Читать книгу Вторая попытка - Владимир Евгеньевич Чернявский, Владимир Чернявский - Страница 2

Ким хорошо помнил первую поездку к куполу. Ему только исполнилось пять, отец и мать были живы. Летним воскресным утром они втроем погрузились в открытую самоходную бричку на паровой тяге и медленно тронулись по еще пустому городу.

Тихо пыхтел мотор, временами с шипением выплевывая порцию отработанного пара. Ким смотрел на проплывающие мимо городские постройки, и его переполнял щенячий восторг от того, что он впервые уедет далеко от дома и увидит то, о чем так много говорят взрослые.

Бричка ехала по длинным прямым улицам. Мимо плотными рядами тянулись выкрашенные в яркие цвета дома. Высотой в два-три этажа, они с шуршанием выгибали крыши, чтобы поймать пока еще тусклый солнечный свет. Из общей картины выбивалась лишь башня Лаборатории. Ее угловатые зеркальные стены просматривались из любой точки города.

В домах с тихим жужжанием поднимались ставни. Солнце вспыхивало на темных оконных стеклах, и за ними угадывалась утренняя суета жильцов. Ким с удивлением открыл для себя, что кроме родителей и друзей по улице в городе живет множество людей, и они не знают о его, Кима, существовании. От этой мысли ему стало грустно. Он свесился за борт и принялся следить за мелькающими рисунками дорожного композита.

Однообразие скоро наскучило Киму. Он задремал, забравшись с ногами на сиденье, а когда снова открыл глаза, заметил, что дома уже не стоят бок о бок. Между ними то и дело попадались поросшие травой проплешины. Дорога покрылась ухабами, тротуары сошли на нет, по обочинам потянулись сады и виноградники, потом они сменились полями, засеянными пшеницей и просом.

Ким и его родители пообедали, не выходя из брички. Солнце давно перешло зенит, прежде чем они выехали на необжитую территорию. Голая бурая равнина сливалась с желтизной послеполуденного неба. Ким разглядел на земле следы других паровых машин. Он завертел головой, щурился, всматриваясь в даль, но никого не увидел.

Ким снова заскучал, но вдруг заметил странное колебание воздуха впереди экипажа. Бричка остановилась, оповестив звонком о конце маршрута, и Ким тут же спрыгнул на сухую глинистую землю.

Ему не почудилось. Воздух вибрировал и переливался, словно поверхность гигантского мыльного пузыря. Ким подошел ближе, протянул руку и тут же отдернул её, коснувшись упругой пустоты.

– Пап?! – Он обернулся к отцу.

– Это, сынок, и есть купол. Защита и граница нашего мира. – Отец сошел с подножки и помог спуститься матери. – Не бойся. Купол не причинит вреда.

Запрокинув голову, Ким попытался разглядеть верхние границы пузыря, но воздух играл красками. Ким уперся в радужную стену, изо всех сил надавил и не смог сдвинуться с места. Тогда он поднял комок бурой глины, отошел и швырнул ее в купол. Не долетев, она повисла в воздухе и медленно, будто сквозь вязкую жидкость, опустилась на землю.

– Купол нельзя пробить. – Отец потрепал серебристые вихры Кима. – Это не по силам ни человеку, ни паровой машине, ни пуле, ни снаряду.

Ким пошел вдоль радужной стены, ведя ладонью по упругой поверхности, но вскоре бегом вернулся.

– Пап, а кто сделал купол?

– Неизвестно, сынок. – Отец поморщился. – В книгах пишут, он был всегда. Правда, раньше стена проходила ближе к городу. – Он махнул в ту сторону, откуда они приехали. – Купол постепенно растет и отвоевывает для нас землю.

Ким снова задумался.

– А как попасть туда? – спросил он и показал на бурую пустыню за радужной границей.

