Читать книгу Откровение Бога. Том I - Владимир Гриневицкий - Страница 2

– Война… Война всегда начинается с малого… Например, поводом для начала Первой Мировой войны послужило убийство эрцгерцога Франца Фердинанда сербским националистом в 1914 году. Представляешь? Один человек определил ход мировой истории одним нажатием на спусковой крючок. Несколько граммов свинца положили начало боевым действиям, унёсшим жизни в общей сложности одиннадцати с половиной миллионов мирных жителей и десяти миллионов солдат. Одна искра порождает пожар, который позже охватывает всю планету, раскаляя её, прожигая, как лист бумаги… Понимаешь, о чём я?

Я понимаю, о чём он. Хорошо понимаю. В стрессовой ситуации мозг работает быстрее. Я лишь краем уха улавливаю его слова, но понимаю о чём он, хотя и думаю сейчас не об этом. Думаю о том, что произойдёт через несколько секунд после того, как этот араб, маячащий у меня перед глазами, заткнётся. Я бы и сам заткнул его, если бы мои руки не были примотаны клейкой лентой к подлокотникам старого деревянного кресла. В этой небольшой тёмной комнате, в которой из интерьера только старый диван у дальней стены, небольшой прямоугольный ковёр на полу и это кресло, кроме нас находятся ещё двое. Один у меня за спиной, второй у двери, на входе. Тот, что около меня, в солнцезащитных очках, небритый, короткостриженый, на правом виске небольшой шрам от ожога. Тот, что у двери – лысый тяжеловес, с бородой почти до груди. Оба одеты в чёрные свитера, в серые камуфляжные штаны и в берцы. Оба вооружены. У араба оружия нет, он тут главный, задача остальных – его защищать. Лицо араба мне знакомо – видел его на фотографиях, лица остальных вижу впервые. На диване лежит серебристый кейс, к его ручке пристёгнуты наручники.

Я напуган. Да, мне страшно. Я слегка ёрзаю в кресле, рефлекторно шевелю кистями рук, как бы пытаясь освободиться. Я понимаю, что не выберусь. Глупо надеяться на спасение, но не надеяться было бы ещё глупее. Да, в этот раз я попался. Это может произойти с каждым, но почему сегодня это произошло именно со мной? Чёртов кейс. В мыслях прокручиваю последние несколько минут до того, как меня приклеили к этому креслу, как школьника, над которым все смеются, к стулу. Несколько минут назад я сидел в местной забегаловке и пил кофе. Я понятия не имел, что этот кофе – мой последний кофе в жизни.

– Секунда времени может решить ход мировой истории, определить судьбы целых держав, – продолжает араб.

Вот именно, чёрт возьми, секунда. Сейчас тоже всё решают секунды. Когда арабу надоест разглагольствовать, он прикажет тому, что стоит у меня за спиной, пристрелить меня. От напряжения у меня сводит всё тело. Запах в этой комнате затхлый, душно, в лучах оранжевого света, прорывающегося сквозь жалюзи на окнах, медленно кружится серая пыль. Мне трудно дышать. В комнате мрачно, с каждым вдохом я чувствую, как часть пыли оседает у меня в горле, отчего я чувствую лёгкое покалывание, ещё часть оседает в моих лёгких. Мысли ураганом прокручиваются у меня в голове. Я чувствую, как лицо начинает потеть. Я поглядываю на кейс, лежащий на диване.

– Для многих мировых лидеров война – это как игра в шахматы. Или в нарды. Называй, как хочешь. Главное здесь – стратегия. Верная стратегия – залог успеха. – Араб подходит ко мне, наклоняется так близко, что я чувствую запах его парфюма. На его лице лёгкая улыбка. Он смотрит мне в глаза, я тут же отвожу взгляд вниз, немного отворачиваясь от него. – А кто ты в этой игре? – спрашивает он, не отводя глаз. У меня не хватает сил что-то ответить ему. От страха я выдавливаю из себя лишь тяжёлое дыхание.

– Ты никогда не задумывался о том, кто на самом деле те, что послали тебя сюда? – С его губ не сходит эта улыбка, которая создаёт ещё больше напряжения. – Заметь, я даже не спрашиваю о том, кто тебя прислал сюда, мне это не столь важно, я и так это знаю. – Я снова поглядываю на кейс. – Я лишь пытаюсь донести до тебя суть некоторых вещей, о которых ты вряд ли задумывался. – Я захлёбываюсь в собственном страхе. Этот ублюдок нарочно тянет время? Хотя тот запас времени, что у меня остался, едва ли вообще можно назвать «временем». Араб продолжает на меня пялиться. Его карие глаза сверлят меня. Его силуэт навис надо мной. Чего он ждёт?

– Тебе страшно, я знаю, но ничего не поделаешь. Тебе и так это ясно, ты уже всё понял. – Эти слова звучат для меня как приговор. От них по всему моему телу пробегает жар. Это адреналин. Как будто меня кинули в ванну с кипятком. Араб резким движением правой руки касается наушника, от которого отходит чёрный, закручивающийся спиралью и уходящий куда-то под воротник его рубашки провод. – Да, – отчётливо произносит араб, не отводя от моих глаз своего взгляда, – понял. – Не поворачивая головы, араб поднимает глаза на того бойца, что стоит позади меня. – Фургон на месте, пора. – Араб снова смотрит на меня.

– Что ж, пора прощаться. – Лёгкая улыбка на его лице сменилось каким-то выражением сожаления. Он ещё пару секунд смотрит на меня. Я обливаюсь потом, тяжело дышу, понимаю, что это конец. Я начинаю щуриться, как будто меня пронзает острая боль. Араб немного нахмуривается. У меня такое лицо, как будто я вот-вот заплачу, но слёз нет. Араб понимает, что что-то не так, моя реакция на его прощание не такая, какую он привык видеть на лицах пленных за несколько мгновений до того, как им всадят пулю в голову. Он понимает, что эти эмоции на моём лице неспроста.

И он прав.

Неспроста.

– Ещё раз… – еле слышно, почти шёпотом произношу я.

– Что? – араб прищурил глаза.

Страх проходит, жар и напряжение в моём теле спадают. Я немного подаюсь вперёд, лицо араба оказывается в нескольких сантиметрах от моего. Перевожу взгляд, смотрю прямо в его недоумевающие глаза и более отчётливо повторяю:

– Ещё раз…

Глаза араба наливаются страхом. Кажется, он понял, в чём дело.

– Кончай его! – скомандовал он, сделав пару нелепых шагов назад от меня и гладя на бойца, стоявшего у меня за спиной. В глазах у меня начинает всё смазываться, как будто я мчусь куда-то с огромной скоростью.

Из-за спинки кресла появляется боец в маске. Картинка передо мной смазывается ещё больше. Револьвер бойца мигом оказывается у моего лица. Время замедляется. Я вижу перед собой дуло серебристого револьвера, летающие серые хлопья пыли останавливаются в полёте рядом с ним. Время замедляется с каждым мгновением. Боковым зрением я вижу, как на заднем фоне, за бойцом, араб делает медленные шаги в сторону кейса. Каждый его шаг длиною в год. Вспышка. Свет медленно выползает из дула небольшой струйкой, освещает моё лицо, лицо бойца, стены, всю комнату. Барабан револьвера медленно поворачивается, я слышу раздражающий скрежет его механизма. Вспышка не успевает угаснуть, как пуля медленно вылетает из дула. Время останавливается. Свет от вспышки остаётся гореть и освещать всю комнату как лампочка. Араб застывает в движении, не успев сделать шаг. Пуля останавливается у моего лба.

