Читать книгу Сокровища Посейдона - Владимир Буртовой - Страница 4

Клаус заступил на руль после полуночи. Вместе с ним в рубке дежурил Фридрих Кугель, а у шкотовых лебедок на вахту встали чем-то озабоченный Степан Чагрин и редкобородый услужливый Чжоу Чан.

– Если увидишь остров, словно бы разорванный вулканом надвое, буди меня, – напомнил штурману Отто.

– Хорошо, мой фрегаттен-капитан, будем глядеть в четыре глаза. Мимо не проскочим, слава Всевышнему – небо чистое и луна подстать гамбургской купчихе, телом не отощала, – пошутил Кугель, усаживаясь на высокое вращающееся кресло рядом с нактоузом. – Клаус, не забыл брать поправку на дрейф от ветра и течения?

– Не забыл, господин Кугель, не забыл… Если забуду – рифы напомнят, постучат в днище.

– Тогда поздно будет корректировать курс, нахлебаемся соленого компота! – приняв шутку, ответил Отто. – Ну, я пошел к себе, вздремну немного. Завтрашний день обещает быть для всех нас примечательным… Даже не верится, что я наконец-то пришел сюда и что клад моего деда Генриха совсем рядом.

– Рядом-то рядом, – с сомнением проговорил будто про себя рулевой Клаус, – да как посмотришь на этот океан, на скалы – жуть берет за душу и бежать хочется подальше.

– Зато нам не придется воевать с храбрыми племенами инков, как это выпало на долю испанцев, которые добывали золото у американских индейцев. На Оклендах, кроме чаек, нет никакой живности. Тем более разных там дикарей-каннибалов.

– И за то спасибо матушке-природе! – снова пошутил Клаус. – Иначе пришлось бы нам побегать по здешним камням, спасая свои откормленные телеса!

Фридрих засмеялся, ответил на меткое замечание рулевого в свой адрес:

– А я сразу же сдамся на съедение – все равно поймают! Иначе будут грызть мои косточки и злиться, что, бегая от них, потерял столько бесценного жира. Интересно было бы посмотреть на себя в такой пикантной ситуации!

– Иди к черту, Фридрих! – отшутился Отто. – Накаркаешь на свою голову, а эти самые каннибалы возьмут да и приплывут откуда-нибудь на Окленды! Может, они таким образом решат спасаться от натиска цивилизации и здешние необитаемые скалы – лучшее место укрываться! Так что, друзья мои, поглядывайте и за морем, не видно ли где индейских пирог, а я пошел спать…

Было уже около двух часов ночи. Яхта шла со скоростью не менее четырех узлов, кренясь надоедливой боковой качкой, отчего клотик мачты раскачивался как перевернутый маятник огромных часов. Бережно прикрыв за собой дверь, на палубу вышел Вальтер, остановился рядом с рубкой, достал сигару, постучал ею о коробку.

– Клаус, дай, пожалуйста, зажигалку. Моя где-то на столе. Боялся шарить в темноте, чтобы не разбудить Карла. – Он принял от рулевого теплую зажигалку, крутнул колесико, прикурил.

– Не спится? – участливо осведомился Фридрих и с улыбкой проворчал, как это обычно делают старики на молодых, больше из зависти, чем из желания поучать подрастающее поколение. – Эх, мне бы ваши годы! В свои не отоспался вволю – то война, то беготня по белому свету… Гоняла нас горькая судьба, как чистоплотная хозяйка паука веником, не скоро отыскали укромное местечко свить паутину и детишками обзавестись.

Клаус прыснул от смеха, представив, какой по величине нужно иметь веник, чтобы гонять по огромней земле такого кругленького «паучка», как этот господин Кугель! Вальтер догадался, о чем подумал Клаус, тоже не сдержал улыбки, неожиданно предложил:

– Фридрих, а ты иди в каюту и спи себе спокойненько. Мы с Клаусом достоим вахту. Через два-три часа наступит рассвет, отец наверняка захочет сам встать в рубке. Иди, право слово. Днем наверняка не удастся отдохнуть… у этих роковых скал, как называют их мельбурнские и новозеландские моряки.

– Ну что же, я не против! – обрадовался Фридрих и не заставил себя долго уговаривать. – Мне и в самом деле под утро так хочется прикрыть глаза хоть на часок-второй. Клаус, ты хорошо запомнил, что говорил господин сенатор? Смотреть за островом, который похож на развороченный вулкан.

