Читать книгу Ангел в океане. Повести и рассказы о морских путешествиях русских - Владимир Черноусов - Страница 2

Она шла по центральному проспекту, и теплый майский ветер развевал её длинные светлые волосы. Она была юна, как сама весна. Её звали Люси. На самом деле её звали Людмила, но она сама уже не помнила, кто назвал её Люси, и все знакомые называли её именно так. Cегодня она сбежала из школы, так как погода была слишком хороша, и учиться для неё было просто невозможно. Люси направилась в сторону центральной площади их небольшого городка в надежде встретить кого-нибудь из знакомых.

– Привет, Люси, – позвал её молодой паренёк с серьгой в ухе.

– Привет, Алексей. Как дела?

– Всё нормально. Сегодня отпустили с работы, и я решил прогуляться. Если хочешь, угощу тебя пивом. А ты школу прогуливаешь? Смотри, экзамены не сдашь.

– Сдам как-нибудь.

– Ну, пошли.

Пройдя по липовой аллее, они вышли на площадь и сели у фонтана. Вокруг с визгом

резвились дети, пробегая под водяной пылью. Зоркие мамаши смотрели за ними, болтая между собой.

– Хочешь, стишок расскажу? – спросил Алексей.

– Хочу.

– Я не знаю, куда сегодня едет мой поезд,

И куда же лежит мой загадочный путь,

Но сегодня ты рядом, ты вместе со мною,

Я тебя обниму, ощутив твою грудь.

Мой ласковый ангел, ты хитрый, как демон,

Как свойственно женщинам ведаешь толк.

Я не богат, ты смотришь на запад,

А я, как и прежде, смотрю на восток.

– Kрасиво. Сам написал?

– Да.

– А ещё есть?

– Есть:

О, планетка моя, шарик ты мой безногий,

Ты – это как ехать на «Феррари»

Со скоростью двести километров в час,

По русской сельской дороге.

– Давно пишешь?

– Да нет. Временами, когда есть настроение, пишу. Мне сейчас некогда писать, работы много.

– А я никогда не писала стихов. Вдохновения нет.

– Поедем в Крым, и вдохновение появится.

– У меня скоро экзамены, а потом в институт надо поступать. Если только в июле.

– Поедем в июле, я возьму отпуск.

– Я подумаю.

– Смотри, идут Вадим и Кэт.

– Привет Алексей. Люси, привет, как дела? – приветствовал толстенький, светловолосый Вадим.

– Привет. У меня всё в порядке. А вы как?

– Мы нормально. Я сегодня ездила в одну туристическую фирму на собеседование, – сказала высокая брюнетка Кэт.

– Ну и как? – спросила Люси.

– Обещали позвонить.

– А я тут Люси стишки читаю, – сказал Алексей.

– Ещё он зовёт меня в июле в Крым.

– А поехали все вместе. Вадим, поедешь в Крым?

– Дожить надо.

– Да чего здесь жить-то – полтора месяца осталось.

– Да, я тоже хочу в Крым. Нырять и купаться, – сказал Вадим.

– Поедем, я у мужа денег стрельну, – сказала Кэт.

– Да деньги у меня есть пока. Правда, мне два месяца назад платить стали в два раза меньше. Работать не хочется за такие деньги, хотя жить можно, – сказал Вадим.

– А мне экзамены сдавать, – сказала Люси.

– Школьные сдашь, как я сдавала: анекдот один. Всё равно сдала, позанималась две недели и сдала.

– Мы сегодня хотели навестить одного художника, – сказал Вадим. – Можно пойти всем вместе.

– Пойдём.

Купив несколько кеглей пива, Вадим поймал тачку, и они поехали в старую часть

города. Вадим сел на переднее сиденье, сзади сидели Алексей, Кэт и Люси.

– Художника зовут Костя, – сказал Вадим. – Ему недавно исполнилось сорок пять лет.

– Откуда ты его знаешь? – спросила Люси.

– Меня с ним познакомил один молодой художник.

– Ты общаешься с художниками?

– Просто некоторые музыканты одновременно ещё и художники, а я музыкант. Я барабанщик.

– Ну, это я знаю.

– У нас будет концерт в субботу, около ДК.

– Я приду. Во сколько? – спросила Люси.

– В три.

– Я тоже приду, – сказал Алексей.

– Там вся тусовка соберётся, – сказал Вадим. – Выступят около пятнадцати групп.

