Читать книгу Новороссия не сдается. Посвящается героям Новороссии, павшим и живым - Владимир Чеботаев - Страница 3

Большой круизный лайнер, вышедший из Новороссийска, был заполнен пассажирами почти полностью, но тех, кто плыл на корабле, трудно было назвать обычными туристами. Почти все плывущие на Полуостров были крепкими мужчинами от двадцати до сорока лет.«Добровольцы», – понял Дроздов еще на пристани. Судя по внешности и разговорам, среди добровольцевбыли казахи, белорусы, жители Приднестровья, абхазы, чеченцы, несколько арабов, китайцы, даже небольшая группа из ЛатинскойАмерики. Все они стояли группамии оживленно обсуждали последние сводки с Полуострова.

Дроздов прошел по палубе, неожиданно услышал сербскую речь, остановился, прислушался. Сербы вспоминали недавнюю войну за освобождение Косово от албанцев.

Он посмотрел на море – в воздухе пахло войной. Он хорошо знал этот тошнотный запах, состоящий из флюидов ненависти и страха, бьющей из ран фонтанов крови, стонов раненых, последних вздохов умирающих, запаха сгоревших трупов…

Сербы продолжали говорить о войне в Косово. Дроздов неожиданно вспомнил плен…

…албанцы держали его и сербов в ямах для мусора. Удушливый запах вызывал приступы рвоты, но рвать ему было нечем, потому что их почти не кормили.

Сверху ямы были закрыты деревянными решетками. Албанцы подводили к яме своих детей и заставляли их писать на головы пленных. Дети с удовольствием мочились на головы «плохих сербов».

Ямы были вырыты во дворе небольшой, сожженной албанцами православной церкви, в селе на границе Косово и Албании. В подвале церкви находилась секретная тюрьма цру.

Охранниками в тюрьме служили албанские боевики и несколько американцев, которых добровольцы из России называли пиндосами.

Косовары из Армии освобождения Косова были страшно злы на сербов за поражение в войне – сербской армии и добровольцам из разных стран, в основном из России, удалось полностью освободить Косово от всех албанцев.

Боевики регулярно зверски избивали пленных. Пиндосы охранники устроили из этого развлечение – делали ставки на тех сербов, кто дольше продержится.

Дроздов терпел и ждал когда за ним придет помощь…

Ночью становилось холодно, уже через пару часов, тело полностью окочевало, превращаясь в деревянный чурбан.

Через пару таких ночей, он понял, что может замерзнуть, вспомнил советы Старика, начал согреваться, погружаясь в транс. Это его и спасло.

Сербы в соседней яме замерзли.

Ночью запах зловоний был не так удушлив. Он приближал лицо к самой решетке и жадно вдыхал свежий воздух. На небе ярко светили звезды, напоминая ему о какой-то далекой, неземной жизни.

Постепенно он привык к холоду, перестал замечать отвратительный запах.

Человек ко всему привыкает, даже к очень плохому.

Иногда его тело охватывали судороги, он вспоминал войну: яростные атаки сербов и российских добровольцев под свинцовым дождем американских вертолетов… взрывы ракет… вой самолетов… куски человеческих тел, разорванных снарядами, вопли раненых, кровь убитых друзей…

Потом все стихало и он снова видел звездное небо. В эти минуты он сожалел, что выбрал Путь воина, но изменить ничего уже было нельзя…

Он мог выполнить приказ из Москвы и не ходить с Сашкой Кургановым на американскую базу, сидел бы сейчас в своей части в тепле, но тогда по ночам он просыпался бы с болью в груди от чувства невыполненного долга…

Он терпел и ждал …никто не пришел ему на помощь…

Дроздов понял, что может рассчитывать только на себя, и тогда он дал себе слово – выжить, чтобы посмотреть в глаза тем, кто его предал…

Через месяц его перевели в подвал церкви. Здесь сидели пленные сербы.

