Читать книгу Енисейск – древняя столица Сибири - Владимир Дмитриевич Окороков - Страница 3

Для управления вновь построенным острогом, а мы с вами его сразу же будем называть Енисейским острогом, хотя по первости его именовали Тунгусским, из Тобольска ежегодно присылали новых людей – «годовальщиков». Так уже в 1619 году прибыл на смену Петру Абычеву и Черкасу Рукину новый командир – Максим Трубчанинов, ну, естественно, он прибыл с большим караваном: это рожь и овес в первую очередь, порох и военное обмундирование, за этим в армии строго следили, и конечно же, были привезены мастеровые люди – стройка-то фактически только начиналась, а на подходе были уже следующие караваны. Так удачно построенный на Кети Маковский острог аккумулировал грузы, отправляемые из Тобольска, на своих складах, что давало возможность зимой по санному пути продолжать их доставку в Енисейский острог. Это лишь подтвердило своевременность строительства Маковского острога и его необходимость как перевалочной базы. Для нормального и ритмичного функционирования маршрута по доставке грузов и людей от Маковского острога до Енисея была организована переброска спустившихся по течению струг и лодок к Енисею – доставлять их обратно к началу пути, таким образом отпадала необходимость в изготовлении новых плавсредств в начале сплава после волока, когда люди после длительного и изнурительного путешествия по тайге вынуждены были их строить, к тому же, чтобы строить лодки и струги, необходимо было еще и обладать определенными навыками, а значит нужны были специалисты.

Через год такая правильно продуманная схема дала уже результат, вместо одного-двух караванов за навигацию, теперь бесперебойно в обе стороны передвигались до десяти караванов, а зимой обозов, доставляя грузы не только для нужд строящегося острога, но и создавая транзитные запасы для дальнейшего их переброса на заимки, расположенные по Верхней Тунгуске и ее притокам. Особенно большая нужда была в поставках хлеба, доставляя его особенно в осенний период, необходимо было соблюдать предельную осторожность, так как намокшую рожь или овес сушить было негде, и купцы раздавали ее людям в «кредит», лишь бы не допустить порчи хлеба, а так как все острожные люди друг друга знали, то все это строилось на доверии, да и население-то в остроге на 1625 год составляло без малого 450 человек, только казаков была сотня, да столько же стрелецких, ну а остальные – промышленные охотники, да так праздно шатающийся, иногда беглый народ – работающие по найму, а так как рабочие руки были нужны, им особого «допроса не чинили». Тем более что служилые люди уже практически прекратили строительные работы, а занялись именно тем, благодаря чему вся эта Енисейская эпопея и возникла, сбор «ясака» – вот главная и основная задача и воеводы острога, и всего его воинства, а это значит локальные походы в стойбища националов, по несколько суток на каждый поход, группами по 10–12 человек во главе с «десятским», захват заложников – «аманатов» и доставка их в острог, что иногда было сопряженно не только с применением насилия, но и со стрельбой и даже гибелью людей с обеих сторон. В общем, схема «рэкета» была отлажена еще тогда, и всегда давала положительные результаты. Рейды продолжались, склады ломились от пушнины, так что таможенники не успевали маркировать шкурки, в избе «аманатской» заложники ожидали выкупа, а в Тобольске и в Москве ждали «ясак». Все шло своим чередом. На смену Турчанинову приехал Михаил Ушаков, затем Михаил Байкашин, оба были сыны боярские, оба отслужили ровно по году, а вот Павел Хмелевский – сын боярский всего полгода, в 1623 году его сменил приехавший из самой Москвы, дворянин Яков Игнатьевич Хрипунов. Он уже прибыл в качестве Воеводы Енисейского острога, таким образом, в 1623 году Москве Енисейский острог уже был официально признан таковым, и согласно сложившимся традициям, управлять им должен воевода. В Тобольске на тот момент воеводой был бывший стольник царя Бориса Годунова, боярин нынешнего царя Михаила Федоровича – князь Юрий Яншеевич Сулешов.