Стоп. Ещё раз.

Пуля медленно заползает в дуло. Барабан поворачивается в обратную сторону. Вспышку как будто затягивает назад. Свет исчезает, комната снова погружается в полумрак. Боец медленно отдаляется, спиной вперёд он проходит мимо, справа от меня, и скрывается у меня за спиной. Араб возвращается, поворачивается ко мне, делает пару шагов и склоняется у моего лица. Я вижу все действия последних минут в обратной перемотке. Сначала наблюдаю за этим, затем сам повторяю те движения, которые сделал за последние минуты. Араб снова что-то говорит, жестикулирует, маячит передо мной. Затем мне на голову надевают мешок, сквозь которой едва видно, что происходит вокруг. Я чувствую, как двое бойцов подходят ко мне, становятся по обе стороны от меня, отматывают клейкую ленту, делая круговые движения вокруг моих рук и подлокотников кресла. Меня поднимают, заводят руки за спину, надевают на них пластмассовый хомут, оба бойца берут меня под руки, и я в полусогнутой позе двигаюсь с ними к выходу. Выходим в коридор, араб остаётся в квартире, сопровождает нас взглядом. Один из бойцов закрывает дверь. В коридоре полумрак, через мешок я совсем ничего не вижу. Мы двигаемся по коридору спиной вперёд ещё метров десять. Затем с моей головы снимают мешок, один из бойцов снимает с моих рук хомут, я развожу руки в стороны, и мне в правую руку возвращается серебристый револьвер. Тот самый, из которого меня только что пытались пристрелить. Тот самый, который я выронил несколько минут назад. Боец, тот, что слева, пятится назад и скрывается за углом, держа в руке хомут. Тот, что справа, прислоняет левую ладонь к моему затылку, я распрямляюсь, правой рукой он бьёт меня в живот, в это мгновение живот пронзает острая боль. После этого боец, так же, как и его приятель, пятится назад и скрывается за углом. Их лиц я не запоминаю, всё происходит слишком быстро. Я продолжаю видеть все действия в обратной перемотке, проживаю последние минуты заново, только задом наперёд. Двигаюсь по мрачному коридору спиной вперёд, мимо мелькают деревянные двери соседних квартир – 35-я, 34-я, 33-я, 32-я… Перехожу на бег, сворачиваю влево, на лестницу, чувствую одышку, усталость. Мелькают лестничные пролёты трёх этажей. На втором ускоряюсь, на первом ускоряюсь ещё сильнее. На каждом из пролётов перепрыгиваю по две-три ступеньки. На первом этаже прячу револьвер за пояс джинсов. Прохладный полумрак коридора резко сменяется ярким светом солнца, я выбегаю на улицу, чувствую, как становится жарко. Сворачиваю направо, оказываюсь в переулке между боковыми сторонами многоэтажных домов. В переулке никого, только три бездомные собаки, которые бегут передо мной также в обратном направлении, одна из них держит в пасти какой-то грязный целлофановый пакет. Я пробегаю мимо открытого мусорного контейнера, собаки останавливаются возле него, одна из них, та, что с пакетом в зубах, запрыгивает в контейнер, кладёт пакет и утыкается в него мордой, две другие останавливаются, затем поворачивают ко мне головы, смотрят испуганно, поворачиваются и начинают что-то вынюхивать на земле. Пробегаю ещё метров пятнадцать. Дверь, через которую я выбежал на улицу, снова распахивается, из коридора спиной вперёд выбегают двое бойцов, следом выбегает араб. Как только он попадает в поле зрения, я снова сворачиваю направо. Араб с бойцами остаются за углом, продолжают бежать. Я оказываюсь на автостоянке, бегу мимо машин, слева от меня автотрасса, по тротуарам в панике бегут прохожие, туристы, кто-то прячется за машинами. Один из туристов из своего укрытия снимает происходящее на камеру сотового телефона, затем резким движением прячет телефон в карман. Я же продолжаю движение в обратной перемотке. Мы все – я, туристы, бойцы, араб, птицы в небе – как на киноплёнке перематываемся назад в прошлое. Я немного сбавляю ход, пригибаюсь, в этот момент на одной из стоящих рядом машин по осколкам собирается и принимает изначальную форму жёлтая табличка «TAXI», из неё вылетает пуля. Трещины на табличке тут же затягиваются, заглаживаются, и от пули не остаётся и следа. В этот момент я еле крадусь на полусогнутых ногах. Пуля летит к нулевой отметке, залетает в дуло пистолета одного из бойцов, стреляющего из-за угла дома. Гильза подпрыгивает на земле, затем взлетает, и её засасывает в выбрасыватель пистолета. Боец прячет пистолет в кобуру, разворачивается на сто восемьдесят градусов и снова принимается бежать назад. Из-за угла дома показывается ещё один, затем появляется араб. Прохожие переходят на шаг. Все трое выбегают на стоянку. Параллельно им с такой же скоростью по стоянке задним ходом движется тонированный тёмно-зелёный фургон. Я пробегаю ещё несколько метров назад. Тем временем фургон задом сворачивает влево и паркуется между двумя другими машинами. Те трое замедляются около фургона. Дверь фургона открывается, из него выходит человек в чёрном бронежилете, в солнцезащитных очках и с чёрной бородой. Его я вижу впервые. Араб с бойцами переходят на шаг, в один миг все трое смотрят на меня, затем отворачиваются. Это был тот самый момент, когда они меня заметили. Они разворачиваются на 180 градусов, подходят к человеку в бронежилете, араб отстёгивает от своей правой руки и передаёт ему кейс. Я тем временем перехожу на шаг, задним ходом захожу в кафе около стоянки, прохожу пару метров и усаживаюсь за круглый столик, на котором в обратной перемотке уже нагрелась чашка с кофе. Через панорамное окно слева от меня я отлично вижу всё, что творится на стоянке. Вижу, как араб со своими бойцами садится в соседнюю легковую машину и задним ходом уезжает в сторону дома, из которого мы только что выбежали, сворачивает на автотрассу и уходит из поля зрения. Фургон остаётся стоять на месте. Человек в бронежилете забрал кейс с наручниками и снова скрылся внутри, захлопнув дверцу. Ещё несколько секунд на стоянке ничего не происходит.

Я возвращаюсь на исходную позицию, возвращаюсь на нулевую отметку. Время медленно переходит в своё привычное русло, перемотка останавливается. Я снова за столиком кафе с дымящейся чашкой кофе наблюдаю за стоянкой через панорамные окна.

