Читать книгу Развилки - Владимир Дараган - Страница 4

Перенесемся не две недели вперед.

Все оказалось просто. Не подсознание у шефа Никиты сработало, а новость, что издательство получило заказ на издание учебных пособий для технических университетов и возникла необходимость взять на работу еще двух верстальщиков. Вернее, верстальщиц: Татьяну и еще Татьяну. Обе Татьяны были дочками каких-то знакомых шефа, и Никите, как начальнику группы, предстояло их научить искусству верстки текстов с формулами и таблицами. Здесь надо отметить, что обе они были стройны, красивы и выглядели умницами.

– Мы заодно и математику с физикой подучим, – бодро сказала первая Татьяна, высокая брюнетка с кошачьим взглядом – долгим и неподвижным.

Вторая Татьяна, похожая на испуганную мышку, ничего не сказала, вынула из рюкзачка огромный блокнот и приготовилась записывать.

И тут позвонил Колян.

– Слушай, тут такое, – он замолчал. Никита слышал сопение, что означало, Колян явно подыскивал слова, чтобы красочнее описать случившуюся катастрофу.

– Что случилось? – спросил Никита, подняв брови и округлив глаза. Это был знак Татьянам, что разговор предстоит важный и неотлагательный.

– Вы же друзья с Максом, – наконец сказал Колян.

– Не тяни, – Никита начал беспокоиться. – Что с Максом?

– Нет больше Макса, – сказал Колян. – Его полиция ищет, две машины во дворе. Сестра Макса здесь. Хотя нет, полиция на одной машине, вторая – сестры. Ты бы приехал, тут всех опрашивают.

– А на работу ему звонили? Может командировка или в отпуск уехал.

– Сестра сказала, что на работе его и хватились. Уже две недели, как он пропал. Телефон не отвечает, машины во дворе нет, сестра плачет, никто ничего не знает.

Никита посмотрел на часы. До обеденного перерыва полчаса, за полтора часа успеет обернуться.

– Хорошо, – сказал он, – выезжаю.

Сунул Татьянам листки с инструкцией, сказал, чтобы они сделали копии, подготовили список вопросов, надел куртку и отправился домой. По дороге он попытался позвонить Максу, услышал, что абонент недоступен, и тут до него дошло – с Максом и в самом деле что-то случилось. Последняя запись в его блоге была сделана вечером первого ноября, сразу после его ухода. Макс написал о «дорогах, которые мы выбираем», извинился за использование чужих слов и развил мысль, что дороги выбираем не мы. Никита пробежал пост до конца, узнал, что все это замечательно, иначе мы бы знали свое будущее, что привело бы к массовой депрессии, а также к научно-техническому и культурному регрессу.

Полицейской машины во дворе не было, но у подъезда, где жил Макс, стоял зеленый «фордик» сестры Макса – о ней он пару раз рассказывал, хвалил ее аналитический ум, который, правда, мешал ей выйти замуж и жить счастливо, как положено жить молодой и красивой женщине.

Сестра Макса оказалась блондинкой с круглым лицом, голубыми внимательными глазами и небольшим, чуть вздернутым носиком. Она кивнула, когда Никита представился, сказала, что ее зовут Варя, и пригласила войти.

– Меня попросили посмотреть его бумаги и документы. Сами уехали проверять камеры слежения, но сказали, что в ту ночь была непогода и шансов проследить машину почти нет. Наша камера показала, что кто-то выехал на машине Макса в пять утра, но кто был за рулем понять невозможно. Я не нашла его паспортов – ни российского, ни заграна. Водительских прав и кредиток тоже нет.

– А одежда?

– Нет теплой куртки и осенних ботинок. Такое впечатление, что он оделся, взял документы и куда-то уехал. Я смотрю бумаги – ничего не понятно. Нашла блокнот – там выписки из статей древних философов… Вот еще: нет планшета, телефона и ноутбука.

– Вряд ли воры. Зачем им паспорта?

– Да, вряд ли. Когда полицейские узнали, что нет паспортов, а все вещи на месте, сразу уехали, сказали, что не видят состава преступления.