Пиндосы считали его сербом. За время войны он успел выучить сербский язык, но говорил с легким акцентом, поэтому решил молчать, чтобы не выдать себя.

Его вызвали на очередной допрос. Жирный цэрэушный ублюдок по имени Патрик жевал гамбургеры, пил диетическую колу и смотрел по телевизору американский футбол.

…албанец с гнилыми зубами сделал множество мелких надрезов на его теле, посыпал их солью…

…тело горело огнем …он катался по полу и истошно ругался по-сербски матом…

Патрик был недоволен, его любимая команда проигрывала. Цэрэушник равнодушно смотрел, как пленный катается по полу, показал албанцу жестами, чтобы тот продолжал, и принялся спокойно жрать пиццу…

Он чувствовал – это еще чистилище. Если бы пиндосы и албанцы узнали, что он русский диверсант, вот тогда бы для него действительно начался ад…

…Раны от порезов и соли загноились. Он понял – живыми отсюда они не выйдут. Как-то вечером случайно он подслушал разговор пиндосов и узнал, что все они уедут на два дня, кроме Патрика.

Он разработал план побега, рассказал о нем Драговану, майору сербской армии, сидевшему с ним в подвале.

Вечером, когда охранники уехали, а боевики собрались на вечернюю молитву, он открыл дверь, задушил руками часового, забрал автомат и нож. Затем ножом убил второго часового.

Сербы согнали боевиков во двор. Драгован пинками пригнал упирающегося Патрика. Тот был испуган, говорил, что они не имеют права его убивать, грозил, что америка за него отомстит.

Сербы поставили албанцев и Патрика у стены. Цэрэушник продолжал скулить.

Драгован построил сербов, зачитал приговор: «Именем сербского народа…»

Сербы подняли автоматы…

Он понял, сейчас его вырвет от вида крови, отошел в сторону, подошел к остаткам костра в углу двора и вздрогнул.

На вертеле над костром висело тело сильно обгоревшего человека. Судя по остаткам одежды, это был сербский священник, которого сожгли албанцы.

Дроздов позвал Драгована и сербов. Потрясенные, они стояли перед вертелом…

Тогда он понял – это был настоящий ад…

Сербы кинулись к пленным албанцам, начали их избивать, затем столкнули в выгребную яму.

Последним, с истошным криком, в яму полетел Патрик. Сербы стали вокруг ямы и, матерясь по-русски, открыли яростный огонь из автоматов.

Дроздов стрелял вместе со всеми, его удивило, что он не чувствовал ненависти к копошащимся в дерьме людям.

Он понял одно… внутри него что-то умерло навсегда…

Последнее что он запомнил – полные ужаса глаза Патрика и пуля из «калаша», разбивающая его череп…

– Сала укроине, – раздался голос на палубе позади него. Дроздов обернулся, перед ним стоял парень среднего роста, с волевым взглядом и перебинтованной рукой.

– Хероям сала, – усмехнувшись, ответил Дроздов.

– Николай, – парень протянул руку.

– Артем, – Дроздов пожал руку.

– Каким ветром занесло в наши края?

– Я энтомолог, еду на Полуостров ловить бабочек.

Николай внимательно окинул взглядом Артема:

– Бабочек, значит, ловить, это хорошо, а меня возьмешь?

– Я бы взял, да у тебя сачка нет.

– Ничего я их так… без сачка, руками…

Низко в небе с ревом пролетели два «МИГа» и улетели в сторону Полуострова. Дроздов и Николай проводили их взглядом.

– Наши… полетели долбить бандерлогов. – Николай посмотрел на Артема. – Ты не очень похож на энтомолога.

– А как они, по-твоему, должны выглядеть?

– Ну как… маленькиетакие, щуплые, в очках.

– Сдаюсь, – усмехнулся Дроздов, – я не энтомолог, я… астроном.

– Вот-вот, я так сразу и понял, что ты астроном. А если серьезно, ты к нам на фронт или как?