То, что произошло за последние несколько минут, не случайно. Это не дар предвидения. То, что произошло, называется «сеансом». Я смог заглянуть в недалёкое будущее, а потерпев неудачу, вернулся на несколько минут назад и начал «сеанс» заново, чтобы попробовать ещё раз. «Сеанс» даёт возможность второго шанса. На внутренней стороне моего левого предплечья под рукавом находится то, что называют Теория Будущего, – небольшой механизм прямоугольной формы, который придерживается ремнями вокруг руки. От него тонким проводом отходит прозрачное волокно, которое тянется по внутренней стороне руки, заходит за левое плечо, доходит до лопаток и крепится на двух позвонках. Далее по нервным окончаниям Теория Будущего связывается с моим мозгом, воспроизводя в сознании то, что произойдёт в ближайшем будущем. Проще говоря, показывает мне картинку. Теория Будущего, сокращённо ТБ, или, как я его иногда называю, «тэбэшка», была придумана и изобретена пару лет назад учёными как оружие для разведки. Лучшего применения для этого устройства не придумаешь. Второй шанс для бойца, шанс предвидеть ход противника, обойти его, обмануть ещё задолго до того, как он подумает и предпримет какой-либо шаг, обыграть его стратегию. Её, безусловно, можно назвать оружием. Оружие, созданное исключительно для войны, бесценное, которое исключает ошибку.

Иногда я задумываюсь, как работает Теория. Этого мне, конечно же, никто наверняка не скажет, эти сведения засекречены даже для меня – пользователя. Принцип работы пользователя прост – использовать Теорию и выполнять приказы работодателя. Я не люблю термин «начальство», поэтому начальство я называю «работодателями». Я не первый раз применяю Теорию на деле и примерно понял схему. Принцип работы, как и у любой разведки, – сбор информации из самых разных источников, которую позже анализируют и делают выводы. Например, как Теория показала мне, что в последнем сеансе меня схватят? Как увидела то, что не смог рассмотреть пользователь? Здесь всё просто и сложно одновременно. Камеры наблюдения на улицах выявили приближение цели, движущейся по автостраде в легковом автомобиле. Через стекло машины система определила личность того, кто сидит на пассажирском сиденье, за рулём видно ещё одного, его личность не установлена. По расстоянию от заднего крыла до колеса машины система распознала, что на заднем сиденье есть ещё кто-то. В воздухе беспилотник, который воссоздал карту квартала, в котором я находился, и близлежащих улиц, в сети система нашла планы строительства зданий в этом квартале и нарисовала виртуальную карту местности, каждый коридор, каждую комнату, вплоть до сантиметра. Позже, когда цель показалась в поле моей видимости, система выявила все возможные места парковки на стоянке. После того, как машина остановилась около тёмно-зелёного фургона и из неё показались трое, система через камеры наблюдения выявила их вооружение, подключилась к их сотовым. Началась прослушка их разговоров. Если разговоров нет, камеры наблюдения и беспилотник не видят их с определённого угла, то система воссоздаёт картинку по звукам. Шорох одежды, шаги и даже дыхание – система фиксирует всё, что может способствовать воссозданию картинки в слепой зоне. Наблюдение через камеры, беспилотник, звуки, возможная траектория движения любого объекта, подробная карта всей местности, состав атмосферы, температура воздуха, его токсичность, процент радиации и ещё множество различных данных – всё это складывается в единую картину, предоставляя возможность с максимальной точностью предвидеть действия того или иного лица и наиболее вероятное развитие событий. Система складывает частицы данных в единый пазл, создаёт общую картину ситуации, которая передаётся на Теорию Будущего. В тот момент, когда меня схватили в коридоре, притащили в ту комнату, система знала, в каком здании и в какой именно комнате я нахожусь. По разговорам араба, по тембру его голоса, по напряжению в моём теле, по всей ситуации в целом Теория показала мне результат сеанса, а точнее, его летальный исход. Она никогда не сможет подсказать верное решение, показать алгоритм правильных действий, она лишь может показать, например, сколько дверей в том коридоре, а выбирать, в какую мне войти, я должен сам. Так работает Теория Будущего.

Сеанс в свою очередь работает немного иначе. Это как сон. Когда человеку снится что-то, он ощущает полный эффект присутствия во сне. Что бы он ни видел, он полностью поглощён сновидением, участвует в нём и принимает происходящее за реальность. Иногда во сне мы видим то, что нас пугает. Например, кошмар, в котором мы падаем с многоэтажного здания, летим вниз с огромной скоростью мимо окон, этажей, и только после того, как разбиваемся о землю, мы просыпаемся. Чувствуем, как колотится сердце, успокаиваем себя, понимаем, что это был всего лишь сон. Иногда бывает так, что, не долетая до земли, мы понимаем, что находимся во сне, и нарочно пытаемся проснуться, чтобы не разбиться. Есть сны, в которых мы зажмуриваемся и хотим немедленно проснуться, начинаем щипать себя, молиться, чтобы это оказалось сном, но сон не заканчивается. Мы не хотим верить в то, что это всё наяву, мы чувствуем безысходность, и этот кошмар длится до тех пор, пока нас не разбудит что-либо или кто-либо, или же мы не проснёмся естественным образом. Сеанс работает так же. Когда меня примотали к креслу, я чувствовал, как близок неминуемый конец. Все эмоции – страх, отчаяние, сожаление – я чувствовал в полной мере. Когда я нахожусь в процессе сеанса, я не осознаю этого. Все свои действия, верные и неверные, я совершаю, считая их реальными, а какие из них были верными, а какие нет, я осознаю только после сеанса. Практически нельзя совершенно точно определить, находится человек на сеансе Теории Будущего или же это реальность, потому что реальность от сеанса ничем не отличается. Когда я находился там, в той комнате, я был в напряжении, чувствовал, как на лице выступал пот, чувствовал страх, не хотел верить, что это наяву, пытался зажмуриться, готов был заплакать, лишь бы это оказалось сном, и в конце концов осознав, что нахожусь на сеансе, отмотал его в самое начало. На самом деле меня там и не было, система показала мне лишь один из вариантов будущего. Сложив все данные, всю информацию, выявила его теорию.

Теория Будущего работает автономно, независимо от чего-либо, система сама подключается к любым сетям, оттуда скачивает информацию о том месте, где я нахожусь – карту, планы зданий, снимки с камер. «Высасывает» максимум информации из всех возможных ресурсов. Независимость Теории от какого-то одного центра или сервера позволяет ей быть не взломанной, тем самым никто не сможет её обмануть, подтасовав данные.

Иногда мне кажется, что разница между сеансом и реальностью всё же есть, мне сложно это понять, но на сеансе я как будто что-то чувствую, или наоборот, ощущаю, что не хватает одного из основных чувств. До этого дня я использовал Теорию всего два раза. Пара простых заданий для новичка – проследить за объектом, попытаться разузнать информацию, ничего сложного. Мне сказали, что это было лишь испытание Теории, воссоздание ситуации для тренировки пользователя. Так мне сказали они. Они – Союз Девяти. Так они себя называют.