Никита огляделся. Двухкомнатная квартира, комнаты проходные. Мебель из ИКЕА, но диван дорогой, явно сделан на заказ – уж очень он хорошо вписался между шкафом и журнальным столиком. Книжные полки, два кресла, на журнальном столике книги: Ницше, Сартр, Платон…

– Странно, что ничего не сказал на работе, – Никита рассматривал книги на полках. Три из них были заняты книгами по финансам и рынку акций.

– Он играл на бирже, свою систему разработал. Говорил, что решил финансовые проблемы на много лет вперед, – сказала Варя, следя за его взглядом.

– То есть, он мог бросить работу в любой момент?

– Да, но ему было в банке интересно, – кивнула Варя. – Он там изучал характеры и стиль жизни клерков. Ни с кем особо не сближался, но и врагов у него не было. Но со своим начальником они дружили, часто вместе ездили во всякие экзотические места.

– И начальник ничего не знает?

– Он и поднял панику. Без его звонка полиция бы не стала этим так усердно заниматься.

Тут у нее зазвонил телефон. Варя кого-то внимательно выслушала, сказала спасибо, положила телефон на стол.

– Сказали, что похожая машина ехала на север по Ярославскому шоссе. Это камера у МКАДа. У нас на Ярославке нет ни знакомых, ни родственников.

– Может женщина? С ней что-то случилось, и он уехал.

– И не позвонил на работу? И не позвонил мне? И отключил телефон?

– Да, не сходится, – согласился Никита.

– Нет у него сейчас женщины. После развода он ни с кем серьезно не общался. И друзей у него толком нет. Макс вообще тяжело с людьми сходится. Мне он только про тебя и про своего начальника рассказывал.

Они обменялись телефонами, и Никита вышел на улицу. У подъезда стоял Колян. На ногах растянутые спортивные штаны, стоптанные тапочки, куртка расстегнута.

– Заметил тебя в окно, но не успел выскочить, – сказал он. – Что там, рассказывай.

Никита рассказал.

– Точно баба, – сказал Колян. – Попала в аварию, он к ней рванул и про все забыл.

– А зачем телефон выключил?

– Телефон в машине оставил, и он разрядился, – Колян был очень горд, что разрешил загадку.

– А почему в пять утра?

– Из больницы позвонили, пусть его входящие проверят, – Колян говорил уверенно, убежденный в своей правоте.

– Тебе бы в полиции работать, – похвалил его Никита.

– А то! – Колян довольно ухмыльнулся. – Я бы там…

Что именно сделал бы Колян в полиции Никита не узнал. Хлопнул его по плечу и побежал к метро. Татьян он застал в тех же позах.

– Есть вопросы? – спросил Никита.

– Есть, – сказала Татьяна с блокнотом. – Вот тут.

Она показала на первую строчку инструкции.

– И дальше по всем строчкам, – добавила другая Татьяна.

Никита вздохнул и включил компьютер.

Варя позвонила через два дня.

– Макс прислал на работу фото заявления, что по личным обстоятельствам он просит его уволить по собственному желанию.

– Ура, живой! – Никита вздохнул с облегчением.

– Ну да, живой. Непредсказуемость в его стиле. Непонятно, почему он телефон отключил, но это мелочи. От него всего можно ожидать. Вернется – расскажет. Мне он тоже написал: «Все в порядке, странствую, обнимаю».

– Надо бы в полицию позвонить.

– Уже! Они посмеялись, обозвали меня паникершей, пригласили заходить, если что.

– И где он может быть? – спросил Никита.

– Где угодно. Я знала маршрут, когда он с Панкратом, его начальником, отправлялся на яхте или в горы. Знала от Панкрата. А так он сам не знает, куда его занесет.

– Мне он ничего не говорил, – сказал Никита.

Варя засмеялась.

– А ведь ты сейчас его лучший друг. Если хочешь, я тебе про него расскажу. Приезжай сегодня вечером. Я на Воронцовской живу, это около Таганки. У меня плов есть. Он из кулинарии, но вкусный. Прихвати по дороге бутылку красного сухого. Отметим находку нашего пропащего.