– Целый фестиваль, – сказала Кэт.

В этот момент они подъехали к пятиэтажному дому и вышли из машины. Ребята зашли в старый зашарпанный подъезд, все стены которого были расписаны и разрисованы. Костя жил на первом этаже, и Вадим позвонил в дверь. Вскоре дверь со скрипом открылась, и за ней появился седой бородатый мужик лет пятидесяти. В правой руке он держал кисточку.

– Да. Картина эпохи раннего Ренессанса, – сказал он, глядя на компанию. – Ну что ж, проходите.

Ребята прошли по тёмному коридору, вдоль которого стояли оконные рамы, и попали

в комнату, заваленную самыми разными вещами. В углу у окна на полу лежал старый матрац, на котором Костя обычно спал, в противоположном углу стоял кухонный уголок со столом. Справа от окна стоял шкаф, рядом с которым стоял живописный станок. Пол и стол были завалены самыми разными мелкими предметами. Посреди комнаты, напротив станка, стояло старое потёртое кресло.

– Ну, что будем пить? – спросил Костя.

– Мы будем пить пиво, – сказал Вадим.

– Пиво я не понимаю, а вот водки выпью, – заявил Константин. – Давайте знакомиться, меня зовут Костя.

– Меня – Алексей.

– А меня Люси.

– Очень рад. Присаживайтесь, где кому нравится.

– Если можно, я тоже водки выпью, – сказал Алексей.

– Как твоё творчество? – спросила Кэт, разглядывая незаконченную картину на станке. – Всё девушек пишешь?

– Да, пишу девушек, что же мне ещё писать? – спросил Костя и налил водки себе и Алексею. – Эротика, страсть – это то, что движет покупателей моих картин. Ну, за живопись, Алексей, – Константин выпил водки.

– За живопись, – поддержал Алексей и выпил.

– Костя, у тебя есть ещё кружки? – спросил Вадим.

– На кухне должна быть ещё пара кружек. Вадим, сходи, пожалуйста.

Вадим ушёл на кухню, а в дверях появился невысокого роста мужичок с удивлёнными глазами.

– Можно к вам? – спросил он.

– Это мой сосед Толик, – объяснил Костя. – Заходи, Толик. Водочки выпьешь?

– Не откажусь.

С кухни вернулся Вадим с кружками в руках. Костя плеснул в кружку водки для Толика.

– Ну, скажи что-нибудь нам, Толик, – язвительно сказал Костя.

– Главное, чтоб всё хорошо было, – Толик поднял кружку. – Чтобы люди добрые были, чтобы не жрали друг друга.

– Ну и славненько, – заключил Костя. – Вот такой философ живёт у меня в соседней комнате, а работает сантехником. А у меня, ребята, есть одна маленькая проблема: то, что я пишу, это не то, ради чего стоит жить. Это не та живопись, которую я люблю.

– Но ты пишешь очень профессионально, – заметил Алексей.

– Да, я стараюсь делать своё дело качественно, иначе нельзя, просто не продашь.

– Очень много моих друзей художников выпали в осадок только потому, что работали недостаточно профессионально, несмотря на то, что многие их работы были искренней, откровенней моих, но они не смогли продать их.

Костя пьянел с каждой порцией водки, мрачно читал свои старые стихи и смотрел на своих гостей из-под мохнатых бровей. Его настроение портилось как питерская погода, и Вадим, пытаясь поднять ему настроение начал рассказывать о своих последних гастролях в Ярославле. Люси рассматривала недописанную картину на живописном станке. Там стояла девушка в короткой юбке на мраморной лестнице, одну руку положив на тщательно прописанные дубовые перила, лицо и левая рука были не дописаны.

– Знаешь, Вадим, что я хочу сказать. Музыкантам всегда воздают почести при жизни, а художникам, почему-то посмертно, – заметил Костя.

– Такая судьба у художников, – заметил Вадим и задумался.

– Однако есть кое-что ценное в жизни художника, – сказал Костя после некоторой паузы. – Особенно это характерно для художников-дилетантов типа Ван Гога и всех его последователей. Это абсолютная свобода и в искусстве, и в жизни. Это прекрасная свобода, даже несмотря на то, что она ведёт к неминуемой гибели. Мне она недоступна, потому что я профессионал, работаю, как ремесленник, и я никогда не буду делать то, чего не купят.

