Читать книгу Человек и история. Книга третья. Начало трудовой деятельности - Владимир Фомичев - Страница 3

Глава 2. О Бородатом

Оглавление

– А что время? Ты послухай сюда: у тебя бабы нет – значит, и еды, как для мужика, стало быть, тоже нет. А вот у меня дома это всё имеется. Потом, если я один домой приду, то мне Галя в лучшем случае стакан нальёт и всё. А если я завалюсь с гостем…

– Ага, получим по балде вместе!

– Ничуть не бывало! Ты Галю не знаешь! Ну ладно – пойдём.

И мы пошли. Время действительно было позднее. Транспорт в посёлке был только эксклюзивный. Редкие фонари давали такой же редкий свет. Однако, как тут шутили, ботинки домой сами доведут.

И действительно, вскоре мы были у дома Александра. Этот дом – не какая-нибудь там многоэтажная махина, а одноэтажный барак на несколько квартир, деревянный, тёмно-коричневого цвета (а в ночных сумерках – так и совсем чёрного). Дверь распахнулась, только мы подошли к ней, и не удивительно: жена шахтёра, как и рыбачка, с тревогой ждёт своего супруга и всегда готова встретить, приветить и, конечно, накормить. Галя, увидев мужа, да ещё с гостем, искренне обрадовалась: гость в доме – праздник!

– Это наш «горный», – сказал Александр.

– Так это все знают… проходите!

И действительно, здесь все знали всё. Иначе нельзя. Момент – и мы уже сидели за столом. Если вид этих бараков снаружи был очень непрезентабельный, то здесь, «у Гали» – просто поражала высота возможного комфорта и уюта! На белом или кремовом фоне всевозможных занавесок, штор, накидок, салфеток и скатерти были вышиты представители флоры и фауны – этакое пиршество «прикладного искусства». Да и сама хозяйка была одета не в «ширпотреб».

– За нашего дорогого гостя! Будь здоров! – выпили не чокаясь (не принято).

Хозяйка участия в трапезе не принимала – сидела, опершись рукой о край стола, и внимательно наблюдала за мужиками, за их, казалось, неистребимым аппетитом. И это, по-видимому, ей очень нравилось.

– А ты давно располагаешься в этих хоромах? – полюбопытствовал я.

– Да сразу как женился – годков пять уже будет, наверно.

– Расскажи, как женился, – я разомлел, и захотелось поговорить.

– Да ничего особенного. Я тогда жил в общежитии вдвоём с приятелем, собирался в отпуск на батькивщину. Друг – то ли в шутку, то ли всерьёз – возьми и попроси: «А привези-ка ты мне хохлушку! Они, говорят, хорошо борщи варят».

Когда я уже под материнским оком обжирался этими борщами и галушками, то рассказал о просьбе приятеля, на что мать тут же оживилась: «А ты отвези ему Галю – она девка хорошая и родня нам, хотя очень дальняя». Я, честно говоря, забыл этот разговор – не до того было в родной хате. Однако, когда меня погружали на телегу вместе со всевозможной и обильной снедью, чтобы отвезти на станцию (так как отпуск не «резиновый»), я вдруг обнаружил, что на телеге устраивается вместе с объёмным сундуком и с узелком довольно юная девица. На мой немой вопрос мать тут же затараторила: это же Галя, которую твой друг просил… Тут уж мне ничего не оставалось делать.

Дорога была длинная, и я за это время успел приглядеться к дивчине. Едет из дома – нигде ещё не бывала, – от родненькой мамочки, из благоприятных мест в край суровый. И главное, она ничего не боится или вида не показывает. Тут зауважаешь! Правда, такое поведение можно было объяснить: ребят из деревни брали в армию, а обратно они уже не возвращались. Девчата подрастали, да ещё какие – красавицы! Так что, как говорится, выбора не было.

О том, что мой приятель в больнице, мне сообщили сразу же, как только я появился в общежитии: «Твоего Николая немного помяло в шахте…»

Я показал Гале кровать Николая, зашёл в магазин и отправился в больницу. Николай лежал весь забинтованный и загипсованный. Одна нога его была вытянута и поднята на спинку кровати. Я поздоровался и стал расспрашивать, как его угораздило. Уходя, я сказал:

– А я тебе, Микола, привёз то, что ты просил!

– А-а, горилку с салом! Это само собой…

– А что хохлушку просил – забыл?

– А что – в самом деле привёз? Не знаю, что и делать… ты же видишь, Сашок, что я теперь никакой и впереди всё неопределённо. Так что прости, друг, придумай что-нибудь…

Когда я вернулся в общежитие, то, несмотря на угнетённое настроение от посещения больницы, я был приятно удивлён: как преобразилась кровать Николая! Какой-то невидимый свет озарил этот угол комнаты. Да и сама Галя была наряжена так, что я представил, что очутился на миг в родной хате. Когда это очарование прошло, я рассказал Гале про наше несчастье. Она всё выслушала молча и спокойно.