– Помню, господин Кугель, – отозвался из рубки Клаус, попыхивая дешевой сигаретой. – Как не помнить! Мы с господином Вальтером вместе будем смотреть. Однако, судя по ближним низким рифам на левом траверзе и во-он той одинокой скалы впереди милях в трех отсюда, мы еще не подошли к нужному островку.

Кугель неторопливо выкурил сигару, с наслаждением потянулся, заиграв сухожилиями громко, словно ненастроенный рояль, посмеялся:

– Мой отец был настоящий виртуоз хрустеть суставами. Мог на спор против кружки пива переиграть любого, так что у слушателей появлялось желание ощупать его, не все ли косточки переломал он… Ну, голубочки мои сизокрылые, несите службу исправно, – и ушел в развалку, мастерски улавливая ритм колебания палубы.

Вальтер почему-то тихо, словно опасаясь растревожить чуткий сон прекрасных морских дев-нереид, положил руку на штурвал и попросил рулевого:

– Сядь в кресло, Клаус, отдохни. Ноги, наверно, гудят от усталости. А я немного постою, попробую отвлечься от мыслей, которые кучей лезут в голову.

– На румбе сто восемьдесят два градуса. Два градуса – поправка на дрейф, – по привычке сказал Клаус, сдавая вахту.

– Есть на румбе сто восемьдесят два градуса, – усмехнулся Вальтер, сдвинул на затылок легкую шляпу и глянул на компас, освещенный маленькими лампочками подсветки от аккумулятора. – Ну, держись бог морей и океанов! Морские волки пришли в твои владения, будь милостив к ним и… терпелив, что бы они ни натворили здесь!

– Вальтер, у вас есть дети? – полюбопытствовал Клаус, чтобы не молчать и скоротать время вахты, потом принял от Вальтера сигару, приподнял порченную правую бровь, с причмокиванием затянулся ароматным дымом. – Ну и таба-ак! Не то что в моих сигаретах. Местные дельцы, похоже, научились к табаку примешивать дешевую морскую капусту, которой в наших краях предостаточно.

– Что? Дети?… У меня никого нет, дружище Клаус, ни мамы, ни жены… Тем более детишек. Люблю возиться с детьми Карла, они такие потешные, особенно когда учатся говорить. А своих уже никогда не будет, – добавил Вальтер тихим и обреченным тоном.

Клаус сначала не обратил особого внимания на последнюю фразу молодого Дункеля – свои думы одолевали день и ночь. Даже черепная коробка трещит от этих постоянных переживаний: на руках больные родители, жена с двумя ребятишками. Те незначительные сбережения, которые удалось скопить, выступая на ринге, таяли с быстротой весенних сосулек, зажатых в горячих пальчиках ребенка… Как жить дальше? Возвращаться на ринг – явное самоубийство, он уже не в юношеском возрасте, силы и реакция далеко не те, что были лет пять-шесть тому назад. Достаточно пару раз побивать в нокауте – на третьем могут и вовсе положить до смерти… Теперь вроде появилась зыбкая и ненадежная, как само море, надежда подработать немного денег от богатых туристов с тем, чтобы через пару лет открыть частную боксерскую школу, устраивать платные тренировки для богатых молодых людей. А из крепкого простого парня можно и чемпиона мира подготовить, как из того легендарного мексиканца, про которого он смотрел старый фильм…

– А у меня дома полный камбуз едоков, – прервав свои раздумья, пошутил Клаус. Он уселся на высоком крутящемся кресле, ссутулил плечи. – Родители надорвались в работе на чужой ферме, жена подрабатывает стиркой белья в соседней больнице. И я не плохо дрался на ринге, пока заезжий кубинец не сломал мне нос… Месяц провалялся в больничной койке, почти треть моих сбережений улетучилось, второй год на этой яхте будоражу морскую поверхность. Жаль только, герр Кельтман не щедр на плату, далеко не щедр, не как турецкий султан. Иногда, грех сказать против истины, иногда туристы подают чаевые, покидая нашу «Изабеллу». Особенно если погода выдавалась благополучной и богатые гуляки оставались довольны злачными местами Океании. А здесь полно местечек с завлекательными смуглянками… – Клаус неожиданно запнулся на последнем слове, повернулся к Вальтеру, что-то вспомнив. – А почему вы сказали, герр Дункель, что у вас не будет детишек? Неужто какая болезнь завелась? Жа-аль, если так…