– Почему так прагматично? – спросил Алексей.

– Да просто я умею писать правильно, я знаю, какую картину купят в течение месяца, я пью много водки и мне нужны деньги, так что Ван Гога из меня не получится даже при желании. Так же дилетанта, который имеет некоторый свой художественный опыт, невозможно научить писать правильно. У меня был один дружок, Володя, так вот я учил его писать картины целый год. Но он не продвинулся ни на шаг, потому что в его подсознании сидело убеждение, что он всё умеет делать по-своему, и, действительно, делал интересные, совершенно непредсказуемые картины, но их никто не покупал, потому что его язык был никому непонятен, кроме него самого. Впрочем, я думаю, что и сам он едва ли понимал что пишет, но что он чувствовал это.

– По-моему, в любом деле лучше быть профессионалом, чем дилетантом, – сказал Алексей.

– Да. Но революции в искусстве совершают именно дилетанты. Потому что они чисты. Именно этого мне очень не хватает, – сказал Костя. – Ребята, вы меня извините, но мне сегодня надо бы поработать ещё, а то я сейчас напьюсь и уже ничего не смогу сделать.

– Ладно, Костя, мы пойдём, рад был тебя увидеть, – сказал Вадим.

Ребята простились с Костей и вышли на улицу. Погода была прекрасна, и Люси с Алексеем решили прогуляться, а Вадим и Кэт уехали в какие-то другие гости. Они шли по старым улицам, где росли старые деревья, покрытые свежими листьями. Пахло свежераспустившимися светло-зелёными листьями тополя. Лёгкий вечерний ветерок приятно ласкал прохладой.

– Послушай, Люси, чем тебе нравится тусоваться с людьми, которые в полтора-два раза старше тебя? – спросил Алексей.

– С ними мне интересней, я узнаю много нового. К тому же мои ровесники меня уважают за это.

– А по-моему, мы ужасные зануды вместе со своими проблемами, со своими обломами.

– Но мне интересно именно это. Какие-то идеи, какие-то проблемы. Мои ровесники делятся на два типа: одни очень прагматичны – школа, институт, карьера, другие, наоборот, – раздолбаи, наркотики, алкоголь и даже клей или растворитель. Это вообще люди конченные, и других я не вижу.

– Я думаю, ты преувеличиваешь. Мы тоже пьём водку и не прочь покурить травки.

– Но разница в том, что когда вы пьёте водку, вы говорите об искусстве, а когда вы курите, вы создаёте его – этот волшебный мираж, так похожий на реальность. А они, когда пьют или ширяются, говорят о том, что они делали вчера, а вчера они делали то же, что и сегодня, и ничего не происходит, никаких идей, никаких мыслей.

– Думаю, что ты сгущаешь краски. Всё это нормальное развитие современного человека. Мы были в чём-то такими же, лет десять назад. Ну, может, клей не нюхали и не ширялись, а в основном были такими же балбесами и ничуть не лучше, поверь мне. Жизненный опыт и мастерство в любой области приходят с годами.

– Наверное, я тоже прагматик, я набираюсь опыта на десять лет раньше.

– К сожалению, это никогда не помогает. Пока человек не проживёт сам все эти годы, он ничего не поймёт, и чужой опыт тут не помогает.

– Но я учусь у вас всему: жить, заниматься творчеством, не важно, каким именно.

– Это как раз важно, потому что нужно быть мастером в своём творчестве, а мастером можно стать, только ограничив область творчества, наступать по всем фронтам неэффективно, поверь моему горькому опыту. Я тоже думал, что у меня хватит сил заниматься чем угодно. Я играл на гитаре, я писал песни, я писал картины, я писал стихи. И чего я добился? Я «приятный дилетант по пути в гастроном…».

– Ты прекрасный дилетант по пути в гастроном.

– Пойдём ко мне в гости. Я тебе покажу свою компьютерную графику. Сейчас только она меня и кормит, хотя я отношусь к своей работе примерно как Костя. Пропала та свежесть, когда половину не умеешь. Тебе ещё предстоит это ощущение, я даже завидую тебе в связи с этим.

– Да чему тут завидовать? Во мне столько неуверенности, столько противоречий!

– Вот именно поэтому я и завидую тебе. Так пойдём ко мне?

– Пошли.

