Читать книгу Хубара. Сирийский дневник. Мятеж - Владимир Дулга - Страница 7

Однажды, после нескольких дней работы в бригаде по уточнению расположения минных полей, и отрытых накануне противотанковых рвов на стыках батальонов, Володя, Леонид и Аббас отправились в Дамаск.

Аббас попросил, если можно, по пути заехать в маленькую деревушку, где до войны жили родители его жены. Эта территория как сообщалось в уточнённой оперативной обстановке, только недавно была занята сирийскими войсками, и он хотел узнать о судьбе родственников.

Служба Леонида в Сирии подходила к концу и, готовясь к отъезду, ему естественно хотелось привезти домой родным и детям что-то такое, чего в Союзе просто нет. Обычно это были, сделанные под-медь из переплавленных стреляных снарядов и гильз, оригинальные разборные люстры, выполненные умелыми арабскими мастерами в духе обычаев и культуры Востока. Благо материала для поделок, после стольких войн, было предостаточно. Симонову тоже хотелось скрасить свой холостяцкий быт и купить небольшой магнитофон, и он согласился.

Аббас хорошо знал дорогу, поэтому карта не понадобилась. Вскоре свернув с наполненного военными машинами шоссе, они двинулись в направлении нужного им населённого пункта. По дороге Аббас показывал местные достопримечательности. Справа появилось старинное глинобитное здание со сферической, в одном месте провалившейся, глиняной крышей. Смахивающее на планетарий или обсерваторию. Как Симонов уже знал, это был древний амбар для хранения зерна. В другом месте машина запрыгала по тряской дороге, выложенной необтёсанными булыжниками. Аббас пояснил, что эту узкую дорогу соорудили во времена, и по приказу самого Александра Македонского, завоевавшего эти края.

Наконец добрались до нужной деревушки, оказавшейся небольшим городком. На въезде, как и полагалось, мешками с песком было выложено укрытие для пулемётчика. Но шлагбаум был поднят вверх, вокруг не было видно, обычных в таких местах, бойцов военной полиции или хотя бы пехотинцев. Из стоящей неподалеку палатки на шум машины, тоже никто не появился. И они беспрепятственно въехали на городскую улицу. Днём, в жару, местные жители стараются не появляться на солнце. Излюбленное занятие европейцев – позагорать на солнышке, у местных жителей считается наказанием. Они и так смуглые от рождения, женщины напротив, стараются быть как можно бледнее лицом и кожей рук. Остальное у них, как правило, закрыто одеждами.

Вероятно из-за наступившей полуденной жары, на узкой улочке городка машине не встретился ни один местный житель.

Аббас сказал, что родня живёт на другом конце деревни, и вспомнил, что нужная лавка находится, вероятно, на площади. Действительно, вскоре машина выехала на круглую центральную площадь, окружённую мрачными каменными зданиями, построенными ещё в средневековье. Возле магазинов, на другой стороне площади, стояла группа военных. На площадь выходило три улицы, по одной приехал Уазик советников, на въезде в другую, стояла повозка, запряжённая флегматичным осликом. На третьей улице, почти закрывая всю её ширину, притулился в тени БТР М-113. Симонов ещё успел подумать – откуда тут бронетранспортёр американского производства? У палестинцев Ясира Арафата такой бронехники, вроде, нет! Может трофейный?

Стоявшие военные, молча, с каким-то интересом, разглядывали подъезжающий автомобиль. В полевой серой форме, в бордовых беретах на стриженых головах. У одного в руках Симонов заметил американскую армейскую винтовку М-16, которую из-за её характерной формы, нельзя спутать ни с чем другим.

– Да это же бойцы Армии южного Ливана! – пронеслось в голове Симонова. – Назад! Аббас, назад!

Но тот уже сам, поняв, в чём дело, нажал на газ, Уазик, визжа резиной, описав дугу, резво развернулся и помчался назад в улицу. Они уже почти влетели в узкий каменный проход между домами, когда сзади прогремели первые выстрелы.

– Давай! Давай жми! Давай Аббас, давай! Лишь бы на въездном посту никого не было! Симонов взвёл пистолет. Буратенко схватил лежащий между передними сидениями автомат, щёлкнул затвором, головой в своей потрепанной кепке и стволом автомата прорвал ветхий, почти истлевший брезент крыши, высунулся по пояс наверх, в готовности вести огонь. На счастье, на посту, вновь никого не было!

Вероятно по этой узкой трясучей дороге, со времён всадников Александра Македонского, никто так быстро не ездил. Потрёпанный Уазик, забыв свой возраст, мчался как молодой. Симонов подпрыгивал под самый потолок, хватаясь за дуги тента. Лёня, пружиня на ногах, стоял на сидении, развернувшись в своём импровизированном «люке» лицом назад и что-то пытался громко кричать. Аббас, вцепившись в руль, гнал изо всей мочи.

На счастье автомобиля и пассажиров, македонская дорога вскоре закончилась. За ними никто не гнался. Лёня спустился в салон, весь его подбородок, шея и грудь были в крови.

– Ты ранен!? Ранен? Куда? – прокричал взволнованный Симонов.

