Читать книгу Дым Отечества - Владимир Данилов - Страница 20

Москва, седая от мороза,

Застыла в долгих зимних снах.

Скупая уличная проза —

Московских улиц альманах.

На Красной Минин и Пожарский

Застыли в бронзе на посту.

Часы на Спасской звоном царским

Сбивают спесь и суету.

Брусчатка холод источает,

Молчит Кремлёвская стена —

С тревогой новый век встречает.

О чём задумалась она?

Тверская зябко жмётся в шубки,

Раскрыв оконные глаза.

С ментолом сигареты в губках,

Щекочет на ветру слеза.

Когда-то конка тут ходила,

Царил в витринах пролеткульт,

И Маяковский – заводила

Внедрял стихом работы культ.

Манежная преобразилась:

Классический, помпезный тон!

Базаром злачным вглубь вонзилась,

Презрев земли московской стон.

Базар пока закрыт для черни,

Хотя тепло там и в мороз.

В час утренний, дневной, вечерний —

Там царство «зелени» и роз.

Морозостойкие студенты,

Освоив каменный Арбат,

К хот-догам тянутся под тенты,

А после им и чёрт не брат!

Лотки, художники, пижоны

Арбата – модернизма фронт.

Здесь Пушкин был молодожёном,

Ему завидовал бомонд.

Метро ноздрями дышит паром,

Мчат под землёю поезда.

Недаром, люди, ох, недаром

Горит Кремлёвская звезда.

Садовое кольцо дымится —

Свинцовый ядовитый пар.

Поток автомобилей мчится —

Безумен взгляд раскосых фар.

Задумчив Гоголь на бульваре:

Зачем столь быстрая езда,

Коль потонуло всё в угаре

И не видна над ним звезда?

Поклонная гора курится

Во славу предков, не спеша,

Ведь предкам нечего стыдиться…

Замри пред ними, не дыша!

Подумай, как они сумели

Остановить у стен врага,

Какими были предков цели,

Чем им столица дорога?!

Меня в уныние приводит

Ростовых дом на Поварской:

Во дворике охрана бродит,

И дом пустует день-деньской.

А ведь когда-то в этом доме

Был у Наташи первый бал!

О нём Толстой в известном томе

Нам всё подробно рассказал.

Наследники седого мэтра,

Собравшись в праведный Союз,

На всех его квадратных метрах

В нём прославляли раньше Муз!

За супермодных «новых» стыдно,

Ведь разоряют славный дом.

За беззащитных Муз обидно,

Круг них Гоморра и Содом!

Неглинка под землёй струится,

Лубянка, Старая, Китай!

Здесь снова строгий люд роится, —

Смотри, да много не болтай.

Здесь был когда-то Гиляровский,

В уме мешая краски дна.

Его эскизы ярки, броски —

В них нагота Москвы видна.

Её мы любим и такую —

Ведь, говорят, любовь слепа.

Поверьте, правда, не смакую,

Мы дети ей, а не толпа.

Я верю в новую Россию,

В её могущество и стать!

Жаль «новых», что, имея силу,

Не могут книги полистать!