Читать книгу Агентство 404 - Владимир Дмитриевич Окороков - Страница 1

Глава 1.

Степан просыпался очень тяжело и мучительно, с трудом вырывая себя из тисков сновидений, в состояние смутно приближенное к бодрствованию и с трудом ощущая нерадостную реальность. В последние дни такие пробуждения стали уже правилом, каждый раз давались все тяжелее и тяжелее. Объяснялось это просто, Степан который уже день пил. Пил не просто, как пьют обычно люди на праздник или в выходные, нет он пил жестко т.е. много и все подряд, как говорится – в усмерть. В такое время его уже не интересовало ничего, что мы привыкли называть обыденной жизнью нормального человека. Ему не хотелось вставать, ходить, разговаривать. Было одно желание напиться и забыться в тяжелом, тревожном, граничащем со смертью сне, а потом вынырнуть из него потным, вонючим с единственным желанием снова выпить.

На этот раз пробуждение было особенно тяжелым. Появилось обязательное в таких ситуациях ощущение панического страха – выпивка кончилась. Наконец Степан стряхнул с себя оцепенение и открыл глаза. Понадобилось какое-то время, чтобы окончательно прийти в себя, еще через несколько минут он уже стал различать предметы более отчетливо и наконец, его взгляд сфокусировался вначале на пустой бутылке и только потом на настенных часах, висевших на противоположной стене. Секундная стрелка не шевелилась, часы стояли. Степан с неимоверным усилием заставил себя сесть, в ушах застучало, голова кружилась, пот застилал глаза, к горлу подступила тошнота. Минут через десять, однако органы отвечающие за функцию самосохранения организма, с трудом но настойчиво стали выводить это организм из состояния смертельного токсического разрушения. Например, захотелось воды, а потом и сигарету. В голове посветлело, мозг заработал, но только в одном диапазоне, чем бы похмелиться. Часы, если бы не остановились еще два дня назад, могли бы сообщить ему, что время уже приближалось к обеду. А учитывая, что день был будний, то вся основная масса народонаселения, в то время как Степан боролся с непреодолимыми низменными желаниями, работала кто на производстве, кто на транспорте, а кто в офисе.

Человеку свойственно думать. Кроме того у каждого человека, есть память. Вот теперь Степан, пытаясь пока безуспешно сопоставить все это воедино, пытался определить время начала запоя, стараясь в то же время абстрагироваться от назойливо лезущих в голову сопутствующих нюансов иногда позорно стыдных, как назло ярко запечатлевшихся в памяти. Логика давно и часто пьющего человека подсказывала, что где то в глубине этой неубранной холостяцкой квартиры должна находиться кое-какая выпивка, «заначенная», именно для такого, может быть самого главного момента его жизни.

Спасительная бутылка, находилась на самом видном месте, на кухонном столе, куда на дрожащих и подкашивающихся ногах добрел Степан, с трудом удерживаясь в вертикальном положении. На кухне было значительно светлее, а лучи играющие на коричневой бутылке «Фэймос Граус», лишь подтверждали, что на улице давно уже день-деньской. Степан, сразу же успокоившись, не спешил скрутить голову шотландской куропатки, именно так переводится «Граус»_- в честь любимой дичи шотландцев. Вдруг почувствовав давно уже не испытываемый голод, вытащил из старого раздолбанного холодильника засохший кусок сыра и такой – же заскорузлый ломтик лимона. Такая знакомая обжигающая жидкость прокатилась по пищеводу и зажгла желудок, но лишь на короткое время. Степан, затаившись, ожидал и вот теплая волна, окутывая и расслабляя уже подымалась, откуда то из глубин и мягко, убаюкивающе и основательно, размещалась где-то в сознании. Руки перестали дрожать, пот прекратился, аритмия утихла, в голову стали приходить мысли, еще сумбурные, но все более отчетливые и правдоподобные. Например, стало вспоминаться, что неделю назад он, еще будучи в здравом уме и светлой памяти, ходил на службу, носил погоны целого подполковника МВД и занимал должность старшего опера в управлении уголовного розыска краевого Главка.