Полгода назад я даже ничего не слышал о них, понятия не имел об их существовании. Я и сейчас мало что о них знаю, мне лишь предложили работу. Как я попал к ним? Меня выбрали. Так мне тоже сказали. Всё, что я знаю о своих работодателях, это то, что они занимаются внедрением новых технологий в общество, что якобы у них благие намерения, что, работая с ними, я принесу гораздо больше пользы обществу, нежели работая на своей прежней работе. Иногда я задумываюсь о той цепочке событий, которая меня привела к тому, что сейчас меня окружает. Полгода назад я был клерком в небольшой строительной фирме, офисным планктоном. А теперь в моих руках абсолютное оружие, способное изменить судьбы многих, если использовать его на благо общества. Да, всё было как было, но всё стало как стало. Я не слишком часто вспоминаю о той, прошлой жизни. Да и была ли она, та жизнь?

И тем не менее я сейчас там, где оказался, благодаря той самой цепочке событий. Кувейт, Эль-Кувейт. Кафе Palm Palace, почти окраина столицы. Я за круглым столиком, с горячей чашкой кофе, наблюдаю через панорамные окна за стоянкой напротив. Моя цель – тот самый араб. Его имя Адиль Миннияр, 34 года, родом из Дамаска. Основной род его деятельности – это торговля информацией, а также торговля оружием со странами Ближнего Востока. Проявил себя ещё в юном возрасте во время первой палестинской интифады. По данным из других источников, здесь должна произойти передача того самого кейса, который, как я понял из сеанса, прикован к руке того, кто сейчас находится в том самом фургоне на стоянке. Моя задача – перехватить его, не дать тому, что находится в кейсе, попасть в руки Адиля. Что в нём находится, меня не волнует, моя задача завладеть им и передать его своим работодателям.

Я одет как обычный турист – синяя бейсболка, солнцезащитные очки, спортивная чёрная кофта, джинсы. Стараюсь не выдать себя. Пытаюсь не нервничать, внушить себе, что тот сеанс был просто сеансом, что в этот раз я буду осторожнее, в этот раз попробую обойтись без пули в лоб.

Адиль ещё не приехал, я жду и пытаюсь придумать, что буду делать в этот раз, планирую алгоритм действий.

Звонит сотовый. Правый карман моих джинсов начинает вибрировать. Достаю телефон, на экране высвечивается три буквы – «Док». Мой куратор. Я нажимаю кнопку приёма вызова, прикладываю телефон к правому уху.

– Да.

– Брайн, надень гарнитуру, которую я тебе дал, я буду тебя вести, – отвечает Док. Не знаю почему, но его задорный голос меня немного успокаивает.

– Хорошо, – соглашаюсь я, – но думаю, не понадобится, кейс в тёмно-зелёном фургоне, квартира Адиля в соседнем здании, четвёртый этаж.

– Э-э-э… откуда ты знаешь? Ты это уже видел? – в голосе Дока звучит удивление вперемешку с восторгом. – Ты уже был на сеансе? Это действительно работает?!

– Да, был, и да, работает, – неохотно отвечаю я, зная, что Док начнёт расспрашивать ещё больше. Теория Будущего всегда завораживала его, сам разговор о том, что я буду её пользователем, вызывал у него какую-то детскую радость.

– И как всё прошло? Что ты видел?!

– Мне пустили пулю в голову. Док, если я тебе это рассказываю, то логично подумать, что сеанс был неудачным!

– Ладно, расскажешь при встрече. Подключай гарнитуру, чтобы не отвлекаться на сотовый, в случае чего я буду твоими глазами с воздуха.

Я достаю из кармана беспроводную гарнитуру, прикрепляю её на правое ухо. Прячу сотовый в карман.

– Как слышно? – спрашиваю я Дока.

– Отлично. Когда появится Адиль, доложи мне, я просканирую его автомобиль, проверю, сколько людей с ним.

– Док, я и так это знаю! – нервно отвечаю я.

– Да, да, я постоянно забываю. Чёрт, это ты пользователь крутой штуки, которая предсказывает будущее, не я, я никак не могу привыкнуть к тому, что ты всё знаешь наперёд. – Док выдерживает паузу, – Постой, если ты уже отмотал один сеанс назад, то этот разговор уже был.

– Да, ты надоедаешь мне своими расспросами уже второй раз, Док.

– И как мне, по-твоему, к этому привыкнуть?

– Никак, Док, помолчи. Просто помолчи. Я пытаюсь сосредоточиться. Адиль вот-вот появится.

– О’кей, Брайн, режим тишины. Если что-то всё-таки понадобится, говори. Я наблюдаю за тобой.

Я ничего не отвечаю Доку. Посматриваю на стоянку, потрясываю ногой под столом. К чашке ни разу не притронулся. Я понимаю, что со стороны моя маскировка никчёмная.

В конце стоянки появляется машина Адиля. От волнения я откидываюсь на спинку стула, делаю глубокий вдох. Я чувствую, что мне вот-вот предстоит пройти через всё это ещё раз.

Машина поворачивает к фургону, паркуется около него. Я понимаю, что у меня есть всего несколько секунд, чтобы придумать, как действовать в этот раз. Проходит мгновение. Затем ещё одно. Я принял решение, представил алгоритм действий. Нажимаю кнопку. Я чувствую всплеск адреналина. Я встаю из-за столика. Первые шаги даются мне с трудом. Прохожу несколько метров в сторону стеклянной двери кафе. Через неё вижу, как Адилю уже передают кейс, он пристёгивает его наручниками к своей правой руке. На того, кто был в фургоне, я не обращаю внимания, всё моё внимание направлено на Адиля. Я тем временем выхожу на улицу. Адиль в сопровождении двух бойцов двигается в сторону того дома, в котором мы уже были на прошлом сеансе. Я понимаю, что не могу допустить повторения ситуации. Перехожу на бег. Выбегаю прямо на них, своим топотом выдаю себя, все трое оглядываются в мою сторону. Я резким движением завожу правую руку за спину, вытаскиваю револьвер. Оба бойца реагируют мгновенно. Один прикрывает собой Адиля, другой тянется к кобуре на поясе. Я успеваю прицелиться первым. Сильный хлопок, и пуля попадает прямо в голову первому бойцу, он падает на месте. Адиль ошеломлённо смотрит на него сверху вниз. Минус проблема. Второй уже заносит обе руки, держа в них пистолет, целится в мою сторону. Второй выстрел я произвожу следом за первым, и второй боец падает замертво. Минус вторая проблема. Адиль не успевает опомниться, рефлекторно поворачивается в обратную сторону и, размахивая кейсом, начинает убегать. Я, не сбавляя шаг, бегу вслед за ним. На дальней стороне улицы я слышу испуганные крики туристов, начинается суматоха. Адиль сворачивает на автотрассу, на несколько секунд скрывается из моего поля зрения за припаркованными на стоянке машинами. Я слышу со стороны автотрассы сигналы машин, звуки торможения колёс. Несколько секунд, и я выбегаю на автотрассу. За эти короткие секунды на дороге образовалась небольшая пробка с обеих сторон движения. Замечаю, как около одной из машин на асфальте лежит девушка, дверь машины со стороны водителя захлопывается, и автомобиль с пробуксовкой трогается с места.

– Брайн, он на белом «пежо», номер 318027, – голос Дока в наушнике звучит для меня на заднем фоне, я еле слышу его, я и сам прекрасно вижу всю ситуацию.