Они прошли мимо станции, где было весьма суетно из-за множества народа, толпившегося у коммерческих магазинов. Протиснувшись сквозь шумную толпу, они подошли к автобусным остановкам, где тоже было много народу из приехавшей электрички. Втиснувшись в переполненный автобус, им нужно было проехать около пяти остановок. Алексея и Люси вдавили в угол. Прижавшись к нему всем телом, она горячо дышала ему куда-то в шею, и он подумал о том, что ехать в переполненном автобусе иногда очень эротично. Потом они с большим трудом вышли и очутились в новой части города, где почти не было деревьев, а вместо них торчали закопанные в глину саженцы, и весь район представлял собой сюрреалистичный урбанистический пейзаж из асфальта, стекла и бетона. Зашли в дом и поднялись на седьмой этаж.

– Ты ещё не была в этом районе? – спросил Алексей.

– Нет. В моём районе, как-то повеселей.

– Здесь тоже забавно. Но, конечно, очень виртуально.

– На улице совсем нет зелени и вырастет она лет через двадцать.

– А я боюсь, что она вообще не вырастет, так как молодые умники сломают и вытопчут её за ближайшие лет десять.

– Но ведь в моём районе не вытоптали.

– В твоём районе не такая плотность населения. В твоём доме сколько этажей?

– Девять.

– А в моём – шестнадцать. А рядом стоит дом в двадцать два этажа, так что здесь живёт столько народу, что если они одновременно выйдут из дома, то всё вытопчут за один день.

– Если ты прав, то это просто экологическая катастрофа!

– Это проблема всех мегаполисов. У нас недалеко, к счастью, есть лес, а представь, в Москве парки гораздо меньше, чем наш лес.

– Достаётся же природе от нашего брата.

– Да, человечество может потерпеть поражение от собственной победы над всем живым.

– Я надеюсь, что ты ошибаешься.

– Я тоже надеюсь, что разум победит, и люди придумают, как сохранить природу, хотя бы то, что от неё осталось.

Произнося последнюю фразу, Алексей открывал дверь ключом, а это удалось ему не сразу из-за выпитой водки. Но вот дверь открылась, и они зашли в прихожую, из которой направо был коридор, ведущий на кухню, а налево была дверь в комнату, Люси прошла в неё, там царил приличный холостяцкий бардак. В кресле валялись джинсы, майки, на столе возле компьютера стояла чашка с недопитым кофе, на полу лежало несколько старых носков. На люстре висели два галстука и маленький колокольчик. На стене висела чья-то картина с морским пейзажем. Из мебели были гардероб, диван, книжный шкаф и письменный стол.

– Извини за бардак, – сказал Алексей, включая компьютер. – Сейчас я покажу тебе свою работу. В последнее время я ею очень увлечён, – компьютер загрузился и открыл «Рабочий стол». Алексей извлёк свои фотомонтажи и начал листать их, рассказывая, что именно он делал и как, но постепенно перешёл на компьютерный сленг, и Люси совершенно ничего не поняла.

– Постой, Алексей, к сожалению, я не врубаюсь, – призналась она. – Моё знакомство с компом слишком поверхностное, чтобы понять детали.

– Прости, я слишком увлёкся, но все эти операции совсем несложные. Если хочешь, я потом научу тебя, а пока включу музыку, – Алексей, недолго думая, поставил «Кинг Кримсон» и через минут пятнадцать крыша у Люси основательно поехала. Он обнял её за талию и посадил себе на колени. Она ничего не имела против. Обняв его за шею, она как-то нежно, по-детски, но в тоже время довольно смело поцеловала в губы. Он ответил ей, настойчиво и нежно, боясь спугнуть её. Под безумную гитару Роберта Фриппа они улетели куда-то за облака и было легко, удивительно легко. Так бывает, когда позади какой-либо трудный, опасный шаг, и уже не важно, что будет потом, потому что есть сильное, уверенное чувство, что всё будет хорошо, иначе и быть не может, даже если всё будет совсем не так. Этот безумный вихрь мыслей и ощущений промчался за несколько секунд, как электрический ток, и они упали на пол, потом каким-то чудом попали на диван и плавно понеслись, набирая скорость, как поезд экспресс. Вообще то Люси была не таким уж ребёнком в этих делах. Примерно год назад она проделала этот эксперимент с одним своим одноклассником, и как она прожила этот год – навсегда останется её маленькой женской тайной.