– Там никто никогда не был, – покачал головой отец. – На пустоши частые бури, оттуда приходят монстры, но купол нас бережет. Я привез тебя сюда, чтобы ты почувствовал и понял это. Наш мир под защитой купола и Лаборатории.

Отец подошел к экипажу и достал корзину с едой. Мать вытащила покрывало и расстелила на земле. Расставили тарелки, нарезали хлеб, сыр, ветчину и фрукты. Киму дали стакан с виноградным соком, родители же налили себе вина. Ким жевал бутерброд и смотрел на призрачную стену, за которой клонилось к горизонту солнце. Удлинялись тени, на небе все ясней проступали серпы лун-близнецов и бледные точки первых звезд.

* * *

С тех пор прошло двадцать лет. Киму исполнилось десять, когда началась эпидемия. Погибли тысячи горожан, среди них и его родители. В памяти остались темные коридоры крематория, пустые улицы, шеренги людей в желтых костюмах биозащиты и холодная стерильность помещений интерната.

Смерть родителей превратила Кима в нелюдимого одиночку. Его не интересовали детские забавы. Он хотел одного: победить врага, сломавшего ему жизнь. Болезнь с давних времен терзала город. На центральной площади возвышался памятник борцам с эпидемией: люди в защитных костюмах сражались с многоголовым монстром, закрывая собой детей и женщин. Ким мечтал стать одним из защитников, работать в Лаборатории.

Внутрь зеркальной башни попасть мог далеко не каждый. Чтобы получить лабораторную униформу, требовалось пройти отбор. Многие годами трудились в госпитале или на технических этажах, но так и не смогли подняться на вершину башни, где шла основная работа по поиску лекарства от вируса.

Но Ким пробился на самый верх как лучший ученик в школе и лучший выпускник факультета биологии. Его пригласили на прием к шефу Лаборатории еще до защиты диплома. Старый профессор перемещался в коляске, с трудом дышал и смотрел на мир выцветшими белесыми глазами, но при этом три часа тестировал Кима, прежде чем выдать новичку пропуск.

– Теперь ты не принадлежишь себе, – сипел с натугой старик, оторвав от лица кислородную маску. – Мы спасаем жизни и полностью отдаемся этой работе.

Профессор зачислил Кима в свои ассистенты. В тот же день Ким перебрался в общежитие в здании Лаборатории. Днем он помогал старику, а вечером спускался в архив и засиживался там до глубокой ночи.

Чтобы открыть правду, Киму хватило месяца. Еще три дня он провел без сна, сверяя записи журналов наблюдений и образцы биоматериалов, собранных за несколько столетий. Казалось, он прикипел к приборной панели. Проектор щелкал, меняя слайды, а Ким вводил в вычислитель новые команды, пытаясь найти ошибку в расчетах.

Будильник в наручных часах отыграл пять утра, когда Ким, едва держась на ногах, поднялся в профессорский блок. Несмотря на ранний час, старик не спал. Он сидел в коляске, глядя в панорамное окно. За стеклом из рассветной дымки медленно проступали городские кварталы.

– Я ждал тебя, мой мальчик, – проскрипел профессор, когда Ким вошел. – Правда, не думал, что ты разберешься во всем так быстро. – Он с жужжанием развернул кресло спиной к окну. – Значит, я в тебе не ошибся. Итак, что ты выяснил?

– Мы все заражены? – спросил Ким, собравшись с мыслями.

– Да. – Старик кивнул. – Ты все верно понял. Каждый человек в городе с рождения болен.

– И купол…

– И купол – это защита. – Старик поморщился. – Мира от нас.

Профессор приложил к лицу кислородную маску и закрыл глаза. Казалось, он задремал, но спустя минуту поднял веки.

– Видишь ли, – продолжил он, – наши далекие предки страдали ложной гуманностью. У них не поднялась рука уничтожить несколько сот тысяч зараженных. Они предпочли изолировать их на дальней планете, возможно, в надежде, что больные когда-нибудь сами найдут лекарство.