– Да! Я вижу! Следуй за ним по воздуху! – громко отвечаю я. В моём голосе чувствуется одышка.

Среди десятка машин, шума сигналов, криков и воплей испуганных прохожих я пробегаю мимо девушки, лежащей на дороге, подбегаю к ближайшему автомобилю, резким движением открываю дверь голубого внедорожника, нацеливаю револьвер на голову водителя, левой рукой хватаю водителя за рубашку, выбрасываю его на дорогу. Тот с воплями поднимает руки вверх и, не поднимая головы, падает на колени.

– Брайн, быстрее, он уходит! – Док в моём наушнике подгоняет меня.

Я резко переключаю передачу, нажимаю педаль газа до упора, внедорожник со свистом трогается с места.

– Док, я на голубом внедорожнике, веди меня!

– Да, я вижу! Я вижу тебя! Расстояние сто шестьдесят метров и увеличивается! Брайн, быстрее!

Я набираю скорость до ста за несколько секунд, мчусь по автостраде, лавируя между другими машинами, съезжаю на встречную, вынуждая другие машины уступать, съезжать на обочину, раздражённо сигналя мне. Машина Адиля уже в пятидесяти метрах от меня, она оставляет облака пыли за собой, виляет, её едва не заносит на тротуар. Внезапно она сворачивает направо и скрывается в переулке.

– Брайн, двадцать метров, направо, частный сектор!

Я сворачиваю следом в узкий переулок, меня заносит, задним крылом я сношу мусорный бак. Кое-как вписавшись в поворот, я переключаю передачу, жму на газ, с пробуксовкой гоню по переулку, едва удерживая руль. Переулок всего на несколько сантиметров шире внедорожника. В конце переулка облако пыли, за ним невозможно что-либо разглядеть.

– Брайн, четыре метра!

Я ничего не отвечаю Доку, на полном ходу въезжаю в облако пыли и тут же врезаюсь во что-то большое и тяжёлое. От удара раскрываются подушки безопасности, мотор глохнет. Я остаюсь в сознании, чувствую звон в ушах и сильную боль в голове, в глазах всё расплывается. Несколько секунд я пытаюсь сконцентрироваться, открываю дверь, пыль вокруг немного рассеивается, я прищуриваюсь и пытаюсь разглядеть, во что я врезался. Это угнанный автомобиль Адиля. Внедорожник впечатался ему в багажник с такой силой, что у обеих машин вылетели стёкла. От удара у меня немного двоится в глазах. Медленно, немного покачиваясь, я нацеливаю револьвер в сторону открытой водительской двери белого «пежо». Подхожу ближе. За рулём пусто.

– Брайн, всё, он ушёл. Я не вижу его.

Я опускаю револьвер, задираю голову вверх, пытаюсь отдышаться. Меня штормит. Я понимаю, что упустил Адиля. Нет смысла кидаться в стороны, искать его, он мог уйти куда угодно. Ещё раз.

– Стой, Брайн, я вижу его! Дом слева от тебя, дверь, три метра! – слова Дока немного взбадривают меня.

Сквозь ещё не развеявшуюся пыль я прохожу вдоль стены дома мимо белого «пежо», перехожу на бег. Слева открытая дверь. Вбегаю внутрь. За дверью что-то вроде подземного гаража, на окнах колышется на ветру прозрачный целлофан, немного мрачно, прохладно, пахнет сыростью. Внезапно я слышу какой-то шорох справа от меня, едва успеваю оглянуться, как получаю сильный удар серебристым кейсом по виску. Удар сбивает меня с ног, револьвер вылетает из рук, но я всё ещё в сознании. На пару мгновений я слепну, перед глазами белая пелена. Лёжа на лопатках, я приподнимаю голову, пытаюсь проморгаться, хватаюсь правой рукой за висок, зрение постепенно возвращается. Переворачиваюсь лицом к полу, встаю на четвереньки. Сквозь помутнение в глазах я вижу Адиля. В эту секунду я почему-то обращаю внимание на серебристый кейс, точнее, на выпуклый, размером со спичечный коробок, символ на нём. Красная роза, обвивающая распятье. Я предпринимаю попытку подняться на ноги, но мне хватает сил только на то, чтобы повернуть голову в сторону Адиля. Он не убегает, даже не пытается добить меня, просто стоит в паре метров от меня и наблюдает за моей беспомощностью. Затем он делает пару шагов ко мне, наклоняется и смотрит мне прямо в глаза. Его ухоженное молодое лицо расплывается передо мной.

– Не ходи за мной! – говорит он. – Ты думаешь, я не знаю, что тебе нужно? Ты станешь угрозой для Союза, завладев этим кейсом!

Его слова не укладываются у меня в голове. Откуда он знает про Союз Девяти?

– Когда вернёшься назад, – продолжает он, – беги! Беги куда угодно, уноси ноги!

– В смысле – вернусь обратно? – спрашиваю я, – откуда тебе известно о Союзе? – Каждое слово даётся мне с большим трудом.

Тем временем Адиль поднимает с пола мой револьвер. Подходит обратно ко мне, снова склоняется надо мной.

– Ты сейчас находишься на сеансе Теории Будущего, – продолжает он. Когда вернёшься обратно – беги!

В это мгновение мне становится хуже, я вот-вот потеряю сознание. Я опускаю голову к полу и пытаюсь не отключиться.

– Откуда тебе всё это известно?! – почти с криком спрашиваю я.

– Мне известно многое. Посмотри на меня.

Я с трудом поворачиваю голову в сторону Адиля, поднимаю глаза на него и в ту же секунду получаю пулю в голову.

Кафе. Столик. Кофе.

То, что только что произошло, не укладывается у меня в голове. Как он узнал, что я нахожусь на сеансе? И раз ему было известно это, то он знал и то, что я буду делать. Вот что его испугало на первом сеансе: он понял, что я пользователь Теории, и приказал пристрелить меня, пока я не вернулся обратно. Он рассчитал все свои действия, обыграл меня. Я резко отодвигаю стул и вскакиваю из-за столика. Кофе в чашке от встряски слегка проливается. Звонок на сотовый. Правый карман начинает вибрировать, я не обращаю на него внимания. Я ошеломлён случившимся. Мне требуется мгновение, чтобы придумать новый план действий. Я в спешке открываю стеклянную дверь кафе, выхожу на парковку, перехожу на бег и что есть сил бегу к тёмно-зелёному фургону. По пути я расстёгиваю спортивную кофту, держу её в левой руке, правой достаю револьвер и плотно обматываю его кофтой. Оказавшись около фургона, я резко открываю боковую дверь, она с шумом отъезжает вправо. Темнота в салоне сразу же озаряется ярким дневным светом. Внутри куча электроники, мониторы, провода, записывающие приборы и прочее. Справа, из глубины салона, с ужасом от неожиданности происходящего на меня оглядывается человек в чёрном бронежилете. Я направляю обмотанный кофтой револьвер в его сторону, целюсь ему в голову. Он не успевает ничего сообразить, как я произвожу выстрел. Кофта срабатывает как глушитель, выстрел звучит как очень глухой хлопок. Человек в бронежилете падает замертво лицом в пол. Я влезаю в салон и пытаюсь взять кейс. Он пристёгнут к левой руке бойца наручниками. Прикладываю обмотанный револьвер к одному из звеньев, жму на спусковой крючок. Пуля глухим хлопком пробивает цепочку и пробивает дно фургона. Я скидываю кофту, оставляю её в фургоне, хватаю кейс и снова бегу по стоянке в сторону того дома, где я был на первом сеансе. У меня примерно полминуты до появления Адиля. Телефон снова вибрирует у меня в кармане. Я забегаю за угол, размахивая кейсом, подбегаю к мусорному контейнеру, снова спугнув собак. Забегаю за контейнер, кладу кейс на землю выпуклым символом вверх. Несколько мгновений пытаюсь рассмотреть его поближе. Распятие, обвиваемое вокруг красной розой. Такой я вижу впервые, его значение мне неизвестно. Но самое главное, что кейс у меня. Задача выполнена, у меня в запасе ещё немного времени, чтобы убраться до приезда Адиля. Пытаюсь восстановить дыхание.

