Читать книгу Танкист из Большого Микушкино - Владимир Царёв - Страница 7

Дальнейший путь Т. П. Глухова лежал по железной дороге через Саратов, Куйбышев, Бугуруслан – снова в родные места. Сложно представить, как тяжело было в этот момент на сердце у Тихона, менее 50 километров разделяло его с родным селом Большое Микушкино. Он надеялся, что его отправят домой.

В начале декабря 1941 года бойцы сформированного там полка из Бугуруслана отправились в Москву, где в то время готовилось контрнаступление советских войск. На передовой были очень нужны люди.

Бомбёжка эшелона. Фотоснимок с немецкого самолёта

В день начала контрнаступления Красной Армии под Москвой, 5 декабря 1941 года, красноармейцы из полка, где служил Тихон Петрович, прибыли в столицу. Их накормили и пешком, без вооружения направили на передовую. На станции у города Торжок Тверской области, на подступах к которому в то время шли ожесточённые бои, бойцов посадили в железнодорожный эшелон.

Соседом Тихона Петровича по вагону был его земляк, уроженец деревни Мордово-Ишуткино. Они договорились не бросать друг друга в беде. До полуночи дежурил Тихон Петрович, после полуночи – его земляк. О событиях той памятной ночи Т. П. Глухов вспоминал так:

«Я разделся, так как было тепло, снял шубу, шапку, валенки и уснул. Ближе к утру я услышал взрывы и приподнялся. Наш вагон поднимался от взрывов на дыбы, я осмотрелся вокруг: в вагоне никого нет. Я крикнул, никто не ответил. Растерялся, всё свое обмундирование оставил и выбежал из вагона. А на улице светло от разрывов снарядов. Бегу, не оглядываясь, по железной дороге и вижу, что солдаты бегут и падают, а самолёты извергают трассирующий огонь.

Бегу по дороге, а мне легко, я ведь раздетый, нет ни валенок, ни шубы, ни шапки, только в гимнастерке и маминых вязаных носках, а мороз сорок градусов, не меньше. Самолеты улетели, и стало тихо. Я увидел железнодорожную будку, а там сидят солдаты с нашего эшелона, греют воду для питья. Бывшие кадровики смеются надо мной: «Небось доброволец, воронье мясо». А мне им ответить нечего, молчу и стою возле двери». Тихон Петрович был потрясён первой внезапной встречей с войной и предательством земляка.

Один из кадровиков, однополчанин Т. П. Глухова из соседнего эшелона, глядя на потерявшего своё обмундирование новобранца, сказал: «Зайчик хороший. Шкура цела?» На что другой ему ответил: «Шкуру-то он потерял». А первый возразил: «Это ничего, я поначалу тоже драпал. Из него ещё тигр вырастет, а шкуру мы ещё получим, там на станции много». С этими словами он принёс тёплую воду, достал кружку и дал Тихону Петровичу. Глухов Т. П. дрожал от холода, его начали обтирать водкой, чтобы согреть.

Солдаты немножко поспали, на рассвете пошли на станцию, там лежало много убитых (раненых уже убрали). С одного убитого сняли шапку, которая была в крови. Как вспоминал Тихон Петрович: «Мой сосед дал её мне и велел одеть. Я одел, шапка подошла, но боялся крови на ней. С одного сняли шубу, с другого – валенки. Мне дали два вещмешка и два взял мой сосед. Мы пошли к продуктовым вагонам. Там достали колбасу, хлеб, копчёное сало. В общем, запаслись едой. Немного отошли от вагонов и сели кушать. Открыли по банке консервов, съели по куску колбасы. Поели, как на праздник. Прибегает мой земляк, увидел меня, подошёл. Я кинулся на него: „Ты меня бросил! Слово давал, что не бросишь, какой же ты друг!“ Наш сосед по эшелону говорит: „Дай своему другу хоть кусок хлеба и банку консервов. А если он тебя в бою ещё раз бросит, ты можешь застрелить его за измену“».

О дальнейших событиях Тихон Петрович рассказывал так: «Мы снова собрались по эшелонам. Наш друг хотя и был в соседнем эшелоне, но относился к нашему полку. Сделали перекличку. И мы снова тронулись в город. Нас поместили в каком-то большом здании. Через сутки направили на окраину города, откуда мы на машинах с высокими бортами должны были ехать на передовую. На машине мы ехали часа 3. Было холодно, мы сильно замерзли. Приехали в подмосковный лес. В лесу нас разместили в большие землянки. Мы без дела сидели в землянках сутки. Это был распределительный пункт».

