Читать книгу Рассказы. Повести. Эссе. Книга вторая. Жизненный экстрим - Владимир Гамаюн - Страница 32

На пилораме у меня работали свояки Толька и Колька. Первый был просто хохлом, с ним ещё можно было сварить кашу, а второй, Колька был махровым бандеровцем, чего он и не скрывал. У него хитрость, ненависть, злоба на всех и на вся в глазах светились. Как-то в порыве откровенности Толька, опасливо оглядываясь на свояка бандеровца, тихо сказал мне: «Ты знаешь, ёго батько мого батьку вбив, а зараз мы женаты на сестрах, свояки мы зараз». Как я понял, у одного отец был председателем сельской рады, а у другого отец был в УПА, «лесной брат», который и в советское послевоенное время убивал и вешал всех, кто не с ними, а значит – против них. Коммунист давно сгнил в могиле, а другой до сих пор жив, и получает пенсию, а накопленную за всю свою подлую жизнь, злобу и ненависть передаёт детям и внукам. Вот и скажи после этого, что бог есть, и он всё видит.

Однажды, отойдя по нужде в кусты, я обнаружил там обширную полянку с грибами. Столько грибов я видел только в эвенкийской тайге да сосновых борах Тюменской области, куда мы летали вахтой из Туруханска. Забыв про «царское дело», я, не разгибаясь, набрал полную рубашку с завязанными рукавами и противомоскитную шляпу с сеткой, вышло где-то около четырёх вёдер. После работы я их почистил, порезал, чтоб быстрей высохли, и разложил на чистой ткани сушить. В своё время мы с женой вместе работали на буровых и хорошо знали вкус и запах таёжных даров – это вам не магазинные шампиньоны без малейшего вкуса и запаха. Я уже представлял, как привезу их домой и что жена из них приготовит, но… На другой день, занимаясь настройкой рамы, я случайно глянул в сторону штабеля, на котором были разложены мои грибы. Там стоял бандеровец Мыкола и с наслаждением ссал на мои грибочки, он водил своим «шлангом», стараясь не пропустить, не оставить сухим ни одного кусочка.

В глазах у меня потемнело, я схватил лом, которым ворочают брёвна, но вовремя остановился и закричал на него: «Ты что, козёл, делаешь?» – «Ой, а я нэ бачу, шо туточки грыбочкы лыжать, тай ничого, ты их помиешь и пийдуть за пэрший сорт». Ещё и издевается мразь бандеровская, он уже понял, что драки не будет, я чужой среди чужих, а значит, выгонят за драку с бандеровцем, как пить дать, меня, а я не мог приехать домой опять пустым, как бубен шамана. Перед сезоном я сказал себе: «Или со щитом, или на щите!». Но никак иначе, поэтому я поневоле проглатываю эту горькую пилюлю, зато потом под каким-то предлогом прошу преда убрать от меня этого бандерлога пока я его не порешил.

Тот вникает и отправляет бандерлога на другие работы, он каким-то образом уже знал об этом инциденте, у него везде были свои глаза и уши. Я уже знал, что бандеровец попал в артель совершенно случайно, а, вернее, по чьей-то горячей просьбе. Он был давно на заметке, потому что ничего не умел, да и не хотел уметь, он был «никто», но всегда норовил сачкануть, проехать на чужом горбу, а просто взять и выгнать его не могли. Почти вся артель была повязана родством, кумовством или просто соседством, а это уже клан, мафия.