Никита мне рассказал о встрече с Варей. Я опущу несущественные детали: как он наткнулся на неработающий домофон, как Варя долго не подходила к телефону, как он уговорил женщину с коляской, что он не квартирный вор, а идет в гости, что плов был практически несъедобным… Он пересказал главное: рассказ Вари о Максе.

– Ты только учти, – сказал Никита, – она выпила, была счастлива от новостей и главное – она любит брата и никогда не скажет о нем ничего плохого. Вот, что сказала Варя. Это практически был ее монолог.

…ты только не перебивай. Работаю я из дома, знакомых мало, скоро вообще разучусь нормально говорить, так что ты попался, буду вспоминать устную речь. Сегодня чудесный день, хорошие новости, да я еще и выпила. Так что держись.

Макс – он чудесный. Мы рано потеряли родителей, жили с бабушкой, Макс старше, он заменял мне отца, был лучшим другом. За ним я была, как за каменной стеной, уж прости за изъезженный штамп. Разъехались, когда он женился. Встречались редко, но между нами словно натянута ниточка понимания и поддержки. Перезванивались тоже редко, но знаешь… есть люди, которые всегда рядом, даже, когда они далеко. А Макс часто был далеко. Особенно после развода. Понимаю его жену – долго выдержать Макса может только любящий его человек. С ним главное – не залезать в его внутренний мир, в его личное пространство. Что творится в голове Макса – постороннему понять невозможно. Да и сам Макс не смог бы сформулировать, о чем он думает в данный момент.

Когда он уезжал, а уезжал он часто, никогда сам не знал, куда его занесет. Полетит, например, в Марсель, но пробудет там два часа и унесется в какой-нибудь городок, чтобы побеседовать с великими. Непонятно? Вот пример. Он мог приехать в прованский город Салон, где жил и работал Нострадамус, и там несколько дней бродить по улицам, споря с Нострадамусом о смысле его катренов. А потом разругается с великим предсказателем и унесется в городок Воклюз, чтобы бродить там по горным тропам и обсуждать с Петраркой – он там жил – перипетии виртуальной любви к несуществующему человеку. Представь картину: ходит мой любимый братик по улицам или тропам и бормочет что-то себе под нос. Так что спрашивать у него, куда он поехал – это занятие бесполезное, сам он только знает, до какого города купил билет перед началом путешествия.

Знаешь, было спокойнее, когда он на яхте отправлялся в путешествие со своим начальником. Панкрат человек приземленный, все по четкому плану – куда плыть, где закупать продукты, где заливать воду и горючее, где нырять с аквалангом. Я почему-то смеялась, когда он рассказывал о Панкрате, спрашивала, как его звали в детстве: Пан, Паня?

Работал Макс постоянно. Позвонишь ему – ответ стандартный: думаю, пишу, не мешай, а то мысль собьешь. Над чем работал? Над всем. Писал эссе. Одна неделя – одно эссе. Не публиковал, только в блоге у себя что-то кратко формулировал. Складывал эссе у себя на сайте под замком. Ключ я знаю, Макс сказал, что если с ним что-то случится, то я могу все это опубликовать. О чем эссе? Обо всем. Философия, политика, литература, искусство. Эссе злые, он всех критиковал, прямо новый Базаров. Готов был всех сбросить с парохода современности. Как Маяковский. Но у него было четкое правило: критикуешь – предлагай что-то взамен. Так что мыслей у него было много. Для тебя открыть этот сайт не могу – нужно его разрешение.

Меня он тоже пытался привлечь. Помню, пришла я поздравить его с днем рождения. С его согласия, конечно. Встретил, улыбнулся, поставил торт в холодильник, усадил в кресло, сел рядом и сказал, что он будет Гегелем.

– Это как? – спросила я.

– А ты будешь Максом, – на мой вопрос он не отреагировал.