Телефон снова вибрирует в кармане. Я достаю гарнитуру, вставляю её в правое ухо.

Отвечаю на вызов.

– Да.

– Брайн, что происходит? Я вижу тебя с воздуха, ты забрал кейс?! – голос Дока звучит взволнованно.

– Да, он у меня, – я отвечаю с одышкой и пытаюсь изобразить лёгкую улыбку. Я действительно доволен проделанной работой. Да, не обошлось без жертв, но это издержки.

– Брайн, Союз объявил тебя целью! Ты стал целью сразу же, как только взял в руки кейс! Что происходит?! – в голосе Дока слышны ноты отчаяния.

– Что? Док, повтори!

– Ты цель, Брайн! Ты первостепенная цель, на тебя направлены несколько спящих агентов в Кувейте!

– Что ты такое говоришь? Что за бред? С чего вдруг Союзу объявлять охоту на меня? Я достал этот чёртов кейс для них! Это какая-то ошибка!

– Я сам не хочу в это верить, но за тобой наблюдают отовсюду, ты – приоритет!

Я пытаюсь думать. Пытаюсь выстроить логическую цепочку событий, пытаюсь понять причины произошедшего. Логики нет. Никакой. Получается, главная причина – этот кейс. Сам факт того, что я взял его в руки, означает, что я автоматически стал целью для Союза Девяти. Получается, что они готовы пожертвовать всем и избавиться от любого ради кейса. Готовы избавиться от меня. Что же в нём находится?

– Док, будь на связи.

Я делаю пару шагов в сторону кейса, разворачиваю его рукояткой к себе. Пытаюсь открыть его. Замок с шифром. Ну ещё бы! Но мне нужно знать, что в нём, знать, из-за чего меня объявили целью, знать, во что я ввязался. Мне нужны ответы, а они есть только у одного человека – Адиля. Я прокручиваю его слова в голове, понимаю, что ему известно гораздо больше, чем мне, о Союзе, о том, что в этом кейсе. Продумываю свои дальнейшие действия и понимаю, что мне не выбраться самому. Если сбегу и спрячусь с кейсом, Союз меня отследит. Оставлю кейс и сбегу – то же самое. Единственный, кому удавалось уходить от преследования Союза, это Адиль. Время на исходе. Необходимо что-то решать. Мне и выбирать-то особо не из чего. Точнее, есть из чего, но выбор очевиден. Продумав все «за» и «против», я решаю действовать. Срываю гарнитуру, достаю из кармана телефон, бросаю всё это на асфальт, растаптываю сначала гарнитуру, затем телефон. Затем хватаю кейс, выбегаю обратно на автостоянку, останавливаюсь, поворачиваюсь лицом в сторону автотрассы, жду. Машина Адиля медленно заворачивает на стоянку, за рулём один из его бойцов, Адиль на пассажирском сиденье. Машина медленно подъезжает ко мне. Я держу кейс в левой руке, мне страшно, пытаюсь восстановить дыхание, стискиваю зубы в ожидании неизвестности. Машина останавливается в паре метров от меня, все трое смотрят на меня, но ничего не происходит. Так проходит ещё несколько секунд. Эти несколько секунд для меня растягиваются в вечность. Адиль медленно открывает дверь, медленно выходит из машины, смотрит на меня.

– Ну хотя бы с третьей попытки, Брайн, это уже успех, – с улыбкой на лице говорит Адиль.

Я в смятении. Его слова снова сбивают меня с толку. Но больше всего меня сейчас волнует не то, что ему заранее откуда-то известно всё, что я делал до этого момента, а то, как бы мне поскорее убраться отсюда.

– Садись, Брайн, нам уже пора, – Адиль снова садится в машину.

Куда пора? Нам? Я мимолётно задаюсь этим вопросом, но понимаю, что думать об этом сейчас нет смысла, я уже всё решил.

Я срываюсь с места, подбегаю к машине, открываю заднюю дверь, сажусь на заднее сиденье рядом со вторым бойцом. Никаких пистолетов, никто не обращает на меня внимания, не задаёт никаких вопросов, только лёгкая улыбка на лице Адиля отражается в боковом зеркале. Как будто всё так, как и должно быть.

– В точку Б, – командует Адиль, глядя на бойца, что за рулём.

– Что это за точка Б?! – испуганно спрашиваю я. Адиль смотрит на меня с лёгкой улыбкой через боковое зеркало. Машина трогается с места.

– Точкой А была та квартира, на которой ты был во время первого сеанса.

– Откуда тебе, чёрт возьми, всё известно?! – срываюсь я.

– А ты как думаешь? Я приезжаю на место, где должна пройти передача кейса в мои руки, и вместо этого вижу тебя с кейсом в руках. Ты явно не тот, кто должен мне его передать, и раз уж он у тебя, то тот, кто должен был произвести передачу, мёртв. Ты явно не сразу понял, где находился кейс, тебе на это понадобилось не одна попытка. И раз уж ты решил мне сам передать его, то ты уже видел все мои пути отхода, каждый сеанс заканчивался для тебя неудачно, а когда ты всё-таки заполучил кейс, Союз Девяти объявил на тебя охоту. Бежать от них в одиночку тебе нет смысла, они достанут тебя из ада, и ты решил отдать кейс мне взамен на мою возможную помощь. – Адиль рассуждает так, будто для него это в порядке вещей – знать то, что, по сути, знать невозможно. – И ещё. То, что происходит сейчас, не сеанс.

От последних слов Адиля холод пробегает у меня по спине. Я медленно опускаю глаза вниз, медленно поворачиваю левую руку. Я просто забыл её нажать. После последнего сеанса я, ошеломлённый, выбежал из кафе и направился к фургону за кейсом. Мои мысли были заняты поиском новых решений, я был сбит с толку тем, что Адиль говорил мне в последние мгновения второго сеанса. Это всё наяву, это не сон. Я не хочу в это верить, хочу отмотать время назад, но понимаю, что уже поздно. Я действительно цель, действительно стал угрозой для Союза.

– Таков был мой план, – с улыбкой говорит Адиль.

– Что в кейсе?! – срываюсь я.

