Читать книгу Гармоничная экономика, или Новый миропорядок. Изд. 2-е дополненное - Владимир Чабанов - Страница 10

Существенные отличия европейской и российской цивилизаций, культуры и ценностей не позволяют использовать указанные достижения в России с такой же эффективностью, как на Западе. Они ставят её в положение вечно догоняющей, подражающей и жаждущей аплодисментов. И это неудивительно, «не садись в чужие сани!».

В России более эффективной оказалась хозяйственная модель, основанная на деятельности малых групп, в которых «один – за всех и все – за одного». В них проявляется присущая русскому народу групповая инициатива, нестандартность мышления, коллективный талант. «Именно эти факторы способствовали, причём с самых первых шагов и на протяжении всей истории, созданию общинных, групповых структур управления, коллективных, часто артельных форм организации труда, заложили основу последующего развития коопераций» (акад. Л. Т. Абалкин ^[24]).

Такие объединения выступали под разными наименованиями и различными формами, в том числе «община», «артель», «порука», «ватага», «братство» и др. Причем если община представляла собой оседлое, прочное, корневое начало, сопряженное с семьей, родом, воспитанием и возрастанием детей, то артель являлась формой народного предпринимательства, добровольного объединения людей для совместной работы и получения наилучших результатов.

При этом деятельность артелей не сводились исключительно к экономике, к получению дохода или решению каких-либо хозяйственных проблем. Они несли также не менее важную морально-нравственную нагрузку, служили инструментом воспитания людей, формирования их культуры и мотивации поведения. Устанавливали правила социального взаимодействия, соответствующие народному менталитету, по-сути представляли собой своеобразный образ жизни. В частности, в большинстве артелей был строгий подход к компетенциям и навыкам новопринимаемых лиц, к их нравственному облику и способности соблюдать писаные и неписаные нормы артели.

В этой связи русская артель является носителем ценнейшего опыта низовой самоорганизации народа, всецело связанной с его жизнью и всеми ее проявлениями. По этому поводу Д. И. Менделеев писал: «В общинном и артельном началах, свойственных нашему народу, я вижу зародыш возможности правильного решения в будущем многих из тех задач, которые предстоят решить на пути при развитии промышленности и должны затруднять те страны, в которых индивидуализму отдано окончательное предпочтение» ^[177].

Артели на Руси существовали с древнейших времен. Так, в документах (духовных и договорных грамотах князей) XIV века и позднее описывались охотничьи, рыболовные, «сокольничьи» артели, а также артели плотников, кузнецов, извозчиков, «ярыжных» (бурлаков и судорабочих), «кортомщиков» (арендаторов земли) и др. Возникала территориальная специализация артелей, формировались общины, объединяющие людей, проживающих в деревнях и в других населенных пунктах. Причем на севере и востоке преобладали промыслово-охотничьи артели (рыболовецкие, «тюленьи», «моржовые», звероловов), в центре Европейской России были артели плотников, каменщиков, маляров, валяльщиков, шерстобитов, иконописцев, офеней (мелких торговцев вразнос), камнетёсов, рогожников, шорников и др.

Русская артель была добровольным товариществом равноправных работников, призванным решать любые хозяйственные и производственные задачи на основе коллегиальности и взаимовыручки. Причем объединение людей в артель не только не ограничивало дух самостоятельности и предприимчивости каждого артельщика, а, наоборот, поощряло его. Мало того – артель удивительным образом позволяла сочетать склонность русского человека к самостоятельному и даже обособленному труду вкупе с коллективными усилиями.

Артели создавались для выполнения как разовых, временных (сезонных), так и постоянных видов работ. Состояли из близких по возрасту, физической силе, опыту и трудовым навыкам работников, хорошо знакомых и пользующихся уважением друг друга, которые скрепляли свои отношения обетом или клятвой. Управление артелью осуществлял староста (рядчик, подрядчик, батырь, кормщик, атаман, усредник и проч.). Он избирался на общем собрании из числа наиболее энергичных и опытных членов артели. Ему предоставлялись широкие права, но контроль за ним осуществлялся скрупулёзный и смещались они без сложных процедур.