Это означало, что Макс будет зудеть мне в уши про гегелевский тезис-антитезис-синтез, а я должна опровергать устои диалектики примерами из личной и семейной жизни. Я стоически все прослушала и сказала, что лично у меня тезис простой – мне надо платить по кредиту за машину. А антитезис грустный – платить нечем. И такой из этого получается хреновый синтез, что ни один диалектик не поможет. Макс засмеялся, сказал, что общаюсь не с теми диалектиками, тут же по телефону перевел сто тысяч, поцеловал, сказал, что я лучшая сестра из всех его сестер (для справки – у него одна сестра), вытолкал за дверь, сказав, что я подала ему гениальную идею и он будет работать.

К деньгам у Макса отношение простое: не надо экономить – надо зарабатывать. Деньги у него были, я говорила про биржу. Критерий успешности у него был простой: постоянная возможность купить то, что необходимо. Ничего лишнего, ничего для престижа. Для работы у него один костюм. Для остальных случаев – джинсы. Хорошие туфли, кроссовки и туристические ботинки – больше ничего не нужно. Питается скромно, любит простую пищу. Исключение – торты. Сладкое любит, организм требует. Много гуляет. Нескучный сад, Воробьевы горы – там он даже бегает по склонам. Ты, наверное, заметил тренажер у него в спальне. «Нет здоровья – нет успеха», – это я слышала постоянно. Читает много, очень много. В институте освоил скорочтение, тратит на страницу несколько секунд. Но останавливается, если ловит свежую мысль, записывает ее в блокнот.

Ну, пожалуй, все. Общую картину обрисовала. Ты, наверное, понял, что я не беспокоюсь, куда он уехал. Жаль, только, что я не знаю первый пункт его путешествия. Ярославка – это что-то новое. Никогда не слышала, что там для него было что-то интересное. Ярославль он исходил вдоль и поперек, да и окрестные городки облазил. По второму разу никуда не ездил. Ладно, вернется, все узнаем. Вот только…

Вот только два вопроса, которые меня мучают. Почему такая спешка – уехал в пять утра, долго молчал, бросил работу. Второй вопрос, связанный с первым – почему не предупредил? Он всегда звонил, когда собирался уезжать. Шутил, спрашивал, помню ли пароль от его сайта. И тебе ничего не сказал. Макс много о тебе рассказывал, говорил, что ты единственный, кто его понимает, с тобой ему было интересно. А тут такое странное и, судя по всему, важное решение. Почему он с тобой не посоветовался? Молчишь? И еще вопрос… Ирина Владимировна Мордвинцева – это имя тебе ничего не говорит?

Вот и все. Никита многое знал, но слушал внимательно. Вопросов не задавал – Варя и правда умница, говорила четко, по делу, не отвлекаясь на ненужные подробности. Как продолжился их разговор мы узнаем позже, а сейчас я опять приведу отрывок из старого дневника Макса, где он немного рассказывает о своем начальнике Панкрате..

Из дневника Макса

Какие мы с Панкратом разные! Помню наше путешествие на его яхте по Ладоге. Он все распланировал: два дня стоим в шхере, в первый день моем яхту, второй день – банно-прачечный. Вне зависимости от дождей, гроз и ледяного ветра. Я молчу, киваю. С ним научился молчать, не возражать.

***

Волна больше метра. Яхту мотает из стороны в сторону, меня укачало. Ладога такая, с сюрпризами. Панкрат поет: «Будет буря, мы поспорим». Спрашиваю, чьи слова? Ответ мгновенный: «Николай Языков, 1829-й год». У него абсолютная память. Я без телефона и блокнота мекаю и бекаю.

***

Лучше запоминаю, когда проговорю. Мне нужен слушатель. Панкрат не вариант – он все знает, чужие мнения его не интересуют.

***

Панкрат живет по плану: учиться, жениться, работать, сделать карьеру, вырастить детей, путешествовать, выйти на пенсию, написать мемуары. Точка! А я не знаю, куда черт понесет меня завтра.

***

Панкрат поставил меня на руль, сам пошел по рации узнавать прогноз. Свищет ветер, в лицо хлещет дождь. Романтика! Сразу прошла тошнота.