Когда, 0,7 литровая бутылка «вискаря», наполовину была уже опорожнена, сыр сгрызен а лимон высосан, наступило состояние близкое к блаженству, страх окончательно испарился, тремор прошел, лицо разгладилось и немножко даже раскраснелось, как бывает только в первоначальный период опьянения, т.е. наступил момент, когда похмелье, сделав свое дело, вывело из штопора, баланс восстановился и на этом надо бы заканчивать иначе все

повторится снова. Степан это знал и хоть с некоторым сожалением, но закрутил бутылку, засунул в холодильник подальше с глаз и пошел в ванную приводить себя в порядок.

Побрившись и постояв под контрастным душем, он настолько взбодрился и повеселел, что с трудом удержался, чтобы не пройти на кухню и хлопнуть еще одну рюмашку живительной влаги, но удержался, еще свежи были в сознании офицерские правила – стараться никогда пьяным не выходить на люди.

Стоило ему только вспомнить, что теперь он может никуда не спешить, что он свободный человек как тут же возникло ощущение ненужности и одиночества, а воспоминания лишь острее подчеркивали отсутствие надежд и полное отсутствие перспектив. Степану скоро «полтинник», неделю назад сослуживцы проводили его в отставку, банкет устроили в кафе на улице Весенней. Кафе так и называлось – «Весеннее». Поскольку Степан был человеком холостым, сослуживцы на вечеринку пришли тоже без жен. Единственными украшением застолья были майор Савельева Клара Иннокентьевна, неизвестно каким «Макаром», затесавшаяся в мужской коллектив оперативников, да еще Вера Игнатьевна секретарь начальника управления, которую по фамилии никто не знал, хотя в управлении она работала всю свою очень длинную и наверное скучную жизнь. Дамы очень скоро слиняли, так что банкет получился чисто мужским и постепенно превратился в пьянку. Нет, вначале все говорили тосты, подшучивали, подбадривали – мол, завидуем тебе Степа, скорее бы тоже на дачу и т.д., но все понимали, что никому на пенсию не хочется, что уход в отставку, это своеобразная веха еще ближе приближающая к старости о которой так не хочется думать.

После «Весеннего» кафе уже довольно поредевшая компания наиболее свободных и стойких коллег перебазировалась на Степанову дачу где уже начинавшее затухать веселье возобновилось с новой силой и даже некоторые из «молодых» вначале робко, а потом все отчетливее стали намекать: «А не вызвать ли нам девочек».

Довольно таки приличное одноэтажное шале с мансардой, расположенное в очень живописном лесном районе на берегу небольшой речушки в 12 километрах от города, Степан приобрел еще после первой командировки на Северный Кавказ, тогда там действительно проходили реальные боевые действия, и можно было легко схлопотать пулю снайпера или просто подорваться на фугасе. Получив «боевые» и прибавив к ним имеющиеся у него сбережения, Степан тогда, воспользовавшись советом криминального авторитета Сивого, очень удачно прикупил это чудное строение у одного профессора, срочно уезжающего в США на ПМЖ к своему сыну. В те времена покупка обошлась ему в сумму близкую к миллиону, а теперь после основательных ремонтов модернизаций благоустройств цена семикомнатной «фазенды» составляла целое состояние и могла послужить серьезным подспорьем в старости.

Степан, с трудом припоминал свои действия в тот вечер. Девочек видимо все-таки пригласили, так как проснулся он тогда во флигеле для гостей хоть и один, но с явными признаками ночного присутствия женщины. О чем наглядно говорили и окурки тонких женских сигарет «Гламур», в стоящей на тумбочке пепельнице. Тюбик губной помады закатившейся под кровать. И два бокала, означающие присутствие второго человека. На одном из которых, виднелись розовые пятна видимо от этой самой помады. В доме, все, как и положено было кверху ногами, везде еще горел свет, хотя часы показывали 14 часов. Посторонних, уже не было, однако их присутствие выдавали все те же окурки, помадные бокалы и кое-где валявшиеся чисто женские атрибуты, оставленные по невнимательности либо брошенные нарочито вызывающе.

– Подъем – рявкнул, как ему показалось Степан, но на самом деле

его окрик прозвучал хрипло, неуверенно и совсем не угрожающе, о чем ему тут же сообщили с дивана.

–Че шипишь-то? Дай поспать, ты же теперь пенсионер, спи да спи – лафа.

С трудом растолкав майора Завгороднева, Степан внушал ему, что оставляет его за главного, а сам поедет в город. Просил поменьше бухать и все по возможности привести в порядок.