– На фронт, – немного подумав, ответил Дроздов.

– Раньше воевал?

– Нет, но в армии служил, – соврал Дроздов.

– Кем?

– Водителем бэтэера.

– То что надо! Давай ко мне в батальон. Я с самого начала воюю. Меня ранило под Русским, теперь временно встречаю добровольцев и формирую новый батальон.

– Когда началась война? – спросил Дрозд.

– Ты что, с луны свалился? – Николай удивленно посмотрел на него.

– С Марса. Я в тайге на буровой работал, ничего не читал.

– Понятно. Война идет уже три месяца. Пасечник совершил вооруженный переворот и провозгласил себя президентом«соборной укроинской державы». Распустил Раду, ввел военное положение… «свидомые укроинцы» в восточных и южных областях поддержали Пасечника и попытались захватить власть, но их пинками погнали оттуда… Армия развалилась, большая часть солдат разбежалась. Народ взялся за оружие, военные склады разграбили, в каждой области появилась своя армия.

Николай облокотился на поручни, повернул голову к Дроздову:

– Мы на Полуострове объявили независимость, выбрали своего президента. Пасечнику наша независимость была как серпом по яйцам, он пообещал америкосам за поддержку в войне с нами «превратить Полуостров в непотопляемый авианосец нато». Из отрядов тризубов, уна-унсо и прочей бандеровской швали, Пасечник создал укроинську нациянальну армию и начал войну, но сил у него не хватало. Тогда он пригласил якобы на учения в страну войска нато, в основном америкосов. Натовцы вошли, заняли западные и центральные регионы. А затем произошло самое интересное – якобы против америкосов кто-то совершил теракт. Пасечник обвинил в этом армию Юго-Востока…

– Давай угадаю, – перебил его Дроздов. – В результате теракта погибли мирные жители и солдаты укроинской армии, но ни один америкос не погиб.

– Это уже потом выяснилось, что не погиб. Как ты догадался?

– Пиндосы мастера провокаций, вспомни войну во Вьетнаме, Ираке, Сирии, Ливии, Сербии.

– Короче – началась война. Часть порядочных офицеров уволилась или перешла на нашу сторону, остальные присягнули Пасечнику… Бандерлогам удалось захватить город Русский и большую часть Полуострова, но Город и юго-восточное побережье мы отстояли.

– Какие страны поддерживают Пасечника?

– Все страны нато. Особенно англичане, жополизы поляки, швеция и норвегия прислали свои контингенты. Англичане особо рвутся в бой.

– Эти полупиндосы забыли, наверное, сколько мы их еще во время Крымской войны здесь положили на Полуострове, хотят еще получить.

– Полупиндосы… это ты хорошо их назвал, я знал, что америкосов называют пиндосы, но про англичан не знал. Ты откуда родом?

– Из Харькова.

– Почти земеля, я из Донецка.

– Кто у вас командует армией? – спросил Дроздов.

– Вадим Бугаев.

Дроздов знал Бугаева, но не подал вида. Контрадмирал Бугаев служил начальником физподготовки российского флота. Среднего роста, с квадратной фигурой, как у борца, Бугаев обладал огромной силой, руками разгибал подкову и завязывал в узел металлический прут. Когда Артем после Сербии переехал в Город, Бугаев, который жил на одной с ним улице, первым пришел к нему в гости. Они сразу подружились, жизнерадостный Бугаев любил веселые компании, походы по горам, шашлыки.

– У меня отец из Донецка, мать из Полтавы, училась в Донецке, там и поженились. У нас в семье никто и никогда не делил себя на русских и украинцев. Знали мову, но всегда говорили на русском. Евромайданутые, придя к власти, сразу отменили закон о статусе русского языка, решили издать новый учебник «правдивой истории укроины за последние пять тысяч лет». В стране отменили все телевидение на русском, запретил продавать российские газеты, книги, показывать российские фильмы, спектакли. Достали нас своей дебилизацией-укроинизацией!