Лёня мычал, раскачиваясь из стороны в сторону, закрывая рукой рот. Наконец машина выбралась на оживлённую трассу, полную военных машин. Симонов приказал остановиться, Аббас съехал на обочину и заглушил двигатель. Все молчали, мысленно обдумывая случившееся.

– Я, кажется, язык откусил – отняв ото рта ладонь, – первым промычал Буратенко, – посмотрите.

– Если бы откусил, уже бы не разговаривал! – ответил Симонов, заглядывая в полный крови рот Леонида. – Да, дела! Прокусил сбоку и здорово! Надо кровь остановить! Давай водкой прополоскаем?

– От водки я бы сейчас не отказался! Но, наверное, если её в рот наберу, от боли сойду с ума! – пытался, сквозь мычание, пошутить Лёня.

– Как это произошло? – копаясь в аптечке поданной Аббасом, спросил Володя.

– Хотел сказать, чтобы так не гнали – сзади никого нет, – сплёвывая кровь в открытую дверь, пояснил Леонид, – а тут, как подкинет и вот – он вновь высунул окровавленный язык.

В аптечке нашлась марганцовка, размешав её в кружке с водой, Симонов подал Буратенко:

– Полощи, да подольше во рту держи, чтобы прижгло! – глядя на сморщенное от боли лицо друга, продолжил. – А я, грешным делом, подумал – испугался Леонид, что всё же догонят! И решил, дабы не сболтнуть лишнего, если начнут пытать, язык откусить! Герой! Полощи ещё! Может, и нальём тебе в эту же кружку! Немножко, в лечебных целях! А?

Не принимавший участия в разговоре Аббас, начал что-то быстро говорить, обращаясь к Леониду. Тот махнул рукой – «малешь», значит нормально.

– Он извиняется за такую езду. И говорит, что это были хаддадовцы.

Володя и сам уже понял, что они едва не оказались в руках солдат Армии южного Ливана

Симонов уже имел информацию об этой организации: – «Основателем и первым руководителем „Армии южного Ливана“ стал командир батальона ливанской армии, майор Саад Хаддад. Первое южноливанскoе военизированное формирование было создано на основе подразделения кадровой ливанской армии, при деятельном участии Израиля, в ходе гражданской войны на территории южного Ливана. После начала войны 1982 года, силы Армии южного Ливана действовали, при поддержке израильской армии, против Организации Освобождения Палестины и других просирийских вооружённых формирований. Израильтяне передали Армии южного Ливана значительное количество трофейного вооружения, как регулярной ливанской армии, так и разгромленных палестинских вооружённых формирований».

– Зря я поддался на ваши уговоры! Прикушенный язык пол беды, могло быть гораздо хуже! Надо было всё же карту посмотреть! Кто тебе сказал, что в деревне сирийцы? – спросил Володя у Буратенко.

– Тыловик механизированного батальона. Он там, на днях для батальона продукты закупал. Говорил, что в деревне были наши – из военной полиции третьего корпуса.

Симонов развернул карту, нашёл маленькую отметку города-деревни, где они были. Согласно нанесённой пару дней назад обстановки, населённый пункт был у сирийцев

– Поехали! – приказал Симонов.

Но далеко уехать не удалось, машину начало вести вправо, и они остановились, оказалось спущенным переднее колесо.

– После таких скачек удивительно, что мотор ещё на месте, – подумал Симонов.

Запаска оказалось тоже пустой. Аббас показал отверстие в покрышке колеса, пуля пробила колесо насквозь, на противоположной стороне, под углом пробила диск и, срикошетив по деталям крепления запаски, ушла вверх.

– Повезло нам, – продолжил разговор Симонов, обращаясь к ещё полощущему рот Леониду, – нас спасло разгильдяйство этих бойцов. Охранения на въезде в деревню не было, из всей толпы оружие было только у одного, по крайней мере, я так заметил. На БТРе за пулемётом, тоже никого не было. И самое главное, всё произошло неожиданно и для них и для нас! Но мы оказались шустрее!

– Они что-то мерили из одежды, наверное, реквизировали в лавке, а винтовки стояли возле стены. Аббас молодец, я ещё не успел арабское «ржа» – «назад» прокричать, а он уже развернулся. Надо на ближайшем же посту «шорты» – военной полиции, сообщить об этой группе!

Аббас, остановив попутку, увез колесо в ближайшую шиномонтажную мастерскую.

Через несколько минут к ним подъехала разукрашенный «Ленд Ровер» военной полиции. Предупреждённый Аббасом офицер, попросил показать место, где всё произошло.

Лёня, еле ворочая языком, переводил. Симонов показал на карте место встречи с хаддадовцами, их примерную численность и наличие БТР.

Вскоре вернулся Аббас, поставил колесо. Прежде чем ехать, решили покушать. Лёне всё же налили из резервных запасов. Дабы ему было не скучно, после пережитых волнений, к процедуре присоединился и Симонов. Вечером они были уже дома. Неделю Лёня не ездил на службу, аккуратно посещая местную санчасть. Симонову пришлось всё это время дежурить одному, безвылазно находясь в бригаде.