Казалось, из комнаты исчез воздух. Ким, нарушая субординацию, сел на стул и расстегнул тугой воротник кителя. Старик подождал, пока Ким придет в себя.

– Когда я понял то, что сейчас открылось тебе… – Профессор грустно улыбнулся. – Сиганул с крыши и всю жизнь провел в этом. – Он похлопал по колесам инвалидного кресла. – Но тебе не обязательно повторять чужие ошибки. Так ведь?

– Да, сэр. – Ким кивнул; сумбур в его голове немного улегся.

– Ты, наверное, думаешь, что делать дальше? – Профессор внимательно посмотрел на Кима. – Жизнь пойдет своим чередом. Ты продолжишь работать, общаться с людьми, возможно, женишься, заведешь детей и, как все, будешь пугать их монстрами пустоши.

Ким открыл было рот, чтобы возразить, но профессор жестом остановил его.

– Мы не станем сигать с крыши. Город должен жить, должны сменяться поколения. И однажды решение найдется. За сотни лет мы значительно продвинулись, и ты продолжишь эту работу.

Старик зашелся долгим кашлем и приложил к лицу кислородную маску.

– На сегодня даю тебе отгул, – закончил он, отдышавшись.

Ким вышел из профессорского блока, вызвал лифт, нажав на кнопку этажа общежития. У дверей своей комнаты он задумчиво повертел в руках ключ и вернулся к лифту. Спустившись на первый этаж, прошел по застекленному холлу на улицу и вызвал самоходный экипаж.

Бричка медленно катилась по еще пустому городу. Разноцветными рядами тянулись дома, с едва уловимым шуршанием двигались бугристые панели крыш, ловя первые солнечные лучи. Все выглядело прежним, но в то же время другим. Мир навсегда изменился.

Накатила усталость. Когда начались поля, Ким поднял крышу брички, откинулся на сиденье и тут же уснул. Ему снились знакомые городские кварталы, превратившиеся в запутанный лабиринт. Ким искал выход, но все больше и больше терялся в переплетениях улиц.

Он проснулся, когда бричка прошла заданный маршрут и звякнула сигналом остановки. Ким опустил крышу и оглядел бордовую равнину. Все выглядело так же безжизненно, как и двадцать лет назад, только в пятистах метрах виднелся еще один самоходный экипаж.

Ким спрыгнул на сухую растрескавшуюся глину и пошел вперед, пока не увидел радужную поверхность купола. Если не знать, можно и не догадаться, что это прочная стена, отделяющая город от остального мира. Ким подошел вплотную и уперся ладонями в упругую пустоту. Как в далеком детстве, купол мягко отталкивал руки.

По ту сторону прозрачной преграды тянулась голая бордовая земля, сливаясь у горизонта с ярко-желтым небом. Ким вздохнул и двинулся вдоль радужной стены ко второй бричке. Когда до машины оставалось несколько метров, из-за нее вышел мужчина средних лет в сюртуке и фуражке почтовой службы.

– Вечер добрый! – Почтарь приветливо улыбнулся, протягивая руку. – У нас пикник. Выпьете с нами?

Ким пожал крепкую горячую ладонь и действительно увидел за бричкой плед со снедью, а на нем – молодую женщину и мальчика лет пяти. Видно, ребенка вывезли в первое путешествие к куполу. Ким кивнул, принимая предложение. Глава семейства достал чистый бокал, налил в него вина и протянул Киму.

– Из семейных запасов! – Почтарь с гордостью улыбнулся. – Открываем только на пикниках у купола.

Женщина поднялась с бокалом вина в руке. Мальчик остался сидеть, с интересом наблюдая за взрослыми.

– За что пьем? – Ким обвел взглядом семейство.

– Конечно, за купол! – воскликнул глава семейства. – Пусть купол вечно защищает нас от монстров пустоши!

– Пусть! – эхом отозвался Ким, глядя на проступающие в небе бледные серпы лун-близнецов.