– Ничего, скоро начнем контрнаступление, погоним всю эту бандеровскую шваль до самого Львова, загоним в вонючие схроны, как крыс в норы! – Николай с силой ударил по поручню.

– У моей сестры муж Петр работал на железнодорожной станции на Полуострове. Туда ворвался отряд бандеровцев, хотели взорвать состав с нефтью, но Петр успел отогнать его в безопасное место. Так эти вурдалаки Петра и его помощника сожгли заживо… И при этом они кричат на всех углах, что они «эвропэйская нация»! Скажи, откуда в человеке столько жестокости и зла? …Куда смотрел бог, когда создавал человека по своему подобию?

– Бог тоже жестокий и злой, поэтому и человек получился таким.

Николай бросил на Дроздова заинтересованный взгляд.

– А как же Христос… возлюби ближнего и все такое…

– Фигура речи. Ты бы смог полюбить тех, кто сжег мужа твоей сестры?

Николай несколько секунд молчал, обдумывая слова Дроздова.

– Ты какой веры будешь?

– Я натурфилософ, – ответил Артем.

– Это что значит?

– Пока человек считает себя частью природы, в мире существует равновесие. Как только человек признает себя венцом творения, а к природе относится только как к ресурсам – равновесие нарушается.

– А-а-а-а, это что-то типа «зеленых», – усмехнулся Николай

– Типа того.

– А ты чем раньше занимался? – спросил Артем.

– Служил в Донецке в отряде «Беркут», начальником УВД у нас назначили одного тупорылого свидомого из Ровно. Он требовал, чтобы мы на работе разговаривали только на мове. Я послал его подальше, он грозил меня выгнать, я дал ему в морду и ушел. Друг у меня жил на Полуострове, предложил открыть здесь ресторан. Мы открыли кафе и ресторан, дела шли хорошо, а тут война. Мы с другом ушли в ополчение, он погиб во время боев.

Потапенко посмотрел на море:

– Я еще до начала войны чувствовал, что здесь будет горячо. Позвонил друзьям сослуживцам в Донецк предложил приехать как бы на отдых. Приехало человек сто хороших ребят. Когда началась война – мы создали свой батальон.

Потапенко замочал, посмотрел на море, плюнул в воду и продолжил.

– Я смотрю на весь этот бардак и думаю, куда подевались «щирые укроинцы», «певучие дивчата», борщ с пампушками. Нет их, кругом недобитая бандеровская сволочь и портреты хероев нации… Мы потеряли украину, мы позволили бандеровским гопникам установить в стране нацистские порядки. Вспомни, как все годы нэзалэжности укроинцы подпевали бандеровские песни, смеялись над анекдотами про клятых москалей. Мой дед громил укрофашистов из дивизии «СС Галичина», а мы молчали, когда они ставили у себя во Львове и Ровно памятники Бандере и Шухевичу, молчали, когда толпы свидомых укроинцев ходили по улицам городов с факелами и кричали «слава укроине». Они отменили 9 мая как день Победы и сделали его «днем москальской оккупации укроины». И это происходило в стране, по которой молохом прошла война. Вся свидомая интеллигэнция и деятели культуры молчали, а многие им аплодировали.

Я тебе так скажу, во всем этом бардаке виноваты мы сами. Мы сидели по своим хатам, ели борщ, пили горилку, смотрели футбол, а они готовились в лагерях, маршировали по улицам, проедали американские гранты. Мы думали, обойдется… нет, не обошлось. Сейчас мы расплачиваемся за свое молчание, пассивность и глупость. Мы просрали страну, она больше никогда не будет прежней не только в старых границах, но и потому что люди стали другими…

Ладно, я пошел к своим. Захочешь меня найти – спроси Николая Потапенко из батальона «Кшатрии»…

Дроздов протянул Николаю руку и твердо произнес:

– Бандерлоги проиграют войну, потому что у них плохая карма…