Солдаты ждали распределения, новый знакомый Тихона Петровича, кадровик, рассказывал о себе. Он был снайпером, воевал на Дальнем Востоке и в Финляндии, и Тихону Петровичу он тоже предлагал стать снайпером.

На распределительный пункт прибыли военные из различных воинских частей. Набирали желающих служить сначала лётчиками, танкистами и артиллеристами. Тихон Петрович ждал совета нового друга, как более опытного. Тот пошёл в снайперы и уговаривал его пойти с ним, но подошедший капитан артиллерийского дивизиона убедил Тихона Петровича стать артиллеристом: «Ты колхозник! Лошадей любишь?» (лошади в то время использовались для перемещения артиллерийских орудий). По рассказу Тихона Петровича: «На следующий день к нам прибыли военные из частей, которых мы называли покупателями. Нас всех построили и начали набирать сначала летчиков. Из строя вышли немного желающих. Затем набирали танкистов и артиллеристов. Я стою, никого не слушаю, жду, куда меня поведет мой новый друг, старый солдат. Подходит к нам человек небольшого роста, артиллерист-капитан, и говорит мне: «А ты что, не хочешь быть артиллеристом?» А мой новый друг отвечает: «Какой из него артиллерист, от него будет больше толка, если он будет снайпером. Он и снаряд не поднимет». Капитан говорит: «Нам как раз такой артиллерист и нужен». Ты колхозник!? Лошадей любишь?». Он записал мою фамилию, и я встал в строй вместе с артиллеристами. Земляк мой пошёл в разведку, хотя у него был недостаток, он плохо слышал. Наш новый знакомый пошёл в снайперы. Нам дали 15 минут для сбора вещей, попрощаться с товарищами, и мы пешком отправились в свои части».

Так Т. П. Глухов стал артиллеристом. В артиллерийском расчёте, где он служил, было много кадровых солдат с Дальнего Востока: воинские части Приморского военного округа в этом время активно перебрасывались под Москву.

«Мы пришли в часть, это была 5-я армия, сформированная под Москвой. Капитан был командиром артдивизиона. В этом дивизионе было мало людей и пушек. Вскоре прибыло пополнение. Почти неделю мы обучались. Я встретил своего земляка, разведчика. Он был уже 2 раза в разведке в глубоком тылу. Видел немцев, и не только видел, он уже участвовал в добыче языка. Он попал в полковую разведку».

Около недели шло обучение, а потом бойцы были направлены на передовую.

В это время в рамках советского контрнаступления под Москвой войска Калининского фронта (22-я, 29-я, 30-я и 31-я армии) вели наступательную операцию, в ходе которой был освобождён город Калинин (ныне Тверь). С начала декабря 1941 года в этой операции принимал участие Тихон Петрович.

Перед наступлением должны были прибыть эшелоны с вооружением: пушками и стрелковым оружием. Поезд прибыл, начали открывать вагоны: в первом мыло. Глухов Т. П. вспоминал эти события так: «Это было под Москвой, мы ждали оружие, ждали поезд. Как он подошел, открыли первый вагон, я молодой, залез через верх внутрь, а везде было мыло, во втором и третьем вагоне тоже было мыло. Мне оружия не досталось».

«Немец был под Москвой, их агентура работала глубоко. Вскоре Сталин2 подписал Указ, согласно которому за нарушение поставок оружия, продовольствия, виновных без суда расстреливать на месте. С этого момента поставки были налажены».

После того как стало ясно, что Тихону Петровичу придется воевать с немцами на передовой без оружия, по его воспоминаниям произошло следующее: «Ко мне подошел здоровый крепкий мужик, как выяснилось, сибиряк, он сказал: „Я вижу по тебе, ты не хочешь умирать. Как приедем на передовую, я буду стрелять, а ты беги за мной и не отставай, подберешь за кем-нибудь оружие“. Во время боя, как мне и сказал мой товарищ, я бежал за его спиной, не отставая. Как только мне удалось подобрать автомат, я стрелял, стрелял, не переставая, но я не знаю, попал ли я в кого-нибудь или нет».

Советские артиллеристы в боях за Калинин.

Декабрь 1941 года

«Позже мне выделили двух лошадей: одна была обученная, а другая нет. На передовой я спрятал лошадей в укрытие. Наутро наши пушки (мы их называли пукалками) начали стрелять. Наша пехота пошла в наступление с криками „ура!“. Пушку мы повезли за пехотой. День и ночь шло наступление, а морозы достигали сорока пяти градусов. Под Калинином были жестокие бои. Боролись за каждую улицу, за каждый дом. Пехоте было очень тяжело, она постоянно нуждалась в артиллерии. Наши пушки разбивали пулемётные точки».

Фото освобожденного г. Калинина (г. Тверь) в 1941 году