В 1623 году вместе с Хрипуновым из Москвы посылают Андрея Дубенского с конкретной задачей – насколько возможно подняться вверх по Енисею и заложить там новый острог. Так впоследствии возникнет город Красноярск, а будет это только в 1628 году. Яков Хрипунов к тому времени уже не был воеводой Енисейского острога, его место в 1624 году занял московский дворянин Андрей Леонтьевич Ошанин. Андрей Ошанин провоеводствовал до 1627 года и может быть служил бы и еще, но в мае 1626 года был бунт в Енисейском остроге – служилые люди атамана Алексеева самочинно собрали «круг», на котором решили приказания воеводы Ошанина не выполнятьи от похода на усмирение тунгусского князя Тасея отказаться, более того, они попытались устроить самосуд над воеводой, а это значит – неповиновение командиру, угроза жизни или здоровью – бунт. Вот как об этом писали очевидцы: «они круг завели и запись меж себя одиначную написали и руки к записи приложили и крест меж собой целовали что им ево Ондрея (воеводу Андрея Ошанина) ни в чем ни слушать и под суд не даватца» и «в съезжую избу приходили с шумом и ево лаяли и за бороду драли и хотели убить… и торговых и промышленных людей били не одно время и по дорогам ставили заставы чтоб им не пропустить отписок в Тобольск». Кроме того, примерно 9 мая казаки захватили острог и взяли в осаду двор воеводы. Ошанин вместе с торговыми и промышленными людьми отбивался, защищая и свою честь дворянскую, и жизнь. В общем дерзость вопиющая, тем более в среде военного сословия, подлежащая суровому и немедленному наказанию. Сыск проводил прибывший из Тобольска сын боярский Борис Аршавин, а с ним и отряд служилых людей. Претензии у сторон были обоюдные, но следствие установило, что «возмущение казаков выходило за рамки своеволия», и были признаны не обоснованными и более того, угрожающими принципам власти. А чтобы не обострять отношения и дальше, обе стороны помирили, но десять человек «заводил» все- таки арестовали и сопроводили в Тобольскую тюрьму. Однако по результатам следствия в Москве были сделаны соответствующие выводы, и вскоре под благовидным предлогом воевода Андрей Ошанин был отозван из Енисейска в Москву. Однако на Кетском волоке какая-то «банда» напала на караван, в котором ехал бывший воевода Ошанин из Енисейского острога в Тобольск, и ограбила его, а вез Ошанин, как оказалось, очередную партию «ясака», да и свои соболя поди имелись, не повезло воеводе, что и говорить. То, что нападения на караваны, следовавшие из Тобольска в Енисейск и обратно, становились обычным делом, уже знали и в Тобольске и даже в Москве. Что ж, маршрут делался все оживленней, грузооборот увеличивался, вот поэтому-то он и становится «Большой дорогой», и путешествия по нему стало даже опасней, чем было при «тунгусах» и «остяках» – пришла цивилизация со всеми своими издержками.

На смену бывшему воеводе Ошанину уже ехал новый московский назначенец – Василий Алексеевич Аргамаков. Новый воевода был очень знатного рода, происходящего от одной из ветвей тарусских князей, прослужил в Енисейске он недолго, неполный год, правда, в дальнейшем он еще не раз посещал Енисейский острог и умер где-то на реке Верхняя Тунгуска при очень загадочных обстоятельствах. Сменил Аргамакова на воеводском посту князь Семен Иванович Шахавской, который пробыл воеводой Енисейским аж до 1631 года, и был последним воеводой, который захватил службу под началом Тобольского разряда, и первым, кто встал уже под начало Томского. В 1629 году в Москве стало понятно, что управлять всей Сибирью из одного только Тобольска невозможно. Слишком большие территории, к тому же постоянно прирастающие дальневосточными землями, да и население увеличивалось за счет вновь прибывающих из России с невероятной быстротой.