Но это не было спокойствие от равнодушия, что меня несказанно обрадовало: есть сердце у девочки! А ещё я подумал, что моему другу нет никакого дела до неё, как, впрочем, и ей до него. И с меня свалился какой-то груз ответственности, но тут же навалился другой, который мне сразу же показался очень приятным. На другой же день мы «зарегистрировали брак» – как говорят, «расписались».

Свидетельство о «браке» я предъявил в «жилконтору», место в семейном бараке было – и вот так мы здесь стали жить. Деньги у меня на обзаведение имелись, так что трудностей никаких у нас не было. Было, правда, небольшое недоразумение, больше похожее даже на анекдот. Эта моя женитьба произошла буквально за считанные дни, так что о своей молодице я ничего, собственно, не знал. Все деньги, как это и полагается у шахтёров, я отдал теперь уже своей хозяйке и, уходя на работу, попросил приготовить что-нибудь вкусненькое.

На работе о моей женитьбе уже все знали, так что поглумились надо мной всласть! И всё же это грубое внимание было мне приятнее, чем лицемерное сюсюканье.

– Сашок, барак, в который тебя поселили, не очень старый?

– Да такой малый и новый развалит!

– Ничего, Санёк, придёшь со смены сегодня, а на столе борщ с мясом, ложкой не повернёшь, галушки со сметаной – баба ж у тебя с Хохляндии, кажется, а, Сашок?

– Это ладно! Ты её сразу к порядку приучай: чтобы к обеду всегда стакан наливала! Скажи ей, чтобы пыль промыть после работы.

– Гы-ы!

Но если бы мои «поздравители» узнали, какой «стол» ожидал меня дома, то мне пришлось бы менять не только шахту…

Ассортимент всех кондитерских изделий, которые только нашлись в магазинах посёлка, наличествовал на всём пространстве стола, правда, разложено всё было очень красиво. Голод не тётка – поел. Галя – очевидно, не дождавшись от меня того восторга, на который рассчитывала, – немного смутилась. Чтобы сгладить неловкость, я расхвалил её старания и спросил с надеждой и с долей тревоги: «Слушай, Галя, а вот ты смогла бы борщ сварить?» На что Галя ответила с долей презрения: «Тю! Так то ж деревенская еда, чего там уметь! Конечно, могу!»

У меня потеплело на душе: «Так ты сваришь завтра?» Галя ничего не ответила. Проснулся я от такого родного запаха, что даже подумал: не у мамы ли я ещё?

За обедом я рассказал о «пожеланиях», которые получил на работе, упомянул даже о водке для «промывки». Как же я удивился, когда, придя с работы, увидел на столе бутылку! Я, конечно, поделился этим на работе с мужиками. Лучше бы я этого не делал! Они привели мой пример своим бабам – и те приступили к Гале, прихватив её в магазине за очередной покупкой бутылки.

Они быстро выяснили, в чём тут дело, и очень энергично вразумили мою хозяйку. Всё же я оказался Гале родней, и она, чтобы не раздражать общественность, стала ездить за бутылками в ближайший городок, а я перестал хвастаться на работе. Теперь, когда ездим в отпуск, помимо всякой снеди берём больше горилки, тем более что она значительно приятнее здешней водки.

– А ты, наверное, и не заметил, что пьёшь?

И только тут я обратил внимание, что на столе действительно стояла бутылка «горилки» – кстати, уже вторая.

Было уже неприлично поздно, и пора было прощаться.

Перед уходом я спросил насчёт детей – об их наличии.

– А то как же! – оживилось семейство Бородатого. – У нас их двое: Вовка и Егорка. И оба одного года рождения.

– Близнецы, стало быть?

– Да ни в коем разе! Было начало января, когда появился Егорка. Гале в роддоме вложили в уши, что пока кормишь грудью, то можно не опасаться зачатия нового. Может, оно и так у других, но у нас всё получилось наоборот: мы к концу этого же года принесли из роддома Вовку. Да это очень даже хорошо! Растут вдвоём, дерутся молча, но стоит их только расставить за это по углам – начинают так выть, не приведи господь!

– А почему вы им такие имена выбрали?

– Так я же Александр Егорович, а хозяйку зовут Галина Владимировна.

Я горячо поблагодарил счастливое семейство за обед, какого я и дома никогда не ел, за уют, сердечность и доброту. Сколько времени уже прошло, многое выветрилось из памяти, а этот ночной обед, эти красивые люди, этот оазис доброты и уюта – всё ярко и свежо.

***

Человек и история. Книга третья. Начало трудовой деятельности

Подняться наверх