– Ты очень скоро это узнаешь, – лёгкая улыбка Адиля ещё держится на его загорелом лице, – скоро, Брайн Кривки, ты станешь частью чего-то большего.

Мы едем по улицам Эль-Кувейта ещё несколько минут. За это время никто из нас не произносит ни слова. Каждый думает о своём. Можно только догадываться, о чём думает Адиль. Он изредка посматривает на меня через боковое зеркало. Я же думаю о том, во что вляпался. О кейсе. О Союзе. О том, как в одно мгновение стал приоритетом для них, а это сравнимо со смертным приговором. О чём думают двое бойцов, догадаться невозможно. Тёмные очки скрывают их глаза, чёрные бороды наполовину скрывают их лица. Никаких эмоций. Не знаю, умеют ли они вообще говорить или чувствовать что-либо.

– Мы на месте, – голос Адиля выводит меня из размышлений. Его лицо становится более серьёзным. Мы заезжаем в какой-то гараж, и ворота за нами сразу же опускаются. Внутри просторно, гараж выглядит заброшенным, на окнах натянут полиэтилен, сквозь который едва проходит дневной свет, из-за чего в гараже царит какое-то мягкое освещение. Несколько обшарпанных столбов, подпирающих потолок, некогда были, как и стены, до половины покрашены зелёной краской. На полу пятна машинного масла, в гараже чувствуется его характерный запах. Посередине стоит старый железный стол для инструментов. В дальней стороне гаража ещё одни горизонтальные ворота. Машина останавливается, все четверо выходим. Я прижимаю кейс к груди, немного волнуюсь. Адиль поворачивается ко мне, на его лице появляется его фирменная, лёгкая улыбка.

– Прошу, Брайн, – Адиль жестом приглашает меня к столу, – тебе пришла пора узнать, что в кейсе.

Я не отвечаю. Мне, собственно, нечего ответить. Бойцы тем временем начинают возиться около машины, достают из багажника красные пластиковые канистры. Мы не спеша подходим к столу с инструментами, я кладу на него кейс, он отражает немного света, падающего на него из дыр в полиэтилене на окнах. На кейсе блестит символ – крест, обвиваемый красной розой.

– Ты готов, Брайн? – осторожно спрашивает Адиль. – То, что ты сейчас узнаешь, изменит твою жизнь, уже никогда не будет, как было раньше.

– У меня нет выбора, – немного неуверенно отвечаю я, – я и так по уши в дерьме, назад дороги нет, а так, возможно, ещё удастся что-то исправить.

Адиль еле заметно кивает, переводит взгляд на кейс. Осторожно кладёт на него правую руку, проводит большим пальцем по символу. Левой рукой набирает шифр на замке. С резким хлопком крышка немного приоткрывается. На лице Адиля снова появляется лёгкая улыбка. Он выжидает ещё мгновение. Сердце в моей груди начинает биться сильнее. Адиль не спеша приподнимает крышку. Я вижу, что внутри кейс обшит чёрным бархатом, посередине лежит белый конверт. Всего один конверт? И всё?

Глаза Адиля вспыхивают восторгом. Он берёт конверт в руки, открывает его. Я слежу за каждым его движением. В конверте всего один лист бумаги, размером чуть меньше конверта. На листе крупным чёрным шрифтом напечатаны цифры:

45.544891, 24.870397

– Что это? Это шифр? – удивлённо спрашиваю я Адиля, глядя на цифры.

– Нет… Это координаты. – Адиль улыбается, в его голосе слышны ноты восторга, его лицо буквально светится радостью от увиденного.

– Координаты… чего?

– Того, что называют Откровением Бога, Брайн. – Адиль приподнимает листок бумаги на вытянутую руку чуть выше головы, лист просвечивается на свету. – Перед тобой координаты того, что составляет высшую ценность для всего человечества, того, что перевернёт наше представление о мироздании… Пока что мир не готов к этому, но мы на пороге того, чтобы показать его миру.

– Что показать? Что такое Откровение Бога? – спрашиваю я, не отводя взгляда от листа бумаги в руках Адиля.

– Откровение Бога – Альфа и Омега… начало и конец…

– Подробнее?

Адиль отдаёт лист мне, я держу его в руках, рассматриваю цифры поближе.

– В 1891, на пороге двадцатого века, археологи нашли пещеру, – говорит Адиль, обходя кейс с другой стороны, – пещеру, больше похожую на храм, огромный по своим масштабам, глубоко под землёй. Останки людей, найденные там, датируются разными эпохами, начиная от времён древнего человека и заканчивая периодом правления Александра Македонского. По слухам, изначально это была воронка от падения некоего космического тела, со временем движение литосферных плит превратило её в пещеру, и уже позже, найденное человеком, это место приобрело статус святыни. В пещере были выточены колонны, ниши, в которых люди жили, молились и обустраивали свой быт. С веками в пещере разросся целый город. Причиной того, что для людей это место стало священным, послужил некий артефакт цилиндрической формы в центре пещеры. Этот артефакт находился там задолго до появления человека, задолго до появления жизни на нашей планете, появился в то время, когда наша Земля только зарождалась как планета. Артефакт постоянно находится в подвешенном состоянии, он как бы завис над землёй в полутора метрах от поверхности. По размерам он примерно сантиметров шестьдесят на сорок. Говорят, его нельзя сдвинуть с места, он не поддаётся ни одной силе. Судя по иероглифам на стенах храма, люди, поклонявшиеся артефакту, верили, что его сила может исцелять, излечивать от любых болезней… Когда этот храм нашли археологи, уже в нашу эру, они сразу же засекретили это место. Позже на поверхности возвели укрепления, местность оцепили и пещеру с артефактом начали изучать. Учёные, лучшие умы планеты, пришли к выводу, что этот артефакт сделан из неизвестного не разрушаемого минерала. Осмотрев его при помощи микроскопа уже в тридцатые годы двадцатого века, учёные заметили на его поверхности символы, некоторые из которых были похожи на наши арабские числа. Учёным понадобилось не одно десятилетие, чтобы расшифровать их. В конце концов они поняли, что это набор бесчисленных уравнений, начертанных по всей поверхности артефакта, уравнений такой сложности, что человеческий разум ещё не скоро будет в состоянии понять их значение. Только спустя почти полвека учёным удалось расшифровать часть из них. Эта малая, ничтожная часть открыла человечеству путь к новым технологиям. Телефоны, компьютеры, спутники. Одной из технологий, разработанных по расшифрованным уравнениям, является и Теория Будущего. А иначе почему все эти технологии появились только во второй половине двадцатого века? Возраст самого же артефакта – предположительно несколько миллиардов лет, он может быть ровесником нашей вселенной, – Адиль улыбается, слегка кивает, разводит руками. – Учёные выявили электромагнитную аномалию вокруг артефакта в радиусе двух метров, что-то вроде невидимой сферы, и предположили, что именно эта аномалия для людей, живших в храме, считалась целебной, способной исцелять, и после нескольких экспериментов учёные пришли к ошеломляющим выводам. Артефакт ускоряет регенерацию клеток любых живых организмов, находящихся в радиусе действия аномалии. Следовательно, он действительно обладает исцеляющими свойствами. Как именно это работает, понять невозможно, для этого необходимо вскрыть артефакт, чтобы увидеть его содержимое, а так как он не разрушаем, это сделать пока что невозможно. Учёные назвали его Откровением Бога, дабы подчеркнуть, что создан он не руками человека.