Поэтому в Москве было принято решение разделить Сибирь на два разряда: Тобольский и Томский. Как написано в Указе царя Михаила Федоровича: «…и велено Томску сидеть своим столом». В Томский разряд вошли следующие уезды: Кетский, Красноярский, Кузнецкий, Нарымский, Сургутский, Мангазейский-Туруханский, Томский и Енисейский. Все уезды, равно как и сам Томск, управлялись воеводами, назначаемыми из Москвы самим царем. В свою очередь уезды делились на волости. В Енисейском уезде были десять волостей, но об этом мы поговорим позже. Еще в 1623 году воевода Тобольский Юрий Яншеевич Сулешов отправил казачьего атамана Андрея Ануфриевича Дубенского с задачей отыскать подходящее место для строительства еще одного острога на реке Енисее. На следующий год Дубенской вместе с Хрипуновым отправляют челобитную на высочайшее имя, вместе с которой также и чертеж будущего острога с точным указанием его на карте. И толь ко в 1625 году царь дает добро на строительство этого острога и ответственным назначает атамана Дубенского, а контроль за выполнением работ царь возлагает на Тобольского воеводу Дмитрия Тимофеевича Трубецкого. Тот однако оказывать помощь Дубенскому не спешит, оправдывая свою волокиту отсутствием средств и служилых людей. Тогда Дубенской пишет «докладную записку» лично самому царю, нарушая тем самым всякую субординацию. И царь Михаил Федорович дал личное указание воеводе Трубецкому собрать четыреста казаков и немедленно приступить к выполнению поставленной задачи. И вот весной 1628 года вверх по Енисею, из Енисейского острога, вышел многочисленный отряд казаков под командованием атаманов: Ивана Кольцова, Ивана Астраханцева и Ермолая Остафьева на 15 судах. Руководил походом лично Андрей Дубенской. Весь путь был проделан примерно за полтора месяца. Ну во-первых, движение было вверх по течению, да еще с таким запасом всевозможного груза, ведь там-то их никто не ждал, на месте все нужно было делать с нуля – нужны были и инструменты и материалы, да и четыреста человек чем-то надо было кормить, и не только в пути – необходим был запас. Кроме того, отряд вынужден был везти большой запас оружия и боеприпасов, ведь не на прогулку вышли, реальная опасность подстерегала колонистов на каждом шагу. Показное радушие местных аборигенов порой оказывалось хитростью и обманом, а «детская» непосредственность и наивность – злобной ненавистью. Русские вторглись в их среду обитания, нарушили их обычаи, устои и религию – их здесь не ждали, их боялись, а значит, их ненавидели. В первое же лето был построен временный острожек для проживания, а уж потом занялись заготовкой леса для строительства настоящего, капитального острога с частоколом, башнями и воротами, и к осени успели – возвели. И 18 августа 1628 года, уже был возведен малый острог. Именно этот день считается днем основания города Красноярска. А уже в 1635 году Красноярскому острогу будет пожалована печать с единорогом, на ней было написано: «Печать государева земли Сибирской Красноярского острогу». Появление Красноярского острога Енисейцам было не совсем выгодно, с одной стороны Красноярск, стоящий значительно выше по реке, был как бы форпостом на пути продвижения недружественных инородцев, которые очень часто пользовались этим путем, угрожая Енисейскому острогу. А с другой, – строительство независимого от Енисейска нового острога на территории, ранее принадлежащей ему, с передачей новому всех многолюдных ясачных волостей, крайне раздражало администрацию Енисейского воеводы. И вот на почве взаимных претензий и недовольства возникали не только мелкие стычки в среде служилых людей обоих острогов, но и серьезные противостояния, переходившие порой в кровопролития. А некоторые даже становились темой для разбирательств не только в администрации разряда, но и в самой столице. Но когда дело дошло до открытой военной угрозы, в Москве было принято решение о полной ликвидации Красноярского острога и передаче его гарнизона вместе с вооружением и прочим имуществом Енисейскому острогу.

Однако в связи с тем, что стало известно о готовящемся походе киргизских кочевников с целью захвата Енисейского острога, и было совершено разбойное нападение «аринцев» на Верхне Подгороднею деревню (ныне село Верхнепашино), расположенную в каких-то 7–8 верстах от острога, заставило засомневаться не только воеводу Енисейского острога, но уже и Томского в правильности принятого Москвой решения. И в январе 1632 года по просьбе Томского разрядного воеводы, а на тот момент им был князь Петр Пронский, решение было отменено, а уже новому Тобольскому воеводе, князю Никите Ивановичу Егупову-Черкасскому, было велено привести все в первоначальное состояние. Но переведенные годом ранее в Енисейск казаки обратно переводиться не желали, многие из них уже успели обзавестись на новом месте недвижимостью, а продавать эту недвижимость в Енисейске в то время просто было некому. Благодаря такой кадровой манипуляции Енисейский острог стал более многолюдным, а что касается Красноярска – туда были направлены новые люди из России, благо желающих переселяться на новые Сибирские земли было полно.

