы, – сказал он и нагнулся ко мне. Я почувствовала, как меня охватывает дрожь. Ведь я так давно ждала этого.

Мне показалось, что я прыгнула с трамплина. Земля была далеко, далеко внизу. Я поняла, что я орлица. Крылья широко раскинуты. Москва-река протянулась блестящей узкой ленточкой. И огни, кругом огни. Теперь я поняла, что я не орлица, я ведьма из романа Булгакова Мастер и Маргарита.

– Ты мой Мастер, – сказала я и еще шире раскинула крылья.

Казалось, мои ноги вот-вот достанут до звезд. Земля качнулась и поплыла. Это был круглый космический корабль. Это Ковчег нашего счастья.

Потом мы допили все пиво, съели все бутерброды, весь сыр и весь хлеб. Даже от соли ничего не осталось.

Таков был рассказ Ларисы Игоревны. Она первая пришла с утра. Хотя в графике у меня была записана совсем другая женщина. Но они как-то смогли договориться между собой.

– Спасибо вам, профессор.

– Рад, что вы встретились с тем, о ком давно мечтали. Какая помощь вам теперь нужна? Он не хочет жениться? Или после падения с московского трамплина у вас не получился ребенок?

– Он получился. Именно получился.

– Так в чем же дело? – спросил я и отодвинул малиновые шторы. – Он не хочет больше встречаться?

– Да, – ответила Лариса Ивановна. – Прошу вас, дайте мне еще время. И я привяжу его к себе навсегда. Вы можете этого сделать?

– Может быть, я неправильно вас понял…

– Получилось так, как будто у меня кончилось время на компьютерной карточке. Раз – и невозможно отобразить страницу. Сколько я должна заплатить, чтобы купить еще хотя бы месяц?

– Сейчас посмотрим, что у нас получится, – сказал я, глядя в зеркало. В общем-то, я ничего не понял из ее рассуждений.

Мы слишком задержались. Вот-вот должна была прийти следующая клиентка.

– Давайте встретимся вечером, – сказал я.

– Сегодня?

– Да, сегодня вечером. В семь.

Она ушла и почти сразу появилась Виктория Львовна. Я хотел ей сказать, что сейчас не время для корректировки плана приема. Но она ответила, что сейчас именно ее очередь. Я даже не успел спросить ее, что случилось. Виктория Львовна сама спросила:

– Где мой муж? – доктор.

– Я… я… – Я даже начал немного заикаться. – Я не знаю.

– Но он умер. Вы понимаете, он опять умер. Прошу вас, оживите его.

– Кто? Я? Я не умею оживлять покойников. Это было бы слишком круто.

– Но прошлый раз я попросила, и вы оживили его. Я прожила с моим бывшим умершим мужем две недели. Это было!… О, Мацусима, о! – она прочитала стихотворение великого японского поэта. Он говорил, что каждое его стихотворение было последним.

На просьбу Виктории Львовны дать им встретиться последний раз, я ответил, что:

– Каждая моя встреча последняя.

– Что вы имеете в виду? – удивилась Виктория Львовна.

– Дело в том, что больше вы встретиться с ним не можете. Давайте, я познакомлю вас с кем-нибудь другим.

– С другим? А с кем другим? Я хочу опять встретиться с моим дорогим Аркадием.

– Простите, Виктория Львовна, я что-то не пойму вас. То вы говорите, что он умер, то опять встретиться хотите. Как вас понимать?

– Но я же говорю вам: мой муж умер пять лет назад. Но благодаря вашим способностям мы смогли опять встретиться. Ну как вы не понимаете? Вы приворожили его ко мне!

– Но вы говорите, что ваш муж умер пять лет назад?

– Да.

– Вы что, шутите? Ваш муж умер, а вы с ним жили две недели? Я правильно вас понял?

– Да, все так и было, – как на допросе ответила Виктория Львовна. Похоже, до нее только сейчас стало доходить, что она две недели жила с давно умершим человеком. Как будто раньше она считала это вполне обычным делом.

– И вы хотите с ним встретиться опять?

– Да, очень хочу.

– Но вы отчетливо осознаете, что хотите встретиться со своим умершим мужем?

– Конечно, сознаю.

– Но ведь это ужасно! Это невероятно!

– Может быть, и невероятно, – ответила Виктория Львовна, – но какой-то шанс есть. Ведь я уже с ним встречалась.

– Если вы настаиваете, я повторю то, что делал прошлый раз.

У меня на столе было шесть разных магических предметов. Я переставил их по известному мне закону симметрии. Мы повернули головы и посмотрели в стену, где было зеркало.

– Теперь расскажите мне о вашем Аркадии небольшую историю. Нужно конкретизировать ваш контакт.

Мы познакомились на дне рождения у одной знакомой. Он приехал из Москвы. Хотел купить здесь универмаг. С собой у него был задаток. Уединиться нам было негде. Мы пошли в парк Пушкина. Там есть такая отличная большая беседка. Она похожа на вашу. Я легла на лавку, а он на меня. Вдруг я слышу шорох за стенкой и шепот. Какие-то дураки не могли удержаться, Им надо было обязательно поговорить в это время.

Мы поспешно встали и пошли к выходу. За нами двигалась целая толпа. Один нахал подбежал и ударил Аркадия доской по щеке.

– Не трогайте его! Ведь вам нужна я? – Я так сказала, хотя вполне возможно, им был нужен именно Аркадий. Ведь у него было с собой сто пятьдесят тысяч долларов. Но им нужна была именно я.

– Валет, – сказал какой-то мальчик бандиту, который ударил Аркадия доской по щеке, – кажется, едет ментовская машина.

– Бросьте ее, – сказал Валет, – уходим. – И они побежали в глубь парка.

Я поднялась с земли, поправила юбку, и мы пошли ко мне домой. Мать не спала. Она как обычно, встретила меня словами:

– Хватит – слово на букву б. – И ушла к себе в комнатку.

– Что она сказала? – Аркадий стоял в дверях и стеснялся следовать дальше.