Я опускаю глаза на лист бумаги.

– И куда указывают эти координаты? – спрашиваю я.

– Судя по цифрам, это Румыния, – Адиль поворачивается к окнам, его лицо озаряет дневной свет.

Я перевожу взгляд на Адиля.

– Как всё это связано с тобой? Кто должен был передать тебе кейс? Чёрт, как всё это оказалось связано со мной? С Союзом Девяти?

– А что ты знаешь о Союзе Девяти? – Адиль поворачивается ко мне.

– Мало чего. Меня завербовали полгода назад, показали технологию Теории Будущего, из управления Союза я никого вживую не видел. Со мной работало тактическое подразделение, мой вербовщик и оператор.

На лице Адиля появляется усмешка. Он подходит ближе.

– Союз Девяти, Брайн, это древнейшая организация, постоянно ведущая мониторинг научно-исследовательской деятельности по всему миру. Их идеология заключается в том, чтобы препятствовать разработке и внедрению в жизнь новых технологий. Они верят, что развитие технологий рано или поздно может нас погубить. Идеология Союза Девяти берёт своё начало в древней легенде, согласно которой Союз был создан после Великой битвы на поле Курукшетра, в которой, как сказано в древнеиндийском эпосе «Махабхарата», было применено оружие богов, по своему поражающему эффекту сходное с нашим современным ядерным оружием. Союз был основан императором Ашокой в третьем веке до нашей эры. По легенде Ашока отправился завоёвывать соседнее государство Калингу. Количество убитых в той войне исчислялось тысячами, это повергло Ашоку в ужас, и он был вынужден отказаться от войны. Ашока полностью переоценил свои ценности, и, желая облагодетельствовать мир, он запретил использовать творения человеческого разума во зло. Но правитель понимал, что одним запретом нельзя контролировать не то что будущее, но и настоящее. Так он основал организацию, члены которой оберегали бы человечество от самого себя. Так и появилось могущественное тайное общество «Девяти Неизвестных», членами которого стали хранители древней мудрости и знаний. Они стали следить за тем, чтобы прогрессивные знания не попали не в те руки. Членство в Союзе передавалось из поколения в поколение и дожило до наших дней. Когда Союз Девяти обрёл могущество, он попытался завладеть Откровением, дабы оно не попало больше ни в чьи руки. Но место, где было найдено Откровение Бога, было строго засекречено. Члены Союза Девяти только сейчас смогли узнать, кто, где и когда будет передавать координаты из рук в руки. И они отправили на место встречи своего человека – тебя, вооружив одним из сильнейших орудий – Теорией Будущего.

– Но почему они спустили на меня всех собак из-за того, что я заполучил кейс, ведь они меня за этим и отправили? – удивлённо спрашиваю я, слегка мотая головой. Мне до сих пор в это не верится, в этом нет никакой логики.

– Брайн, ты ещё не понял? – Адиль произносит эти слова с насмешкой, на его лице вновь рисуется лёгкая улыбка. – Завладев Откровением Бога, можно изменить расстановку сил в мире. Та организация или та страна, в чьи руки попадёт Откровение, может в кратчайшие сроки обрести мировое господство. Только подумай – этот артефакт даёт людям неограниченные возможности, его изучение может открыть дверь в новую эпоху, продвинуть наше общество далеко вперёд в развитии!

– Ты хочешь сказать, что Румыния станет мировой державой? Это же бред, – усмехаюсь я.

– Нет, конечно же, – улыбка Адиля растягивается шире, – место, где находится Откровение, это международный объект, оно находится под наблюдением нескольких государств – США, России, Германии и ещё нескольких стран Европы. Эти страны в начале двадцатого века подписали соглашение, согласно которому мировая обстановка, политические конфликты и войны не должны мешать изучению Откровения. Они понимали, насколько важен этот объект и какой ущерб он может нанести всем, если попадёт не в те руки. Удерживать такой проект в тайне от всего мира невероятно сложно, Брайн. Откровение самим своим существованием влияет на обстановку в мире, на его изучение уходят колоссальные средства. С каждым новым открытием Откровение даёт прогрессу всё новые обороты, и все, кто знает об этом артефакте, хотят урвать свой кусок.

– А какое отношение ко всему этому имеешь ты? Кто ты на самом деле, Адиль? Ты явно не просто торгуешь оружием и информацией, твоя роль во всём этом гораздо значительнее, – резко спрашиваю я Адиля, смотрю ему прямо в глаза. Он снова улыбается. За сегодняшний день я уже и не помню такого момента, когда он бы не улыбался. Такое чувство, что для него всё идёт как нельзя более гладко, и это доставляет ему удовольствие.

– Что ты знаешь об этом символе, Брайн? – Адиль указывает на символ на крышке кейса. Символ ярко отражает оранжевый солнечный свет. Мне нечего ответить, пару секунд я молчу, глядя на выпуклый символ.

– Это розенкрейцеры, – продолжает Адиль, переводя взгляд на меня, – Орден креста и розы – тайное общество, предположительно основанное в период позднего средневековья в Германии Христианом Розенкрейцем. Их идеология содержит учение, построенное на древних эзотерических знаниях, которые скрыты от обыкновенного человека, и рассказывает о познании человеком природы, о его духовности. Они стояли у истоков изучения Откровения. Не так давно от них просочилась информация о его местонахождении, и те, кто хотел завладеть координатами, послали меня для осуществления передачи. Иными словами, те, кто меня нанял, хотели, чтобы я доставил им кейс с координатами тихо, без лишнего шума и не привлекая особого внимания. Понятное дело, такая передача не могла пройти незамеченной для тех, кто также жаждет узнать координаты местонахождения Откровения. Теперь у нас на хвосте Союз Девяти, это не очень приятно, но поправимо, и не надолго.

– И кто же тебя нанял, Адиль? На кого ты работаешь?

На лице Адиля пропадают всякие эмоции, его улыбка стирается. Он снова поворачивается к окнам.

– Те, кто с древних времён всю свою жизнь странствовали по свету в поисках Святого Грааля. Те, чьё братство дожило до наших дней. Рыцари Круглого стола.

– Что? – полушёпотом произношу я, – я думал, это всё выдумка… Это же всё сказки, вымышленные персонажи из эпоса…

– Я тоже раньше так думал, Брайн, – Адиль опускает голову, слова даются ему с трудом. Я вытираю лоб тыльной стороной правой руки. Мне трудно поверить во всё это. Но не думаю, что Адиль врёт, такое вряд ли можно выдумать сходу. Тайные общества, Ордены, рыцари… Откровение Бога. На меня слишком много навалилось за последние часы. Я перевожу взгляд на Адиля, смотрю ему в спину.

– Ты сказал «мы», – говорю я, – ты сказал, Союз Девяти сел на хвост «нам», что ты имел в виду?

Адиль немного поворачивается ко мне.

– То, что ты теперь с нами.