В 1631 году воеводой Енисейского острога становится Ждан Васильевич Кондырев, московский дворянин и полковой воевода. Он был очень близок к царю, пользовался большим авторитетом как при Дворе, так и в среде военного сословия. Уже позднее, будучи в Москве, он неоднократно оставался «ведать Москву» во время длительных походов царя Михаила Федоровича – по монастырям. Ждана Васильевича сменит Андрей Андреевич Племянников и так далее…

Но я думаю, мы немного остановимся на личности очередного воеводы Енисейского острога Соковнине Прокофии Федоровиче. Прокофий Федорович – представитель очень знатного рода, близкий родственник Марии Милославской, супруги наследника престола Алексея Михайловича Романова. В Енисейском остроге он служил с 1635 по 1637 годы. За время своей службы он ничем себя не запятнал, имя свое не опорочил, но и подвигов на своем воеводском посту тоже не совершал. А вот история семьи господина Соковнина, а именно судьба его дочерей – Феодосии и Евдокии – была поистине трагична, а кончина ужасна, но помыслы их были благочестивыми и героичными. Феодосия в 1649 году вышла замуж за Глеба Ивановича Морозова, брат которого Борис был воспитателем царя Алексея Михайловича с пятилетнего возраста, он и до сих пор оставался его правой рукой, старым другом, советником и наставником, вплоть до своей кончины. В 1651 году он умирает, а поскольку детьми он так и не обзавелся, наследником всех его несметных богатств становится его брат – Глеб Иванович Морозов, сам будучи небедным человеком. Однако вскорости умирает и он, и тридцатилетняя красавица Феодосия остается неутешной вдовой с малолетним сыном на руках и огромным состоянием. Ее духовным отцом и наставником был протопоп Аввакум – идейный враг основоположника церковной реформы патриарха Никона. Поскольку сестры Феодосия и Евдокия были духовно очень близки, то они обе разделяли взгляды протопопа Аввакума на эту реформу и открыто высказывали критику и недовольства проводимой реформы и самого патриарха Никона. А учитывая тот факт, что церковная реформа, проводимая патриархом, была поддерживаема и всячески одобряема самим царем, то выходило, что сестры пошли не только против патриарха, но и против воли самого царя. В 1665 году царь, до этого неоднократно выражавший недовольство поведением боярыни и ее сестры, и видя, что увещевания его и его приближенных напрасны, в последний раз решает относительно мирно решить уже поднадоевший вопрос и конфискует часть земельных наделов Морозовых. Но после того как на ее защиту встала царица – имущество вернули. Дом Морозовой, в котором совсем недавно так любил бывать царь, превращается в штаб-квартиру старообрядчества. Сюда стекались толпы раскольников, гонимых отовсюду властью царя и патриарха. Отсюда, как из пропагандистского центра, во все стороны государства летят тайные письма и манифесты против реформы, против патриарха, а значит, и против царя. Терпению государя приходит конец, в ноябре 1671 года боярыню Морозову и ее сестру княгиню Урусову арестовывают, все имущество Морозовых конфискуется и переходит в собственность государства, сын Морозовой Иван внезапно и скоропостижно умирает. Все попытки и уговоры отречься от своих взглядов и убеждений и просить милости у царя сестры гордо и мужественно отвергли. Они стойко переносили пытки на дыбе и готовы были принять смерть на костре, чего требовало окружение царя. Но он отправил их в Новодевичий монастырь, там они были посажены в яму, где их морили голодом. Первой умерла княгиня Урусова; Морозова по ее просьбе читала ей отходную; следом умерла и сама Феодосия Морозова. Во избежанее народных волнений, не сразу объявили о смерти опальных дворянок, а место их могил засекретили. Позже на предполагаемом месте их захоронения была установлена часовня. Арест боярыни Морозовой запечатлен в знаменитой картине красноярского художника Василия Ивановича Сурикова, которая хранится в Государственной Третьяковской галерее. Мы не будем останавливаться на индивидуальном рассмотрении всех воевод Енисейского острога в хронологическом порядке, а будем вспоминать о том или другом в зависимости от конкретных исторических событий, происходивших на определенный период времени.