Все члены артели были абсолютно равноправны, и попытки одних эксплуатировать других жестоко пресекались. И если кто-то из артельщиков получал особые полномочия, он продолжал работать наравне со всеми. При этом равноправие не подразумевало уравнительного распределения дохода. Оно осуществлялось по труду и квалификации, по заслугам и справедливости. А поскольку оплата каждого члена артели зависела от результатов работы всего коллектива, он не только старался лучше работать сам, но и требовал того же от других. При этом все члены артели были связаны круговой порукой и за ее деятельность отвечали сообща.

Таким образом, здесь преобладал общинный принцип организации и производственных отношений, и образа жизни, характерные для русского человека. Поэтому «Артельность не выдумана, не искусственное движение, созданное в каких-либо групповых интересах, а общечеловеческое стихийное явление, творчество всего народа, во всей совокупности его сил, истинная социальная система, всесторонне охватывающая как жизнь человеческой личности, так и всего человеческого общества» (М. Слобожанин ^[178]).

С начала XVIII века артельные формы труда стали применяться также на заводах и фабриках, что послужило одной из главных причин бурного развития в это время промышленного производства. Причем производительность труда и качество производимой продукции в артелях были исключительно высокими, что существенно понижало их цены и повышало конкурентоспособность не только на внутреннем рынке, но и на внешнем. И это позволяло сопротивляться попыткам навязать чужие модели коллективизма: кооперативы, коммуны, частнособственническое предпринимательство, «рациональное» экономическое поведение, протестантскую хозяйственную этику.

Вместе с тем артели не могли существовать сами по себе и не зависеть от окружающей действительности. Поэтому уже к XIX веку они начали принимать некоторые принципы кооперативного движения, выработанные общественной мыслью Западной Европы, сообразуясь при этом со своими национально-культурными традициями. Время требовало свое, а поэтому артели врастали в капитализм и постепенно превращались в стандартные экономические ассоциации (акционерные общества, фирмы, компании и т.п.).

Иногда они трансформировались в кооперативные товарищества, члены которых уже не были заняты совместным трудом, но организовывали совместный бизнес в сфере сбыта, транспортировки, закупки сырья, использования инструмента, машин и так далее. И это позволяло артелям выживать в сложных экономических условиях. В результате к 1914 году в России насчитывалось около 10 миллионов членов кооперативов и артельщиков, которые обеспечивали проживание примерно 50 миллионов человек.

При этом русская артель не является частным случаем кооперации, поскольку она существовала задолго до того, как возникла так называемая «производственная кооперация», еще до Роберта Оуэна, рочдейльской лавки и т. д. Это – разные формы объединения, поскольку если артель является носителем равноправия, справедливости, то кооператив – социального разделения. Если в первой из них не допускается эксплуатация, извлечение прибыли за счет других, то вторая на этом держится. Артель представляет собой продукт традиционного права, тогда как кооперация – итог измышлений политиков, идеологов, общественных деятелей, вдохновленных идеями социализма и кооперации.

В конечном итоге ослепленные западной алчностью российские промышленники отказались от собственного опыта успешного хозяйствования и перешли на модель экономики, основанную на принципах господства и подчинения, при котором правовое и имущественное расслоение общества оказывается чрезмерным. И таким образом утратили свои собственные преимущества. Стали пользоваться суррогатами Запада, метаться, подобно ошпаренной курице, от одной модной западной доктрины к другой. А Запад, не без корысти, ей эти идеи подсовывает. Иногда информационно, а зачастую с помощью всякого рода колабораторов, дезинформационно и насильственно. И безбожно пользуется открываемыми ему при этом возможностями.

Тем не менее, традиционные ценности российского народа пробиваются сквозь эту толщу, делая неэффективными успешно работающие на Западе модели и порождая собственные подходы к хозяйствованию. Из-за этого идеология безграничной частной собственности и личного обогащения не смогла и не сумеет пустить глубокие корни на русской почве. И понятно, что в таких условиях принцип западного стяжательства, не завязанного на благополучие окружающих, воспринимается населением как глубоко безнравственный. Принцип, согласно которому чем больше у человека денег, тем больше у него прав, никогда не будет пользоваться уважением в России.

В этой связи наложенные на Россию западные санкции в действительности являются для неё благом. Они заставляют, наконец, находить собственные пути решения накопившихся проблем, использовать свои преимущества, опирающиеся на собственные особенности, культуру и ресурсы. Явить миру альтернативную организацию общества, предложить новый Миропорядок, учитывающий национальные корни, опыт и историю не только своего народа, но и всех других. Настоящая монография направлена на описание одного из возможных типов такой организации.